Семиотическая функция права

Семиотическая (от греч. semeion—признак, знак) функция права непосредственно связана с его коммуникативной функцией. Она производна от того обстоятельства, что право представляет собой совокупность знаков, с помощью которых социальная информация фиксируется и накапливается в памяти общности. Обобщаясь, структурируясь и типологизируясь, эта информация переходит от поколения к поколению в качестве социальных программ должного, формально-адаптивного поведения.

Без знаковой оформленности ни бытие права в качестве нормативно-регулятивного механизма, ни его практическое функционирование невозможны. В нормативных структурах права сконцентрировалась огромная социокультурная информация. Сжатая, уплотненная, лаконизированная, она может в данном случае сравниться с драгоценными камнями, заключенными в соответствующие обрамления-оправы.

Обобщенно-знаковая форма придает нормативно-правовым структурам относительную самостоятельность существования в социокультурном пространстве и времени, делает их транспортабельными внутри этих протяженностей и достаточно удобными и приспособленными для духовно-практического усвоения новыми генерациями социальных субъектов. Она же позволяет правовым знаниям оформляться в типизированные программы для решения типовых социальных задач.

Совокупная семиотическая система правовой информации существует как внутренне дифференцированная целостность, состоящая из множества элементов. Эти элементы способны интегрироваться в соответствии с самыми разными основаниями и принципами, что дает возможность для существования разнообразных правовых цивилизаций. Однако при фактическом многообразии правовых цивилизаций их сближают сходные цели -репродуцирование упорядоченных социальных связей и необходимых для этого общественных условий.

Норма права в качестве знака способна сколь угодно долго хранить в своей семиотической структуре обширное формализованное социальное знание. Предлагая должную модель поведения, норма не оговаривает всех тех обстоятельств, при которых эта модель является оптимальной. По сути императивность нормы не категорична, а предположительна и оставляет достаточно широкий простор для самоориентации.

Социальный контекст, внутри которого присутствует нормативно-правовой семиозис, допускает варианты свободных волеизъявлений, начиная от набора возможных принятых решений и вплоть до выбора средств по достижению поставленных целей.

Каждая норма права — это конкретная и в то же время достаточная универсальная семиотическая форма органического соединения элементов необходимости и свободы, долга и автономии, знания как возможности действовать и действия как реализованного знания. Сама по себе норма достаточно статична, а ее способность к содержательно-смысловым трансформациям ограничена. Но зато социокультурный контекст, внутри которого она пребывает, чрезвычайно динамичен. Через него она обретает дополнительные смысловые и ценностные рефлексы, приобретает некоторую долю относительной семиотической изменчивости. Вокруг нее кипит «живая жизнь», идет общение, вершится разнообразная деятельность. Она же в этом потоке представляет собой семиотическую «монаду», в которой сосредоточены программы общей стратегической направленности цивилизационного процесса.

Изобретение письменности радикально изменило характер нормативно-правового семиозиса. Устная речь, посредством которой передавались требования обычного права, создавала весьма ограниченное пространство их действенности. Она требовала непосредственного орально-визуального общения в рамках хро-нотопоса «здесь и теперь». С развитием знакового письма нормы права обрели возможность качественно иного семиотического бытия, для которого перестали существовать прежние пространственно-временные ограничения. Они теперь могли подтверждать свою действенность в любой точке хронотопа данной цивилиза-ционной системы. Теперь, чтобы побудить индивида совершить определенный выбор и заставить действовать в определенном нормативном направлении, уже не требовался непосредственный орально-визуальный контакт. Писаное право создавало тотальное семиотическое поле смыслов и значений, которые «достигали» индивида, где бы он ни находился.

Право как знаковая система научилось переводить на свой язык суть тех нормативных требований, которые прежде существовали внутри религиозных и нравственных предписаний как нечто «ря-доположенное» и ожидали своего исторического часа, чтобы облечься в специфическую, сугубо юридическую знаковую форму.