Глава X

ВОЙ СТАИ ВОЛКОВ

Почему так труден путь исследователя, почему надо про­дираться сквозь дебри понятий в поисках действительно­го значения общественного мнения? Какую функцию вы­полняет это явление со старомодным названием? «Клас­сическое понятие» из «традиционного набора понятий», «его нельзя ни просто игнорировать, ни всерьез прини­мать в первоначальном значении»¹ — такими словами социолог Никлас Луман начинает свое сочинение «Обще­ственное мнение» (1970). Подобно У. Липману, автору книги под одноименным названием², Луман открывает новые особенности общественного мнения, которые мы постараемся изложить позднее, в главе о связях между об­щественным мнением и средствами массовой информа­ции³. Оба — Липман и Луман — способствовали стира­нию колеи исторической преемственности. Луман пишет: «То, что разумная вера и тем самым вера в критически контролирующий, изменяющий господство потенциал общественного мнения не могла быть сохранена, подтвер­ждает экскурс в историю...»⁴ Но кто пробудил эту веру? Не Локк, не Юм, не Руссо, не Токвиль.

Ничто в современных сочинениях об общественном мнении не заставило бы меня заинтересоваться ими, ес­ли бы не странное событие происшедшее летним утром 1964 г. в Берлине. В то время я проводила свои выход­ные здесь, чтобы подготовиться к лекциям в понедель­ник в Свободном университете. Чувство прощальной грусти не покидало меня — осенью я собиралась пере­ехать в Университет г. Майнца, где мне предложили ра­боту в должности профессора публицистики. Итак, в то воскресное утро, еще до завтрака, меня вдруг словно осе­нило — без всякой связи с демоскопией, которой я занималась, без связи с темой моих занятий, которую я наметила себе как задание на день, вообще без какой-ли­бо понятной связи. Подбежав к столу, я записала на ли­стке бумаги: «Общественное мнение и социальный кон­троль». И сразу поняла, что это за название: спустя пол­тора года под таким названием я прочитала свою офи­циальную вступительную лекцию в Майнце⁵.

Именно этот листочек бумаги с коротким названием натолкнул меня на мысль вернуться к теме общественного мнения и заняться поисками исторических следов. Поче­му, собственно, разрабатывающаяся столетиями тема изучения восприимчивой социальной природы человека, его зависимости от одобрения или неодобрения окруже­ния стала вдруг старомодной? Это не соответствует само­сознанию современного человека? Или противоречит за­мечательным достижениям эмансипации? Если так, то нетрудно представить себе неудовольствие, которое вызо­вет приводимое ниже сравнение человеческого и живот­ного сообществ.

Проблема страха человека перед изоляцией никем не изучалась досконально, тогда как применительно к пове­дению животных страх часто становился предметом ана­лиза. Исследователи поведения животных в силу предрас­судков торопятся упредить возражения относительно сравнения поведения животных и людей. «Конечно, — пи­шет Эрик Зимен в своей книге "Волк", — мы должны быть очень осторожны, когда сравниваем поведение людей и животных. Кажущееся похожим поведение может иметь различные функции, в то время как различные по форме и происхождению проявления его могут выполнять сход­ные функции... И все же сравнительные наблюдения за людьми и животными могут быть толчком или стимулом к новым размышлениям, которые потом будут проверены в наблюдениях или экспериментах. Особенно если иссле­дуются такие социально очень сходно организованныети-пы, как волк и человек»⁶.

Во всяком случае, в этом выражении образно говорит­ся о том, что можно сказать иначе: «С волками выть...». Впрочем, можно сказать «С собаками выть...». Вой «хором» У собак — такое же распространенное явление, как и у вол­ков, вой «хором» встречается также и у шимпанзе⁷.

Единогласие как предпосылка для совместных действий

Как объясняет Эрик Зимен, волки воют преимущественно перед началом вечерней охоты или рано утром, подавая сигнал к утренней активности. «Для волков вой другого волка — сильный побудитель завыть самому... Но не всег­да вой отдельного волка вызывает "хоровое" вытье. Так, первоначальный вой волка низшего ранга, например, ред­ко вызывает "хор" по сравнению с воем волка высшего ранга»⁸. Не участвуют в вое все угнетенные, отторгнутые или отбившиеся от стаи волки. Сходство положения угне­тенных, отторгнутых волков и волков низшего ранга пока­зывает, насколько важно не оказаться в изоляции и участ­вовать в «хоровом» вое, «the friendly get together» (друже­ской компании), по выражению американского исследо­вателя волков Адольфа Мюри⁹. Быть отторгнутым вол­ком — значит многое потерять, ведь отторгнутому не по­зволяют участвовать в совместной охоте¹⁰.

Какова функция воя? Вот что пишет по этому поводу Э. Зимен: «Ограничение собственной стаей позволяет предположить, что речь идет о поведении, которое укреп­ляет стаю. Волки, так сказать, взаимно подтверждают свое дружеское корпоративное настроение. Время выступле­ния позволяет предположить, что эта церемония служит синхронизации, одновременному включению активно­сти. Таким образом, после сна они одновременно прихо­дят в одно и то же настроение, которое делает возможным одновременное начало действий»¹¹.

Поведение толпы

Синхронизацию, возможность совместных действий на­блюдал также Конрад Лоренц в эксперименте с галками, которые, слыша звуковые сигнапы, регулировали свое по­ведение в стае. «Стая галок, днем вылетающая в поле на кормежку и вечером направляющаяся в лес на ночевку, криками отдельных особей настраивается на единое дей­ствие как целый организм. Если утром или вечером наме­рения отдельных особей рассогласованы, то можно на­блюдать, как стая какое-то время летает туда сюда: если крики "дьяк" преобладают над криками "дьок", то стая летит в направлении к лесу или наоборот. Это продолжает­ся достаточно долго, пока вдруг все птицы не издают один общий звук, и вся стая, как целое, летит либо в лес, либо в поле. Таким образом, стая готовится к определенному действию путем согласования целей — искать корм или ночлег. Тогда царит общее настроение или нечто вроде об­щей эмоциональности. Стая галок — республика, постро­енная на согласовании»¹².

В книге «Так называемое зло» у К. Лоренца имеется глава «Анонимная стая», где описано поведение стаи рыб¹³. «Первоначальная форма общества в широком смысле этого слова — анонимная стая, примером которой являются объединения рыб в мировом океане. Внутри стаи нет каких-либо сформированных структур, лидеров или ведомых, лишь мощное скопление одинаковых эле­ментов. Конечно, они влияют друг на друга, конечно, есть определенные простые формы "взаимопонимания" меж­ду особями, составляющими стаю. Если один элемент ощущает опасность и начинает движение, это заражает других, кто может воспринимать его страх, тем же настро­ением... Чисто количественное, в известном смысле очень демократическое воздействие такого типа передачи на­строения приводит к тому, что, чем больше особей в стае, тем труднее решение, чем больше стая, тем сильнее стад­ность. Если рыба неизвестно но каким причинам начина­ет плыть в определенном направлении, она не может не оказаться вскорости вне стаи, в свободной воде, и одновре­менно она подвергается воздействию всех тех раздражите­лей, с помощью которых удается снова вернуть ее в стаю»¹⁴.

Изоляция, потеря контакта со стаей могут означать для особи смертельную опасность. Таким образом, пове­дение в стае оказывается вполне действенным, благопри­ятным для особи и для стаи в борьбе за выживание.

Что происходит, если индивиду незнакомо чувство страха перед изоняцией? К. Лоренц рассказывает об экс­перименте с рыбой из породы карпов, выведенной Э. фон Хольстом: «Одной рыбке этого вида он (Хольст. — Ред.) Удалил часть переднего мозга, где находятся, по крайней мере у этих рыб, центры, управляющие стайным поведе­нием, "принадлежностью" к стае. Оперированная рыбка видит, ест и плавает, как все нормальные рыбы. Единст­венное отличие ее поведения состояло в ее "равнодушии" к тому, что, когда она выплывала из стаи, за ней не следо­вал никто из других особей. То есть у нее отсутствовала ос­мотрительность нормальной рыбы, которая при быстром продвижении в определенном направлении обычно сразу начинает "оглядываться", и дальнейшее поведение зави­сит от того, плывет ли кто-нибудь за ней и сколько у нее последователей... Если рыбка видела корм или почему-то стремилась в другое место, она решительно плыла туда — и вся стая следовала за ней». Лоренц комментирует это следующим образом: «Оперированное животное стало... лидером из-за своего дефекта»¹⁵.

Современные исследователи человеческого мозга ут­верждают, что в нем также имеется определенная зона, контролирующая связь между «я» и внешним миром¹⁶. Следовательно, есть зоны, которые могут подвергнуться насилию и выйти из строя. «Мы более уязвимы, чем дума­ем»¹⁷, — сказал однажды исследователь групповых отно­шений людей Хорст Рихтер, имея ввиду нашу ранимость под влиянием суждений о нас и ее последствия. Должен ли человек действительно стыдливо скрывать свою социаль­ную природу?

«Разум человека, вообще человек, боязлив и осторо­жен, когда чувствует, что он один, и становится сильнее и надежнее в той мере, в какой верит, что многие другие думают так же, как он»¹⁸, утверждал Дж. Мэдисон. Это высказывание совпадает с мнением французского соц­иолога А. Эспина, который в своей книге «Общества жи­вотных» («Les sociétés animales», 1877) писал (опираясь на отчет об исследовании биолога О. Фореля «Социаль­ная жизнь муравьев»): «Мужество каждого муравья воз­растает в четкой зависимости от числа его друзей и то­варищей и убывает соответственно после отделения от них. Любой обитатель муравейника гораздо храбрее му­равья из небольшого семейства. Рабочая особь, которая десять раз даст себя убить, если она окружена товарища­ми, становится чрезвычайно боязливой и будет избегать малейшей опасности, если она одна, находясь всего в двадцати метрах от своего гнезда. То же относится и к осам»¹⁹.

Должны ли мы обсуждать научный вымысел о крити­чески настроенном «общественном мнении», потому что действительные силы, которые могут сплотить человече­ское общество, не согласуются с нашим идеальным пред­ставлением о себе?

Примечания

1 L u h m a n N. Öffentliche Meinung. — In:Langenbucher W. R. (Hg.)- Politik und Kommunikation. Über die öffentliche Meinungsbildung. München—Zürich, 1979, S. 9.

² См.: L i p p m a n W. Public Opinion. New York, 1965.

³ См. гл. XVIII наст. изд. ⁴Luhmann N. Op. cit., S. 11.

⁵ См.: Noëlle E. Öffentliche Meinung und Soziale Kontrolle (Rect und Staat, Heft 329.). Tübingen, 1966.

⁶ Z i m e n E. Der Wolf. Mythos und Verhalten. Wien/München, 1978, S. 42.

⁷ См.: Alverdes F. W. Tiersoziologie; Forschungen zur Völkerpsycho­logie und Soziologie. Hg. Richard Thurn. Bd. 1. Leipzig, 1925, S. 108; см. также: Лавик Гудолл Дж. ван. В тени человека. М., 1974.

8 Z i m m e n E. Op. cit., S. 67.

⁹ См.: Mûrie A. The Wolves of Mount McKinley. Washington, 1944. — U.S. Nat. Park. Serv., Fauna Ser. 5.

¹⁰Zimmen E. Op. cit., Der Wolf, S. 221. .

¹¹ Ibid., S. 71

¹² Цит. по: Uexküll Th. von. Grundfragen der psychosomatischen Medizin. Reinbek, 1964, S. 174.

13См.: L o r e n z K. Das sogenannte Böse. Zur Naturgeschichte der Agres­sion. Wien, 1963, S. 197—212.

¹⁴ Ibid., S. 206 f.

¹⁵ Ibid., S. 208 f.

16См.: P r i b r a m K. -Sehen, Hören, Lesen — und die Folgen im Kopf. Infor­mationsverarbeitung it Gehirn — Vortrag auf der gemeinsamen Fachta­gung der Deutschen Lesegesellschaft e. V., der Stiftung in Médias res und der Deutschen Gesellschaft für Publizistik und Kommunikationswissens­chaft — Medienökologie — ein Zukunftsproblem unserer Gesellschaft. Auf dem Weg zum vollverkabelten Analphabeten? am 27. April 1979 in Mainz.

^l7 Richter H. E. Flüchten oder Stadhalten. Hamburg 1976, S. 34.

¹⁸ M a d i s o n J. The Federalist, № 49, February 2, 1788 — С o o k e J. E. The Federalist. Middletown, 1961, p. 340.

19 Цит. по: R e i w a l d P. Vom Geist der Massen. Handbuch der Massen­psychologie. Zürich, 1948, S. 59.