Кольцевая регуляция работы системы организма

Идею кольцевой регуляции давно (еще до начала XIX века) высказывали исследователи органов чувств (одним из первых – английский психофизиолог Ч.Белл). Изучая процесс построения зрительного (пространственного) образа, он открыл зависимость этого образа от деятельности глазных мышц. Выдвинутая Беллом гипотеза о "нервном круге", соединяющем мозг с приданной глазу мышцей, а саму эту мышцу вновь с мозгом, была замечательной догадкой о саморегуляции чувственного познания. Она впервые содержала идею кольцевой связи между сенсорными и мышечными процессами, имелось в виду влияние двигательной реакции на сенсорную, а последней, посредством мозга, на деятельность глазных мышц.

Близким по смыслу являлось учение Гельмгольца о "бессознательных умозаключениях" – операциях, производимых не умом, а мышцами зрительного аппарата, от деятельности которых зависит, в частности, константность зрительного образа. Здесь также психологический эффект достигался благодаря сенсомоторному "кругу", который, конечно, не мог бы возникнуть без такого посредника, как нервные центры (хотя их роль в построении психического образа для физиологов тех времен выступала только в качестве непременного звена внутреннего механизма, о деятельности которого еще ничего не было известно).

Совершенно уникальным в сеченовской концепции "кольцевого управления поведением" являлось положение о характере информации, посылаемой мышцами в головной мозг, откуда идут "обратно" команды на периферию организма к этим же самым мышцам. Вопрос, касающийся оснащенности мышц сенсорными (чувствующими) нервами, уже давно был решен положительно.

Это означало, что мышцы являются органом не только движения, но и ощущения, хотя бы и неосознанного (говоря языком Сеченова, "темного мышечного чувства"). Возникал, однако, другой вопрос: что же именно ощущается благодаря раздражению мышцы? Согласно версии физиологов, ощущается состояние органа, то есть мышцы как таковой. Сеченов же высказал идею (которую, как он писал, "выносил около самого сердца") о том, что посредством мышечного чувства познаются свойства внешней, объективной среды, в которой совершается действие или, точнее, пространственно-временные параметры этой среды.

Тем самым взамен "круга между мозгом и мышцей", то есть модели, ограничивающей самоорганизацию замкнутой системы организма (импульсы поступают из мышц в нервные центры, откуда в свою очередь направляются импульсы к мышцам, последние сообщают о достигнутом эффекте в центры и т.д.), вырисовался иной "круг". Это был большой "круг", реализующий системное отношение "организм – среда", в котором мышцы выполняли функцию посредника органа познания среды, несущего информацию о ней, а не о собственном состоянии.

К этому следует присоединить другое сеченовское положение, возлагавшее на мышцу работу по анализу и синтезу внешних объектов, их сравнению и построению умозаключений ("элементов мысли"), ведущих к появлению расчлененных чувственных образов.

В итоге отношение "организм – среда" оборачивалось в сеченовской интерпретации отношением "организм – выстраиваемый им сенсомоторный образ среды – сама среда как независимая от организма и его действий реальность". Вводя среднее звено, Сеченов переходил от биологии к психологии, видя в ее явлениях непременный фактор жизни на уровне системно организованного поведения.

До сих пор речь шла о внешнем поведении. Однако издавна полагалось, что своеобразие психологии предопределено представленностью в изучаемой ею предметной области особых внутренних явлений, незримых никем, кроме субъекта, способного к самоотчету о них.

Ни учение Дарвина об адаптации организма к внешней среде, ни учение Бернара о среде внутренней не содержали идейных ресурсов для реализации принципа системности применительно к психической регуляции поведения.