I. «Делание» выборов

Всего более бросающаяся в глаза, отличительная черта выборов в IV Думу, это – систематическая подделка их правительством, об этом совершенно достаточно гово­рила вся либеральная и демократическая пресса, об этом же говорит обстоятельный за­прос кадетов в IV Думе. Отметим основные итоги и главное по­литическое значение подделанных выборов.

Мобилизация духовенства, удесятерение репрессий и бесцеремоннейшее нарушение закона направленное против буржуазной демократии в городах и в деревнях, попытки вырвать рабочую курию у социал-демократии – таковы основные приемы делания выбо­ров в 1912 году^a.

Целью всей этой политики было образование право-националистического большинства в Думе, и цель эта, как известно, не достигнута.

В IV Думе осталось два большинства, право-октябристское и октябристско-кадетское^b.

«Делание» выборов стало неизбеж­ным, когда нет твердой, прочной, испытанной цельной социальной опоры, когда приходится лавировать между разнородными элементами.

Это делание – не случайность и не отступление от системы, а необходи­мость для поддержания «системы»^c.

ІІ. Новая дума

Чтобы определить результаты выборов, возьмем официальные данные о партийном составе IV Думы. Первый вывод из этих данных – тот, что в IV Думе остались прежние два большин­ства: право-октябристское в 283 голоса (65 + 120 + 98) и октябристско-кадетское в 226 голосов (98 + 48 + 59 + 21).

Самодержавному правительству важнее всего «свое» большинство в Думе. Разница между III и IV Думами в этом отношении ничтожна. В III Думе право-октябристское большинство составляло 292 голоса в начале, 268 голосов в конце. Теперь получилось среднее между этими цифрами: 283.

Но падение правого большинства с начала до конца III Думы настолько значительно, что правительство не могло, оставаясь самодержавным правительством, не прибегать к экстренным мерам делания выборов.

Вы говорите о «примирении власти со страной» (т.е. с буржуазией), гг. либералы? – тогда вы должны принять и «делание выборов», ибо таково реальное условие примирения с реальной властью. Вы ведь такие любители «реальной политики»!

Второе большинство третьеиюньской системы: октябристско-либеральное составля­ло 252 голоса в начале III Думы, 235 в конце ее и упало до 226 в IV Думе.

По сути дела правительственная «избирательная кампания» удалась, правительство добилось своего, подтвердив на практике свое самодержавие.

Правительство нуждается в обоих болыпинствах, которые оба стоят на контрреволюционной почве^a.

Правительству необходимо либерально-октябристское большинство. Ибо III (и IV) Дума во­все не «картонное» учреждение, как болтают нередко «левые» народники. Нет. III и IV Дума – этап в развитии самодержавия и в развитии буржуазии, – необходимая, после побед и поражений 1905 года, попытка их сближения на деле.

Правительству необходимо либерально-октябристское большинство, чтобы пытать­ся вести Россию вперед при сохранении всевластия Пуришкевичей. А средств обузда­ния, умерения необыкновенно быстрого, чересчур ретивого либерально-октябристского «прогрессизма» у правительства сколько угодно: и Государственный совет, и многое иное прочее...

III. Из-за чего шла борьба на выборах?

Этот вопрос всего более отодвигается на второй план в преобладающем числе рассуждений и статей о выборах, или даже затушевывается совершенно. А между тем вопрос об идейно-политическом содержании выборной кампании самый важный вопрос, без уяснения которого все остальные вопросы, все данные о «процентах оппозиции» и т.д. совершенно теряют цену.

Самый распространенный ответ на этот вопрос состоит в том, что борьба шла из-за того, быть или не быть конституции, что боролись, в сущности, два лагеря, один за, другой против конституции.

Так смотрят правые. Так смотрят либералы.

Из всех читаемых в России газет, около 90% составляют октябристские и либеральные издания. Внушая читателям мысль о двух лагерях, из коих один за кон­ституцию, вся эта пресса оказывает громадное развращающее действие на политиче­ское сознание масс. Стоит только подумать, что вся эта кампания заканчивается родзянковской «конституционной» декларацией, которую принимает Милюков!

Ввиду такого положения дел необходимо настаивать на повторении старых – и многими забытых – истин политической науки.

Что такое конституция? – вот зло­бодневный вопрос в России.

Конституция – это сделка между силами старого (дворянского, крепостнического, феодального, абсолютистского) общества и либеральной буржуазией.

Реальные условия этой сделки, размер уступок старого или побед либеральной буржуазии, определяются успехами побед демократии, широких народных масс (и рабочих в первую голову) над силами старого^b.

Сказать, что борьба шла из-за конституции, значит ничего не сказать, ибо сейчас же встает еще более важный вопрос, вопрос не о пожеланиях, заявлениях, программах, кото­рые остаются на бумаге, – а о действительных средствах достижения желаемого.

По этому единственно серьезному пункту есть заявле­ние г. Гредескула о ненадобности новой революции, о том, что нужна «лишь конститу­ционная работа». Это заявление идейно-политически объединяет кадетов с октябриста­ми гораздо прочнее и глубже, чем тысячекратные уверения в преданности конституции.

В системе 3-го июня либерализм имеет монополию терпимой, полулегальной оппозиции, и начало нового политического оживления ставит широкие слои новой, подрастающей, демократии под влияние этих монополистов. Поэтому вся суть вопроса о политической свободе в России сво­дится теперь именно к уяснению того, что борются не два, а три лагеря, и только этот последний, затушевываемый либералами, лагерь действительно имеет силу осущест­вить политическую свободу.

На выборах 1912 года борьба шла вовсе не «из-за конституции», ибо кадеты, главная либеральная партия, главным образом нападавшая на октябристов и побивавшая их, соединились с декларацией Родзянки.

Сдавленная полицейскими тисками третьеиюньской системы, борьба шла из-за пробуждения, укрепления, сплочения самостоятель­ной, независимой от колебаний и «октябристских симпатий» либерализма демократии.

Вот почему рассматривать идейно-политическое содержание избиратель­ной кампании с точки зрения только-«парламентской» – ошибка.

Во сто раз реальнее всех «конституционных» программ и платформ вопрос о том, как относились разные партии и группы к политическому стачечному движению 1912 года.

Для отделения буржуазных партий любой страны от пролетарских одно из лучших проверочных средств – отношение к экономическим стачкам. Раз известная партия в своей печати, в своих организациях, в своих парламентских выступлениях не борется вместе с рабочими в экономических стачках, – эта партия – буржуазная партия, сколько бы она ни клялась своей «народностью», своим «радикальным социализмом»

– не божись тем, что ты написал на такой-то бумажке конституцию, всеобщее избирательное право, свободу коалиций, равноправие национальностей и т.п., этим словам – грош цена, а покажи мне твои дела в отношении к политическому стачечному движению 1912 года!

Этот критерий еще не полон, но все же это есть деловой критерий, а не пустой посул.