2. Изучение феноменологии реагирования на утрату в рамках психодинамического подхода.

Как уже было сказано, множество работ посвящено проблематике утраты. Мы придерживаемся избранного нами психодинамического подхода и как научной концепции и с точки зрения концепции оказания психологической помощи. Поэтому дальнейшее изложение нами теоретического обоснования нашего исследования, а также разработки стратегии практической помощи будет изложено нами в его рамках.

Говоря о процессе, обратном горю по своему наполнению и воздействию на переживающего утрату, укажем работу Фрейда «Печаль и меланхолия». [52] Он использует слово Trauer, (1917) которое можно перевести кок 'скорбь' или "печаль', имеются клинические и теоретические причины рассматривать скорбь как процесс, а печаль — как аффективную реакцию на утрату. Можно рассматривать тяжелую утрату, особенно утрату любимого человека (интерперсонального объекта) как подкласс аффекта печали (Pollock, 1978).

Фрейд дает следующее определение работы скорби: «В чем же состоит работа, проделываемая печалью? Я полагаю, что не будет никакой натяжки в том, если изобразить ее следующим образом: исследование реальности показало, что любимого объекта больше не существует, и реальность подсказывает требование отнять все либидо, связанные с этим объектом.

Против этого поднимается вполне понятное сопротивление, - вообще нужно принять во внимание, что человек нелегко оставляет позиции либидо даже в том случае, когда ему предвидится замена. Это сопротивление может быть настолько сильным, что наступает отход от реальности и объект удерживается посредством галлюцинаторного психоза, воплощающего желание... При нормальных условиях победу одерживает уважение к реальности, но требование ее не может быть немедленно исполнено. Оно приводится в исполнение частично, при большой трате времени и энергии, а до того утерянный объект продолжает существовать психически. Каждое из воспоминаний и ожиданий, в которых либидо было связано с объектом, приостанавливается, приобретает повышенную активную силу, и на нем совершается освобождение либидо. Очень трудно указать и экономически обосновать, почему эта компромиссная работа требования реальности, проведенная на всех этих отдельных воспоминаниях и ожиданиях, сопровождается такой исключительной душевной болью. Замечательно, что эта боль кажется нам сама собою понятной. Фактически же по окончании этой работы печали «я» становится опять свободным и освобожденным от задержек.»

В нашей работе, в сферу нашего внимания попадает ситуация, когда эта работа по адаптации к миру, где произошла утрата чего-то ценного не завершена. То есть – процесс работы горя нарушен, его результат (проработка потери, освобождение «я» от печали и освобождение для дальнейших задач) не достигнут.

В этом случае одним из последствий незавершенности горя становится депрессия, в терминах Фрейда – меланхолия. Приведем дальнейшие его рассуждения: «При печали мы нашли, что задержка и отсутствие интереса всецело объясняются работой печали, полностью захватившей «я». Подобная же внутренняя работа явится следствием неизвестной потери при меланхолии, и потому она виновна в меланхолической задержке (Hemmung). Дело только в том, что меланхолическая задержка производит на нас непонятное впечатление, потому что мы не можем видеть, что именно так захватило всецело больных. Меланхолик показывает нам еще одну особенность, которой нет при печали, - необыкновенное понижение своего самочувствия, огромное обеднение «я». При печали обеднел и опустел мир, при меланхолии - само «я». Больной рисует нам свое «я» недостойным, ни к чему негодным, заслуживающим морального осуждения, - он делает себе упреки, бранит себя и ждет отвержения и наказания. Он унижает себя перед каждым человеком, жалеет каждого из своих близких, что тот связан с такой недостойной личностью. У него нет представления о происшедшей с ним перемене, и он распространяет свою самокритику и на прошлое; он утверждает, что никогда не был лучше. Эта картина преимущественно морального бреда преуменьшения дополняется бессонницей, отказом от пищи и в психологическом отношении очень замечательным преодолением влечения, которое заставляет все живущее цепляться за жизнь.»

Создается впечатление, что в ситуации горевания человек сталкивается не только с утратой внешнего объекта привязанности, но и должен разрешать отношения с внутренними объектами, являющимися символическими отображениями внешних, и ситуация складывается таким образом, что с этими объектами он проститься не может.

На неоднородность «Я» в процессе такого прерванного горевания, когда место процесса скорби занимает меланхолия, указывает в том числе следующее замечание Фрейда: «самые тяжелые упреки часто очень мало подходят к собственной личности больного, но при некоторых незначительных изменениях легко применимы к какому-нибудь другому лицу, которое больной любил, любит или должен был любить.». [52]

Причины такого положения вещей мы начали искать в работах, посвященных объектным отношениям и тем способам обращения с внешними объектами и психическими их репрезентациями, которыми человек овладевает в процессе своего развития. Способность к такому обращению он формирует в отношениях с другими людьми, и применяет, создавая отношения, связи с объектами привязанности и разрушая эти связи при необходимости освободить эго от такого объекта.

Теория объектных отношений (OBJECT RELATIONS THEORY).

Система психологических взглядов, основанная но постулате, согласно которому психика состоит из элементов, взятых из внешних, первичных аспектов функционирования других людей. Это происходит через посредство

процессов интернализации. Такая модель психики объясняет психические функции с точки зрения отношений между различными

интернализированными элементами.

Понятие объектных отношений используется во многих теориях:

1) мотивации взаимоотношений;

2) развития взаимоотношений от примитивных в детском возрасте до комплексного психического функционирования у взрослого;

3) в теории структурных аспектов или отдельных паттернов взаимоотношений, характеризующих индивида.

Впервые внимание к этим теориям привлекла работа Кляйн, Фэйрбейрна, Винникотта и Балинта; их теории объектных отношений привели к созданию британской школы в психоанализе. Свой вклад внесли также и другие исследователи — Кернберг, Лёвальд, Мейснер, Моделл, Шефер, Стопоров, Кохут и Сандлер. Отчасти эти теории проистекают из наблюдений самого Фрейда относительно влияния объектов на развитие Я. [12. 226c.]

Целью этой части нашего теоретического обзора мы ставим показать взаимосвязь между особенностями процесса формирования навыка эмоционального отделения от значимого объекта (сепарации), который проходит в раннем детстве и тем способом, которым человек справляется с утратой подобного объекта, находясь уже во взрослом состоянии.

Изучая эти феномены мы обратились к работам Мелани Кляйн об особенностях психической жизни младенца, когда, как она предположила, формируется мировосприятие и строится глубинная система отношений между субъектом и его объектами (внешними или внутренними, психическими), закладывая тем самым основу возможности обращаться с этими объектами, или по определению Дж. Боулби «создавать и разрушать эмоциональные связи».

М. Кляйн приводит следующую периодизацию психической жизни младенческого возраста, и следующие позиции, занимаемые психикой формирующейся личности:

Параноидно-шизоидная позиция

Так обозначила М. Кляйн, внутреннее состояние ребёнка в течение первых трёх месяцев жизни, характеризующееся высоким уровнем тревоги преследования и преобладанием процессов психической дезинтеграции.

«Помимо этого, именно в этом периоде обнаруживаются точки фиксаций всех психотических состояний. Эта гипотеза привела некоторых людей к мнению, что всех младенцев я рассматриваю как психотиков; этому неверному пониманию я уже уделила достаточно внимания в других работах. Психотические тревоги, механизмы и эго-защиты младенчества оказывают глубокое влияние на развитие во всех его аспектах, включая развитие эго, Супер-Эго и объектных отношений.

Я часто выражала мою точку зрения, что объектные отношения существуют с самого начала жизни, причем первым объектом ребенка является материнская грудь, которая становится для ребенка расщепленной на хорошую (удовлетворяющую) грудь и плохую (фрустрирующую) грудь, что, в свою очередь, приводит к разделению любви и ненависти. Мною выдвигалось предположение, что отношения с первичным объектом предполагает его интроекцию и проекцию; следовательно, объектные отношения с самого начала жизни формируются благодаря взаимодействию между интроекцией и проекцией, между внутренними и внешними объектами и ситуациями. Эти процессы принимают участие в построении эго и супер-эго.». [15]

1. Первая тревожная ситуация. Состояние младенца характеризуется сильной тревогой. Внешний источник тревоги – сам акт рождения. Внутренний источник – деструктивный импульс, который является действием инстинкта смерти. Ему противостоит инстинкт жизни (либидо), который подкрепляется материнской любовью и готовностью обеспечить витальные и эмоциональные потребности младенца.

2. Отношения с объектом. Первые проекции. Расщепление. Материнская грудь является источником жизни и пока единственным представителем окружающего мира. Она – источник удовлетворения. В соответствии с тем, как меняется состояние, меняется и отношение младенца к груди. Когда он удовлетворён, он ощущает, что грудь «хорошая», что он любит её и сам любим ею. В состоянии фрустрации он ненавидит грудь, ощущает, что она «плохая», что она ненавидит и преследует его. Таким образом, в его психике создаётся представление, что существуют две груди абсолютно противоположные по качествам. Происходит расщепление груди, которое облегчает младенцу отношения с объектом: делает их более простыми, лишёнными противоречий.

Механизм проекции – представитель инстинкта жизни, являющийся защитой от саморазрушения. Инстинкт смерти проявляется в виде деструктивного импульса, направленного на себя. В целях самосохранения этот деструктивный импульс должен быть выведен вовне. Осуществляет эту задачу Эго младенца. С помощью механизма проекции Эго переправляет деструктивный импульс на объект, то есть наделяет объект деструктивными свойствами, Тем самым объект(грудь) становится внешним представителем инстинкта смерти.

При этом внутренняя опасность саморазрушения ослабевает. Младенец проецирует собственные агрессивные импульсы во вне, присваивая их объектам, в частности – груди, в тот момент, когда она фрустрирует его, оставляя голодным.

Инстинкт жизни, проявляющийся в виде либидных импульсов направлен на внешний объект — хорошую, удовлетворяющую грудь, дающую жизнь и любовь. То есть, грудь становится внешним представителем инстинкта жизни. И тревога преследования до определенной степени нейтрализуется отношением младенца к хорошей груди.