Вопрос 12

Майевтика» (повивальное искусство) Сократа - философский прием содействия  рождению истины в ходе беседы посредством диалектики. Отличие диалектики Сократа от образовательных систем софистов.

Диалектика для Сократа представляет собой философское искусство вести рассуждение.

Она отличается от эристики - софистического метода спора. Эристик, отстаивая свою правоту, во что бы то ни стало, возражает против иной точки зрения. Диалектик же тот, кто умеет ставить вопросы и давать ответы. Поэтому беседа как диалектический разбор вопроса предполагает взаимно согласованное, дружеское рассуждение собеседников.

«Спорщики препираются и затемняют предмет спора, беседующие же совместными усилиями стремятся к прояснению возникшей проблемы, причем сведущие, знающие помогают своему собеседнику на этом диалогическом пути познания».

    2. Искусство  диалектической  беседы по Сократу, требует исходить из того, что уже известно собеседнику, а не ошарашивать его сразу некой неизвестной ему и непонятной истиной.

Поэтому следует путем наводящих вопросов выяснить границы знания и незнания собеседника.

Помочь ему «вспомнить» то, что известно его душе: ведь познание и есть воспоминание («анамнесис») вечной души о том, что она знала еще до рождения данного человека.

«Но если, - говорит Сократ, - рождаясь, мы теряем то, чем владели до рождения, а потом с помощью чувств восстанавливаем прежние знания, тогда «познавать» означает восстанавливать знание, тебе уже принадлежавшее. И, называя это припоминаем, мы пожалуй, употребили правильное слово». 

    3. В ходе диалектических бесед человек, по мысли Сократа, восстанавливает знания доставшейся ему бессмертной души, другими словами - духовно возрождается.

Поэтому роль собеседника, помогающего возрождению знания и его закреплению, он по аналогии с ремеслом своей матери-повитухи называл «майевтикой», т.е. повивальным искусством.

«В моем повивальном искусстве,- замечает Сократ, - почти все так же, как у них; отличие лишь в том, что я принимаю роды души, а не плоти». 

    4. Сократ не считал себя «учителем тех, у кого ему довелось принять «роды души»: ведь рожденные в ходе беседы знания - это «плоды» его собеседников, а не результат его особой мудрости, от которой он к тому же  решительно открещивался.

Он полагал, что его слушатели не могут у него чему-то научиться, как это обычно имеется в виду в отношениях «учитель-ученики»; но они могут с его помощью открыть в себе много прекрасного и разумного, если в них это уже заложено.

Поэтому тех своих собеседников, в ком не были заметны какие-либо признаки душевной «беременности», он отсылал на учение к Продику и другим софистам: в его личной помощи такие люди не нуждались. 

     5. Чтобы не растерять возрожденные посредством «повивального искусства» знания, необходимо, по Сократу, «связать» их путем нахождения общих определений и понятий.

Лишь благодаря общим понятиям можно раскрыть сущность обсуждаемого предмета и достигнуть истинного знания о нем.

Поэтому конечная цель сократовских бесед направлена на раскрытие и выяснение общих определений и сущности рассматриваемых явлений, а не на описание их чувственных образов и внешних взаимосвязей.

Определение общих понятий представляет собой исходный принцип сократовского философствования.

Именно то, что Сократ уже в начале беседы располагает соответствующими общими понятиями (например, «добродетель», «справедливость», «мудрость», «прекрасное») и позволяет ему  уверенно дирижировать ходом обсуждения.  Позиция Сократа в его беседах напоминает айсберг, основная и наиболее опасная часть которого остается невидимой.

Опровергнуть в беседе Сократа значило обнаружить и отвергнуть невидимые начала его внешней аргументации. Но собеседники Сократа, как правило,  не вдавались в эти глубины.

я знаю что ничего не знаю

Сократ пояснял свою мысль так: люди обычно полагают, будто они что-то знают, а оказывается, что они не знают ничего. Таким образом получается, что, зная о своем незнании, я знаю больше, чем все остальные.

Казалось бы, в утверждении содержится логически противоречивое утверждение: если человек ничего не знает, то он не может знать и о том, что он не знает. Это своеобразная попытка сформулировать принцип познавательной скромности. Его можно наглядно представить следующим образом: вообразим, что все наше знание — это внутренность шара, а незнание — внешность шара. Чем больше становится наше знание, тем больше становится площадь поверхности шара, а следовательно наше «соприкосновение» с незнанием.

Аналогичные идеи можно проследить в трудах других мыслителей