4. Заключительное слово учителя.

Завершается беседа о России Блока словами Георгия Иванова:

В «Стихах о России нет ни одного «былинного» образа, никаких молодечеств и «гой еси». Но в них — Россия былин и татарского владычества, Россия Лермонтова и Некрасова, волжских скитов и 1905 года... Книга Блока — точно чистый воздух, от соприкосновения с которым рассыпаются в прах стилизаторские мумии «под народ».

Стихи Блока истинно классичны... Это естественная классичность мастера, прошедшего все искусы творческого пути, некоторые из них стоят уже на той ступени просветления простоты, когда стихи, как песня, становятся доступными каждому сердцу.

IV. Итоги урока.

Домашнее задание.

1. На основе статьи в учебнике (с. 170—172) и прослушанной лекции составить устное сочинение «Образ России в лирике Блока».

2. Выучить стихотворение Блока о Родине («Осенняя воля», «Русь», «Россия», из цикла «На поле Куликовом»).

3. Индивидуальное задание:

а) Проследите изменение и обогащение образа России в творчестве Блока — от стихов «Осенняя воля» и «Русь» до цикла «Родина», вошедшего в третий том собрания сочинений (задание 3, с. 179).

б) Что такое «соловьиный сад» в одноименной поэме Блока — простой «соблазн» или образ счастья, которое представляется автору морально невозможным в окружающем его «страшном мире»? Есть ли связь содержания этой поэмы с темой Родины в лирике Блока?

Уроки 33-34. Поэт и революция. «Двенадцать»: проблематика и поэтика

Цели: разъяснить отношение Блока к Октябрьской революции; выяснить особенности подхода поэта к теме революции в произведении; отметить значение символов в поэме «Двенадцать».

Ход урока

Всем телом, всем сердцем, всем сознанием слушайте Революцию.

А. Блок

I. Проверка домашнего задания (см. задание предыдущего урока).

II. Знакомство с поэмой «Двенадцать».

1. Слово учителя.

Отношение Блока к революции — сложный комплекс мыслей и чувств, надежд и тревог. Из биографии поэта вы знаете, что он — один из немногих среди русской интеллигенции — принял революцию и встал на сторону большевиков. О своем настроении поэт искренне пишет в стихотворном послании «З. Гиппиус»:

Страшно, сладко, неизбежно, надо

Мне — бросаться в многопенный вал...

Мысли о революции и судьбе человека в эпоху колоссальных свершений Блок выражает в статье «Интеллигенция и Революция», в поэмах «Скифы» и «Двенадцать».

Поэтический голос Блока вобрал в себя и передал противоречивое состояние всенародной души, включающей и чистую веру, и отчаянное безверие, любовь к родине и Неприязнь к ней, всеприятие и всеотрицание.

Сделаем попытку осознать мироощущение Блока через его вершинное произведение — «Двенадцать». Поэма написана в январе 1918 года. Первая запись автора о ней сделана 8 января. 29 января Блок записывает: «Сегодня я — гений». Это — единственная во всей творческой судьбе поэта самохарактеристика такого рода.

Поэма получает широкую известность. 3 марта 1918 года она была напечатана в газете «Знамя труда», в апреле — вместе со статьей о ней критика Иванова-Разумника «Испытание в грозе и буре» — в журнале «Наш путь». В ноябре 1918 года поэма «Двенадцать» выходит отдельной брошюрой.

Сам Блок вслух не читал «Двенадцать» никогда. Однако в 1918—1920 гг. на петроградских литературных вечерах поэму не раз читала Л. Д. Блок, жена поэта, профессиональная актриса.

Появление поэмы вызвало бурю разноречивых толкований. Ее решительно и окончательно не приняли многие современники Блока, даже бывшие близкие друзья и соратники. В числе непримиримых противников «Двенадцати» оказались З. Гиппиус, Н. Гумилев, И. Бунин. С восторгом приняли поэму Иванов Разумник, В. Мейерхольд, С. Есенин. Блоку был передан одобрительный отзыв А. Луначарского.

Самой сложной, тонкой, содержательной оказалась реакция тех, кто, не принимая «злободневный смысл» «Двенадцати», увидел блеск, глубину, трагизм, поэтическую новизну, высокую противоречивость поэмы. Так оценили «Двенадцать» М. Волошин, Н. Бердяев, Г. Адамович, О. Мандельштам и другие.

Послушайте, как выразил свои впечатления М. Волошин:

Поэма «Двенадцать» является одним из прекрасных художественных претворений революционной действительности. Не изменяя самому себе, Блок написал глубоко реальную и — что удивительно — лирически объективную вещь? Внутреннее сродство «Двенадцати» со «Снежной Маской» особенно разительно. Это та же Петербургская зимняя ночь, та же Петербургская метель... тот же винный и любовный угар, то же слепое человеческое сердце, потерявшее дорогу среди снежных вихрей, тот же неуловимый образ Распятого, скользящий в снежном пламени... К передаче угарной и тусклой лирики своих героев Блок подошел сквозь напевы и ритмы частушек, уличных и политических песен, площадных слов и ходовых демократических словечек. Музыкальной задачей поэта было: из нарочито пошлых звуков создать утонченно благородную симфонию ритмов.

...В этом появлении Христа в конце вьюжной Петербургской поэмы нет ничего неожиданного. Как всегда у Блока, Он невидимо присутствует и сквозит сквозь наваждения мира, как Прекрасная дама сквозит в чертах Блудниц и Незнакомок. После первого — «Эх, эх без креста» — Христос уже здесь...

Сейчас ее (поэму) используют как произведение большевистское, с таким же успехом ее можно использовать как памфлет против большевизма, исказив и подчеркнув другие ее стороны. Но ее художественная ценность, к счастью, стоит по ту сторону этих временных колебаний политической биржи.

Блок почувствовал направленность исторического движения и гениально передал это раскрывающееся у него на глазах будущее: состояние душ, настроение, ритмы шествия одних слоев населения и окостенелую обреченность других.

Отношение самого Блока к поэме было довольно сложным. В апреле 1920 г. написана «Записка о «Двенадцати»: «... В январе 1918 года я в последний раз отдался стихии не менее слепо, чем в январе 1907 или в марте 1914... Те, кто видит в «Двенадцати» политические стихи, или очень слепы к искусству, или сидят по уши в политической грязи, или одержимы большой злобой, — будь они враги или друзья моей поэмы». (Здесь Блок сопоставляет данную поэму с циклами «Снежная Маска» и «Кармен».)

Поэма «Двенадцать» явилась итогом блоковского познания России, ее мятежной стихии, творческого потенциала. Не в защиту, не в прославление «партии переворота» — но в защиту «народной души», оболганной и униженной (с точки зрения Блока), взметнувшейся мятежом, максималистским «все или ничего», стоящей на краю гибели, жестокой кары, — написана поэма. Блок видит и знает происходящее: обстрел Кремля, погромы, ужас самосудов, пожоги усадеб (была сожжена родовая усадьба блока в Шахматове), разгон Учредительного собрания, убийство в больнице министров Временного правительства Шингарева и Кокошкина. По свидетельству А. Ремизова, известие об этом убийстве стало толчком к началу работы над поэмой. Блок в эти «безбытные» недели января 1918 г. считает высшим долгом русского художника, «кающегося дворянина», народолюбца — отдать народу, принести в жертву воле «народной души» даже последнее свое достояние — меру и систему этических ценностей.

Этой жертвенностью, сознанием своей силы, безмерной, не рассуждающей жалостью продиктована поэма. Волошин назовет ее «милосердной представительницей за душу русской разиновщины».

2. Выразительное чтение поэмы учителем или подготовленными учащимися.

3. Первые впечатления от поэмы.

— «Сегодня я — гений», — записал поэт в дневнике, закончив «Двенадцать». Вы согласны с ним? Ваше мнение о поэме? Какие ее строки показались вам самыми сильными?

Сопоставьте поэму с лирикой Блока: узнали ли вы в «Двенадцати» голос уже знакомого вам поэта? Какие перемены в нем произошли и как вы их объясните?

4. Самостоятельная работа с текстом.

(Групповая форма работы. Учащиеся могут между собой в группе распределить для работы отдельные главы поэмы.)

1-я группа: Как создает поэт образ Революции?

2-я группа: Отберите лексику со значением отношения поэта к историческому событию, его гражданского и творческого выбора.

3-я группа: Кто герои поэмы и как вы их поняли?

III. Образы-символы в поэме Блока «Двенадцать».

1. Вступительная беседа.

Новаторство Блока в поэме «Двенадцать» отметили ее первые читатели. Символы в ней играют важную роль в изображении широкой картины реальных событий и в раскрытии глубокого идейного содержания. Эту особенность произведения Блока отметил литератор Евгений Лундберг в «Записках писателя» (1918 год).

… Такого в русской литературе еще не было. В основу поэмы легла частушка. Блок точно сноп своею поэмою перевязал — сноп, среди колосьев которого: 1) космическое («ветер, ветер на всем божьем свете»); 2) народное (революция); 3) личное (Ванька и Катька); 4) осознанно-религиозное («Христос в белом венчике из роз») и 5) самое сложное — взаимное переплетение всех этих подземных, земных и внепространственных рек.

… В страхе и во вьюге все смешивается — личное, социальное, мировое, умное, страстное, злое, раздумчивое — и, смешавшись, приподымается, точно края корки, присохшей на живом теле раны. Ведь все под этой коркой — не так, все не то. Ванька не из ревности убивает веселую, простую и милую Катьку, а несет его «ветер ночной». И снег — не снег петербургской лихой метели, а космическая ледяная пыль, вдруг завившаяся столбом на точке земного шара, именуемой Петербургом, Россией. И грабеж — не грабеж. Все — не так, не то, и тем мучительнее «то» — факты, вещи, плакат, проститутки, серые гетры — так есть, не увернешься, не смоешь, не забудешь, не простишь.

— Представьте, что вас попросили кратко пересказать сюжет поэмы и ответить на вопрос «о чем это произведение». Что бы вы рассказали? А вот как об этом рассказал Иванов-Разумник.

… «Двенадцать» — поэма о революционном Петербурге конца 1917 — начала 1918 года, поэма о крови, грязи, о преступлении, о падении человеческом. Это — в одном плане. А в другом — это поэма о вечной мировой правде той же самой революции, о том, как через этих же самых запачканных в крови людей в мир идет новая благая весть о человеческом освобождении... И впереди «двенадцати» поэмы, — двенадцати убийц, — впереди разыгравшегося с красным флагом ветра —

Нежной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз —

Впереди — Иисус Христос...

И не может он не идти впереди этих «двенадцати», если подлинно за ними, хотя бы и помимо них, стоит то мировое, которое слышится нам теперь в грозе и буре.