Психическая регуляция поведения

Первым эту задачу решил Сеченов. Опорой для него стало центральное торможение. Оно оказалось причастным к разряду тех механизмов, которые способны выполнять двойную службу. В физиологии центральное торможение объясняло "самоподвижность", в психологии – процесс преобразования внешнего поведения во внутреннее (этот процесс получил впоследствии имя "интериоризации").

Начиная свой путь в психологии, Сеченов предложил ставшую некогда популярной формулу, согласно которой мысль – не что иное, как рефлекс, оборванный на завершающей двигательной фазе. Иначе говоря, – "две трети рефлекса". Но из факта "обрыва" (торможения) работы мысли вовсе не следовало, что она бесследно гаснет. Эффект этой работы, произведенной в жизненных встречах организма со средой, сохраняется в мозгу (в виде теперь уже неосознаваемого субъектом, добытого благодаря его предшествующим действиям образа этой среды). Это и есть тот сенсомоторный и интеллектуальный опыт, организующий каждую последующую жизненную встречу организма с внешним миром.

Сеченов детально разобрал процесс интериоризации на феномене зрительного мышления, главной операцией которого (как и других актов мышления) является сравнение. Оно возникает благодаря тому, что глаза "бегают" по предметам, непрерывно сопоставляя один с другим. При этом "умственные образы предметов как бы накладываются друг на друга".

Однако в тех случаях, когда глаза воспринимают один предмет, непременно совершается процесс сравнивания. Наличный предмет сравнивается с запечатленной в сознании меркой. В какой же форме представлена эта, теперь уже умственная, мерка? В форме движения, которые для Сеченова всегда выступали как сенсомоторные, а не чисто моторные акты? Но на этот раз не внешних, явных, как при реальном сравнении работающим глазом двух предметов, а внутренних, скрытых. Когда же в теле репродуцируется какой-нибудь психический акт, это означает просто-напросто, что акт повторяется целиком, следовательно, для случая зрительного представления воспроизводятся и те движения, которые обыкновенно делает глаз при рассматривании предмета. Эти-то движения, падая теперь на реальный образ, и представляют реальный субстрат того, что мы выражаем словами "соизмерение представлений".

Учитывая сказанное Сеченовым о том, как созидается из внешних отношений действующего организма с окружающими предметами система его внутренних, скрытых отношений, можно было бы назвать эту систему своего рода внутренней средой. Поскольку, однако, этот термин закрепился за учением Бернара о саморегуляции внутренней среды организма как чисто физиологической системы, назовем систему внутренних отношений интрапсихическим планом поведения.

В интрапсихической среде воспроизводится и преобразуется экстрапсихическая, то есть система реальных, открытых для объективного наблюдения сенсомоторных действий. К этому следует присоединить и то, что общение организма с предметами внешней, физической среды Сеченов отграничил от присущего человеку социального общения, эффектом которого является индивидуализация субъекта, приобретение им собственного "Я". По образу людей (матери или няньки), регулировавших своими командами ("голосами") его действия в первую пору жизни, ребенок создает представления о самом себе как внутреннем центре, откуда теперь исходят собственные команды, автором которых является он сам.

Естественно, что это требовало перехода от биологии к микросоциологии. И все последующие концепции, использовавшие представление об интериоризации как объяснительный принцип (в частности, концепции Фрейда, Жане и Выготского), имели в виду именно внутреннюю (преобразованную) проекцию в психике отдельного индивида тех его отношений с другими людьми, которые некогда складывались объективно, на внешней "сцене" их поведения.

У Сеченова этот момент является производным от фундаментальной системы операций, укорененной в специфике биологических отношений организма со средой.

Итак, в середине XIX века сложился третий (после Аристотеля и Декарта) системный способ объяснения психики. Он был создан биологами. Прежде всего Дарвином, для которого, правда, системным объектом являлся не индивид, а вид в его истории адаптации к среде. В то же время, поскольку индивид является для революционной биологии одним из экземпляров, подчиненных закономерностям целого, и на него безоговорочно распространялось требование мыслить каждое из проявлений его жизни сквозь призму системы "организм – среда".

Благодаря Бернару сложилось понятие о внутренней среде как системе, обеспечивающей выживание отдельного организма вопреки возмущающим "ударам" по нему из среды внешней.

Наконец, Сеченов (усвоивший уроки и Дарвина, и Бернара, в лаборатории которого он открыл центральное торможение) создал первую теоретическую схему психологической системы (имеющей два плана: внешний, в виде объективно данной сенсомоторной деятельности организма, и внутренний как интериоризованный, но при этом и преобразованный "дубликат" этой деятельности).

Одной из уникальных особенностей сеченовского представления о психологической системе являлось преодоление ее автором веками царившей над умами расщепленности явлений, относившихся к несовместимым порядкам бытия – телесному и психическому, мозгу и душе. По существу все новаторские сеченовские понятия являлись "гибридными". Понятие о мышечном фрагменте рефлекса обрело ипостась сенсомоторного действия, способного при непременном сочетании с другими совершать полноценные интеллектуальные операции.

Понятие о чувствовании (которое было принято относить к сфере сознания) выступило как особое свойство нерва, выполняющее две функции. Оно различает внешние объекты (это считалось исключительным делом психологии) и "настраивает" мышцы на адекватную реакцию. Наконец, "тормозные центры" в головном мозгу выполняют как физиологическую функцию (обеспечивая "самоподвижность" организма), так и функцию интериоризации, благодаря которой экстрапсихический план поведения преобразуется в интрапсихический.

"Гениальный взмах сеченовской мысли" – так назвал И.П.Павлов схему, сопряженную с открытием центрального торможения, добавив к этому, что открытие "произвело сильное впечатление в среде европейских физиологов и было первым вкладом русского ума в важную отрасль естествознания, только что перед этим двинутую вперед успехами немцев и французов".

Открытие действительно явилось физиологическим (было сделано путем раздражения таламуса). Однако теоретическая схема, для которой она стала опорой (притом единственной опорой, верифицируемой экспериментом), вошла как один из разделов в книгу, названную Сеченовым "Психологические этюды".

Будучи переведена на французский язык, она стала известной как во французских, так и в немецких научных кругах. Одним из тех, кто познакомился с ней на немецком языке, по данным американских исследователей К.Прибрама и М.Джилла, был З.Фрейд. Он начал заниматься психоанализом, уже будучи крупным специалистом в области нейрогистологии и нейрофизиологии. Соответственно принятым в этих дисциплинах взглядам Фрейд мыслил нервную систему в терминах элементов (нейронов), заряженных нервной энергией. Перейдя к психотерапевтической работе, к изучению симптомов у своих пациентов, он объяснял эти симптомы ослаблением контроля высших нервных центров над низшими.

С постановкой этой проблемы зародилась идея системных отношений. Вскоре Фрейд пишет оставшийся незавершенным и неопубликованным "Проект научной психологии" (1893), где он попытался представить нейронный механизм поведения. Среди нескольких категорий нейронов в этой схеме выделялись нейроны, "заряженные" на торможение. Благодаря им ставился барьер "первичным процессам", которые без такого барьера беспрепятственно овладевали бы поведением.