Противоречие между социальностью и духовностью

От социального и духовного начал исходят различные требования. Первое настаивает на том, чтобы человек, подчиняясь ин-

1 Кант и. Сочинения. Т. 2 м., 1964, с. 196

тересам и нормам конкретной социальной общности, будь то группа, коллектив, партия или государство, не боялся возможных обвинений в корпоративном эгоизме, «квасном патриотизме» и даже национализме. При этом общность считала бы себя вправе заставить его пойти против чего угодно и кого угодно. Так, тоталитарные государства фашистского и коммунистического типа готовы были пойти войной на весь мир и вели за собой миллионы.

Иной характер носит духовность, подчиняющаяся не корпоративным нормам, а требованиям универсальных ценностей, общечеловеческих идеалов и потому имеющая силы противостоять партийной ангажированности, ложному патриотизму и национализму.

В условиях тоталитаризма различные модели разрешения противоречий между социальностью и духовностью персонифицируются в типах интеллигента и обывателя. Духовное «Я» истинного интеллигента не желает приспосабливаться к социальным требованиям режима. Для него универсальные ценности мировой культуры выше политических интересов тоталитарного государства, руководствующегося неправовыми принципами.

Обыватель, в отличие от истинного интеллигента, разрешает противоречие между социальностью и духовностью в пользу социального начала. Он делает это во имя собственной безопасности, спокойной жизни, успешной карьеры, приличного заработка и т. п. Напор внешних социальных обстоятельств оказывается для него непреодолим, и он отступается от духовных идеалов и нравственных принципов, чтобы интегрироваться в социальную систему, слиться с ней в единое целое.

Противоречие между витальностью и духовностью

Витальность и духовность — полюса человеческого существа, «подножие» и «вершина» его существования. Витальное «Я» человека, в отличие от животной витальности, сознает себя и тем самым как бы переступает собственные границы и становится чем-то неизмеримо большим, чем просто органическая воля к жизни. Сущность и возможности животного жестко заданы его исключительно биологической природой и потому ограничены. Оно существует в соответствии с однозначной, негибкой программой, заданной его инстинктами, и не может стать чем-то большим, чем животное. Человек, в отличие от него, находится в процессе неустанного преодоления ранее поставленных перед ним границ и пределов. Инстинкты для него — всего лишь отправная точка

стремлений, которым присуща вечная неудовлетворенность и жажда неизведанного.

В отличие от витальности, удерживающей человека внизу, у границ животности и постоянно грозящей ему опасностью срыва в ее бездонное чрево, духовное «Я» удерживает его от подобных срывов и устремляет ввысь. Человеческое существование — это всегда бытие на грани, отделяющей возможность падений от возможности взлетов. Удерживаться от падений ему помогают религия, философия, искусство, нравственность, право, то есть все то, что именуется одним словом — культура.

Культура не отвергает и не перечеркивает человеческой витальности, а помогает перерабатывать ее в духовность. Она наделяет человека умением направлять возникающие противоречия между этими двумя началами не в деструктивное, а конструктивное русло. Она предлагает этим коллизиям разворачиваться не по антагонистическому, а по антагональному и агональному сценариям.

Культура является наиболее соответствующей человеческому предназначению формой разрешения противоречий между духовностью и витальностью, духовностью и социальностью. Она представляет собой, с одной стороны, развитие и совершенствование духовно-практических форм через посредство человека и одновременно — самовозвышение человека через посредство этих форм. Творя культуру, создавая духовные и материальные ценности, человек одновременно творит, формирует, совершенствует и самого себя. Вступая в борьбу с собственным несовершенством, с различного рода инстинктивно-импульсивными, аффективными движениями и порывами, унижающими его достоинство, с деструктивными воздействиями социального окружения, человек тем самым устремляется к высшим формам культуры. Противодействуя отдельным проявлениям витальных или социальных начал, человек при этом не перестает быть живым организмом или общественным существом, просто логика культурного бытия заставляет его стремиться возвыситься над эмпирической ограниченностью своего витального «эго» или над корпоративными пристрастиями ближайшего социального окружения. Как носитель духовных начал, он не может позволить себе оставаться вечным пленником своих витальных начал. Король Лир у Шекспира говорит:

Что человек, когда он занят только

Сном и едой? Животное, не больше.

Тот, кто нас создал с мыслью столь обширной,

Глядящей и вперед и вспять, вложил в нас

Не для того богоподобный разум,

Чтоб праздно плесневел он

Довольство сущим противоречит самой сути культуры, которая представляет собой динамику непрерывного возвышения человека над своей естественной и социальной ограниченностью. Неудовлетворенность наличной социальной данностью, способность вынашивать идеалы и искать пути и средства их практического осуществления — это тоже отличительная черта культурного сознания, мечтающего о гармоничном и совершенном мире.