48. Лирико-философское начало в книгах м.Пришвина и к.Па­устовского.

Из Минераловой:

Природоведческая книга в России приобретала новые тона в связи с происходившим наступлением человеской цивилизации на мир природы. Этнографические изыскания Михаила Мих. Пришвина (1873-1954), предпринятые им совместно с профессором Ончуковым, привели писателя к философскому осмыслению жизни человека и его взаимоотношений с природой, отразившемуся во его многочисленных произведениях, созданных специально для детей. Н-р, сказка-быль «Кладовая солнца».

«Блудово болото, где и мы сами не раз тоже блуждали, начиналось, как

почти всегда начинается большое болото, непроходимою зарослью ивы, ольхи и

других кустарников. Первый человек прошел эту приболотицу с топором в руке и

вырубил проход для других людей. Под ногами человеческими после осели кочки,

и тропа стала канавкой, по которой струилась вода. Дети без особого труда

перешли эту приболотицу в предрассветной темноте. И когда кустарники

перестали заслонять вид впереди, при первом утреннем свете им открылось

болото, как море. А впрочем, оно же и было, это Блудово болото, дном

древнего моря. И как там, в настоящем море, бывают острова, как в пустынях -

оазисы, так и в болотах бывают холмы. У нас в Блудовом болоте эти холмы

песчаные, покрытые высоким бором, называются боринами».

Эпизод – переход Митраши и Насти через бывшее болото Блудово – этот сюжетный штрих получает буквально эсхатологический поворот: в нескольких строках параллельно с развитием сюжета обрисованы многовековая эпопея освоения человеком природного мира и удивительные метаморфозы, происходившие с планетой на протяжении ее истории (осушенное болото – дно бывшего моря). В этом отрывке отразилось натурфилософское мышление Пришвина-писателя.

Первая экспедиция с Ончуковым – >книга «В краю непуганых птиц» (1907)

Вторая экспедиция – на Соловки, в Поморье – > книга «За волшебным колобком» - сказочный мотив соединяет поэтическое и этнографическое.

Третья экспедиция – в Заволжье и в Китеж – > книга «У стен града невидимого» (1909).

Поездка в Ср. Азию – >книги «Черный араб» и «Адам и Ева» -в его новых книгах мифопоэтические, исторические, духовно-нравственные искания находят выход.

1931 – командировка на Дальний Восток – > «Золотой рог» (вошли «Дорогие звери», «Олень-цветок», «Голубые песцы»).

Повесть «Жень-шень» - «роман-сказка».

1940- «Лесная капель», 1945 – «Кладовая солнца».

Пришвинское чувство природы: «Моя Природа есть поэтическое чувство Друга… друга-человека, составляющего вместе начало общего дела».

Книги, написанные специально для детей – «Охотничьи были», циклы «Лисичкин хлеб», «Золотой луг», «Дедушкин валенок», «Зверь-бурундук».

Из рефератов (интернет)

Ведущие принципы пришвинской жанровой эстетики - лиризм, философичность, описательность и очерковость.

Поэтическое мировосприятие, художническая зоркость к мельчайшим подробностям жизни - основа многих детских рассказов Пришвина.

Детские рассказы Пришвина о животных, в том числе и охотничьи, отличаются естественным, свободным повествованием. Бессловесный мир благодаря писателю обретает язык, становится ближе. Эпос, сказка, фольклор, лиризм окрашивают многие произведения Пришвина последних лет — поэму в прозе «Фацелия» (1940), повесть «Корабельная чаща» (1954), роман «Осударева дорога» (изд. 1957).

Дневники, очерковые циклы, романы и повести 1920-50-х гг., циклы миниатюр, эссе Пришвина составляют своеобразие жанровой системы автора, что предполагает воспроизведение реальности через переживания и размышления автора. В поэтике это приводит к жанру лирико-философской миниатюры.

Малый объем миниатюры соответствовал авторской задаче «остановить мгновение» и запечатлеть образ уходящего бытия. Глубокий лиризм, принцип «непосредственного впечатления», точность изображения и выражения чувств, лаконизм повествования, стремление к циклизации при сохранении сюжетно-композиционной самостоятельности — черты, характеризующие данную жанровую форму. Обладая жанровой незавершенностью, миниатюра у Пришвина способна трансформироваться в иные формы и разрастаться до размера эпического жанра, привнося в него, соответственно, лирико-философское начало, «поэтику мгновений».

Роман Пришвина - форма выражения идеи целостности мира, в которой сохранялось бы личностное начало как воплощение всеобщности. В целом для полноценного жанра, в понимании Пришвина, характерны активное авторское вмешательство, лирико-философское начало, ослабленность сюжетного повествования, наличие лирического героя, синтез реализма и вымысла, сложная ассоциативно-символическая композиция. Сюжетно-композиционная организация пришвинских романов обладает признаками других жанровых структур, привносящих новые свойства (миниатюры, притчи, очеркового цикла, сказки, мифа).

ПАУСТОВСКИЙ

Страсть к романтике возникла у Паустовского с детства. Его отец был "неисправимым мечтателем". В детстве и юности судьба столкнула Паустовского с такими людьми, как дядя Юзя и учитель географии Черпунов. Оба страстные путешественники, они произвели на будущего писателя неотразимое впечатление:

"В детстве я пережил увлечение экзотикой. Желание необыкновенного преследовало меня с детства. В скучной киевской квартире, где прошло это детство, вокруг меня постоянно шумел ветер необычайного. Я вызывал его силой собственного мальчишеского воображения. Ветер этот приносил запах тисовых лесов, пену атлантического прибоя, раскаты тропической грозы, звон эоловой арфы".

Дело довершили книги - Майн-Рид, Купер, Жюль Верн, Конрад. Возникло мироощущение, прекрасно переданное в словах писателя: "Вы вслушайтесь, как мягко переливаются Севилья, Гва-даррама, Лос-Анджелес и торжественно, как латынь, гремят Гренада, Рома, Карфаген. А от таких слов, как Массова и Джедда, хлещет в лицо красной пылью и хрипом верблюдов".

Последнее лирико-романтическое произведение Паустовского с "золочеными нитями экзотики" - роман "Блистающие облака" - было напечатано в 1929 г. в Харькове. Этот год был воистину годом великого перелома. Уже несколько лет как в литературной жизни наметились тенденции к ограничению творческой фантазии писателей. К концу 1920-х годов главным объектом нападок стало лирическое начало в литературе.

В 1929 - 1932 гг. Паустовскому пришлось работать в основном в жанре очерка, благо знание жизни, почерпнутое во время многолетних скитаний по стране, у него было превосходное. Его очерки и рассказы, публиковавшиеся в популярных в те годы журналах "Тридцать дней", "Наши достижения", "Знание - сила" и др., - летопись времени, живые свидетельства очевидца. Герои произведений Паустовского - современники в кругу нравственных, эстетических и научно-технических проблем. Они раскрываются перед читателем как натуры ищущие, душевно щедрые, высоконравственные, тонко чувствующие прекрасное.

Прекрасное в человеке, прекрасное в творческом труде, прекрасное в искусстве, прекрасное в природе стало в эти годы постоянной темой Паустовского.

время, когда писатель ощутил свою творческую зрелость, совпало с интересным этапом развития литературы: бурно активизировались научно-художественные жанры. Лирический талант Паустовского смог с блеском реализовать себя и в этой области. Им были созданы книги, занявшие почетное место в русской прозе середины XX в., - "Кара-Бугаз" (1932), "Колхида" (1934), "Черное море" (1935), "Мещерская сторона" (1939), "Золотая роза" (1955).

Лирический характер писательского дарования традиционно связывается прежде всего с изображением эмоциональной сферы человека. Паустовский же в своих научно-художественных книгах соединил, казалось, несоединимое: изображение таких сугубо практических, деловых предприятий, как добыча мирабилита и осушение болот, с возвышенной мечтой; рассказ о научном поиске с яркими лирическими пейзажами; производственные конфликты с романтическими характерами. Писатель раскрыл поэзию созидательного творческого труда, поэзию научного поиска, поэзию познания. Человек у него может испытывать состояние лирического восторга, душевного подъема не только перед шедеврами искусства или очаровательными пейзажами. Он учится видеть возвышенное и прекрасное в обыкновенном, в каждом дне своего будничного бытия. Лирическое начало в научно-художественных книгах Паустовского - не только одна из особенностей его творческой индивидуальности, но и следствие глубокого знания научных дисциплин, затронутых им в произведении.

В середине 1930-х годов им написано несколько рассказов и повестей - "Доблесть" (1934), "Музыка Верди" (1936), "Северная повесть" (1939) и др. Высоконравственные, готовые на самопожертвование ради своих идеалов персонажи этих произведений вызывают симпатию чистотой и благородством своих помыслов и поступков, трудовых подвигов.

Перед Отечественной войной он опубликовал два новых рассказа, во вступительном слове к которым счел необходимым предуведомить читателя: "Несколько лет назад на чердаке старого дома в г. Трубчевске я нашел растрепанную книгу. Переплета не было, первые тридцать страниц кто-то вырвал, но все же я прочел эту книгу до конца за один вечер. Она заключала в себе рассказы неизвестного автора из жизни музыкантов, певцов и актеров. Рассказы были старомодные, чуть сентиментальные, покрытые тем тусклым налетом времени, который мы замечаем на старых вещах. Но все же я решаюсь восстановить по памяти два из этих рассказов и передать их на суд читателей. Делаю я это из уважения к их безвестному, быть может, несколько наивному, но чистому сердцем автору". Все эти несколько наивные предосторожности можно понять, но началась война, и оба рассказа остались вне критики. Впоследствии "Старого повара" (1940) и "Ручьи, где плещется форель" (1937-1939) не без основания причислили к лучшим произведениям писателя.

Начиная с 1943 г., на первый взгляд неожиданно, появляются один за другим маленькие шедевры Паустовского - рассказы "Снег" (1943), "Телеграмма" (1943), "Дождливый рассвет" (1945). Верность своему призванию и таланту позволила ему в конце концов полно воплотить свои представления о прекрасном. Но почему неожиданно? Дело в том, что тяжелейшие годы войны оказались для литературы временем своеобразной передышки, когда несколько ослабло идеологическое давление, на какое-то время разжали свое железное кольцо бесчисленные ограничения, требования, "советы", со всех сторон подкарауливавшие художника, по понятным причинам возросла потребность в лирике. Паустовский не мог не почувствовать этого. Даже относительная свобода позволила ему выразить себя с достаточной определенностью. К тому времени выявились основные черты художественного мира писателя, о которых стоит сказать подробнее. В собраниях сочинений Паустовского произведения разных жанров: романы, повести, пьесы, очерки, сказки, эссе, статьи и т.п. Но центральное место все же принадлежит рассказу. Писатель не раз признавался в любви к этому небольшому по объему, но нелегкому жанру, и добился в нем особенно больших успехов. Он выступил продолжателем традиций таких выдающихся мастеров русского рассказа, как И.Тургенев, А.Чехов, И. Бунин. Давно замечено, что его крупные сочинения - "Кара-Бугаз", "Повесть о жизни", "Золотая роза" и другие построены по мозаичному принципу. Они состоят из небольших произведений, объединенных художественной целью. Именно в рассказе полнее и ярче всего раскрылось неповторимое своеобразие творческой индивидуальности Паустовского. Рассказы писателя лишены стремительного, увлекательного действия. В них нет ничего необычного - приключений, невероятных, неожиданных поворотов сюжета, эффектных концовок. Сила их художественного воздействия в другом. Они требуют медленного, сосредоточенного чтения, напряженной работы воображения, мысли и чувства. Подчинившись лирическому настроению рассказов Паустовского, читатель слышит в своем сердце те самые струны, что отзываются на призыв прекрасного, и тогда в нем возрождается поэтическое восприятие жизни - "величайший дар, доставшийся нам от поры детства".

Философскую и структурно-семантическую основу художественного мира малой прозы К. Г. Паустовского 1940–1960-х годов составляют взаимосвязанные «единицы писательского словаря» (М. Л. Гаспаров): природа-человек-творчество. Эта триада компонентов художественного мира произведения служит выражению авторской концепции, исходящей из воззрения К. Г. Паустовского на природу как основу бытия, на человека как её ученика и творчество как феномен личностный и природный.

Философия природы в мире прозы К. Г. Паустовского раскрывается прежде всего через пейзаж, который является смысловым и структурообразующим центром текста. Пейзаж составляет идейно-содержательную основу произведений, нередко лежит в основе сюжета или служит отправной точкой философских рассуждений. Подчёркивает специфику философского восприятия природы поэтика названий произведений писателя («Наедине с осенью», «Синева», «Бег времени», «Прощание с летом»). Выбор мотивов (мотив вдохновляющей, исцеляющей природы, мотив родины) и сюжетов (путешествие по родному краю, поиск заповедного места, любование неприметным пейзажем) также находится в непосредственной связи с авторской философией природы. Направить к её познанию, к ощущению гармонии с ней – основная цель художника. Философское наполнение описаний природы раскрывают также онтологические лейтмотивы: свет, вода, цветы, воздух и т.п., выполняющие роль структурных элементов, скрепляющих текст, нередко создающих сюжет лирического повествования.

Рассказы Паустовского

• Заячьи лапы

• Барсучий нос

• Резиновая лодка

• Собрание чудес

• Кот-ворюга

• Грач в троллейбусе

• Растрепанный воробей

• Стальное колечко

• Воронежское лето

• Дремучий медведь

• Желтый свет

• Колотый сахар

• Корзина с еловыми шишками

• Подарок

• Теплый хлеб

• Мещорская сторона

• Снег

• Бакенщик

49. Творчество Е.Л.Шварца для детей. Стилизация и пародия в драмах. Традиционное и новаторское в "Сказке о потерянном времени". Евгений Львович Шварц – русский советский писатель, драматург, киносценарист. Создавал свои уникальные пьесы-сказки («Обыкновенное чудо», «Дракон»), а также переложения уже известных, используя сюжеты и мотивы народных сказок, сказок Г.Х.Андерсена («Голый король», «Снежная королева», «Тень»), Ш.Перро («Золушка», «Красная шапочка»).

Прозаические произведения Шварц превращает в драматургические. По отношению к оригинальным сказкам наблюдаются изменения в сюжете, образах и характерах героев (характеры, не прописанные в оригинальных сказках, у Шварца раскрыты – Принц, Принцесса, Ворон и Ворона в «Снежной королеве», Волк и Лиса в «Красной Шапочке», Король в «Золушке»). Романтическая ирония, свойственная Андерсену, у Шварца трансформируется в сатиру. Печальная андерсеновская «Тень» у Шварца имеет более оптимистичный финал. Сказкам Шварца, в отличие от печального и сентиментального Андерсена, свойственна оптимистическая интонация с долей сатиры и лирики; добро в его пьесах всегда побеждает зло. Рассказчика Шварц часто выводит на сцену в качестве одного из действующих лиц: Сказочник в «Снежной королеве» становится проводником из реального мира в художественный, отчасти ведёт повествование, отчасти сам участвует в нём; Учёный Христиан-Теодор в «Тени» сам становится главным героем сказки, которую случайно начинает сочинять, рассуждая о том, что в сумерках и без очков плед, брошенный в кресло, кажется ему принцессой, а длинные часы в деревянном футляре – тайным советником. Христианский смысл сказок Андерсена сохранён у Шварца не впрямую, но в подтексте.

Помимо драматургических произведений, писал прозаические сказки для детей: «Два брата», «Сказка о потерянном времени», «Рассеянный волшебник».

«Сказка о потерянном времени» - произведение назидательное и развлекательное. Его дидактический смысл – урок детям, тратящим время впустую. С помощью волшебства время, впустую растраченное четырьмя школьниками, достаётся злым волшебникам, и школьникам, за одну ночь ставшим стариками, ничего не остаётся, как вернуть его.

Традиционное: сюжет: герои нарушают запрет, за этим следует наказание; чтобы всё исправить, нужно произвести специальные действия, вернуть всё к началу.

Новаторское: в качестве универсального закона, за нарушением которого следует наказание, предстаёт идея «человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет»; Петя Зубов и другие школьники нарушают не запрет, поставленный кем-то («не красть жар-птицу» или там «не пить из копытца»), а возведённую до уровня заповеди максиму «не трать время попусту».

Традиционное: «Введение» идеи в начале и «закрепление» её в конце сказки.

Новаторское: нет строгого «в лоб» следования идее, она дополняется логическим: «теперь я вижу, что иногда лучше потратить немножко времени, чтобы потом его сберечь».