II. Литературная дискуссия (работа идет в группах).

1. Домашняя подготовка:

1-я группа представляет произведения, в которых Маяковский приветствует революцию («Моя революция», «Ода революции», «Левый марш»).

2-я группа — поэзию 20-х годов, в которой отражено стремление автора увидеть ростки будущего (поэмы «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо»).

Основной вопрос для обсуждения: как расценивать произошедшие перемены? Есть ли логика в развитии художника? Или сдвиг необъясним?

2. Слово учителя.

Литературоведы советского периода рьяно противопоставляли двух Маяковских с безусловным предпочтением более позднего. Теперь знаки автоматически поменялись. Но ведь обнаруживается и преемственность, уже давно подмеченная писателями и критиками русского зарубежья: М. Осоргиным, Н. Оцупом и особенно М. Слонимом.

Лирический герой ранних произведений отделяет себя от массы, даже от семьи:

Исчезни, дом,

Родимое место!

Прощайте! —

Отбросил ступеней последок.

Какое тому поможет семейство?!

Любовь цыплячья!

Любвишка наседок!

Революция воспринимается Маяковским как преображение мира в космическом масштабе, как перестройка самых основ жизни, поворот в историческом пути человечества:

Мы разливом второго потопа

Перемоем миров города.

«Наш марш»

Довольно жить законом,

Данным Адамом и Евой.

Клячу истории загоним...

«Левый марш»

Поэт связывал свои надежды на переделку мира, но ни на минуту не прекращается и борьба лирического героя с самим собой.

Вроде бы пропасть отделяет индивидуалиста, страдающего в безысходном трагическом одиночестве, от автора анонимных «150 000 000», который стремился к слиянию с массами. Но, оказывается, истоки этого явления в футуристическом творчестве Маяковского, когда поэт рассуждал в статьях о необходимости общественно полезного искусства. И тогда, и теперь нигилизм распространялся лишь на буржуазное, старое общество, только революция из мечты превратилась в действительность, поэтому пафос отрицания постепенно стал вытесняться пафосом утверждения.

Открывая поэму «Владимир Ильич Ленин», замечаем, что она, названная именем вождя, посвящается «множеству». Образ Ленина у Маяковского воплощает волю миллионов, а отдельная личность теперь ничтожна: «Единица — вздор, / единица — ноль». По содержанию поздние поэмы хроникальны: автор правдиво описал события революции: «Этот вихрь, от мысли до курка, / и постройку, / и пожара дым / прибирала / партия / к рукам, /направляла, /строила в ряды». Но в них нет прогнозов на более поздние времена.

Важно отметить еще одну особенность стихов Маяковского о революции. Тяготение к плакату намечается у него уже накануне революции, а позже оно программно осознается в теории «социального заказа». Многие стихотворения Маяковского звучат как ораторские призывы, марши, лозунги: «Марш! Чтоб время сзади ядрами рвалось...»; «Флагами небо оклеивай!»; «Твори, выдумывай, пробуй!»

Маяковский не сразу находит свое место в послеоктябрьской России. Он принимал участие в росписи стен Страстного монастыря футуристическими лозунгами, написал пьесу «Мистерия буфф», поставленную Мейерхольдом как первый спектакль революционного содержания. Но в это же время было написано стихотворение «Хорошее отношение к лошадям», в котором на чувство любви ко всему живому наложилось и затушевало агитационный пафос пронзительное чувство одиночества.

Подготовленный ученик читает стихотворение наизусть.

Революция увиделась поэту не в желанном пылу обновления, а в таком разгуле стихии, террора, что ему не находилось места среди устроителей новой жизни, пока он не примкнул к «Окнам сатиры» РОСТА.

Индивидуальное сообщение ученика «Окна сатиры» (материал учебника, с. 248—249).

«Всюду, на протяжении всего его — прямая речь с живым прицелом. От витии до рыночного зазывалы Маяковский неустанно что-то в мозги вбивает, чего-то от нас добивается какими угодно средствами, вплоть до грубейших, неизменно удачных», — пишет Марина Цветаева.