4. Научное исследование связей «природа — человек» и «человечество — природа»

Ранее мы рассматривали положение проблемы «природа — че­ловек» в системе биологических наук, оценивая эту связь только филогенетически. Современная наука достигла фундаментальных успехов в познании законов биологической эволюции и филогене­тических корней антропогенеза. Человек как продукт биологиче­ской эволюции и ее высшая ступень всесторонне изучен естество­знанием. Однако этот вид связи «природа — человек» еще не исчер­пывает всего комплекса связей человека с природой, микрочасти­цей которой он является. Поэтому естествознание имеет дело с человеком не только в биологии, но и в иных, более общих нау­ках о природе, в том числе в геологии и геохимии, геофизике и многих других отделах физики, не считая биофизики и молекуляр­ной биологии. Эти более общие связи человека с природой стали предметом научного исследования сравнительно недавно, и среди ученых, заслугой которых является постановка таких проблем, осо­бо выделяются крупнейший геохимик современности В. И. Вернад­ский и один из виднейших современных геологов и палеонтологов П. Тейяр де Шарден.

В. И. Вернадский имел основание писать еще в 40-х гг., что «до сих пор историки, вообще ученые гуманитарных наук, а в изве­стной мере и биологии, сознательно не считаются с законами при­роды биосферы — той земной оболочки, где может только сущест­вовать жизнь. Стихийно человек от нее неотделим. И эта неразрыв­ность только теперь начинает перед нами точно выясняться: человек и человечество неразрывно связаны с биосферой... с {38} определенной частью планеты, на которой они живут. Они геологически закономерно связаны с ее материально-энергетической структу­рой... Согласно новейшим представлениям, — продолжает В. И. Вернадский, — биосфера — ...планетное явление космическо­го характера» [1965, с. 324].

В своем биогеохимическом учении В. И. Вернадский выделил две противоположные биогеохимические функции, находящиеся в известной корреляции, которые тесно связаны с историей свобод­ного кислорода — молекулы О₂ — в биосфере. Эти функции — окис­лительная и восстановительная — имеют место в организмах, анод их влиянием — в биогенных породах, созданных живым веществом. Биохимические функции в пределах живого вещества связаны с пи­танием, дыханием и размножением организмов. Другие биохими­ческие функции связаны с разрушением тела отмерших организ­мов, переходом живого вещества в косную материю. Все эти реак­ции детерминированы окружающей средой.

В. И. Вернадский пишет в этой связи следующее: «Эти явле­ния могут быть представлены в атомной форме как закономерная биогенная миграция определенных химических веществ (атомов) из внешней среды в живое вещество и из живого вещества в окру­жающую среду. Организм выбирает из нее нужные ему элементы в виде соединений и атомы в виде изотопов» [там же, с. 265]. Это биогенная миграция меняется на протяжении всего эволюционного процесса и, по словам В. И. Вернадского, «отражается в окружаю­щей среде только в газообразных минералах: кислороде, азоте, воде, углекислоте, метане, сероводороде и т. д. Они создают тро­посферу и выявляются в газовых функциях» [там же]. По сформу­лированному В. И. Вернадским биохимическому принципу, «био­генная миграция атомов химических элементов в биосфере всегда стремится к максимальному своему проявлению. Все живое веще­ство планеты, взятое в целом, таким образом, является источником действенной свободной энергии, может производить работу» [там же, с. 267].

Исключительно велика роль в развитии биосферы биогеохими­ческих функций, связанных с разрушением тела живых организ­мов и химическим превращением живого вещества после его смер­ти в неживую материю. В количественном отношении на протяже­нии всего геологического времени «живое вещество составляет ничтожную часть планеты... количество его исчисляется долями, не превышающими десятых долей процента биосферы по весу, поряд­ка, близкого к 0,25%» [там же, с. 325]. Но «если количество живо­го вещества теряется перед косной и биокосной массами биосферы, то биогенные породы (т. е. созданные живым веществом) состав­ляют огромную часть ее массы и идут далеко за ее пределами» [там же].

Вся совокупность биогеохимических функций и процессов, обра­зующих биосферу, есть свидетельство, по выражению П. Тейяра де Шардена, «экспансии жизни». Он подчеркнул прежде всего, что {39} «в основе всего процесса образования вокруг Земли оболочки био­сферы лежит типично жизненный механизм самовоспроизведения» [1965, с. 105].

В настоящее время благодаря успехам многих наук (физики в целом и геофизики в особенности, геохимии, геологии и палеонто­логии, физической географии и экологии, физиологии растений и т. д.) изучены некоторые общие законы развития биогеносферы Земли. Эти законы И. М. Забелин характеризует как: 1) непрерыв­ное усложнение биогеносферы за счет возникновения новых ком­понентов и их производных продуктов; 2) возрастание автономно­сти биогеносферы и ее относительной обособленности от космоса и других частей самой Земли; 3) постепенное становление биоге­носферы как целостного природного образования благодаря акти­визации многообразных взаимосвязей между всеми ее компонен­тами; 4) возрастание роли солнечной радиации в жизни биогено­сферы благодаря развитию растительного мира и улучшению об­щих условий аккумулирования солнечной энергии [1963, с. 30]. Все эти характеристики биогеносферы, необходимые для пони­мания всеобщей связи человека как организма с окружающим ми­ром, выходят далеко за пределы так называемой географической среды, которую имеют в виду историки и социологи. Человек как компонент и продукт совокупного воздействия биогеносферы — проблема естествознания, разрешаемая как в связи с системой человекознания, так и безотносительно к ней в логике самого есте­ствознания. При такой постановке проблемы «природа — человек» на границе с общим естествознанием находятся лишь экология человека и гигиена в широком смысле слова.

Итак, первой проблемой естествознания в изучении связей «природа — человек» является проблема биогеносферы и человека как компонента в ее динамической структуре. С этой проблемой связана другая, относящаяся к воздействию природы, в том числе и абиогенных факторов, на жизнедеятельность человека. Вместе с тем изучение этих факторов, не всегда включаемых в географи­ческую среду, имеет важное значение для совершенствования искус­ственной среды обитания, в том числе создания систем микро­климата и технической защиты от возможных вредных влияний физико-химических факторов.

Немаловажное значение имеет исследование абиогенных факто­ров для выяснения потребностей человеческого организма в опре­деленных веществах (видах энергии) и биогенной миграции ато­мов. Среди этих факторов следует прежде всего выделить свет и цвет, общебиологическое и психофизиологическое воздействие ко­торых на человека изучается комплексом наук, начиная с оптики (классическим произведением в этой области является книга физи­ка С. И. Вавилова [1938] и биофизика В. Байбера [1962]), кончая гигиеной и технической эстетикой. Все большее внимание уделяет­ся изучению воздействия на человеческий организм ультрафиолето­вых и инфракрасных лучей, а также других видов излучения, {40} особенно радиоактивного, составляющего предмет радиобиологии (см.: Д. Э. Гродзенский [1963]). Изучается действие на человече­ский организм звуковых колебаний, ультра- и инфразвуков, вибра­ций различной интенсивности и частотной структуры. Особенное внимание в связи с освоением Крайнего Севера и районов вечной мерзлоты, Арктики и Антарктиды уделяется изучению воздействия низких и сверхнизких температур на организм, биофизиологиче­ских факторов, создаваемых техникой обеспечения микроклимата. Эти проблемы приобрели специальное значение для медицины при решении вопросов, связанных с процедурами лечения и адаптации человека. Отражение этих вопросов можно найти в работе Е. В. Майстраха [1964].

В последнее время возникла новая дисциплина — биоклимато­логия, или биометеорология. Достаточно подробное описание этой новой дисциплины мы находим в работах Д. Ассмана [1965], К. Бюттнера [1965] и Дж. Харрисона [1968]. Адаптация человека к низким и высоким температурам, к резкой смене климатических условий, к перестройке суточных циклов биологических ритмов, влияние солнечной активности и других космических факторов — все это новые проблемы естествознания и медицины, охватываю­щие важную сторону связей «природа — человек».

Наиболее важной областью естествознания, граничащей с исто­рией, социологией и системой человекознания, является проблема ноосферы, составляющей одну из главных сторон связей «челове­чество — природа».

В. И. Вернадский считал очень важными для истории геологии открытия двух младших современников Ч. Дарвина — североаме­риканских ученых Д. Дана (геолога, минералога и биолога) и де Ле-Конта (геолога), установивших, что эволюция живого веще­ства шла в определенном направлении.

Д. Дана указал, писал В. И. Вернадский, «что в ходе геологи­ческого времени, говоря современным языком, то есть на протяже­нии двух миллиардов лет по крайней мере, а, наверное, много боль­ше, наблюдается (скачками) усовершенствование — рост — цент­ральной нервной системы (мозга), начиная от ракообразных, на которых эмпирически и установил свой принцип Дана, и от мол­люсков (головоногих) и кончая человеком. Это явление и названо им цефализацией. Де Ле-Конт обозначил данное явление «психозойской эрой» [1965, с. 326].

Однако эти ученые специально еще не рассматривали роль че­ловечества в эволюции биосферы и преобразовании земной массы. Это было сделано А. П. Павловым, который выделил геологиче­скую роль человека и понятие антропогенной эры [1965, с. 326], и В. И. Вернадским в его лекциях в Сорбонне (1922—1923 гг.). В. И. Вернадский позже писал, что «человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом ставится вопрос о перестройке биосферы в инте­ресах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это {41} новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, при­ближаемся, и есть «ноосфера» [1965, с. 328]. (Понятие «ноосфера» было введено Ле-Руа совместно с П. Тейяром де Шарденом в 1927 г. Они основывались на биогеохимической теории биосферы, изложенной Вернадским в 1922—1923 гг. в Сорбонне. К понятию антропогенной эры в геологии, предложенному А. П. Павловым, приходят современные зарубежные геологи. На необходимость соз­дания новой науки — антропогеологии — указывает современный австрийский геолог Ф. Хейслер (см.: И. М. Забелин [1963, с. 53]).

По определению В. И. Вернадского, ноосфера есть новое гео­логическое явление на нашей планете. В ней впервые человек ста­новится крупнейшей геологической силой. Весьма выразительно охарактеризовал это явление П. Тейяр де Шарден: «Признав и вы­делив в истории эволюции новую эру ноогенеза, мы соответственно вынуждены в величественном соединении земных оболочек выде­лить пропорциональную данному процессу опору, т. е. еще одну пленку... Столь же обширная, но... значительно более цельная, чем все предшествующие покровы, она действительно новый покров, «мыслящий пласт», который, зародившись в конце третичного пе­риода, разворачивается с тех пор над миром растений и живот­ных— вне биосферы и над ней» [1965, с. 181].

Исходя из теории ноосферы, П. Тейяр де Шарден обращает внимание на диспропорцию, искажающую всю классификацию жи­вого мира (и косвенно все строение физического мира), при кото­рой человек фигурирует как отдельный вид Homo sapiens. Для того чтобы предоставить человеку его настоящее место в природе, недостаточно в рамках систематики открыть еще один отряд, еще одну ветвь. «Несмотря на незначительность анатомического скач­ка, с гоминизацией начинается новая эра. Земля «меняет кожу». Более того, она обретает душу» [там же, с. 182]. Вот почему, свя­зывая воедино ноосферу и историческое существование человечест­ва, П. Тейяр де Шарден приходит к выводу, что «человек не ста­тический центр мира», как он долго полагал, а ««ось и вершина эволюции, что много прекраснее» [там же, с. 38].

Однако ноосферу как геологическое явление нельзя объяснить лишь процессом эволюции и резким увеличением ее цефализации на высших этапах филогенеза. Сам П. Тейяр де Шарден принуж­ден был учитывать не только прогресс мысли, но и мощь практи­ческого воздействия мыслящего человечества на окружающую при­роду. Однако он рассматривал это воздействие лишь как приложе­ние мысли и, естественно, был весьма далек от материалистическо­го понимания мышления и самой человеческой практики.

Лишь диалектический и исторический материализм создали ос­нову для подлинно научного понимания воздействия человечества в ходе его исторического развития на природу окружающего мира. Современная наука и практика гигантских преобразований приро­ды показали справедливость марксистско-ленинского понимания связей между человечеством и природой (см., например, Ф. С. Худушин, [1966]). {42} На этой основе изменилась и современная физи­ческая география, которая в настоящее время учитывает воздей­ствие хозяйственной жизни, техники и культуры на природные про­цессы, на жизнь биогеносферы и стремится предвидеть последст­вия их вмешательства в развитие природы.

По поводу этой новой задачи физической географии И. М. За­белин замечает, что она имеет исключительное значение и может быть успешно решена с помощью математики и кибернетики. Вме­сте с тем он считает необходимым создание новой пограничной дисциплины, объединяющей физическую географию и социально-экономические науки, — натурсоциологии. «Прогноз обществен­ных последствий предполагает, — пишет автор, — конечно, не толь­ко предупреждение отрицательных последствий, но и учет, плани­рование последствий положительных. При планировании на высо­конаучной основе всего процесса взаимодействия природы и чело­века в будущем несомненно удастся так наладить взаимосвязи в системе «природа — автоматический процесс», что природа будет получать от человека и соответственно возвращать ему почти иск­лючительно положительные импульсы, способствующие общест­венному прогрессу. Таким образом, прогноз общественных послед­ствий и есть по сути дела управление взаимодействием человека с природой, что и дает право именно так определять натурсоциологию» [1963, с. 58].

Эта мысль И. М. Забелина представляется нам весьма плодо­творной. На границах между естествознанием и общественно-исто­рическими науками такая дисциплина действительно возникает в наше время в процессе изучения и регулирования связей «челове­чество— природа». В этих связях И. М. Забелин обнаруживает важный психологический аспект, объединяющий,

Рис. 3. Схема основных проблем и наук о человеке как индивиде и его онтогенезе

казалось бы, столь далекие друг от друга дисциплины, как физическая геогра­фия и историческая психология. По существу говоря, в плане на­турсоциологии и политической экономии строятся далеко идущие научные прогнозы перспективного планирования гигантских преоб­разований природы в будущем.

Использование наук в целях общественного прогресса осуществ­ляется путем открытия новых источников энергии (термоядерной управляемой реакции, превращения солнечной энергии в электри­ческую с КПД, несколько превышающим тот, который имеет место в растениях и т. д.), создания колоссального количества материа­лов для промышленности (особенно синтетических продуктов орга­нического синтеза), автоматизации производственных процессов с помощью кибернетики и радиоэлектроники, грандиозного увели­чения продовольственных ресурсов (повышения урожайности и эффективности животноводства), использования Мирового океана для изыскания новых продовольственных ресурсов и т. д. (см. на­пример, работу Н. Н. Семенова [1964, с. 316—333]).

На основе расчета потенциального роста потребностей человечества в продовольственных ресурсах, демографических прогнозов {43} и предвидимого будущего самого естествознания создаются важ­ные концепции, направленные на активизацию и регулирование связей «человечество — природа» (см.: П. А. Шомбер де Лов [1964]). Схематически проблема отношений «природа — человек» и «человечество — природа» показана на рис. 3. {44}

В конечном счете все гигантское совокупное приложение есте­ствознания к этим связям в процессе социально-экономического развития и технического прогресса составляет реальное содержа­ние великой проблемы ноосферы.

В последнее десятилетие возникла как позитивная область есте­ствознания, техники и общественных наук новая форма связи «человечество — природа» — освоение космоса. С осуществлением программ запуска искусственных спутников Земли и космических кораблей с людьми, с началом новой космической эры жизни чело­вечества, открытой советской наукой, техникой и героической пле­ядой космонавтов, связана крупнейшая веха развития современ­ной науки. Ноосфера и освоение космоса — две наиболее активные формы отношения человечества к природе. Как и изучение ноосфе­ры, теоретическое и практическое освоение космоса с самого нача­ла носит комплексный характер, объединяющий многие группы наук, начиная с астрономии, кончая социальной психологией (научными основами комплектования экипажа космических кораб­лей) и теорией международного права. Исследование мирового пространства и инженерное решение проблем космических полетов сочетаются с всесторонним изучением новых проблем биологии и медицины, возникших при подготовке человека к этим полетам, и исследованием их влияния на человека (см., например: Исследование мирового пространства [1959]; А. Штернфельд. От искусственных спутников к межпланетным полетам [1959]; см. также сб.: Станции в космосе [I960]; Первые космические полеты человека. Медико-биологические исследования [1962]; Проблемы космиче­ской биологии [1962]; Вопросы космической медицины [1962]; Че­ловек в условиях высотного и космического полета [1960] и др.): Огромная научная литература по различным аспектам и проб­лемам освоения космоса отражает не только стремительные темпы развития отдельных наук в исследовании мирового пространства и человека в космических полетах, но и насущную необходимость изучения междисциплинарных связей для научно-технического про­гресса. Опыт научного развития за последние десятилетия вместе с тем показал, что становление системы человекознания сопровож­дается созданием новых фундаментальных областей общего естест­вознания, граничащих с человекознанием и историей.