Петербург. Тенишевская мастерская. Высшее художественное училище при Академии художеств. Казанская художественная школа.1899 – 1905

Так случилось, что Честняков был свидетелем и участником самых значительных событий в России тех лет. Его творческая биография, формирование мировоззрения начались в то время, когда вся страна жила напряжённой жизнью, как в сфере политической, так и в области духовной культуры. Новое поколение русских художников, заявивших о себе на рубеже двух столетий, подвергло глубокому пересмотру многие устоявшиеся традиции живописи, графики, скульптуры и прикладного искусства. С их появлением меняется характер связей искусств с общественной жизнью, художественная жизнь страны активизируется.

Взаимоотношения передвижников и художников, объединившихся вокруг журнала «Мир искусства», выразили не только противоречия в изобразительном искусстве того времени, но и противоречия социально-культурного развития страны.

Попав в Петербург в пору напряжённых художественных исканий, творческая натура Ефима Честнякова оказалась подверженной самым разным влияниям. Его жажда знаний, стремление овладеть всеми тонкостями, теорией и практикой профессионального художественного творчества тому способствовали.

Ефим Честняков был человеком необыкновенно чутким, художником, восприимчивым ко всему, что, по его мнению, способствовало выражению задуманного. Сам того не замечая, не до конца это осознавая, он впитал в себя, прежде всего то, что вызывало в нём отзвук, восторг, чувство эстетического удовлетворения. Вскормленный художественной культурой крестьянского фольклора, он постоянно искал подтверждения, аналоги прежде всего своим представлениям, таким способом стараясь постичь мир, который перед ним раскрывался в городе. Честняков жадно интересовался тем, что могло бы способствовать осуществлению его заветной идеи – культурной перестройки деревни.

По прибытии в Петербург, в декабре 1899 года Честняков получает разрешение заниматься в скульптурном музее Академии художеств. Не имея необходимого образовательного ценза для поступления в высшее учебное заведение, каким в это время было Высшее художественное училище при Академии художеств, он получает через своих новых знакомых в Петербурге возможность поступить в мастерскую живописи и рисования княгини М.К. Тенишевой. Эта мастерская была организована ею совместно с Репиным в конце 1894 года. Уезжая из Петербурга, она охотно предоставила Репину для занятий ставшую не очень нужной ей, как художнице-любительнице, свою личную студию на Галерной улице.

С первых дней поступления в Тенишевскую мастерскую Честняков сближается с её активными членами: с Билибиным, Чехониным, Левитским, Погосской, братом и сестрой Чемберсами. Все они были почти одного возраста, у всех за плечами был жизненный опыт и определённая школа художественного творчества.

Честняков с упорством и терпением, присущими его крестьянской натуре, овладевает основами изобразительного искусства. Он стремится получить максимум профессиональной подготовки здесь, в мастерской, с тем, чтобы потом поступить в Академию художеств.

Для Ефима Честнякова учёба в Тенишевской мастерской была периодом, когда он начинает по-новому смотреть на цель жизни, всецело связывая её с художественным творчеством. Ему уже исполнилось двадцать пять лет, и его взгляды были в достаточной степени самостоятельными.

Трудно было крестьянскому сыну в столице. Материально его поддерживали друзья из Кинешмы, которые разыгрывали разного характера лотереи и часть полученных денег высылали в Петербург Честнякову. На этих лотереях выставлялись картины Честнякова, а также выполненные им копии с полотен Эрмитажа. В Вичуге была организована выставка-продажа его картин. Для налаживания деловых контактов в имущих кругах кинешемского общества Честняков иногда дарил свои работы.

Несмотря на материальные трудности, Честняков добивается первых успехов. Во время одного из посещений Тенишевской мастерской Репин остановился у работы Честнякова. Между учителем и учеником состоялся разговор. Потом Честняков записал его в своей записной книжке. И потом, спустя год, когда материальное положение Честнякова было особенно тяжёлым, Репин дал ему рекомендательное письмо-отзыв, в котором отметил его талант: «Если лицам, оказывающим поддержку Е.В. Честнякову, нужно знать мой о нём отзыв, то повторяю, что г. Честняков обладает темпераментом художника, проникнут стремлением к искусству. И тому успеху, который от него ожидается по его способностям, мешает главным образом, по его словам, недостаток в материальных средствах. Профессор И. Е. Репин. 7 мая 1902г. Спб. Академия художеств».

Того же мнения о способностях Честнякова был другой его учитель – Д. Щербиновский: «Совершенно разделяя мнение профессора, подтверждаю также самое серьёзное и деловитое отношение Е. В. Честнякова к занятиям... Успехи Честнякова прекрасны...».

Среди картин, сохранившихся и в настоящее время отреставрированных, имеется небольшое количество работ, близких по живописной структуре и по рисунку манере письма мирискусников – «Девочка в лесу», «Марко Бесчастный и Грёза в лесу», «Две девочки в лесу», «Ромео и Джульетта» и др. Честняков пишет эскизы к свадебным песням, к трагедии У. Шекспира «Король Генрих IV», «Гамлет» и «Ромео и Джульетта», к пьесе Г. Гауптмана «Потонувший колокол».

По этим названиям можно судить о его чувствах и мыслях того времени. Но всё-таки главной темой, волновавшей его, была крестьянская.

Поддержанный похвалой Репина, Честняков, прозанимавшись в Тенишевской мастерской два с половиной года (с января 1900 по май 1902 года), пытается поступить в академию художеств, тем более, что Репин к этому времени вёл преподавание только в своей академической мастерской. Он несколько раз (сохранилось восемь писем) обращается с просьбой принять его в эту мастерскую.

Во всех письмах, адресованных Репину, содержится одна настоятельная просьба: принять его в академическую мастерскую.

Очевидно, настойчивые просьбы Честнякова были замечены Репиным. Он был принят в Высшее художественное училище при Академии художеств вольнослушателем. Но такое положение его не удовлетворяло, и он, прозанимавшись в училище до января 1903 года, оставляет его.

Честняков остался в Петербурге. Он продолжал заниматься живописью, много рисовал, писал свои литературные произведения. В его рукописных книжках сохранилось немало прозаических и поэтических сочинений, дошедших до нас в разрозненном состоянии. Среди них – отрывки романа в стихах «Марко Бессчастный», над которым он работал почти два десятилетия, и завершил ли его – неизвестно. В этом романе нашли отражение и настроения самого автора, пережившего трудный этап неудач.

Честняков также интересуется театром – в его записной книжке сохранилось много карандашных набросков каких-то сцен из спектаклей. В это же время он пробует заниматься лепкой – делает из глины небольшие скульптурки, в основном, фигурки девочек, обжигает их и раскрашивает. Пластически они решены маловыразительно, однообразно, чувствуется ещё робость т неуверенность в преодолении материала.

В это время он всё чаще и чаще обращается к фольклору, видя в нём глубокое выражение мыслей и чаяний народа, волновавших также и его самого.

До весны 1903 года Честняков жил в Петербурге. На лето уехал к своим друзьям в Кинешемский уезд, в Вичугу. В Вичуге он написал несколько жанровых произведений, принятых на лотерею, устроенную местными меценатами. Картины «Помещик», «Я жду ответа» были приобретены состоятельными предпринимателями Г. Разореновым и П. Ратьковым, работа «К обедне» продана не была.

Поздней осенью Честняков снова возвратился в столицу. Не имея постоянного заработка, а также возможности попасть в Академию художеств из-за отсутствия ценза, он решил уехать в Казань для поступления в художественную школу. В Казани Честняков занимался в натурном классе под руководством Х. Н. Скорнякова и Игишина. Проучившись до мая 1904 года, Честняков возвратился в Петербург.

Годы студенчества стали для Ефима Честнякова временем испытания и утверждения собственных взглядов на жизнь и искусство. Он почувствовал в себе силы, благодаря которым мог приступить к осуществлению главной творческой задачи – совершенствованию крестьянской жизни. Художник стал ощущать отсутствие необходимых живительных источников. Мирискусники и их идеи не дали ему возможности полно выразить его стремления – мечты и чаяния, волновавшие крестьянское сословие не одно столетие.

1905 – 1917

●Зов родной земли

Поздней осенью 1905 года Честняков возвратился в родную деревню.

Уезжая из столицы, Честняков увозил с собой свои произведения – живопись, графику, скульптуры, наброски литературных сочинений. В душе же он вёз надежды, что сможет осуществить мечты, которые связывал прежде всего с устройством новой – лучшей, красивой – жизни своих односельчан, да и не только односельчан, но и всего крестьянского сословия. Основную роль в этом переустройстве, по его мнению, должно было сыграть его искусство.

«Искусство постигает всё. Учился и вот живу дома... Я думаю: засвети-ка лучину, Ефим!» Так писал он в своей заветной рукописной книжке, возвратившись в Шаблово.

Кроме обычных интересов, у него появляются новые: он мастерит музыкальные инструменты – гармоники, рожки, глиняные дудочки и свирели, обучает игре на этих инструментах. С деревенской детворой у него наладились особенные дружеские отношения.

Жизнь Честнякова проходила как бы в двух плоскостях: с одной стороны – рядовой крестьянин, с другой – художник. Заниматься творчеством он мог, в основном, зимой, когда спадало напряжение в сельскохозяйственных работах, да ещё в счастливые для него часы, редко выпадающие в летнее время.

Уже в это время в сознании художника растёт глубокое внимание к эстетической содержательности произведений искусства, его убежденность в преобразующем воздействии красоты на нравственное и социальное бытие человека. В каком бы виде искусства ни выступал Честняков – будь то живопись, скульптура, литературные сочинения или заметки в записной книжке – он формулирует свои замыслы и идеи как художник судит об искусстве с позиции самого искусства. Среди разрозненных страниц его архива сохранилась такая запись: «Красота так же неуловима, как воздух, как эфир, как гармония тени вселенной. Грубая, механическая, животная красота ниже её – гармонии вселенной. Красота сама в себе награда живущему. Порочные люди несчастны. Грех низводит степени прекрасного. И всякий за себя ответственен и за других также...»

Безымянный герой «Сказки о крылатых людях» помогает своему народу перебраться – перелететь на крыльях, которые он изобрёл, - за море, где «лежит благословенная страна, где нет тяжёлого труда – там только игры, театры да песни, что создали люди мечтой своей.

Очень хотелось людям пожить в красоте да в музыке сказки».

Действие другого литературного произведения – «Марко Бессчастный и Греза Гензель» - происходит в чудесном городе, где создана «Универсальная рисовально-музыкально-техническая коллегия». Повсюду там необыкновенная чистота, площади устланы гладкими плитами, много цветов, лужаек, садов, фонтанов, искусственных ручьёв.

Представления молодого Честнякова о предназначении искусства и о роли художника в обществе романтичны. Но они оказались столь глубокими и устойчивыми, что, оформляясь в эстетическую систему, составили одно из её оснований, определили во многом характер творчества Честнякова. Его романтизм выражался в страстном преклонении перед личностью духовно богатой, и, может быть, поэтому Честняков так стремился попасть в мастерскую Репина, поскольку видел в нём воплощение своих представлений.

Ещё одна особенность творчества художника, как справедливо отмечает писатель В. Шапошников, заключалась в том, что «вне словесности Ефима Честнякова, даже и при малых подробных истолкованиях его жизненного наследия, представление о нём как о личности, как о деятеле будет половинчатым, ибо его словесность – это его идеи, вне которых не существуют ни живописные, ни скульптурные работы художника».

В литературном контексте могут быть прочитаны многие его живописные работы – «Сказочная фантазия», «Феи», «Поющие у трона», «Шабловские феи», которые, как мы можем предположить, создавались Честняковым именно в этот период жизни. В нарисованном его воображением царстве идеального будущего нет тяжёлого физического труда, ибо «освобождение от физического труда, - писал Честняков, - величайшее благо для людей – благословение на духовную жизнь». В этом обществе могут быть только песни, музыка, театры среди зеленеющих садов, цветущих лугов и полей под ясным солнцем, вся жизнь здесь – праздник, но праздник без шума и бурлящей суеты, и в этом царстве красоты живут прекрасные люди и распевают «песни золотые».

В своих литературных произведениях Честняков реформирует традиционную форму легенды. Экспрессия повествования держится не сюжетом, который у него прост и безыскусен, а переживанием, мыслью. Активная работа Честнякова – как в живописи, так и в литературе – выявляет исключительное единство всех сторон его творчества.

В этот шабловский период в своих взглядах на будущую жизнь Честняков был близок к мировоззрению представителей утопического социализма, идеи которых воспринял ещё в годы работы в Кинешемском уезде. Одной из важнейших черт утопического социализма в России являлась попытка связать мысль о будущем общества с судьбами крестьянства.

Честняков и по характеру своему, и по способу мышления был, прежде всего, художником, а потому воплощал свои идеи и мысли в образах. Главные герои произведений этого периода – натуры художественные, активные строители нового общества. В этом «царстве красоты», как говорит один из них, «и труд, и науки мы песней зовём».

Мир, созданный воображением художника, изображен в таких его картинах, как «Шабловские феи», «Сказочный мотив», «Вход в город Всеобщего благоденствия», «Тетеревиный король», «Поющие у трона», «Феи», «Деревенский праздник». Все они отличаются сказочным содержанием, и даже в том случае, когда, казалось бы, ничего невероятного не происходит и сами действующие лица ничем не отличаются от простых крестьян, в общем строе произведения ощущается что-то необычное для реальной деревенской жизни.

Семантический уровень этих произведений сложен и многопланен. Трансформация форм находится в зависимости от значимости частей композиции. Важные в смысловом отношении персонажи и объекты повёрнуты к зрителю, образуют центр, вокруг которого строится изображение, менее же важные фигуры фиксируются в их отношении к центру.

Постоянно находясь в непосредственном контакте с деревенской средой, Честняков обогащался творчески как художник. Опоэтизированная и идеализированная сельская жизнь – основное содержание его изобразительных и литературных произведений. В это же время он возвращается к некоторым темам, к которым обращался ранее – в Петербурге. Одна из них посвящена образу народного Баяна.

В композиционном решении картины «Слушают гусли», созданной в Шаблово, много общего с упоминавшейся уже картиной того же названия, написанной художником в Петербурге. На этих полотнах в центре всей группы находится певец-гусляр, вокруг него – юноши, девушки, старики и дети, в фигурах и расстановке которых много общего как в первом, так и во втором варианте. Это в своё время дало основание некоторым искусствоведам говорить о том, что петербургская картина является эскизом к шабловской. Однако утверждать это трудно, поскольку в петербургском варианте левая часть композиции утрачена, а по характеристикам образов картина может восприниматься как вполне законченное произведение.

При всей видимой общности, в композиционном решении этой темы много различий. В первую очередь, необходимо отметить их колористическое решение. Первая написана яркими, «пылающими» красками, в то время как в шабловской преобладают спокойные тона, в основном, зелёный и голубой. Да и сами образы действующих лиц во второй картине иные – крестьяне, а не горожане, как в первой, место же действия угадывается волне определённо – северная деревня. В шабловской картине изображено значительно больше персонажей, и по размерам она значительно превышает первую.

Внимательно и вдумчиво развивая тему картины, Честняков вполне оправдано отказывается от некоторых действующих лиц, присутствующих в первом варианте: он убирает изображение девушки, расположившейся у ног гусляра, старика с длинными висячими усами, другого старика. Таким образом, в новой композиции образуется некоторое свободное пространство между слушателями и гусляром, благодаря чему фигура последнего выглядит несколько обособленно.

Приходится удивляться тому, как много работал Честняков в эти годы. Постоянно занятый, хозяйственными заботами, он пишет литературные произведения, одновременно занимается живописью, рисует, лепит из глины фигурки людей и животных, обжигая их в самодельной печи, которую, как свидетельствуют крестьяне, устроил в овраге за деревней. Зимними вечерами он подолгу сиживал в избах своих односельчан на беседках и супрядках, записывая песни, сказки, частушки. Порой просил, чтобы ему разыгрывали свадебные представления, весной участвовал в хороводах, играх крестьян. Всё больше вдумывался в сущность народного искусства, вникая в глубины его духовного содержания. В рукописной книжке художника сохранились большие фрагменты сказки про деревенского паренька Федорка и про девушку Яю, написанные в стихах, и наброски сказки о летучем доме. В это время были созданы и три прозаических сказки – «Иванушко», «Сергеюшко» и «Чудесное яблоко». На темы этих сказок он делает многочисленные акварели и рисунки пером, а по мотивам сказки «Чудесное яблоко» пишет живописную картину.

Также Честняков много сил и творческой энергетики отдавал театру. Вместе с деревенскими ребятишками он разыгрывал спектакли, в основу которых были положены сюжеты его литературных произведений. Порой театральное действо импровизировались, сюжетная канва создавалась тут же походу действия. Такие произведения, как свидетельствуют его односельчане, скорее, походили на игры, в которые включались не только деревенские ребятишки, но и взрослые крестьяне. Его театр был не похож на обычный спектакль, где предполагалась сцена, декорации и актёры, репетирующие свои роли. Действие чаще всего происходило на открытом месте в деревне, походу его развития в игру включались новые «актёры» из зрителей, а фоном служила вся деревня. Но чаще всего Честняков разыгрывал спектакли, где сам выступал в роли актёра – рассказчика повествователя. В этих сценах «действующими лицами» были его глиняные скульптурки и специально нарисованные серии акварельных картинок, составленных в виде книжек-раскладушек. Для своих спектаклей он не только писал пьесы, но сам же готовил красочные костюмы, маски, куклы и музыкальные инструменты: разнообразные глиняные свистульки, дудочки, гармошки.

В каждом представлении, даже когда оно приобретало характер массового гулянья, был заложен определённый идейный смысл. В этих спектаклях всегда звучала дидактическая нота, выражавшая утверждение основной мысли художника: о добром отношении человека к человеку, о победе добра над злом, о пользе общего дела и труда, о всеобщем благополучии, достигаемом только коллективными усилиями. Были спектакли и чисто развлекательного содержания, приключенческие и фантастические.

Необходимо отметить один факт из жизни Честнякова этого периода, характеризующий его как человека принципиального, для которого искусство не было средством к обогащению. В Кологриве жил очень богатый купец – лесопромышленник Звонов, пожелавший заказать свой портрет Честнякову. Через бывшего однокашника художника по уездному училищу А. Невзорова он высказал своё предложение. Эта работа обещала и хороший заработок, и в будущем поддержку одного из влиятельных лиц не только в уезде, но и в губернии. Однако Честняков не принял этого предложения, несмотря на острую материальную нужду.

Пожив в родной деревне более восьми лет, Честняков начал собираться в Петербург. Возможно, он стремился найти там единомышленников. В деревне, как творческий человек, Честняков был одинок среди крестьян. Его идеалы питались, в основном, знаниями, полученными в городе и были схожими с идеалами народников. В молодости он воспринял их как призыв к действиям. С ними он приехал в родную деревню, с ними жил всё это время.

 Прежде всего – творчество

Пока был запас красок, купленных в Петербурге, Е. В. Честняков часто писал этюды с натуры, крестьянских девушек, парней и особенно ребятишек, которые ходили за ним попятам. Ефим Васильевич давал им бумагу, цветные карандаши, учил рисовать, устраивал весёлые игры. Этюды потом использовал для своих картин, которые писал исключительно на деревенские темы: зимние посиделки, игры и забавы, особенно – гулянья, народные праздники, в которых участвовали крестьяне соседних деревень.

Обращает на себя внимание, что Честняков весьма оригинально трактует сюжеты из жизни деревни, У него, например, совершенно отсутствует характерный для передвижников критический показ обездоленного крестьянского сословия. В своих картинах художник как бы любуется деревенским бытом, приукрашивает его. Честнякова ничуть не смущает, что его герои обуты в лапти, на них простые, домотканые латаные одежды, а деревенские избы – более чем скромны, не в пример городским хоромам. Он хочет сказать, что в этой простой жизни больше достоинства, больше человеческого тепла, чем в сложной жизни цивилизованного города. Все его картины-праздники полнятся идеей всеобщего изобилия, достигаемого в результате дружного, коллективного труда. На больших столах – много всяких яств, много гостей и прежде всего – детей, много радушия и гостеприимства. Это чувствуется в улыбках, жестах, во всём содержании картин. Настойчиво подчеркивается идея о жизненном благе, равном для всех, о возможности обогреть, приютить и сделать себе равным каждого.

Повседневная действительность подсказывает мастеру новые сюжеты. Неоднократно обращается он к эскизу «Ряженые», работа над которым началась сразу же по приезде в Шаблово. К первоначальному варианту Е. В. Честняков прибавляет большое число действующих лиц, композиция усложняется, упрощается цветовое решение – картина становится почти монохромной. Но теперь определяющим становится свет. Он вносит в содержание явно ощутимое напряжение. Меж сидящими вдоль стены деревенской избы людьми и ряжеными стоит ярко горящий светец, что позволяет выделить те фигуры, которые играют во всей этой сцене главную роль. Ярко освещенными оказываются сидящие с левой стороны девушки, паренек с гармонью в руках, детишки, сидящие у двери, и, наконец, главные актёры этой импровизированной сцены – странник и смерть. Находящиеся в избе по-разному реагируют на это. Особенно выразительны лица детей: в глазах у одних застыл страх, у других испуг смешался с любопытством.

Картины Е. В. Честнякова такого плана ценны для нас тем, что передают быт деревни того времени. Хотя в сцены «Ряженых» много от фольклорного, обрядового содержания. «Обряды преследовали не только ритуальную цель, но и были в значительной мере эмоциональной разрядкой для совершавших их людей. Это способствовало развитию игровых элементов обряда... Рациональные, практические действия сопровождались обрядами, точнее переплетались с ними, были друг от друга неотделимы».

Что больше всего обращает на себя внимание при анализе этого периода творчества художника? Много жанровых картин. Честняков словно спешит реализовать то, что воспринято им в стенах Тенишевской мастерской и Академии художеств: присущую передвижникам связь живописного повествования с литературным первоисточником, множество деталей, тщательность прорисовки.

Картина «Приход колдуна». За оконцем – предзимние синие сумерки. В центре – нехитрое крестьянское застолье. Судя по многолюдью, возможно, это сваты явились на сговор. Да вот и нарядный гость - по левую руку от хозяина, его движение, оглядка подчеркивают значимость этого присутствия здесь. Невеста с распущенными волосами прислонилась к старому деду. Решается ее судьба. Какой-то ей быть? В углу тревожно мерцает лампада. Одежка, сваленная в углу, корчага на лавке – все извечно, знакомо, привлекает взор. И тем как бы подчеркивает неотвратимость происходящего.

Если в «Ряженых» динамика композиции достигает экспрессий каждой фигуры, то в «Приходе колдуна» все действующие лица как бы застыли на мгновение. Что-то извечное, незыблемое и чуть тревожное несет в себе это плотно, соединяя реальное и фантастическое, обыденную жизнь – с тем неведомым, что почти в каждом полотне шабловского мастера потрясающей достоверностью запечатлевается психологический настрой, духовные богатства деревни. Нередко изображаемое содержит обрядовый подтекст, что делает картины мастера интересными и как документальное свидетельство очевидца. «Сами обрядовые действия были сложным комплексом символических, магических, демонстративных и игровых элементов. Они должны были способствовать достижению определенного результата (урожай, брак, приплод скота, деторождение ) и вместе с тем отметить ( маркировать) и санкционировать переход в новое состояние». Все это ощущается, когда внимательно рассматриваешь произведения Е. Честнякова, написанные им в первые годы по возвращении из Петербурга.

Но вскоре иное займет центральное место: художник обратится к фольклору напрямую, и сказочные сюжеты составят главное содержание не только его картин, но и литературных произведений. Пока же его интересуют события, происходящие в жизни его деревни, но не частные, не единичные, а как бы типические. И хотя рассказ о них не ведет еще языком повествовательным, в запечатленных сценах угадывается нечто более значительное, множественное - обобщающее. Цветовое решение этих картин пока еще не так условно, оно приближается к живописной многословности; художник стремится использовать цветовые нюансы, чтобы создать ощущение морозной зимней ночи в картине «Ведение невесты из бани» или полумрак крестьянской избы, в которой горит зажженная лучина. Он моделирует цветом и светом объемы лиц. За счет цветового эффекта им достигается динамика и экспрессия в решении той или иной сцены.

Важно отметить одно существенное обстоятельство в творчестве Е. Честнякова: в его картинах и литературных произведениях мы не находим изображения тяжелого крестьянского труда. Всех своих героев – крестьян он показывает потрудившимися – на отдыхе, занятыми делом не менее существенным. Хотя шабловский художник, крестьянин по происхождению, образу жизни и способу пропитания, прекрасно знал, что составляло главное в жизни села. Только работа, работа до седьмого пота, может прокормить крестьянскую семью. Но вместе с тем Е. В. Честняков был убежден: не хлебом единым должен жить человек. И потому художник останавливал свое внимание на тех сторонах жизни крестьян, которые, по его представлениям, выражали философию жизни народа. Все, что имело отношение к фольклору, к творчеству, что проявлялось в различного рода действах – все имело для него особое значение, как, собственно, и для самих крестьян. «Фольклор всегда опирался на предшествующую традицию, ее опыт и поэтические достижения. Он был непрерывной цепью, тянувшейся из глубочайшей древности до наших дней... Фольклор был не только поэзией, не только художественным творчеством. Он выполнял очень разнообразные функции. Он был исторической памятью народа». Это хорошо понимал и чувствовал Ефим Честняков. И не просто понимал, не просто чувствовал – все это в нем жило.

Для Е. В. Честнякова обращение к народному творчеству было не художественной игрой в народное искусство, а способом выражения его художнических чувств и настроений, да и в целом его мировоззрения, с его мечтой сохранить, сберечь то бесценное, что накоплено на земле поколениями самого древнего на Руси – крестьянского сословия. Потому так жадно впитывает в себя художник соки этого живительного, неиссякаемого родника – народного творчества, так пристально всматривается в глубины его формирования, характера и особенностей. Причем подходит он к этому наследию предельно избирательно, критически, выделяя то, что представляется ему наиболее ценными и перспективными. Особо близка ему тема о светлом будущем народа. Именно она присутствует, хотя и в несколько утопической форме, во многих его произведениях. Ею-то более всего жил, в ней и черпал силы деревенский сказочник, фантазер и мечтатель, причудливо сочетавший в себе наивную крестьянскую мечту-веру и трезвые общественно-политические познания, не всегда им безоглядно принимаемые. Свое, выношенное, глубоко личное, он отстаивает, обращая особое внимание на те положения, суждения, что так или иначе подтверждали для него его правоту.

Не отходя от традиционных форм и приёмов народной сказки, Е. Честняков создавал новую, свою сказку, близкую по форме к литературному произведению, но являющуюся неразрывной частью его целостного художественного замысла. Например, содержание написанного им «Чудесного яблока» вмещает все элементы народной сказки.

В сказках Честнякова мы четко ощущаем присутствие самого автора. В них всегда, как и в его изобразительном творчестве, заложено глубокое дидактическое содержание.

Много сказочного и в живописи Е. В. Честнякова. При этом картины художника так или иначе связаны с литературной сюжетной канвой. Вот, казалось бы, обыкновенная деревенская улица. Около крестьянских домов видны снопы и суслоны, в которых устроены окна со ставнями, рядом – совсем маленькие домушки и тоже с окнами. Сделаны они из соломенных снопиков. А по снежной улице едет старичок в санях, но сани-то не на полозах, а на колёсах, и лошадка игрушечная – она на колёсиках. Птицы на картине большие, а дедушка и совсем маленькая девочка – одного роста. И забавно, и весело смотреть на всё это. Чувствуешь, что словно попал в сказку, которая где-то рядом, в деревне живёт вместе с тобой. Возможно, картина эта у художника имела какое-то своё название, мы этого не знаем, поэтому именуем её просто «Детские забавы». Сказочным мотивом наполнена картина «Феи». Она небольшая по размерам, но в ней много действующих лиц – мальчиков и девочек, которые собирались на лесной полянке, где растут огромные грибы.

Исследуя живописное наследие Честнякова, важно иметь в виду, что всё им сотворенное нельзя рассматривать изолированно. Каждая работа, любой фрагмент – это часть некой условной идейной концепции, заложенной автором в основу своих трудов, где все глубинно, явно или подспудно связано.

Пусть не сложится представление о Е. В. Честнякове как о деревенском чудаке. Сказка для шабловского мастера была лишь той формой искусства, через которую он стремился выразить свою главную идею – воспитать в людях, и прежде всего в детях, чувство добра, гармоничного единения с природой, с окружающим миром, чувство коллективного труда, который станет основой строительства нового, более разумного деревенского общества. Нужно было, как это понимал он, воспитать душу человека, воспитать её красотой. Зная, как хорошо развита фантазия у народа, он смело использует фантастические сюжеты в своих картинах.

Идея строительства универсальной культуры в деревне начинает звучать в нём с большей определенностью. Размышляя над жизнью человека вообще и, в частности, над жизнью крестьянина, он как художник, чувствует потребность выразить эту идею в своих произведениях. Для Ефима Честнякова идея универсальной крестьянской культуры не сводилась только к духовной деятельности: в неё он включал труд и быт деревни, социальное поведение крестьян, фольклор. Только все это, по мнению Честнякова, следует усовершенствовать, поднять на более высокую ступень, придав элементам крестьянской жизни некую организованность, ни в кое случае не нарушая её изначальных, сущностных основ. Цель такой жизни – всеобщее благоденствие. Поэтому очень частые сюжеты его произведений – живописных, скульптурных и литературных: дети везут на тележке огромное яблоко или несут огромный пирог, чтобы накормить всю деревню.

Вообще же в творчестве Е. В. Честнякова ограничено сочетаются элементы фольклорные и книжные, сказочные и реальные, ритуальные и бытовые. И для всех их он нашёл особый язык выражения: предельно простой, ясный, легко читаемый. Однако это простота как бы на грани примитива – кажущаяся, так как постигается она только в рамках его идеи универсальной крестьянской культуры.

Е. В. Честняков смело берется за воплощение главной своей идеи в скульптуре. Обращает на себя внимание прежде всего многофигурность в построении скульптурных композиций. Это вызвано тем, что Честняков все больше и больше занимается театром, но не в традиционном смысле этого слова, а театром, являющим собою массовое действо, где нет пассивных зрителей, но все и каждый в той или иной мере актер и действующее лицо.

Только в немногих своих произведениях таких, например как «Летний теплый вечер. Топят бани», «Зимний вечер», шабловский мастер изображает обыденную повседневную жизнь деревни, которая, надо сказать, складывалась для самого Е. В. Честнякова не лучшим образом. Сразу же по возвращении из Петербурга пришлось ему заняться дележом родительского имущества, так семья сестры Татьяны решила жить самостоятельно. Отец отписывал Ефиму большую часть избы и земли, но основной наследник и свою половину дома, и половину пашни уступил сестре, а сам взялся строить для себя жилье, приспособленное для занятий искусствами. Не имея достаточных средств, не располагая подходящими материалами, он по своему проекту пристраивает к родительскому дому такое помещение, которое долго оставалось предметом удивления и недоуменных расспросов земляков. Вышло у Честнякова нечто среднее между избой и овином. Окна в этом строении, от которого до нас дошли лишь одни воспоминания, были расположены совсем не так, как в крестьянских домах. Художника, понятно, менее всего волновал внешний вид жилья, он заботился о том, чтобы помещение было хорошо освещено, чтобы в нём можно было без помех работать.

Всё чаще и чаще художника одолевала мысль о необходимости новой поездки в Петербург. Довольно-таки натянутые отношения с односельчанами наводили мысль, что он не в сё возможное постиг, что надо ему ещё подучиться – особенно профессионально. К тому же накопилось довольно много изобразительного и литературного материала, который пришло время выставить на суд знатоков и истинных ценителей. Человек этот нуждался в пополнении впечатлений, знаний; сам, готовый отдавать беспредельно, он испытывал острейшую нехватку общения с единомышленниками.

 Снова в Петербург, затем в Шаблово

В марте 1913 года Честняков снова приехал в Петербург. Он начинает восстанавливать свои прежние дружеские связи, обращается за помощью к некоторым друзьям по Тенишевской мастерской. Одновременно он стремится привлечь внимание известных художников и деятелей культуры к своему искусству.

Ефим поселяется на 9-й линии Васильевского острова, в доме № 54. Он вступает в мастерскую замечательного русского художника, педагога Академии художеств Дмитрия Николаевича Кардовского.

В мастерской Д. Н. Кардовского Честняков более тщательно вникает во всё, что даёт ему преподаватель, все чаще задумывается над чисто профессиональными проблемами живописи.

Между учеником и учителем устанавливается полное взаимопонимание. Об этом свидетельствует письмо в кассу общества передвижных выставок, датированное 27 марта 1913 года, в котором Кардовский просит принять на выставку своего «частного ученика г. Честнякова».

Жизнь в городе вновь складывается для художника невыносимо трудно. Кинешемские меценаты давно уже отступились, отказав художнику в помощи, и ему приходится постоянно думать о средствах на пропитание. Он пытается восстановить петербургские связи, налаженные ещё в первый приезд в северную столицу, дважды в апреле и в октябре обращается с письмом к художнику А. Ф. Гаушу, с которым был знаком, просит его назначить время для просмотра живописных и лепных работ.

Творческая атмосфера культурной жизни столицы 1910-х годов изобиловала многообразием художественных направлений и течений в изобразительном искусстве, но Честняков, получивший в своё время уроки у Репина, оставался приверженцем реалистического искусства. В определённой мере этому способствовало и то обстоятельство, что в период появления разнообразных течений в искусстве, он, живя в деревенском уединении, оставался изолированным от этого процесса.

Новые встречи с Репиным и его единомышленниками, окружавшими его в Пенатах, дружба с писателем Чапыгиным укрепили его в сознании правильности выбора дороги в искусстве. В Петербурге, вращаясь в кругу творческой интеллигенции, он видел новые течения и направления, которые стремительно появлялись вокруг.

Честняков, в душе и сознании которого изначально, с самого рождения были заложены этические принципы культуры крестьянского сословия — чистота нравов, доброта, чистосердечность, жизнь столицы с её пороками и язвами принимал насторожено.

Честняков понимал, что экономическое положение деревни, несмотря на древние культурные традиции, остаётся на низком уровне, видел, что все достижения современной духовной жизни не доходят в глубинные области страны. Он стремился при помощи искусства внести в крестьянскую жизнь изменения и, размышления о будущем, представлял его свободным от тяжёлого принудительного труда, богатым как в материальном, так и в духовном отношении. Честняков мечтал об универсальной крестьянской культуре. Эта идея не сводилась для него только к духовной деятельности: в неё он включал труд и быт деревни, участие крестьян в общественной жизни государства, фольклор. Всё это, по мнению Честнякова, следовало усовершенствовать, поднять на более высокую ступень, придав элементам крестьянской жизни некую организованность, ни в коем случае не нарушая её изначальных, сущностных основ. Цель такой жизни – всеобщее благоденствие.

Материальное положение Честнякова в Петербурге становилось всё труднее и труднее. С упорством и терпением, присущим его крестьянской натуре, борется он с нуждой, показывает свои работы в обществе, стремится к дальнейшему совершенствованию своего творчества.

Не имея необходимого помещения для работы над большими картинами, Честняков пишет, в основном, небольшие живописные этюды. Также пишет и несколько жанровых работ «В кафе», «В трактире» и т.д.

Оказавшись в очень трудном материальном положении, Честняков осенью 1914 года, собрав все свои произведения, возвратился к себе в Шаблово.

Возвратясь домой с мечтой осуществить свою программу строительства «могучей универсальной культуры», он был полон творческих замыслов, для осуществления которых ему необходимо было помещение, где можно было бы спокойно работать. Он реконструирует старую отцовскую избу. Получилось что-то наподобие двухэтажной избы.

Творчеством ему по-прежнему приходилось заниматься в зимнее время. Пишет картину «Праздничное шествие. Мир». Вероятно, он написал её во время войны. В определенном смысле, это можно назвать призывом к миру между народами.

Честняков все больше занимается театром, и поэтому он много времени посвящает скульптуре.

Идея универсальной культуры заставила Честнякова пересмотреть своё прежнее творчество. Он начинает понимать, что идиллические, наполненные грезами, поэтически-отвлеченные образы ранних произведений не соответствуют его новым представлениям. Его размышления о красоте были отвлеченными, умозрительными, а потому так мало понятны народу. Поэтому он по-иному, стремясь глубже проникнуть в философские и поэтические истоки фольклора, изучает обряды крестьян, сам участвует в них.

Мировоззрение художника, как известно, выражается более полно в его творчестве. Те изменения, которые произошли во взглядах Честнякова после возвращения из Петербурга, проявились в его работах этого периода. Уже не сказочные, фантастические или былинные сюжеты становятся содержанием его новых произведений, а реальные события деревенской жизни. На всех картинах этого времени изображается, как правило, тот или иной праздник.

Мы видим, как обильны праздники в деревне: на столах стоят разные яства, вокруг много гостей, детей. Мы ощущаем атмосферу радушия и гостеприимства, которое выражается в улыбках, жестах, во всём содержании картин: «Свахонька любезная, повыйди...», «Летний вечер. Праздник».

В это время Честняков пишет картины и на фольклорные темы, где в основу содержания положен народный обычай или обряд: «Ведение невесты из бани», «Ряженые».

В своих произведениях Честняков рисовал совершенно реальные события, и крестьянскому зрителю было понятно здесь все, так как для него и в реальной жизни «рациональные», практические действия сопровождались обрядами или точнее, переплетались с ними, были друг от друга неотделимы.

Почти в каждом произведении этого периода Ефим Честняков с документальной точностью воспроизводит быт деревни, и в каждой сцене чувствуется проникновенное знание материала.

.