
- •Каково время существования древнерусской лит-ры и в чем состоит ее периодизация?
- •4. Как складывалось раннее русское летописание? Каковы особенности «Повести временных лет»? Принципы изображения героев , композиция, жанровый состав?
- •5. В чем состоят жанровые особенности «Слова о полку Игореве»?
- •12. В чем своеобразие литературного стиля «Поучения» Владимира Мономаха? Какого рода наставления он дает своим потомкам?
- •19. Как обновился биографический жанр в «Житии Александра Невского»?
- •20. Как характеризируется агиографическая традиция в «Житии протопопа Аввакума»?
- •21. В чем состоят особенности Максима Грека как писателя и религиозного мыслителя?
- •22. Каковы особенности древнерусского патерика? Проиллюстрируйте их на примерах («Новопечерский патерик», «Синайский патерик»).
- •24. Сказание о Мамаевом побоище.
- •27. В чем состоят стилевые особенности переписки Ивана Грозного с Андреем Курбским? Какие злободневные темы поднимаются корреспондентами.
- •36. Какие из стран Востока изображены в «Хождении за три моря» Афанасия Никитина»? Как в произведении создается образ автора?
- •38. В чем состоят особенности замысла и его воплощения в книгах Симеона Полоцкого «Багратион» и «Псалтырь рифмотворная»? Каковы в книгах черты стиля барокко?
- •39. Каковы основные черты русской силлабической поэзии 17 века (истоки, представители, силлабические приемы, ритмика)?
- •40. Каковы основные особенности и направления развития русской лит-ры 17 века?
- •41. Каковы основные приемы сатиры в повестях 17 века (о Шемякином суде, Ерше Ершовиче)?
27. В чем состоят стилевые особенности переписки Ивана Грозного с Андреем Курбским? Какие злободневные темы поднимаются корреспондентами.
В XVI в. на Руси широкое распространение получает новый вид литературы — отдельные сочинения, посвященные острым вопросам политической жизни. Говоря современным языком, эти памятники можно определить как произведения публицистики.
Первые публицисты: Иосиф Волоцкий, Даниил, Вассиан Патрикеев и нестяжатели, Максим Грек, Иван Пересветов.
Иван Грозный. Роль Ивана Васильевича Грозного в русской истории и литературе сложна и противоречива. Первый царь всея Руси, завоеватель Казани и Астрахани, создатель опричнины и организатор кровавых карательных походов на собственные земли, в царствование которого было окончательно установлено крепостное право, Иван IV был одной из наиболее страшных фигур в истории России. Тиранские черты Грозного сказались ив его творчестве: нагромождение многочисленных и явно фантастических обвинений против своих противников, постоянно нарастающее «самовозбуждение» — все это весьма типично для повелителя, диктующего безгласным секретарям (Грозный, по всей видимости, не писал, а диктовал свои сочинения). Многократное повторение одних и тех же мыслей — черта, которую замечал в своих творениях и сам царь, соглашающийся, что он «едино слово» обращает «семо и овамо» (туда и сюда). Но виновниками этого он, как всегда, объявлял своих врагов, чьи «злобесные умышления», заставляют его снова и снова возвращаться к одними тем же вопросам.
Однако сочинения Ивана IV обнаруживают не только черты неограниченного повелителя, одержимого манией преследования. Иван IV был своеобразной художественной натурой и довольно образованным для своего времени человеком. Несмотря на иосифлянское воспитание и участие в деятельности Стоглавого собора, направленной против «глумотворцев» и «смехотворцев», царь допускал скоморошеские «игры» (в этом он сам признавался в одном из своих посланий) и, очевидно, любил их. «Скоморошеские» вкусы Грозного, склонность к резкой, иногда грубой насмешке обнаруживаются и в его сочинениях.
Иван IV выступал в различных видах литературы: до нас дошли его «речи» — «прение» (диспут) с протестантским проповедником Яном Рокитой и беседы с иностранными дипломатами; вероятно, Ивану IV принадлежит и памятник церковной литературы — канон «Ангелу Грозному», подписанный именем «Парфения Уродивого». Но основной жанр, в котором выступал Иван IV, — послания. До нас дошли и полемические послания царя, в числе которых — послания Курбскому, послание в Кирилло-Белозерский монастырь и его дипломатические послания . Но и в последних (сохранившихся в «Посольских делах» XVI в.) постоянно присутствует полемика и обнаруживаются черты его своеобразного стиля — живой спор с противником, риторические вопросы, высмеивание аргументов оппонента и вместе с тем нередкие обращения к его рассудку («ты бы сам себе поразсудил»). Эти индивидуальные черты характерны и для ранних и для поздних посланий царя (с 50-х по 80-е гг.), а между тем, мы не можем назвать ни одного близкого к Грозному человека, который сохранил бы милость царя в течение всего его царствования. Очевидно, это черты самого Ивана IV как писателя.
Переписка Ивана Грозного с Курбским. Наиболее важное место в творчестве Ивана Грозного занимает его переписка с Курбским. Выходец из знатного рода (связанного с ярославскими князьями), член правительственной группы 50-х гг. — «избранной рады» и участник казанского похода, А. М. Курбский бежал из России в 1564 г., опасаясь царской опалы. Оказавшись в польской Ливонии, Курбский обратился к царю с обличительным посланием, обвинив царя в несправедливых гонениях на верных воевод, завоевавших для России «прегордые царства». Царь ответил Курбскому обширным посланием, почти целой книгой; завязалась знаменитая переписка.
Особенностью этой переписки, отличавшей ее от большинства посланий предшествующих веков, действительно адресованных конкретным лицам и лишь потом ставших предметом широкого чтения, было то, что переписка царя с Курбским с самого начала имела публицистический характер. В этом отношении она была сходна с одним более ранним посланием — с посланием «кирилловских старцев» (Вассиана Патрикеева) Иосифу Волоцкому.
Конечно, царь отвечал Курбскому, а Курбский — царю, но ни тот ни другой не собирались ни в чем переубеждать друг друга. Они писали, прежде всего, для читателей, так же как авторы «открытых писем» в литературе нового времени. Первое послание Ивана IV Курбскому было названо «посланием» против «крестопреступников» (т. е. изменников, нарушителей присяги) «во все его Российское государство».
Споря с «крестопреступниками», царь, естественно, исходил из задач этой полемики. Читателям из «всего Российского государства» нужно было доказать преступность обличаемых в послании бояр.
В споре с Курбским царь отстаивал идею ничем не ограниченной царской власти, доказывая, что вмешательство бояр и духовенства в управление губит государство. При этом царь ставил в вину своему противнику «боярское правление» 30-40-х гг. XVI в., хотя ровесник царя Курбский не мог принимать участия в политике этих лет. Фактически оба противника исходили из одного идеала — из идей Стоглавого собора, укрепивших русское «пресветлое православие», и спорили о том, кто из них более верен этим идеям. И царь, и Курбский охотно обращались в этом споре к «божьему суду». Грозный заявлял в 1577 г., что его успехи в войне — доказательство того, что божье «смотрение» (провидение) на его стороне, а спустя два года Курбский точно так же объяснял неудачи царя божьим судом.
Важное место в полемике (особенно первом послании Грозного) занимали пространные ссылки на церковную литературу.
Политическая полемика между обоими противниками дополнялась и чисто литературной полемикой — о границах «ученого» и «варварского» в литературе.
В переписке присутствует подлинная литературная полемика, спор о том, в каком стиле должны писаться послания. Но если в политическом диспуте Курбский нередко «побивал» царя, высмеивая наиболее нелепые из его обвинений против казненных советников, то в литературном споре он едва ли мог считаться победителем. Силу «варварских» аргументов царя он, несомненно, ощущал и обнаружил это в своем произведении, написанном в совсем иной, повествовательно-исторической форме.
28. Фольклорные мотивы в «Повести о Петре и Февронии». В сюжете «Повести», несомненно, отразились фольклорные черты: мотивы сказки о герое-змееборце и сказки о мудрой деве. Мудрость Февронии проявляется не только в том, что она исцеляет Петра и вынуждает князя жениться на ней. Как и у мудрой девы народной сказки, загадочны и непонятны окружающим ее речи. Когда отрок князя Петра заходит в избу к Февронии, она обращается к нему со словами: «Не лепо бысть дому без ушию и храму без очию!» Юноша не понимает ее речей и спрашивает: «Где есть человек мужеска полу, иже зде живет?», на что девушка отвечает не менее странно: «Отец мой и мати моя поидоша взаим плакати, брат же мой иде чрез ноги в нави [на мертвеца, на покойника] зрети». И отрок вынужден просить ее объяснить «глаголы странны». Тогда Феврония разъясняет, что уши дома — это пес, который залаял бы на чужого, а очи — ребенок, который бы его увидел; родители ее ушли к соседям оплакивать мертвого (взаймы, ибо когда они умрут, то и соседи их оплачут), а брат бортничает и, залезая на дерево, «чрез ноги» смотрит на землю, «абы не урватися с высоты» и не погибнуть. На требование Петра соткать ему из пучка льна пряжу и сшить из нее рубашку, штаны и полотенце за то время, пока он будет мыться в бане, Феврония отвечает подобным же требованием: из обрубка полена князь должен столь же быстро изготовить для нее ткацкий стан. Но эти традиционные сказочные мотивы сочетаются в «Повести» с тонкими художественными наблюдениями. Высоким психологизмом отличается заключительная сцена «Повести». Феврония, отвечая на третий призыв умирающего Петра, оставляет работу над «воздухом» — она втыкает иглу в ткань и обертывает вокруг нее оставшуюся нить. Этот жест ретроспективно дополняет облик Февронии — беспокойную (не аффектированную!) решимость в выполнении своего последнего долга, она готова, как обещала, принять смерть «купно» с любимым мужем; и в то же время этот жест — жест аккуратной искусницы-мастерицы (какой нередко в народных сказках выступала мудрая дева).
29. Какие черты школьного театра проявились в «Комидии притчи о блудном сыне» Симеона Полоцкого?
"Комидия притчи о блуднем сыне".
Черпая сюжеты своих пьес из Библии или из истории, драматурги-режиссеры старались придать им внешнюю занимательность. Написанная на сюжет евангельской притчи, "Комидия притчи о блуднем сыне" состоит из пролога, 6 действий и эпилога. Симеон Полоцкий аргументирует необходимость введения "утехи ради" зрителя веселой интермедии, чтобы серьезное содержание пьесы не надоедало. Автор также ставит вопрос о высокой нравственной пользе театрального представления: Основной конфликт пьесы отражает известное нам по бытовой повести столкновение двух мировоззрений, двух типов отношений к жизни: с одной стороны, отец и старший сын, готовый "отчия воли прилежно слушати" и в "послушании живот свой кончати", с другой - "блудный", стремящийся уйти из-под родительского крова, освободиться от отцовской опеки, чтобы "весь мир посещати" и жить свободно по своей воле. В пьесе конфликт разрешается торжеством отцовской морали. Промотав все свое богатство в чужих краях, "блудный" вынужден пасти свиней и, чтобы окончательно не пропасть, возвращается под родительский кров, признав свою вину. Порок наказан, и добродетель торжествует. Дидактический смысл пьесы раскрывается в эпилоге: Пьеса ярко отразила стремление молодежи к усвоению европейских форм культуры и в то же время показала, что часть молодого поколения усваивает эти новые формы весьма поверхностно, чисто внешне. Симеон Полоцкий стремился поднять значение "Комидии" до уровня дидактического наглядного обобщенного примера. Персонажи пьесы лишены конкретных индивидуальных черт, даже собственных имен - это обобщенные собирательные образы: отца, старшего послушного сына и младшего непокорного - "блудного". Однако в пьесе, как отмечает А. С. Демин, Блудный сын имеет свою национальную и социальную принадлежность. Он сын родовитых родителей, действие "Комидии" происходит в России, причиной его разорения являются "злые слуги", жертвой которых становится доверчивый юноша. Школьная драма стоит в преддверии классицистической драматургии: логически последовательное развитие действия, четкость композиции, деление персонажей на положительные и отрицательные, дидактизм, стремление к логически обобщенному изображению явлений действительности - вот те элементы классицистической драматургии, которые начинают складываться в школьном театре. В начале XVIII в. традиции школьной драмы продолжил Феофан Прокопович, превративший школьную пьесу в орудие политической сатиры. 30. Какая переводная лит-ра имела распространение в Древней Руси?
Хроники. Среди первых переводов и первых книг, привезенных на Русь из Болгарии, были и византийские хроники. Хрониками, или хронографами, называются произведения историографии, излагающие всемирную историю. Особенно большую роль в развитии оригинального русского летописания и русской хронографии сыграла «Хроника Георгия Амартола». Составитель ее – византийский монах. Амартол по-гречески – грешник; это традиционный самоуничижительный эпитет монаха.
«Хроника Георгия Амартола» начинает повествование от «сотворения мира»; затем излагает библейскую историю вавилонских и персидских царей, рассказывает о римских императорах, начиная от Юлия Цезаря и до Констанция Хлора, а затем об императорах Византии.
Не позднее XI в. на Руси стала известна также «Хроника Иоанны Малалы», жившего в г. Антиохи (в византийской провинции Сирии) в VI в. н.э. В отличие от Георгия Амартола Иоанн Малала писал просто и безыскусно, предназначая свой труд не ученым монахам, а широким массам читателей, стремился к занимательности изложения. «Хроника Иоанны Малалы» состоит из 18 книг. В четырех из них (первой, второй, четвертой и пятой) излагались античные мифы и история Троянской войны. Далее в «Хронике» повествуется о восточных царях, излагается история Рима и, наконец, история Византии вплоть до времени царствования императора Юстиниана (VI в.).
«Хроника Иоанны Малалы» представляла ценность для древнерусских историографов и книжников прежде всего тем, что она значительно дополняла «Хронику Георгия Амартола»: у Малалы содержались подробные и занимательные рассказы о персидских царях, подробнее излагалась история Ромула, Рема и первых римских царей, история правления некоторых византийских императоров.
Повести. «Повесть об Акире Премудром». Повесть эта возникла в Ассиро-Вавилонии в VII в. до н.э. В «Повести» рассказывается о том, как Акир, советник царя Адорской и Наливской стран Синагрипа по божественному указанию усыновляет своего племянника Анадана, учит его всему, представляет царю. Анадан не слушается воспитателя, подделывает его подпись и посылает подложные письма. Вместо Акира, приговоренного к смертной казни, его друг, которого он просил исполнить приговор, казнит другого преступника, а советника прячет. Египетский фараон требует у Синагрипа построить дом между небом и землей. К фараону отправляется Акир, отгадывает все его загадки, получает дань за три года, отговаривает фараона от такой постройки. Вернувшись домой, Акир привязывает Анадана к крыльцу и отчитывает его. Анадан не выдерживает язвительных попреков, раздувается, «как кувшин» и лопается от злости.
Повесть эта интересна как остросюжетное произведение: хитрость и коварство Анадана, клевещущего на своего приемного отца, и мудрость Акира, находящего достойный выход из всех затруднений, в которые пытается его поставить фараон, создают в произведении немало острых коллизий. С другой стороны, едва ли не четвертая часть повести занята наставлениями, с которыми Акир обращается к Анадану: здесь и сентенции на темы дружбы, справедливости, щедрости, этикета поведения, и обличение «злых жен». Средневековые книжники имели пристрастие к мудрым изречениям и афоризмам. В различных редакциях и списках «Повести об Акире» состав сентенций меняется, но, тем не менее, они остаются непременной составной частью ее текста.
Помимо древнейшей редакции повести, известной в нескольких списках XV-XVII вв., известна ее переработка XVI или XVII в. Это довольно свободный пересказ, древнейшей редакции, при этом и сюжет и образы повести сильно русифицированы, сближаются с сюжетом и персонажами народной сказки.
«Повесть о Варлааме и Иоасафе». Переводная повесть об отшельнике Варлааме и индийской царевиче Иоасафе. Сюжет повести сложился в Индии. В различных своих версиях она была известна во многих странах Востока, а позднее и в Европе. Через грузинское посредство повесть проникла в Византию и с греческого была переведена на славянские языки. Русский перевод сделан не позднее XII века.
В «Повести» рассказывается, что наследнику индийского царя Авенира Иоасафе суждено стать поборником христианства. К молодому царевичу проникает под видом купца мудрец Варлаам. В долгих беседах с Иоасафом он обращает его в христианскую веру. Царевич крестит свой народ, отца и уходит в «пустыню» с Варлаамом.
Большое место в «Повести» занимают нравоучительны притчи, которые рассказывает Варлаам Иоасафе. Притчи из «Повести» широк распространялись отдельно от ее основного текста, входили в сборники смешанного состава, в Пролог и «Измагард».
Апокрифы. (гр. апокриф – потаенный). Помимо преданий, вошедших в канонические библейские книги, т.е. в Ветхий и Новый завет, в средневековой письменности широкое распространение получили апокрифы – легенды о персонажах библейской истории, однако сюжетно отличающиеся от тех, которые содержатся в библейских канонических книгах. Иногда в апокрифах с иным мировоззренческих позиций рассматривались происхождение мира, его устройство и столь волновавший умы в средневековье вопрос о «конце света». Наконец, апокрифические мотивы могли входить в произведения традиционных жанров, например, в жития.
Апокрифы были известны уже литературе Киевской Руси. В списке до XIII в. сохранились апокрифические сказания о пророке Иеремии, апокриф «Хождение богородицы по мукам» и ряд других. Апокрифические легенды мы встретим и в летописи: там присутствуют, например, апокрифические подробности в рассказе о детстве пророка Моисея (как он, играя, уронил венец с головы египетского фараона), а в приводимом в летописи (в статье 1071 г.) ответе волхвов, сеявших смуту в Ростовской земле, воеводе Яну Вышатичу излагаются богомильские представления о создании человека: «створи дьявол человека, а бог душу во нь душу».
Для апокрифов характерно обилие чудес, фантастики, экзотики. Так, например, в апокрифе «Паралипомен Иеремии» рассказывается, как юноша Авимелех, возвращаясь в город с корзиной смокв (инжира), присел в тени дерева и заснул. Он проспал 66 лет, но чудесным образом собранные им смоквы остались настолько свежими, что из них по-прежнему капал сок.
В то же время апокрифы удовлетворяли не только литературные, но и богословские интересы. В них ставились проблемы, особенно волновавшие умы религиозных людей: о причинах неустройств в этом мире, который, как учила церковь, был создан и управляем всемогущим и справедливым божеством, о будущем мира, о судьбе человека после его смерти и т.д. Этой теме посвящен, например, популярный апокриф – «Хождение богородицы по мукам». Апокрифы встречались в древнерусской письменности на всем протяжении ее истории.
31. Каковы жанровые признаки апокрифов: «Сказание, како сотвори Бог Адама», «Хождение Богородицы по мукам»?
Апо́крифы (от др.-греч. ἀπόκρῠφος — «скрытый, сокровенный»), отрече́нные кни́ги — книги, искажающие идею того или иного общепризнанного религиозного течения. Апокрифы трактуют о предметах, содержащихся в священном Писании, но не признаются боговдохновенными и даже запрещаются Церковью. В общем смысле апокрифами называют книги неизвестного или сомнительного происхождения, чья боговдохновенность ничем не подтверждается. Такие книги хранили отдельно и не читали публично, поэтому их называли «скрытыми».
Усвоение нового христианского мировоззрения Древней Русью шло не только путем
перевода произведений канонической церковной литературы, но и путем широкого
использования апокрифов. Слово «апокриф» — греческое, в переводе на русский язык означает «тайный», «сокровенный». Апокрифами назывались первоначально
произведения, рассчитанные на узкий круг образованных читателей. В дальнейшем,
когда появились различного рода ереси, апокриф стал использоваться еретиками для критики положений ортодоксальной догматики. В связи с этим официальная церковь после установления канона «священного писания» в IV в. причисляет апокрифы, получившие распространение у еретиков, к разряду книг «ложных», «отреченных».Те же апокрифы, которые, по мнению христианских ортодоксов, не противоречили каноническому «писанию», допускались к обращению. При этом точных критериев, к какому разряду отнести тот или мной апокриф — к «ложным» или «допускаемым»,— не было. Первый индекс «ложных» книг появился в VI в., его составление приписывают Анастасию Синаиту. Затем этот индекс объединили с указателем книг «допускаемых».
К XI в. относится дошедший до нас в списке XIV в. в составе Номоканона индекс
южнославянский. Он затем был использован Киприаном в его Молитвеннике. Русский митрополит дополнил южнославянский список указанием «богоотметных» и «неправедных» гадательных книг. На протяжении XVI в. список Киприана расширялся и получил окончательную редакцию в «Кирилловой книге» 1664 г., где дан подробный перечень книг «истинных» и «ложных». При этом в разряд «истинных» попадает ряд апокрифических произведений. Таким образом, апокрифами называются такие легендарно-религиозные повествования, которые тематически близки к каноническим ветхозаветным и новозаветным книгам, но резко расходятся с ними в трактовке событий и характера персонажей. Апокрифы широко вбирают в себя народные представления, художественные приемы устной поэзии. Апокрифические произведения проникают на Русь также в устной передаче. Их приносят паломники, побывавшие в «святых местах». Тематически апокрифы делятся на ветхозаветные, новозаветные и эсхатологические. Ветхозаветные апокрифы развивают сюжеты ветхозаветных книг. Их героями являются Адам, Ева, праотцы Енох, Мельхиседек, Авраам, цари Давид и Соломон. Новозаветные посвящены рассказам о Христе, апостольским «обходам» и «деяниям». Эсхатологические апокрифы связаны с фантастическим повествованием о загробной жизни, конечных судьбах мира. Особую группу составляют апокрифические жития, к которым относятся жития Федора Тирона, Никиты, Георгия Победоносца. Основной поток апокрифической литературы шел на Русь из Болгарии и был связан с ересью богомилов. Эта ересь, название которой связано с именем ее идеолога Богомила, подвергала пересмотру ортодоксальное монотеистическое учение. Являясь своеобразной религиозной формой социального протеста народных масс, богомильская ересь развивала дуалистическое учение о господстве в мире двух равновеликих сил — добра-Бога и зла-дьявола. Порождением этих двух сил является человек, имеющий божественное - духовное — начало и дьявольское —материальное. В связи с этим, утверждали богомилы, каждый человек должен вести непрестанную борьбу с материальными началами жизни — источниками зла — во имя торжества духа. Они проповедовали воздержание, нравственное
самоусовершенствование. Дуалистические воззрения богомилов отразились в целом
ряде апокрифов, которые благодаря своей конкретности, яркой образности приобрели большую популярность на Руси. Одно из таких апокрифических сказаний
зафиксировано «Повестью временных лет» под 1071 г., где в уста языческого волхва
вложен рассказ о сотворении человека. С дуалистическими богомильскими
представлениями связан апокриф «Како бог сотвори Адама». Конкретизируя
библейскую легенду, апокриф изображает Бога и дьявола как силы равновеликие,
хотя основным творцом человека выступает Бог. Если, согласно рассказу книги
«Бытие», Бог создает человека из персти земной по своему образу и подобию и сам
процесс творения происходит мгновенно, то в апокрифе творение человека длится
определенное время, поскольку бог создает его из 8 частей: он берет от земли
тело, от камня — кости, от моря — кровь, от солнца — очи, от облака — мысли, от
света — свет, от ветра — дыхание; от огня — тепло. В данном перечне отражается
поэтическая образность народного мышления. Здесь каждая «часть» содержит
метафору, правда, еще не развернутую. В процессе творения дьявол стремится
всячески напакостить Богу. Воспользовавшись отсутствием последнего, дьявол
измазал тело Адама своими нечистотами. Когда Бог из этих нечистот создал собаку
и оставил ее охранять свое творение, дьявол, не решаясь подойти близко (он
боится собаки!), истыкал тело Адама деревом. Этот поступок он оправдывает вящей
пользой самого Бога. Наделив человека 70 недугами, дьявол позаботился о том,
чтобы человек никогда не забывал о своем творце. Какое верное жизненное
наблюдение! Ведь человек, как правило, «поминает» Бога тогда, когда впадает в
недуг, когда ему приходится тяжко. Так в апокрифе библейская легенда
приобрела конкретное звучание и, конечно, была более доходчива для вчерашнего
язычника, чем сухой, лаконичный рассказ канонического писания. Большинство
ветхозаветных апокрифов входило в состав «Палеи» (в переводе с греческого значит
«старая») — сборника ветхозаветных рассказов. Здесь был помещен ряд
апокрифических сказаний, посвя¬щенных Аврааму, Мельхиседеку, Иосифу, а также
царю Соломону. Имя Соломона пользовалось большой популярностью у народов
Ближнего Востока, где, очевидно, и сложились основные апокрифические легенды. На Руси рано были известны «Сказание о Соломоне и Китоврасе», «Суды царя Соломона», «Соломон и царица Южская» (Савская). «Сказание о Соломоне и Китоврасе» повествует о том, как Соломон заставил служить себе демоническое существо: получеловека-полуконя Китовраса (в такой транскрипции было передано на Руси греческое слово «кентавр»). При строительстве Иерусалимского храма Соломон не может обойтись без помощи Китовраса: только он может научить его, как обрабатывать камень без применения железа. И Китоврас, хитро пойманный боярами Соломона, помогает добыть «шамир» — алмаз, которым и обтесывают камни, возводя «святая святых». В апокрифе сопоставляются два героя: Соломон и Китоврас. И хотя Китоврас — существо демоническое, наделенное необыкновенной силой, он не уступает в мудрости Соломону, ему не чужды человеческие качества — доброта, сострадание. Именно Китоврас является главным действующим лицом апокрифа, тогда как Соломону принадлежит довольно пассивная роль. В «Сказании» дается ряд афористических нравоучительных сентенций, близких к народным пословицам: «Всяк пьяй вино не умудряеть...», «мягко слово кость ломит, а жестоко слово гнев вздвизает».
По-видимому, «Сказание о Соломоне и Китоврасе» было известно на Руси уже в
XI —начале XII в. Как установил А. Н. Веселовский, славянские сказания о
Соломоне и Китоврасе близки к талмудическому апокрифу о Соломоне и Асмодее,
который восходит к иранской, а далее к индийской легенде. Но, очевидно, в основу
славянских сказаний был положен не сохранившийся до наших дней византийский
текст, где Асмодея заменил Кентавр. На Руси пользовались популярностью также апокрифические сказания о судах Соломона, где русского читателя привлекал образ
мудрого судьи, справедливо разрешавшего преимущественно гражданские тяжбы.
Апокриф «Соломон и царица Южская» был посвящен рассказам об испытании
Семирамидой мудрости Соломона,<BR>К новозаветным апокрифам относятся Евангелия Никодима, Иакова и Фомы. Они как бы дополняли канонические Евангелия, сообщая ряд подробностей, связанных с родителями Богоматери Иоакимом и Анной, рождением Христа и его детскими годами, его «страстями». К новозаветным апокрифам относится «Сказание Афродитиана о Чуде в Персидской земле». Оно подчеркивало закономерность и неизбежность смены язычества новой христианской религией, в результате чего наступило «окончание чести идолам». Эта идея была весьма актуальной для Руси XI — начала XII в., где пережитки язычества все еще были значительны. Большой интерес для древнерусского читателя представляли апокрифы эсхатологические, развертывавшие фантастические картины потусторонней жизни, конечных судеб мира. Эти апокрифы являлись действенным средством воспитания и пропаганды новой христианской морали, конкретизировали христианскую идею воздаяния в «веке будущем» за соответствующие поступки в земной жизни. К эсхатологическим апокрифам относятся «Павлово видение», «Сказание о Макарии Римском», «Откровение» Мефодия Патарского особенно популярное «Хождение Богородицы по мукам». Сюжет «Хождения» довольно прост: Богородица в сопровождении Архангела Михаила посещает ад и в своем «путешествии» по аду является свидетельницей разнообразных мучений грешников. Адские мучения изображаются весьма конкретно, при этом последовательно проводится мысль о воздаянии на том свете за грехи. Не веровавшие в Троицу погружены в страшную тьму. Так реализуется метафорический образ «языческой тьмы». Характерно, что древнерусский текст апокрифа помещает сюда и тех, кто при жизни своей боготворил солнце, месяц, землю и воду, зверей и гадов, кто верил в Трояна, Хорса, Велеса и Перуна. К раскаленным железным крючьям подвешены за зуб сплетники, за язык —
клеветники, за ноги — развратники, из их уст исходят змеи, терзающие их же тела.
Ленивцы, любители поспать, пригвождены в аду к раскаленным кроватям. Нарушители клятв, дети, проклятые своими родителями, людоеды погружены в зависимости от тяжести совершенного греха в огненную реку: одни по пазуху, другие по шею, а третьих огненные волны скрывают с головой. При этом ад, расположенный глубоко под землею, имеет, как утверждает апокриф, свою географию: север, юг и запад. Картины адских мучений, которые рисует «Хождение», ярки и конкретны. Они отличаются от абстрактных обобщенных представлений канонического «писания», говорившего только, что грешников на том свете ожидает «мраз», «скрежет зубов», «червь неусыпный». Форма «Хождения», т. е. путешествия, давала возможность свободно варьировать адские мучения в зависимости от той социальной среды, в которую попадал апокриф. Так, в народной демократической среде апокриф пополнялся новыми картинами адских мучений жестоких и немилостивых бояр и боярынь, злых князей, царей и патриархов, приказчиков и сенных ключниц. Конкретными человеческими качествами наделена в «Хождении» Богородица: это женщина-мать, глубоко сочувствующая мукам и страданиям людским, ее сердце преисполнено любви и жалости к мучающимся грешникам, она сама готова разделить их муки и спешит прийти им на помощь. Только тех, кто предал и распял ее сына, не в состоянии простить ее материнское сердце. Богородица противопоставлена в апокрифе жестокому, равнодушному к человеческим скорбям Богу. Он суров и безучастен к страданиям грешников. Трижды приходится Богородице совместно со всем небесным воинством умолять непреклонного, жестокого Бога. И только на третий раз соглашается он послать своего сына — Христа «явить свое лицо грешникам», и Христос дает грешникам покой от великого четверга до пятидесятницы (восемь недель). Апокриф резко расходился с канонической церковной литературой в трактовке божеской справедливости, любви и милосердия. Таким образом, занимательность рассказов, яркость, конкретность и образность изложения, близость фольклору способствовали популярности апокрифической литературы. Постепенно вбирая в себя черты русской действительности, некоторые апокрифические сказания становились достоянием фольклора, бытовали в виде устных легенд, духовных стихов.
32. В чем состоят жанровые особенности бытовых повестей 17 века ( о Горе Злочастии, о Саве Грудицыне, о Фроле Скобееве)? Каков характер конфликта?
В бытовых повестях происходит отход от средневековых представлений о "предопределенной" свыше человеческой судьбе. В них жизнь героя зависит во многом от его личных качеств, таких, например, как ловкость и деловитость. Таким образом, наблюдается поворот к освещению личной жизни людей, более того, возрастает интерес к внутреннему миру человека. Вместе с тем, в центре повествований уже не исторические литературные персонажи, а вымышленные, отсюда - создание чисто литературных образов.
Бытовая повесть XVII в. обращается к судьбам людей разных социальных сред, прежде всего купечества и дворянства. Наиболее значительными произведениями являются "Повесть о Фроле Скобееве", "Повесть о Савве Грудцыне", "Повесть о Горе-Злочастии", "Повесть об Улиании Осорьиной".
«Повесть о Фроле Скобееве» Плутовская новелла ХVII в. достигает своего совершенства в «Повести о Фроле Скобееве». В отличие от бедняка-неудачника «Повести о Шемякином суде», Фрол, мелкий чиновник (он площадной подьячий или ябедник, промышляющий перепиской и составлением юридических бумаг и ведением дел своих клиентов), сам настойчиво, любыми средствами устраивает свою судьбу. Он хитростью женится на дочери знатного стольника Нардина-Нащокина Аннушке и становится наследником движимого и недвижимого имущества своего тестя. Авантюрная повесть о Фроле Скобееве интересна нам не столько похождениями героя: она знаменует собой решительный отказ от всех тех условностей в изображении характеров, поведения и передачи речи персонажей, которые так отягощали, например, занимательный сюжет «Повести о Савве Грудцыне». Здесь герои говорят не высокопарными книжными фразами и не изящными, но безликими репликами сказочных героев, а языком, свойственным людям определенного социального положения и определенных характеров. Живость и естественность диалога и всей сцены несомненны. Но в повести есть и еще одна примечательная для литературного развития XVII в. деталь: она совершенно лишена дидактизма. Читатель сам должен решить, с кем останутся его симпатии: с плутом ли Фролом или с уязвленным в своей гордости, обманутым собственной дочерью стольником. «Повесть о Фроле Скобееве», написанная, видимо, в самом начале XVIII в., явилась своеобразным итогом развития демократической новеллы. Автор не осуждает своего героя, а любуется его находчивостью, ломкостью, пронырливостью, хитростью, радуется его успехам в жизни и отнюдь не считает поступки Фрола постыдными. Добиваясь поставленной цели, Фрол Скобеев не надеется ни на бога, ни на дьявола, а только на свою энергию, ум и житейский практицизм. Религиозные мотивы занимают в повести довольно скромное место. Поступки человека определяются не волею божества, беса, а его личными качествами и сообразуются с теми обстоятельствами, в которых этот человек действует. Примечателен в повести также образ Аннушки. Она заявляет о своих правах выбирать себе суженого, смело нарушает традиции, активно участвует в организации побега из родительского дома; легко соглашается на притворство и обман, чтобы вновь вернуть благосклонность одураченных отца и матери.
«Повесть о Савве Грудцыне»
Основа сюжета (его фабула) традиционная. В качестве аналогии приводят фрагмент из греческого «Жития Василия Великого». В «Повести о Савве Грудцыне» — модификация этого, сюжета. При этом сюжет оказался дополненным множеством лишних для первоначальной сюжетной концепции, но чрезвычайно интересных для читателя моментов; в этой сюжетной занимательности, в обилии подробностей, иногда совершенно бытовых, а иногда нарочито фантастических, обнаруживаются черты новых литературных вкусов. Но в повести еще ощущаются черты старины: у героев нет характеров, их речь (за исключением речи беса) лишена индивидуальности, язык повести изобилует традиционными книжными оборотами. основные художественные завоевания этой демократической литературы 1) решительный отказ от историзма, самого основного и определяющего принципа древнерусской литературы.
2) новый герой. Это не историческое лицо, а «бытовая личность», человек, никому не известный, судьба которого интересна лишь в чисто бытовом плане.
3) Демократическая литература решительно освободилась от религиозной опеки:
4)Демократическая литература отстояла право на вымысел. Важным шагом на этом пути оказывается безымянность некоторых ее героев. Это типично новеллистический сюжет и достаточно искусственный (троекратно повторенная сходная ситуация, все возрастающие суммы даров, которые обещает Татьяне каждый из поклонников, и т. д.), но у основных героев повести есть имена, так что достаточно простодушный читатель мог все же допускать, что эта история имела место в действительности.
«Повесть о Горе-Злосчастии».
Стихотворная «Повесть о Горе и Злочастии, как Горе-Злочастие довело молотца во иноческий чин» сохранилась в единственном списке. Ее рукописная судьба типична для многих замечательных древнерусских произведений: в одном списке дошли «Слово о полку Игореве», «Поучение» Владимира Мономаха, «Повесть о Сухане», в двух — «Слово о погибели Русской земли». Подобно этим памятникам, «Повесть о Горе-Злочастии» стоит вне традиционных жанровых систем. Оно возникло на стыке фольклорных и книжных традиций. Его питательной средой были народные песни о Горе и книжные «покаянные» стихи. Некоторые его мотивы заимствованы из апокрифов. Как и былины, «Повесть о Горе-Злочастии» сложена тоническим стихом без рифм. На основе всех этих источников неизвестный автор создал выдающееся произведение, которое достойно завершило семивековое развитие древнерусской литературы.
В повести связаны две темы — тема судьбы человека вообще и тема судьбы русского человека «бунташного века», безымянного молодца. Автор «Повести о Горе-Злочастии», согласно средневековой манере ставить любое частное событие в перспективу мировой истории, начал повествование с рассказа о грехопадении Адама и Евы, вкусивших запретного плода от «древа познания добра и зла». Но в повести изложена не каноническая легенда, а версия апокрифов, которая несколько расходится с православной традицией. В «Повести о Горе-Злочастии» эти апокрифические мотивы как бы фундамент сюжета. История безымянного русского молодца как бы эхо далеких событий. Родители дают своему чаду те же наставления, которые бог, «родитель» первого человека, преподал Адаму. Идея подобия, как увидим, и дальше отражается в сюжете «Повести о Горе-Злочастии».
Но то, что молодцу суждено пережить, уже не ставится в прямую художественную связь с библейскими событиями. Молодец сам выбирает свою судьбу.
В средние века личность поглощалась родом, корпорацией, сословием. Хотя православие учило, что жизненный путь человека определяется не только «промыслом божиим», но и «свободной волей» самого человека, однако в литературе мысль об индивидуальной судьбе не получила развития. Поведение персонажей средневековой литературы всецело подчинено этикету, и в соответствии с этим судьба зависит либо от заветов рода, либо от корпоративного (княжеского, монашеского и т. п.) кодекса. Только в XVII в., в эпоху перестройки средневековой культуры, утверждается идея индивидуальной судьбы, идея выбора самим человеком своего жизненного пути. «Повесть о Горе-Злочастии» — решительный шаг в этом направлении. Молодец выбирает «злую часть», злую долю, злую судьбу. Эта лихая бесталанная судьба персонифицирована в повести в образе Горя. Горе-Злочастие — злой дух, искуситель и двойник молодца. Этот роковой спутник неизбывен, герою не выйти из его власти, потому что сам он выбрал «злую часть».
Молодец полетел сизым голубем,
А Горе за ним серым ястребом.
Молодец пошел в поле серым волком,
Горе за ним з борзыми вежлецы.
Молодец стал в поле ковыль-трава,
А Горе пришло с косою вострою,
Да еще Злочастие над молотцем насмиялося:
«Быть тебе, травонка, посеченой,
Лежать тебе, травонка, посеченой
И буйны ветры быть тебе развеяной!»
Отчего так «прилипчиво», так неотвязно Горе-Злочастие? За какие грехи молодца дана Горю власть над героем — власть поистине демоническая, если от неё может, избавить только монастырь? В финале повести герой затворяется в его стенах, «а Горе у святых ворот оставается, к Молотцу впредь не привяжетца!»
Уйдя из дому, молодец на чужбине снова стал на ноги, разбогател и присмотрел невесту. Значит, «преступленье вином» не привело его к бесповоротному краху.
Пока он был верен невесте, пока помышлял о «рождении человеческом», о «любимых детях», Горе было бессильно. Оно «излукавилось», явилось молодцу во сне в облике архангела Гавриила и уговорило его бросить невесту. Так произошло окончательное падение героя. Он получил индивидуальную судьбу, потому что отверг судьбу родовую. Он отщепенец, изгой, «гулящий человек». Не случайно в «Повести» отразилась разудалая, бесшабашная философия героев «смеховой литературы», для которых корчма — дом родной, а пьянство — единственная радость. Герой «Повести» — человек раздвоенный, часто страдающий от собственного падения. «Повесть о Горе-Злочастии» драматична. Одна из замечательных ее черт — сочувствие падшему герою. Хотя автор осуждает грехи молодца, хотя автор всецело за верность родовому началу, за верность идеалам «Домостроя», — он все же не довольствуется ролью обличителя. Автор считает, что человек достоин сочувствия просто потому, что он человек, пусть падший и погрязший в грехе. Такова гуманистическая концепция «Повести о Горе-Злочастии». Это новаторская концепция, так как ранее в литературе сочувствие греховному человеку было невозможно.
34. В чем проявляются традиции воинской повести в «Сказании Авраамия Палицына»?
Первые попытки осмысления событий «смутного времени» в широкой исторической перспективе является труд Авраамия Палицына – «Сказание», где последовательно излагаются события 1584-1618 годов.
Исторические события Палицын осмысляет с традиционной, религиозной точки зрения. Беды – божье наказание за содеянное зло, победы – результат благоденствия и милосердия богоматери и заступников Сергия и Никона.
В тоже время Авраамий Палицын вынужден признать. Что решающую роль в борьбе с интервентами сыграл русский народ.
Палицын неоднократно подчеркивает, что монастырь был спасен от врагов «молодыми людьми», а «умножение» а умножение в крепости беззакония и неправды было связано с людьми «военного чина», то есть «военными – профессионалами».
В качестве ведущего принципа изображения событий Авраамий выдвигает принцип следования истине. И хотя в понятие «истина» у Авраамия входит и описание религиозно-фантастических картин, всевозможных чудес, видений, последнее не могут заслонить главного в «Сказании» - прославления народного героизма.
Излагаемый материал Авраамий Палицын старается документировать, точно указать даты событий, имена их участников, включая тексты грамот и «отписок» (деловых документов).
В большом эпическом произведении широко представлены драматические и лирические элементы. Нередко Авраамий прибегает к сказовой манере. Включает в повествованию рифмованную речь. Большое внимание Палицын уделяет в «Сказании» изображению помыслов и поступков защитников монастырской твердыни и ее врагов и изменников.
Таким образом, опираясь на традиции «Казанской истории», Авраамий Палицын создает оригинальное произведение, в котором сделан значительный шаг вперед по пути признания народа активным участником исторических событий.
Бурные события начала 17 столетия нашли широкое отражение в литературе. Публицистический характер, оперативно откликаются на запросы времени, отражают интересы различных соц. групп, участвующих в борьбе.
« Повесть 1606 года» создан монахом Троице-Сергиева монастыря.
Повесть активно поддерживает политику боярского царя Василия Шуйского, описывает единение Шуйского с народом.
Причины смуты и « настроения» в Московском государстве автор повести усматривает в пагубном правлении Бориса Годунова , который злодейским убийством царевича Дмитрия прекратил существование рода законных царей московских.
Повесть затем была переработана в « Иное сказание». Она написана в традиционной книжной манере.
Противостоят повести, отрицают интересы дворянства и посадских торгово-ремесленных слоёв населения.
«НОВАЯ ПОВЕСТЬ О ПРЕСЛАВНОМ РОССИЙСКОМ ЦАРСТВЕ».1610-1611
Повесть обращалась к людям, звала к активным действиям против польских захватчиков.
Резко обличала предательскую политику боярской власти, кот. превратилась в домашнего врага. Разоблачались польских магнатов и их главаря Сигизмунда 3.
Идеал патриота - патриарх Гермоген.
В повести отсутствуют исторические экскурсы, она наполнена злободневным материалом. Деловая энергичная речь сочетается с взволнованным патетическим призывом.
« СКАЗАНИЕ « АВРААМА ПАЛИЦЫНА.
Сказание состоит из ряда самостоятельных произведений:
1. Исторический очерк о событиях от смерти Грозного до воцарения Шуйского.
2. Описание осады Троице-Сергиева монастыря, которая продолжалась 16 месяцев.
3. Последние месяцы правления Шуйского.
В произведении даётся изложение исторических событий 1584-1618.
Ценность составляет его фактический материл с изображением героических ратных подвигов крестьян монастырских сёл.
В целом же « Сказание» - эпическое произведение, но в нём использованы драматические и лирические элементы. В ряде случаев Авраамий прибегает к манере ритмического сказа, включая в повествование рифмованную речь.
35. Каковы особенности стиля барокко в русской лит-ре 17 века? Каковы основные точки зрения на барокко?
Барокко.
Новый стиль с названием европейского стиля. Проблема Барокко в русской литературе. Четвертый международный съезд славистов. Был ли такой стиль? 1) Были. 2) Не были. 3) Были, но в определенных рамках.
Барокко в европейской литературе. Возникает как реакция на возрождение, которое возрождало мощь человека, могущество, античный культ красоты. Человек – центр мира. Когда происходит разочарование в человеческом могуществе, возникает барокко, которое утверждает, что человек – песчинка, им играют таинственные силы, земная жизнь – суета сует, не определишь свою судьбу. Чтобы узнать эти силы, нужно описать мир, борьба добра и зла, белого и черного.
Привыкнуть к определенным худ. особенностям: появляются новые темы (смерти, жалости/жалости человека), мотивы, что приводит к появлению особо сложных худ. форм: акростих, мезостих (средние буквы), полендромы, макаронические стихи (двуязыческие, русско – латинские стихи; “Sinerambun”), стихи в форме звезды, креста, чтоб создать модель мира.
Барокко приобрело у нас немного другой оттенок. У нас не было Возрождения. На первый план – стремление познать мир, описать мир (Симеон Полоцкий – по тетради в день). Проявился в виршах и школьном театре.
Не соблюдаются основные черты средневековой литературы: дидактичность, серьезность, доказательность.
С расширительным толкованием барокко выступил венгерский ученый А. Андьял в книге "Славянское барокко". Его точка зрения была развита А. А. Морозовым, который склонен относить всю литературу второй половины XVII и первой половины XVIII столетия к барокко, видя в этом направлении выражение национального своеобразия русской литературы. Точка зрения А. А. Морозова вызвала резкие возражения П. Н. Беркова, Д. С. Лихачева, чешской, исследовательницы С. Матхаузеровой. П. Н. Берков выступил с решительным отрицанием существования русского барокко и поставил вопрос о необходимости рассматривать русскую виршевую поэзию и драматургию конца XVII в. как зарождение нового классицистического направления. С. Матхаузерова пришла к выводу о существовании в русской литературе конца XVII в. двух направлений барокко: национального русского и заимствованного польско-украинского. Д. С. Лихачев полагает, что следует говорить о существовании только русского барокко, которое первоначально было заимствовано из польско-украинской литературы, но затем приобрело свои специфические особенности. В начале 60-х годов И. П. Еремин подробно и обстоятельно проанализировал особенности русского барокко в поэзии Симеона Полоцкого. Выводы и наблюдения этого ученого имеют важное значение для уяснения данной проблемы. Несмотря на значительные расхождения во взглядах на барокко в русской литературе, исследователи установили наиболее существенные формальные признаки этого стиля. Для него характерно эстетическое выражение преувеличенного пафоса, нарочитой парадности, церемониальности, внешней эмоциональности, избыточное нагромождение в одном произведении, казалось бы, несовместимых стилевых компонентов подвижных форм, аллегоричность, орнаментальность сюжета и языка. Необходимо разграничивать два различных аспекта в содержании термина барокко: а) барокко как художественный метод и стиль, возникший и развивавшийся в определенную историческую эпоху; б) барокко как тип художественного творчества, проявлявшийся в разные исторические периоды.