III к вопросу об историческом развитии сознания.

1. Проблема психологии сознания.

Сознание человека не представляет собой чего-то неизменного. Одни его особенности являются в данных конкретно-исторических условиях прогрессивными, имеющими перспективу своего развития, другие - пережиточными обреченными на отмирание. Значит, сознание, психику нужно рассматривать в ее изменении и развитии, в ее существенных зависимостях от образа жизни людей, которые определяется наличными общественными отношениями тем местом, которое занимает данный человек в этих отношениях. При этом нужно подходить к развитию психики человека как к процессу качественных изменений. Ведь если сами общественные условия бытия людей развиваются не в порядке только количественных изменений, а путем качественных изменений, то ясно, что и их психика, и. сознание изменяются в ходе общественно-исторического развития также качественно.

В чем же состоят эти качественные изменения? Могу ли они состоять в том, что изменяется только то содержание, которое люди воспринимают, чувствуют, мыслят? Такой взгляд подчеркивался в старой психологии, например, В. Вундтом, утверждавшим, что свойства человеческой психики «всегда и везде одинаковы», что меняется лишь содержание опыта, знаний людей. Но это давно оставленный взгляд; можно считать установленным, что в ходе раз-вития наблюдается изменение также и качественных особенностей психики человека.

Изменения эти нельзя сводить к изменениям отдельные *психических процессов и функций, хотя большинство авторов утверждают, что историческое развитие психики человека заключается именно в том, что перестраиваются отдельные процессы: восприятие, память и особенно мышление и речь, что, наконец, меняется их роль, так что главную роль играют то одни, то другие психические процесса (Леви-Брюль, Турнвальд, Данцель).

В настоящее время доказано, что в ходе исторического развития отдельные психические процессы действительно перестраиваются. Известно, скажем, что память людей, принадлежащих к некоторым отсталым в экономическом и культурном отношениях народностям, обладает очень сво­еобразными чертами, например, способностью удивитель­но точно фиксировать особенности местности (так называ­емая топографическая память). Известно, что мышление этих людей также крайне своеобразно, и кажется, что оно имеет даже как бы особую логику.

Если, однако, мы ограничимся изучением изменений только этих отдельных психических процессов, мы не смо­жем раскрыть действительную историю развития человеческой психики. Конечно, люди, живущие в разные исто­рические эпохи, в разных общественных условиях, отличаются также и тем, каковы у них процессы восприятия, па мята, мышления и т.д. Но исчерпывает ли различие этих процессов различие их психики, их сознания? Мы исходим из того, что это не так, что в ходе исторического развития происходят и изменения в общем характере сознания людей, которые порождаются изменениями их образа жизни

Мы видели, что с переходом к человеку меняется общий тип психического отражения, что возникает новый, высший, тип психики - сознание.

Мы видели, что переход к этому высшему типу психики совершается вследствие возникновения производственные отношений людей. Особенности психики людей и определяются особенностями этих отношений, зависят от них. Известно вместе с тем, что производственные отношения меняются, что одно дело - производственные отношения первобытнообщинного строя и что совсем другое дело - производственные отношения, например, в капиталистическом обществе. Можно думать поэтому, что при коренном изменении производственных отношений людей их сознание также коренным образом изменяется, становится качественно иным. Задача и состоит в том, чтобы найти конкретно-психологические особенности этих различных типа сознания.

Решение этой задачи требует, однако, совсем другого подхода к сознанию, чем тот, который закреплен традици­ями буржуазной психологии.

Выдавая сознание классового человека за вечное и об­щечеловеческое, буржуазная психология изображает его как нечто абсолютное - бескачественное и «неопредели­мое». Это особое психическое пространство («сцена», по Ясперсу); оно является, следовательно, только «условием психологии, но не ее предметом» (Наторл). «Сознание, - писал Вундт, - заключается лишь в том, что мы вообще находим в себе какие бы то ни было психические состоя­ния».

Сознание психологически представляет собой с этой точки зрения как бы внутреннее «свечение», которое быва­ет ярким или помраченным или даже угасает совсем, как, например, при глубоком обмороке (Ледд). Поэтому оно мо­жет иметь только чисто формальные свойства; их и выра­жают так называемые психологические его законы: единст­ва, непрерывности, узости сознания и т.п.

Принципиально дело не меняется и в том случае, когда сознание рассматривают в качестве «психического субъек­та», или, по выражению Джемса, в качестве «хозяина» пси­хических функций. Такая мистификация реального субъ­екта путем его отождествления с сознанием отнюдь не де­лает последнее психологически более содержательным: в конце концов оказывается, что и сознание как субъект тоже является «метапсихическим», т.е. выходящим за пределы изучаемого психологией.

Итак, с точки зрения традиционного буржуазно-психо­логического подхода к сознанию изучению подлежит лишь то, что «находится» в сознании или «принадлежит» ему, т.е. отдельные психологические явления и процессы, их взаим­ные отношения и связи.

Фактически психологическое изучение сознания шло главным образом по линии изучения мышления. В резуль­тате, говоря о сознании, стали иметь в виду именно мыш­ление, круг представлений, понятий. Это правильно, когда речь идет об изучении развития человеческого познания. Но психологически развитие сознания не сводится к разви­тию мышления. Сознание имеет свою собственную содер­жательную психологическую характеристику.

Чтобы найти эту психологическую характеристику со­знания, необходимо отбросить метафизические представ­ления, которые изолируют сознание от реальной жизни. Необходимо, наоборот, исследовать зависимость сознания человека от образа его жизни, от его бытия. А это значит, что нужно рассмотреть, как складываются жизненные от­ношения человека в тех или иных общественно-историче­ских условиях и каково то особое строение деятельности, которое данные отношения порождают. Нужно, далее, рас­смотреть, как вместе с изменением строения деятельности человека меняется и внутреннее строение его сознания. Характеристика внутреннего строения сознания и есть его психологическая характеристика.

Мы уже старались показать, что определенному типу строения деятельности соответствует и определенный тип психического отражения. Эта зависимость сохраняется также и в дальнейшем, на этапах развития человеческого сознания. Главная трудность исследования состоит здесь в том, чтобы найти действительные «образующие» сознания, действительные внутренние его отношения, не только скрытые от нашего самонаблюдения, но порой и противоре­чащие тому, что оно открывает.

Чтобы подготовить анализ тех главных изменений со­знания, которые происходят в процессе развития человече­ского общества, мы должны будем прежде остановиться на некоторых общих чертах, свойственных его развитому строению.

Мы уже отмечали, что главное измерение в форме пси­хического отражения, которое происходит при переходе к человеку, заключается в том, что действительность откры­вается человеку в объективной устойчивости ее свойств, в ее отдаленности, независимости от субъективного отноше­ния к ней человека, от наличных его потребностей или, как говорят, «презентируется» ему. В факте такой «презентированности», собственно, и состоит факт сознавания, факт превращения несознательного психического отражения в сознательное. Воспользуемся примером для пояснения то­го, что именно мы имеем в виду.

Допустим, что человек идет по улице, углубившись в беседу со своим спутником. В нормальных случаях все его поведение находится при этом, конечно, в полном соответ­ствии с происходящим вокруг он замедляет свои шаги на перекрестке, обходит двигающихся ему навстречу пешехо­дов, переступает с тротуара на мостовую, поднимается вновь на тротуар и т.д. Очевидно, он воспринимает окружа­ющее. Имеет ли он, однако, сознательный образ обстанов­ки улицы? Если он очень углублен в беседу, этого, как известно, может и не быть. В таком случае можно сказать, что обстановка улицы в данный момент не «презентирована» ему. Но вот он ясно сознает: перед ним тот дом, куда он шел со своим собеседником. Теперь в его голове - как бы открывшаяся ему картина улицы с ее зданиями; она теперь «презентирована» ему.

Разумеется, этот пример изображает психологическое явление, лишь аналогичное тому факту, который мы рас­сматриваем. Он все же может показать, в каком значении мы употребляем термин «презентация».

Итак, в сознании действительность является презентированной человеку. Как же психологически возможен этот факт?

Всякое психическое отражение является результатом реальной связи, реального взаимодействия живого, высо­коорганизованного, материального субъекта и окружаю­щей его материальной действительности. Сами органы пси­хического отражения суть вместе с тем органы этого взаи­модействия, органы жизнедеятельности.

Психическое отражение не может возникнуть вне жиз­ни, вне деятельности субъекта. Оно не может не зависеть от деятельности, не может не подчиняться осуществляемым ею жизненным отношениям субъекта, не может не быть пристрастным, как пристрастны и сами эти отношения.

Иначе говоря, психическое отражение неизбежно зави­сит от отношения субъекта к отражаемому предмету - от жизненного смысла его для субъекта. Это остается справед­ливым и применительно к человеку. Однако при переходе к человеческому сознанию появляется и нечто новое. Жи­вотное, испытывая потребность в пище, побуждается тем воздействием, которое устойчиво связано с пищей; для него данное воздействие лишь фактически приобретает силу пи­щевого раздражителя. Другое дело - у человека.

Когда первобытный загонщик поднимает дичь - и в этом состоит непосредственная цель его действия, - то он сознает эту цель, т.е. она отражается им в объективных (в данном случае непосредственно трудовых) отношениях в своем значении.

Значение и есть то, что открывается в предмете или явлении объективно - в системе объективных связей, от­ношений, взаимодействий. Значение отражается, фикси­руется в языке и приобретает благодаря этому устойчи­вость. В этой форме, в форме языкового значения, оно со­ставляет содержание общественного сознания; входя в со­держание общественного сознания, оно становится также и «реальным сознанием» индивидов, объективируя в себе субъективный смысл для них отражаемого.

Таким образом, сознательное отражение психологиче­ски характеризуется наличием специфического внутрен­него отношения - отношения субъективного смысла и зна­чения.

Это отношение является важнейшим, и поэтому мы дол­жны будем остановиться на нем специально. Так как в современной психологии более разработанным является понятие значения, то мы начнем с рассмотрения именно этого понятия.

Значение - это то обобщение действительности, кото­рое кристаллизовано фиксировано в чувственном носите­ле его - обычно в слове или в словосочетании. Это идеаль­ная, духовная форма кристаллизации общественного опы­та, общественной практики человечества. Круг представ­лений данного общества, наука, язык существуют как сис­темы соответствующих значений. Итак, значение принад­лежит прежде всего миру объективно-исторических явле­ний. Из этого и надо исходить.

Но значение существует и как факт индивидуального сознания. Человек воспринимает, мыслит мир как обще­ственно-историческое существо, он вооружен и вместе с тем ограничен представлениями, знаниями своей эпохи, своего общества. Богатство его сознания отнюдь не сводит­ся к богатству его личного опыта.

Человек познает мир не как Робинзон, делающий на необитаемом острове самостоятельные открытия. Человек в ходе своей жизни усваивает опыт предшествующих поко­лений людей; это происходит именно в форме овладения им значениями и в меру этого овладения. Итак, значение - это та форма, в которой отдельный человек овладеваем обобщенным и отраженным человеческим опытом.

Значение как факт индивидуального сознания не утра­чивает, однако, своего объективного содержания и не ста­новится вещью чисто «психологической». Конечно, то, что я мыслю, понимаю, знаю о треугольнике, может и не сов­падать точно со значением «треугольник», принятым в со­временной геометрии. Но это не принципиальное противо­поставление. Значения не имеют своего существования иначе, как в конкретных человеческих головах: нет само­стоятельного царства значений вроде платоновского мира идей. Следовательно, нельзя противопоставлять «геомет­рическому», логическому и вообще объективному значе­нию это же значение в сознании отдельного человека как .особое психологическое значение; отличие здесь не логиче­ского от психологического, а, скорее, общего от единично­го, индивидуального. Не перестает же понятие быть поня­тием, как только оно становится понятием данного челове­ка. Разве может существовать «ничье» понятие?

Главный психологический вопрос о значении есть воп­рос о том, каковы реальные место и роль значения в психи­ческой жизни человека, что они есть в его жизни.

В значении открывается человеку действительность, но особенным образом. Значение опосредствует отражение че­ловеком мира, поскольку он сознает его, т.е. поскольку отражение им мира опирается на опыт общественной прак­тики и включает его в себя.

Лист бумаги отражается моим сознанием не только как нечто прямоугольное, белое, покрытое линиями и не толь­ко как некая структура, некая целостная форма. Он отра­жается моим сознанием именно как лист бумаги, как бума­га. Чувственные впечатления, получаемые мной от листа бумаги, определенным образом преломляются в моем со­знании, в силу того что я владею соответствующими значе­ниями; в противном случае лист бумаги оставался бы для меня только чем-то белым, прямоугольным и т.д. Однако - и это принципиально важно, - когда я воспринимаю бумагу я воспринимаю эту реальную бумагу, а не значение «бумага». Интроспективно значение, как правило, отсутствует в моем сознании: преломляя воспринимаемое или мыслимое , само оно при этом не сознается, не мыслиться. Это фундаментальный психологический факт.¹²

Итак, психологически значение - это ставшее достоянием моего сознания (в большей или меньшей своей полноте и многосторонности) обобщенное отражение действительности, выработанное человечеством и зафиксированное в форме понятия, знания или даже в форме умения как обобщенного «образа действия», нормы поведения и т.п.

Значение представляет собой отражение действительности независимо от индивидуального, личностного отношения к ней человека. Человек находит уже готовую, исторически сложившуюся систему значений и овладевает ею так же, как он овладевает орудием, этим материальным прообразом значения. Собственно психологическим фактом - фактом моей жизни - является то, что я овладеваю или не овладеваю данным значением, усваиваю или не усваиваю его, и то, насколько я им овладеваю и чем оно становится для меня, для моей личности; последнее же зависит от того, какой субъективный, личностный смысл оно для меня имеет.

Понятие смысла разрабатывалось в буржуазной психологии в очень разных направлениях: Мюллер называл смыслом зачаточный образ; Вине гораздо более проницательно - зачаточное действие; Ван дер Вельдт пытался экспериментально показать образование смысла как результат приобретения раньше безразличным для испытуемого сигналом значения условно связываемого с ним действия. Большинство же современных авторов идет в другом направлении, рассматривая понятие смысла лишь в связи языком: Полан определяет смысл как совокупность всех психических явлений, вызываемых в сознании словом, Титченер - как сложное контекстное значение, а Бартлет более точно - как значение, создаваемое «целостностью» ситуации; очень многие - как конкретизацию значение, продукт означения.

При всем различении понимания смысла у указанных авторов есть и нечто общее. Это общее состоит в том, что они одинаково берут в качестве явлений, исходных для анализа, явления, принадлежащие сфере самого сознания, поэтому они одинаково остаются замкнутыми в этой сфере. Но сознание не может быть понято из самого себя.

Принципиально другой подход свойствен генетическому, историческому исследованию. Это подход со стороны анализа явлений, принадлежащих не осознанию, а самой жизни, т.е. со стороны явлений, характеризующих реально взаимодействие реального субъекта с окружающим его миром, во всей объективности и независимости его свойств, связей, отношений. Поэтому и смысл выступает перед историческим исследованием сознания прежде всего как отношение которое создается в жизни, в деятельности субъекта.

Возникая в процессе развития деятельности, практически связывающей животные организмы со средой, это специфическое отношение первоначально является биологическим, и психическое отражение животными внешнее среды неотделимо от этого отношения. В дальнейшем впервые только у человека, это отношение выделяется для субъекта как его отношение и осознается. Конкретно-психологически такой сознательный смысл создастся отражающимся в голове человека объективным отношением того что побуждает его действовать, к тому, на что его действие направлено как на свой непосредственный результат. Другими словами, сознательный смысл выражает отношение мотива к цели. Необходимо только особенно подчеркнуть что термин «мотив» мы употребляем не для обозначения переживания потребности, но как означающий то объективное, в чем эта потребность конкретизируется в данных условиях и на что направляется деятельность как на побуждающее ее.

Допустим, учащийся читает рекомендованную ему научную литературу. Это сознательный, целенаправленны процесс. Его сознательная цель - усвоить содержание этой литературы. Какой, однако, личностный смысл имеет для учащегося эта цель, а значит, и отвечающее ей действие Это зависит от того, какой мотив побуждает деятельность учащегося, осуществляемую данным его действием. Если мотив этот заключается в том, чтобы приготовить себя своей будущей профессии, чтение будет иметь для него один смысл. Если же мотив его занятий лежит, например, только в том, чтобы формально разделаться с экзаменами то тогда, понятно, смысл чтения будет для него уже другим, и он будет читать эту же литературу другими глазами будет иначе усваивать ее.

Таким образом, на вопрос о личностном смысле можно ответить путем раскрытия соответствующего мотива.

Смысл - это всегда смысл чего-то. Не существует «чи­стых» смыслов. Поэтому субъективно смысл как бы принад­лежит самому сознаваемому содержанию и кажется входя­щим в его объективное значение. Это обстоятельство и со­здавало то крупнейшее недоразумение в психологии и психологизирующей лингвистике, которое выражалось либо в полном неразличении этих понятий, либо в том, что смысл рассматривался как конкретизированное в зависимости от контекста или ситуации значение. В действительности, хо­тя смысл («личностный смысл») и значение кажутся по самонаблюдению слитыми в сознании, оба эти понятия не­обходимо различать между собой. Они внутренне связаны друг с другом, но только отношением, обратным вышеука­занному; скорее смысл выражается в значениях (как мотив в целях), а не значение в смыслах.

В некоторых случаях несовпадение смысла и значения в сознании выступает особенно ясно. Можно отчетливо знать, например, то или иное историческое событие, отчет­ливо понимать значение той или иной исторической даты, но эта историческая дата может вместе с тем иметь для человека разный смысл: один - для юноши, еще не покинув­шего школьной скамьи, другой - для того же юноши, вышед­шего на поля сражений защищать свою Родину, отдать за нее свою жизнь. Изменились ли, увеличились ли его знания об этом событии, этой исторической дате? Нет. Может быть, они даже стали менее отчетливыми, кое-что, может быть, даже позабылось. Но вот почему-нибудь это событие теперь вспом­нилось ему, пришло на ум, и тогда оказывается, что оно осветилось в его сознании как бы совсем уже другим светом; открылось как бы в более полном своем содержании. Оно стало иным, но не как, значение, не со стороны знания с нем, а со стороны его смысла для личности, оно приобрело для него новый, более глубокий смысл. Подобные измене­ния отмечал еще К.Д. Ушинский.

Вводя для психологической характеристики сознания различение личностного смысла и собственно значения, не­обходимо подчеркнуть, что различение это относится не ко всему отражаемому содержанию, а лишь к тому, на которое направлена деятельность субъекта. Ведь личностный смысл выражает именно его отношение к осознаваемым объек­тивным явлениям.

Мы подробно остановились на вопросе о значении и смысле потому, что их отношение есть отношение главных «образующих» внутреннее строение человеческого сознания; из этого, однако, не следует, что, являясь главными, они являются и единственными. Даже упрощая и схематизируя те сложнейшие отношения, которые присущи развитому со­знанию, мы все же не можем отвлечься еще от одной его «образующей», а именно от его чувственного содержания.

Именно чувственное содержание (ощущения, чувство­вания, образы восприятия, представления) образует осно­ву и условие всякого сознания. Оно является как бы матери­альной его тканью, тем, что образует богатство, многокрасочность сознательного отражения мира. Это содержание вместе с тем есть непосредственное в сознании, то, что непосредст­венно создается «превращением энергии внешнего раздраже­ния в факт сознания». Но, являясь основой и условием всяко­го сознания, эта его «образующая» именно поэтому сама по себе не выражает всего специфического в нем.

Допустим, что человек внезапно теряет зрение. Тогда мир как бы меркнет в его сознании, но меняется ли у него сознание мира? Нет, его сознание мира, конечно, сохраня­ется. Другое дело, если у человека нарушаются высшие мозговые процессы. В этом случае решительно меняется именно само его сознание, хотя все возможности непосред­ственно чувственного восприятия мира у него остаются со­храненными. Это хорошо известно.

Столь же очевидно и то положение, что изменение и развитие непосредственно чувственного содержания созна­ния происходит лишь в ходе развития человеческих форм деятельности. Так, развитие у человека фонематического слуха создается тем, что люди пользуются звуковой речью, а глаз человека начинает видеть иначе, чем грубый, нече­ловеческий глаз, лишь поскольку предмет становится для него общественным предметом.

Наконец, последний вопрос, на котором мы должны бу­дем кратко остановиться, - это вопрос об общем методе психологического исследования развития сознания.

Известно, что развитие сознания не имеет своей неза­висимой истории, что его развитие определяется в конеч­ном счете развитием бытия. Это общее положение марксиз­ма сохраняет, разумеется, свою силу и применительно к развитию индивидуального сознания, сознания отдельных людей.

В чем же заключается конкретная связь психологиче­ских особенностей индивидуального сознания человека и его общественного бытия? Как, иначе говоря, перейти в исследовании от анализа условий жизни общества к анали­зу индивидуального сознания человека? Да и возможен ли вообще такой переход?

Ответ на этот вопрос вытекает из того основного психо­логического факта, что строение сознания человека зако­номерно связано со строением его деятельности.

Деятельность же человека может иметь только то стро­ение, которое создается данными общественными условия­ми и порождаемыми ими отношениями людей. Нужно, однако, при этом подчеркнуть, что, говоря о сознании отдельного человека, следует иметь в виду именно те конкретные условия и отношения, в которые этот человек оказался поставленным силой обстоятельств, и что указанная связь отнюдь не является прямой.

Итак, наш общий метод состоит в том, чтобы найти то строение деятельности людей, которое порождается данными конкретно-историческими условиями, и, исходя из этого строения, раскрыть существенные психологические особенности строения их сознания.