2 Мая 1942 года".

***

"Милая моя мамочка!

Пишу с дороги. Перед отъездом получила Вашу волнующуюся поздравительную телеграмму. Это поклеп. Письма пишу исправно и часто. Это ваша почта что-то напутала. Но за поздравление спасибо, спасибо еще раз!

Конечное место моей поездки еще неизвестно. Адрес постараюсь написать сразу же после приезда. Чувствую себя очень хорошо. Настроение прекрасное. Пишу с какой-то захудалой станции Данковского типа. Только что позавтракала. Объедаемся маслом, яйцами. Все время сладкий чай или кофе. Пожалуй, придется еще толстеть. О, ужас!!! Мои дорогие, умоляю - не волнуйтесь зря. Что же, не получили неделю писем - и уже забеспокоились. Вы же знаете, кем я работаю и сколько времени свободного у меня остается. Меня больше беспокоит то, что вы до сих пор не получили моего аттестата. Сходите в военкомат.

Ну, надо кончать. Целую Вас крепко и люблю. Всегда Ваша Ирина.

P.S. Славка вполне прав, если бы не Женька, то он бы как-нибудь родился после войны от меня. Целую его особенно.

25 Мая 1942 года".

***

"Дорогая!

Летит майор Нечипуренко к Вам. Говорит: "Зайду". И еще потому, что я пообещала ему, если у Вас найдется местечко, ему остановиться у нас. Он очень хороший человек, и вообще... Знаю его с первого дня на фронте. Вы, конечно, извините меня, если это Вас затруднит.

Прядь Ваших седых волос ношу на сердце: в кармане, который слева. Завтра фотографируюсь в хорошей лаборатории, обещали сделать портрет. Тогда Вам вышлю.

Может, и мне Вам кусочек волос отрезать? Чтоб увидали, что я еще черная и волнистая. Ой, мама. Как-нибудь, с кем-нибудь, ухитритесь прислать мне ножницы. Нож есть. А их нет. И еще я хочу купить хорошее платье. Но это уже весна... Сейчас Тамарка бритвой отрежет. Уже. На голове образовалась небольшая плешина. Зарастет! Но она их вырезала из-под низу, а потому они не рыжие, а черные.

Мама, мамочка! В этот конверт сегодня уже не буду запечатывать. Еще напишу на днях. А то у меня отбирают ручку и чернила. Дорогая! Целую и люблю.

9 Мая 1943 года".

***

"Дорогая мамочка! Очень много радости принес мне приезд Нади. Ну как будто я снова побывала в Москве, посидела с Вами, когда Вы носки вяжете, и даже сходила с дядей.

Большое спасибо Вам за носки и варежки, но ради Бога не присылайте больше. У меня три пары, а этого вполне достаточно.

Конфетки погрызли с удовольствием. А Саша в эту ночь раз пять вставала, и мы объяснили этот факт жадностью. Однако больше всего меня тронули Данковские яблочки, это не то, что польская мелочь. ...Сейчас у нас идет снег. Мы сыграли партию в домино и сели писать письма, а Сашка стоит у печки и сушит свои носки.

Праздники прошли хорошо. Выпили мы и за здоровье наших родных, и за встречу с ними... Вообще мне повезло - меня выбрали тамадой, и я произносила тосты и усмиряла буйных, а сама никакого удовольствия не получила. Но это всю жизнь моя судьба: наградил господь язычком... В нашей жизни нового ничего, кроме того, что крысы бегают по всей комнате, а нам все некогда дырки забить, а у Саши дырка над постелью и они ей на голову сыпят с чердака какие-то пакости.

10 ноября 1944 года".