Глава XVII

ЯЗЫЧНИКИ, АВАНГАРДИСТЫ, СТОРОННИЕ НАБЛЮДАТЕЛИ -ПОБУДИТЕЛИ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ

Общественное мнение описывается в данной главе как со­циально-психологический процесс, корни которого — в страхе индивида перед изоляцией. Является ли оно давле­нием в целях конформности? Объясняет ли спираль мол­чания лишь то, как общественное мнение пробивает себе дорогу и укрепляет свои позиции, а не то, как изменяется общественное мнение?

Общественное мнение может изменить тот, кто боится изоляции

Если до сих пор круг наших интересов ограничивался людьми опасливыми и осторожными, испытывающими страх перед изоляцией, то теперь мы обратимся к тем, кто не боится изоляции либо больше считается с чем-то дру­гим. Речь идет о проводниках новых направлений в музы­ке, о художниках, подобных Шагалу, у которого корова с четырьмя рогами (картина «Хлев», 1917) проламывает крышу дома и всматривается в небо. Это может быть уче­ный, как, например, Дж. Локк, утверждавший, что люди вряд ли заботятся о четырех заповедях Господа и законах государства: они лишь вынужденно следуют закону обще­ственного мнения. Выскажи он подобные мысли несколь­ко раньше, его отправили бы на костер. Именно в этом кругу мы найдем язычника — обусловленную своей эпо­хой и тем не менее вневременную фигуру человека, обра­зующую коррелят с четко очерченным общественным мнением. Это человек отклоняющегося, девиантного по­ведения. Уместно вспомнить здесь название работы американского исследователя Клаппа «Герои, злодеи и дураки как агенты социального контроля»¹. Однако связь между конформными элементами общества и сторонними на­блюдателями не следует понимать лишь как акцентирова­ние нарушителями ценностной системы и действующих в обществе правил и их пригвождение к позорному столбу.

Концепция спирали молчания оставляет возможность изменить общество для тех, кто не испытывает страха пе­ред изоляцией или может его преодолеть. «Я должен учиться переносить насмешки и порицания», — говорил Руссо². Высокая степень согласия — источник счастья, за­щищенности для большинства людей — означает для авангардистов, прокладывающих дорогу в будущее, для художников, ученых, реформаторов угрозу. Фридрих Шлегель так описал это «чудовище» в 1799 г.: «Оно каза­лось наполненным ядом, прозрачная кожа отсвечивала всеми красками, видно было, как внутренности извива­лись, словно черви. Достаточно большое, чтобы нагнать страху, оно без конца двигало клешнями, расположенны­ми вдоль туловища; оно то прыгало, как жаба, то ползало с отвратительной проворностью на бесчисленных малень­ких ножках. Я в ужасе отвернулся: оно намеревалось пре­следовать меня, но я, собрав все свое мужество, мощным толчком отбросил его, перевернув на спину, и тотчас по­нял, что это не более чем мерзкая жаба. Я поразился уви­денному, но мое удивление еще больше усилилось, когда я неожиданно услышал чей-то голос за своей спиной: "Это — общественное мнение..."»³

Можно привести обратный пример — граждане спра­ведливо пугались, сталкиваясь в 60-е годы с длинноволо­сыми молодыми людьми: кто не боится изоляции, может нарушить порядок.

Первопроходцы реагируют

на общественность так же слабо,

как и лунатики

Любая типология новаторов, будь то художники, ученые, прокладывающие дорогу новому, должна учитывать отно­шение к общественности. Их мало волнует вопрос о том, вызовут ли их деяния отклик у людей или они столкнутся с враждебностью общества.

По-другому обстоит дело с реформаторами, которые хотят изменить мышление людей и общественные усло­вия: они мирятся с враждебной общественностью, чтобы иметь возможность выполнять свою миссию, и страдают от этого. Вероятно, существует и второй тип реформато­ров — большого и малого масштаба, — для которого про­воцирование общественного мнения является самоцелью, стимулятором существования. Так по крайней мере при­влекаешь внимание: ведь возмущение общественности лучше, чем отсутствие внимания. Благодаря средствам массовой коммуникации, значительно раздвинувшим границы публичности в XX в., мы имеем достаточно тому примеров. Так, израильская секретная служба охаракте­ризовала арабского террориста Вади Хадада следующим образом: Хадад испытывает почти мистическое удовлет­ворение по поводу того, что он изолирован от остального мира, и потому у него свои правила и законы⁴. А режиссер Р.В. Фасбиндер так высказался об одном из своих филь­мов: «Я должен иметь право реализовать себя так, как того требуют мои слабости и мои сомнения. Мне нужна свобо­да, чтобы отразить себя самого в общественности»⁵.

Речь в данном случае идет об одобрении или неодобре­нии — важно само обжигающее возбуждение от контакта с общественностью, выход за рамки индивидуального су­ществования. Одурманивание общественностью, обще­ственность как наркотик: что возбуждает? Здесь, возмож­но, таится опасность — знать, насколько небезопасным может оказаться общение индивида с общественностью, насколько опасно для жизни быть вытолкнутым из сооб­щества.

Жить и страдать в обществе само по себе опасно

Примеры этого в равной мере обнаруживает и современ­ность, и XVI век. Так, Мартин Лютер и Томас Мюнцер резко отличались друг от друга своим отношением к пуб­личному мнению. Лютер, явно страдая из-за обществен­ного непонимания, не видел иного пути, кроме противостояния общественному осуждению. Он смело смотрел в лицо опасности, которой не мог избежать. «Если кто-то и будет меня презирать... другие ничего не скажут. — гово­рил Лютер. — Даже потому, что они молчат, я сделаю свое дело». Описывая скорость, с которой распространилось его послание: «...за четырнадцать дней облетела весть всю Германию», — и другие связанные с ним детали, Лютер чистосердечно признается: «Слава была мне нежеланна, потому что (как сказано) я сам не знал, каково будет отпу­щение грехов, и песня была слишком высока для моего го­лоса»⁶.

Противоположна в этом плане позиция Томаса Мюнцера. Он тоже зорко наблюдает за процессом обществен­ного мнения: «В стране беспорядок, нет его и в мыслях лю­дей... Навести порядок. С чего начать? С моды, которая вы­водит наружу то, что внутри. Если стало обычным делом менять свое мнение, подобно рубашке, то проще запре­тить смену рубашек и юбок, тогда, возможно, мы изба­вимся от нежелательной смены мнений».

Каждому из нас хорошо известно: никому не удастся сдержать новую музыку. Точно так же и Томас Мюнцер, если внимательно прислушаться к тону его высказыва­ния, вполне был уверен, что смена рубашек и юбок про­изойдет независимо от того, желательна она или нет. В от­личие от Лютера он не страдает от общественности, он ее любит, не забывая, однако, об опасности: «Страх перед Бо­гом должен быть чистым, без примеси страха перед людь­ми или иными созданиями... Потому что время опасное и дни злые»⁷. Для человека с либидным отношением к об­щественности характерно стремление выявить дух време­ни, заставить его говорить, но сам он не решится выдви­нуть конструктивную программу. Историки приходят к заключению, что Томас Мюнцер мог действовать только разрушительно⁸.

Типология отношения к общественности пока что не разработана. И поэтому пестрые общественные группи­ровки, не боящиеся изоляции или преодолевающие страх перед ней, остаются без эмпирических исследова­ний, как голая схема. Несомненно лишь то, что они под­стегивают общество к изменениям и что тем, кто не опа­сается изоляции, на пользу спираль молчания. Если для тех, кто страшится изоляции, общественное мнение - это давление в сторону конформности, то для того, кто не испытывает подобного страха, последнее есть рычаг изменений.

Почему и когда меняется музыка?

Что витает в воздухе, откуда дует ветер общественного мнения, напору которого невозможно воспротивиться, «а tidal volume and sweep», согласно характеристике Эдварда Росса": язык подсказывает нам, что речь идет о судьбонос­ных движениях, о мощи сил природы. Но на вопрос, где начинается новое, мы затрудняемся ответить. Попытаем­ся обозначить его источники с помощью Никласа Лумана и его сочинения об общественном мнении: это кризисы или симптомы кризисов¹⁰, когда, например, обычно чис­тая вода в реке становится вдруг мутной. Аналогичным образом обстоит дело и с общественным мнением. Внача­ле мы имеем дело с испугом человека, затем о кризисе предупреждает книга — уже самим своим названием «Ти­хая весна»¹¹; но Луману: толчок к переменам, угроза или нарушение ценностей, имеющих особые приоритеты. Ра­дикальное выступление общественного мнения против правительства Аденауэра в августе 1961 г. после возведе­ния Берлинской стены было непредсказуемым, потому что игнорировалось значение ценности «нация». Источ­ником формирования общественного мнения послужили неожиданные события — новое таит в себе особую значи­мость. Страдания или их цивилизованные суррогаты слу­жат толчком этому процессу. Л уман называет и другие его источники: «...обесценение денег, сокращение бюджета, потеря места, особенно если их можно измерить и срав­нить...»¹²

Но ни финансово-экономический кризис, ни угроза ценностям не объясняют, почему женская эмансипация стала столь актуальной темой общественного мнения в 60-70-е годы.

Почему и когда меняется музыка?

Примечания

¹ См.: Klapp O. B. Heros, Villains, and Fools as Agents of Social Con-trol. —American Sociological Review, 1954, vol. 19, № 1,p. 56-62.

² Цит. по: H a r i g L. Rousseau sieht das Weisse im Auge des Königs. Ein literatur-historischer Rückblick. — Die Well, № 17, 25. März 1978.

³ S с h l e g e l F. Lucinde. Berlin, 1799, S. 40 f.

⁴ См.: Die Welt, № 189, 1976, S. S.

5 Цит. по: L i m m e r W. Wem schrei ich um Hilfe? —Der Spiegel, 1976, №41,5.237.

6 Цит. по: P e t z о 1 t D. Öffentlichkeit als Bewußtseinszustand. Versuch einer Klärung der psychologischen Begabung. Magisterarbeit im Institut für Publizistik der Johannes Ciutenberg-Universitüt. Mainz, 1979.

⁷ Цит. по: S t r e 11 e r S. Hütten — Müntzer — Luther. Werke, in zwei Bän­den. B. 1. Berlin—Weimar, 1978, S. 186.

8 См.: Dülmen R. von. Reformation als Revolution: Soziale Bewegung und religiöser Radikalismus. München, 1977: Deutscher Taschenbuch-verlag, dtv-Wissensch. Reihe 4273.

9 См.: Ross E. A. Social Control. A Survey of the Foundations of Order. With an introduction by Julius Weinberg, Gisela J. Hinkle and Roscoe C. Hinkle. Cleveland—London, 1969, p. 104.

¹⁰ См.: L u h m a n n N. Öffentliche Meinung. — Politische Planung. Aufsätze zur Soziologie von Politik und Verwaltung. Opladen, 1971; перепечатано в: L a n g e n b u с h e r W. R. (l Ig.). Zur Theorie der politischen Kom­munikation. München, 1974, S. 27—54,311—317; Langenbuch er W. R. (Hg.). Politik und Kommunikation. Über die öffentliche Meinungs­bildung. München—Zürich, 1979, S. 29—61.

¹¹ См.: Carson R. Silent Spring. Boston, 1962.

¹² L u h m a n n N. Op. cit., S. 17.