Глава 3. Характер героев в повести б.Горбатова «Непокоренные»

Центральной идеей повести является изображение геройства обычных людей. Как должны вести себя в оккупации советские люди? Казалось бы, никаких сомнений: в партизаны и в подпольщики, как Степан и Настя! Но автор не дает такого легкого выбора главному герою. Тарас Яценко – человек духовно богатый, но не сразу приходящий к пониманию смысла совершающегося. Образ старого рабочего – несомненная удача писателя, стремившегося создать подлинно народный характер. С большим искусством передает Горбатов духовную эволюцию героя.[4, c.145]

В самом начале Тарас не хотел вмешивать себя в войну с фашизмом, отгородившись от всего мира в своем маленьком мирке, состоящем из дома и своих родных. Поэтому когда внук взволнованно вбежал в дом и сказал, что немцы в городе, Степан ответил: «Нас это не касается».

«Не касается» не потому, что ему все равно, кто будет хозяйничать в городе. Нет. Просто Тарас находится во власти представления о том, что его это обойдет стороной. Об этом говорят все детали: плотно закрытые ставни, закрытая дверь, гробовая тишина в доме. Особенно ярко это вырисовывается в том, что хозяин увлеченно, я бы даже сказал, безумно увлеченно делает свои замки и засовы, словно бы пытаясь от кого-то закрыться, заслониться.

Следующую стадию духовной эволюции героя писатель непосредственно связывает с тем противоречием, которое рождено присущей советскому человеку жаждой дела и невозможностью работать по приказу оккупантов.[4, c.149]

Психологически тонко ведет писатель подготовку к изображению окончательного перелома в жизни своего героя.

Поход с тачкой по пыльным степным дорогам в поисках неразоренных деревень стал для Тараса новым этапом приобщения к народной борьбе. То, что увидел Тарас на дорогах – тысячи людей с тачками и санками, бредущих в надежде обменять свой скарб на продукты, чтобы не умереть с голоду, костры в ночной степи, разговоры, полные ненависти к врагу и веры в победу, - все это помогло ему достигнуть глубину народного горя и меру народного величия. Образ этой военной дороги драматичен, эмоционально напряжен. Как и многие другие образы романа он символичен. Это символ народного горя и несгибаемой силы народного сопротивления.

«Тачки, тачки, тачки – насколько хватало глаз, одни тачки да спины, согбенные над ними. Спины и тачки – больше ничего не было, словно то была дорога каторжников. Скрипя и дребезжа, катились тачки по камням и тащили за собой людей, измученных, потных, черных от пыли. Казалось, это не люди идут, а сами тачки с прикованными к ним человеческими руками…»[4, c.150]

Автор не стал ставить в центр повествования предателей. В центре произведения – нравственно чистые, русские люди, красота их души, еще ярче выявившаяся в тяжелейших испытаниях войны. Кульминацией духовного взлета Тараса стала его встреча со старшим сыном, Степаном. И снова его сын не такой, каким он себе его представлял. Степан – глава подпольщиков, которые ищут добровольцев для разведки и точечных ударов по фашистам. Автор симпатизирует Степану. Писатель не говорит нам, что, пока все сражаются, он сидит в подполье. Наоборот, показывает, насколько важен для партизан Степан и как он поднимает дух людей, побуждая их к тайному сопротивлению.

Какое Тарас испытывает чувство, видя Степана, чувство гордости, радости за такого сына, такое же чувство гнева и презрения Тарас испытывает к своему второму сыну-Андрею. Вот в этот момент Тарасу и приходиться пожалеть о своем неучастии в жизни и воспитании сыновей. Но если Степан смог вырасти сам патриотом Родины, то Андрею нужна была помощь отца, которую он не получал. Вот и открылись глаза Тараса, когда он понял, какое Андрей доставил семье горе.

Андрей пришел домой осенним вечером, одетый в чужую крестьянскую свитку, худой и бородатый, чужой и колючий. “Папка пришел, значит, наши в городе?” – спрашивала дочка Андрея. Нет, ошиблась Марийка. Избавившись от гитлеровского плена, Андрей решил переждать войну, уйти в сторону. “Мы тебя не таким ждали, - сурово заявил ему отец. – Всех ты обманул! И Россию, и жену, и меня, старого дурака, и мое ожидание”. И Тарас “вырубил его из своей души”.

Суровые слова отца будто сдернули пелену с глаз Андрея, которому до того казалось, что он обрел мирную гавань, что в годину, когда все на земле пошатнулось, лишь родной дом остался неизменным. Упала пелена, и он увидел седую голову жены, понял ожесточение и горечь отца, и нужду, что хозяйничала в хате, и скоро разглядел, какую непримиримую “не на живот, а на смерть” борьбу ведут с врагом и отец, и сестра, и маленький племянник. Андрей решил было идти на завод, но отец запретил ему. Он заставил сына понять, что есть у сына только один путь – снова в армию, снова к оружию. Это был единственный путь домой, и Андрей это понял.

Другую загадку загадала отцу Настя. Тарас видит, как затаилась от него дочь. Почему она молчит? О чем думает? К чему стремится?

Вздыхает старый Тарас: “Незнакомое племя!” Не было у него веры в стойкость таких, как Настя. “Где уж им! На папашины деньги учились, горя не видели, с Александром Яковлевичем Пархоменко в поход не хаживали, почем хунт лиха, не знают”. Тарас придирчиво присматривался к Насте и ее подругам. Какой путь изберет его дочь? Терзался отец и не знал, что девушка нашла этот путь раньше, чем он сам, и мужественно идет трудной дорогой подпольщицы. В ней как бы нашел воплощение измененный временем облик комсомолки гражданской войны. О таких поэт М. Светлов писал:

Наши девушки ремешком

Подпоясывали шинели,

С песней падали под ножом,

На высоких кострах горели.[3, c.163-164]

Изображение нового поколения не прерывается на Насте, автор ведет ее и далее – к образу Леньки. Этот мальчик полон энергии и сил бороться с немцами. Он луч света в этом царстве жестокости и насилия. Этот мальчишка знает все, что делается в городе. Кто первый говорит Тарасу, что немцы в городе и что немцы убегают? Мальчик тянется к знаниям, к новым для себя открытиям, ему недостаточно уметь читать, считать и писать, нет, ему нужно большее, но он все равно отказывается идти в фашистскую школу. Ленька - это то поколение, за которое находится в подполье Степан, ходит по стране Тарас, умирает на виселице Настя.

Конец произведения устремлен в будущее. Наша армия разбивает немца на всех фронтах. Тарас и жители освободили город. Домой на костылях возвращается младший сын Тараса Никифор. Он чувствует себя не усталым, больным солдатом, а жадным, нетерпеливым строителем: “Эх, работы сколько! Работы! А костыли что ж? Костыли скоро долой! И задымим. Будьте любезны!” Андрей воевал вместе с армией и получил медаль “За отвагу”.

Образы повести «Непокоренные» не оставили равнодушными современников: по мотивам повести в 1945 г. на Киевской киностудии был снят кинофильм «Семья Тараса» (режиссер - Марк Донской). Фильму был присужден Главный приз Золотая медаль МКФ в Венеции-46.

В одном из небольших кинотеатров Лос-Анжелеса близ Голливуда демонстрировался советский фильм «Семья Тараса» («Непокоренные»). Прошло два года после окончания войны, и притихшие зрители, среди которых было немало выходцев из России, взволнованно следили за событиями в украинском городке, оккупированном фашистами. И в тот момент, когда на экране крупным планом появилось сосредоточенное лицо подпольщика Степана Яценко, в зале послышались громкие рыдания. Седая женщина небольшого роста, не сдерживая слез и не отрывая глаз от экрана, кричала: «Степан... это же мой сын Даниил! Я его не видела и ничего не знала о нем долгих семнадцать лет!». [5]

Опера «Семья Тараса» принадлежит к числу наиболее ярких советских героико-патриотических опер. Именно в 1942 г. Дмитрий Кабалевский вместе с либреттистом С. Цениным задумал написать оперу «Семья Тараса». Первая редакция оперы, законченная в 1947 г. и в том же году представленная в Москве, была подвергнута критике. Вторую редакцию композитор закончил к 1950 г.  В новом виде «Семья Тараса» была поставлена на сцене ленинградского Театра оперы и балета имени С. М. Кирова, а затем обошла большинство советских и ряд зарубежных оперных сцен. Леонид Баратов (режиссер-постановщик) был удостоен Сталинской (Государственной) премии за постановку в театре имени Кирова оперы "Семья Тараса" Д. Кабалевского (1952 г. ). Критики особо отмечали образ Насти – символ юности, веры, силы и любви. [5]