4.3.2. Отношения полов: деформация ценностей

Задача воспитания состоит, в частности, в том, чтобы привить человеку адекватную реакцию на ожидания не только социума в целом, но и противоположного пола. Между тем деформация семьи и преимущественно «женское» воспитание приводят к тому, что эта реакция претерпевает изменения.

Ведущая позиция женщины в социализации человека приводит к тому, что ребенку прививаются односторонние ценности; детям обоего пола открывают преимущественно «женские» ожидания, в каждом воспитывается ответ прежде всего на них. В конечном счете это проявляется в том, что уже ребенок, тем более подросток, тем более взрослый человек получает довольно развитое представление о долге мужчины перед женщиной, и самые туманные сведения об обратном. Любой мальчик, может сказать, что в обязанности мужчины входит оберегать, защищать женщину, во всем помогать ей, уступать ей место, открывать двери, подавать пальто, подавать руку и так далее, и так далее, и так далее… В свою очередь, любая девочка способна расширить любой, сколь угодно широкий перечень. Но никто из нас, ни мальчик, ни девочка, ни женщина, ни даже взрослый мужчина не знают практически ничего о составе встречных долженствований, то есть об обязанностях женщины перед представителем сильного пола.

В результате женщина вырастает в твердой уверенности в том, что вся мужская половина человечества в неоплатном долгу перед ней, в то время как она свободна от любых обязанностей. Брюсовское

…Ты — женщина, и этим ты права.

От века убрана короной звездной,

Ты — в наших безднах образ божества!

Мы для тебя влечем ярем железный,

Тебе мы служим, тверди гор дробя,

И молимся — от века — на тебя!

начинает пониматься ею чуть ли не буквально. Часто девушка и уж тем более познавшая власть своего пола молодая женщина не считает нужным уступать место, дорогу и т.п. даже пожилому человеку. Считающая вполне естественным и закономерным выказывать все знаки уважения своему отцу, вне дома она начинает претендовать на знаки внимания и заботы к самой себе, ждет его уступок для себя. И это при том, что вырабатывавшиеся тысячелетиями нормы общежития диктуют необходимость особых отношений между людьми, разделенными барьером поколений, независимо от пола.

Впрочем, здесь не только нормы общежития, но и императивы культуры. Не следует забывать, что все церемониальные танцы вокруг противоположного пола ведут свое начало от брачного ритуала. Знаки внимания, равно как их принятие (или, напротив, их отвержение) читаются еще и на подсознательном уровне. В конечном счете и то и другое служит сигналом готовности (или отказа) разделить постель. Но если культурная традиция ничем не пятнает мужчину, оказывающему знаки внимания той, кто годится ему в дочери, то на молодую женщину, которая принимает такое ухаживание, ложится тень компрометации. Неслучайно в старое время готовящихся к выходу в свет барышень специально учили тому, что можно и что нельзя принимать от мужчины.

Известно, что мужчина ощущает острую потребность в романтизации женщины; в его крови — совершать ради нее безумства, приносить дары, служить ей. Стихи Валерия Брюсова говорят именно (и только) об этом, а вовсе не о буквальном ранжировании полов. Но гармония отношений между ними может существовать только там, где все это является свободным даром сильного и благородного человека, поступком рыцаря. Между тем одностороннее воспитание подрастающего поколения приводит к тому, что женщина начинает видеть дар только там, где мужское приношение принимает какие-то экзотические формы или превышает «стандартные» размеры. Все обычное в отношениях между ними ощущается ею как должное, как некая дань, как регулярный налог, как обязательная плата за ее «неземную» красоту и столь же «неземную» природу.

Такое отношение не может не передаваться мужчине: и в его подсознании первичное возвышающее его же самого представление о нравственном долге перед женщиной постепенно трансформируется в оскорбительное представление о чем-то вульгарном — о плате. Поэтому нет ничего удивительного, что там, где снижается охранительное действие культуры, образ сошедшего ли в дольний мир ангела, сказочной ли принцессы, которым можно отдать свою жизнь, блекнет и сменяется абстракцией обыкновенного ширпотреба, товара, который становится доступным тотчас же по внесению в кассу установленного тарифа.

Здесь, в отличие от классической трагедии, гибнут не только герои,— рушится всё. Женщина, не желающая замечать в рутинном служении мужчины ничего рыцарственного, разочаровывается в любви. Но и в мужчине, вдруг сознающем, что его избранница привыкает видеть в нем простого данника, достоинства которого могут быть легко превзойдены (материальными ли возможностями, особенностями ли темперамента кого-то другого), происходят не менее драматичные перемены. Сходящие на землю ангелы видятся лишь искренне верующим в них, сказочные принцессы существуют только в окружении таких же сказочных рыцарей, а значит, там, где исчезают одни, превращаются в обыкновенных судомоек и другие. В итоге в «на небесах» заключавшемся союзе постепенно проступают черты какой-то нечистоплотной сделки, в которой одной стороне видится не вполне кондиционный товар, другой — оплата неполновесной монетой.

Словом, не в последнюю очередь именно вследствие этого воспитания никого ни к чему не обязывающие фольклорные откровения, вроде «все мужики сволочи», «хорошую вещь браком не назовут»… для все больших и больших масс разочарованных становятся чем-то нормативным, нередко же — обязывающим к ответному действию императивом.