Истоки китайской политической мысли и правосознания.

Зарождение у китайцев представлений о политике и праве историки датируют ХIV–ХIII вв. до х.э. Из дошедших до нас от этого времени надписей на гадальных костях можно сделать вывод о том, что ван воспринимался подданными как высокосакральная полубожественная персона, посредник между ними и умершими ванами, чья неустанная забота о живых потомках обеспечивала последним духовный комфорт.

Ради этого и проводился сам ритуал гадания, и на кости наносилась соответствующая надпись. В надписях иньский ван скромно именовался «Я, Единственный», причём из кон­текста многих гадальных надписей можно заключить, что это вполне соответствовало реалиям того времени. Иньцы действительно воспринимали своего правителя как некий символ, без сакральной силы которого нечего ожидать удачи и успеха.

После свержения власти ванов Шан-Инь перед правителями нового государства Чжоу встала нелёгкая задача легитимировать свою власть, т.е. доказать законность замены ей прежней власти. Эта задача была решена регентом при малолетнем императоре Чэн-ване (1024–1005 гг. до х.э.), знаменитым Чжоу-гуном, который и заложил основы идей и ин­сти­тутов, позволивших чжоуским ванам править Китаем на протяжении долгих веков.

Сердцевиной выработанной Чжоу-гуном формулы, призванной легитимировать власть рода новых ванов и придать ей нерушимую сакральную власть в терминах традиционной политической практики, была генеральная идея о небесном мандате (тянь-мин) и о праве неба на смену этого мандата (гэ-мин).

Отождествив Небо с иньским первопредком Шанди и придав Небу функции абстракт­ной верховной регулирующей силы, чжоусцы провозгласили тезис о том, что Небо не про­сто вмешивается в земные дела, оно регулирует их, вручая мандат на управление Подне­бесной достойному.

Принцип этического детерминанта, являвшийся в концепции Чжоу-гуна критерием выбора (Небо отбирает власть у порочного и вручает его добродетельному), был тща­тельно разработан уже в начале эпохи Чжоу. Это нашло своё отражение как в ранних гла­вах книги исторических преданий «Шуцзин», датируемых примерно VIII в. до х.э., так и в надписях на бронзовых сосудах, например в надписи на сосуде «Да Юй дин» (Х в. до х.э.).

Возникновение понятия «дэ».

Суть проблемы этического детерминанта была сведена к тому, что право на небесный мандат даёт обладание наибольшим количеством дэ, при­чём этим термином обозначена не столько добродетель в плане этического совершенства, сколько благодать, нечто вроде харизмы (по М.Веберу). И дело здесь не столько в лично­сти как таковой, сколько в динамике династийного цикла: каждый новый правитель насле­дует весь «негатив», накопленный его предками и добавляет к нему свою «лепту».

Получающий мандат преисполнен дэ, его наследники и потомки продолжают владеть передаваемой по наследству сакральной благодатью, однако со временем она постепенно утрачивается, что проявляется во всё большей порочности правителей. Наконец, наступает критический момент, когда Небо уже не может не вмешаться. Оно отбирает мандат у по­рочного и вручает его тому, у кого к данному моменту накоплено наибольшее количество дэ.

В подкрепление концепции, разработанной Чжоу-гуном, составители «Шуцзин» пошли на фальсификацию исторических фактов, чтобы доказать избрание Небом рода верховных вождей племени Чжоу для управления всем Китаем. Естественно, что свергнутая им дина­стия Инь представала на страницах «Шуцзин» как воплощение самых тяжких человече­ских пороков.