10 Билет
Понятие «интертекст» появилось в поэтике поструктурализма неслучайно. Понимание знака как непрерывной цепочки означающих позволило мыслить любую структуру, как это парадоксально ни звучало, как находящуюся в становлении и ориентированную на другие структуры. Это и объясняет осмысление текста в поструктурализме как диалога между текстами других культур, то есть некоей разомкнутой системы.
«Термин «интертекст» и, как обозначение общего свойства,«интертекстуальность» (франц. intertextualite) были введенывпервые начиная с 1967 г. в ряде работ теоретика постмодернизма, французской исследовательницы (болгарского происхождения ) Юлии Кристевой», – пишет Ю. Степанов . Ю. Кристева рассматривает текст как диалог между культурами и вводит понятие интертекста . Этой проблеме она посвящает статью «Бахтин, слово, диалог и роман», где анализирует литературоведческие труды М. Бахтина, посвященные полифоническому роману.
По мнению Ю. Кристевой, Бахтин рассматривает слово как «место пересечения текстовых плоскостей, как диалог различных видов письма самого писателя, получателя (или персонажа) и, наконец, письма, образованного нынешним или предшествующим культурным контекстом» . Минимальной единицей литературного языка Ю. Кристева, в след за М. Бахтиным, считает слово, которое находится в двух пространственных плоскостях: горизонтальной, являясь точкой пересечения субъекта письма и его получателя, то есть автора и читателя, и вертикальной – точка пересечения текстов, принадлежащих разным культурам. Эти пространства пересекаются, так как читатель является одновременно и воспринимающим объектом и носителем определенной культурной нормы, сформированной литературными текстами. Так что каждое слово (шире – текст) включает по крайней мере два текста: текст автора и текст читателя, что способствует диалогу, амбивалентности текста. Кристева пишет: «Любой текст строится как мозаика цитаций, любой текст есть продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого текста. Тем самым на место понятия интерсубъективности встает понятиеинтертекстуальности, и оказывается, что поэтический язык поддается как минимум двойному прочтению . Бахтин еще не вводит понятие интертекста, заменяя его понятием диалога (амбивалентности), воплощенного в структуре полифонического романа (например, романа Достоевского), но по своей сути эти понятия обозначают одно и то же.
Амбивалентность помогает вписать литературный текст в историю и наоборот, «амбивалентность предполагает факт включенности истории (общества) в текст» . С этой точки зрения Ю. Кристева интерпретирует творчество Лотреамона как диалог с предшествующей культурой классицизма в попытке противопоставить ценностям французской революции более стабильные ценности классицизма. Это обернулось созданием амбивалентных текстов «Песни Мальдорора» и «Стихотворения» .
«Итак, - подводит итог Ю. Кристева, - бахтинский термин диалогизм в его французском применении заключает в себе такие понятия, как «двоякость», «язык» и «другая логика»» , включающая в себя момент разрыва с традицией, нормой, предполагающая открытость другим текстам, интертекстуальность, межтекстовый диалог.
Понятие интертекста стало активно разрабатываться в постструктурализме. В частности классическую формулировку этому понятию придал Ролан Барт: «Каждый текст является интертекстом;другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в болееили менее узнаваемых формах: тексты предшествующейкультурыи тексты окружающей культуры. Каждый текст представляетсобой новую ткань, сотканную из старых цитат. Обрывки культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом и т. д. — все они поглощены текстом и перемешаны в нем, поскольку всегда до текста и вокруг него существует язык. Как необходимое предварительное условие для любого текста интертекстуальность не может быть сведена к проблеме источни ков и влияний; она представляет собой общее поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить, бес сознательных или автоматических цитат, даваемых без кавы чек» [8] .
Последователь Барта Л. Женни замечает: «Свойство интертекстуальности – это введение нового способа чтения, который взрывает линеарность текста. Каждая интертекстуальная отсылка – это место альтернативы: либо продолжать чтение, видя в ней лишь фрагмент, не отличающийся от других, …или же вернуться к тексту-источнику, прибегая к своему роду интеллектуальному анамнезу, в котором интертекстуальная отсылка выступает как смещенный элемент».
Эти определения продолжает современный философов, автор работ по постмодернизму И. П. Ильин: «Под влиянием теоретиков структурализма, постструктурализма (в области литературоведения, в первую очередь Ж. Деррида и др.), отстаивающих панъязыковой характер мышления, сознание человека было отождествлено с письменным текстом как якобы единственным более или менее достоверным способом его фиксации. В конечном же счете как текст стало рассматриваться все: литература, культура, общество, история, сам человек».
Привлечение интертекстуального анализа при исследовании текста может дать литературоведу неожиданно новый результат, вывести его на новое осмысление текста. Т. М. Николаева, современный лингвист, представительница московской семиотической школы, говорит о том, что очевидные несомненные цитаты из Блока в лирике А. Ахматовой помогают понять, например, образ Дон Жуана в ее творчестве. «См. далее у Блока: Донна Анна видит сны, и у Ахматовой о Дон Гуане-поэте. Таким образом возникает дуальное сопоставление: Дон Гуан (поэт, Блок) и Анна (поэт, Ахматова)», – пишет далее Николаева .
Интертекстуальность предполагает не только буквальную отсылку к другим текстам (цитацию), но и другие способы присутствия другого голоса в пространстве текста. Так, например, московская исследовательница, говоря о «чужом слове» в тексте одного автора, отмечает, что оно может быть репрезентировано как звуковая перекличка, совпадение моделей звукописи, совпадение на уровне ключевых слов (например, и у Блока, и у Ахматовой есть мертвое сердце, взор), на уровне синтаксических параллелей, семантических «концептов». «Однако во многих работах интертекстуальность часто является помотивным анализом, выявлением сходства тем, отношений, вводимых понятий», - пишет Т. М. Николаева .
Одним из литературоведов, применяющих мотивный анализ и устанавливающий общие текстуальные связи является Александр Жолковский. Жолковский в работе «Блуждающие сны» поднимает проблему межтекстовых связей. Он выделяет три типа интертекстуальности. Первый, когда писателей обращается к знакомым моделям, ставя новые задачи. Второй – когда автор приспосабливает свой дискурс к официальному. И третий случай, когда происходит слом традиционных форм, порождающих «плохое» авторское письмо. Сам интертекст мыслится тоже в нескольких ипостасях. Во-первых, как конкретный подтекст, с которым автор играет, во-вторых, жанр, в котором произведение написано и который пытается обновить автор. В-третьих, вся система инвариантных мотивов. В-четвертых, архетипы, в-пятых, автобиографический контекст.