8.3. Культурные коды

В 60–80 гг. прошлого века проблема культурной типологии обсуждалась преимущественно как проблема структурных оснований культуры. Одной из базовых единиц культурной жизни считался культурный код. Под ним подразумевалась некая матрица, которая лежит в основе самоорганизации общества и преображается в разные исторические периоды.

Таким образом, появились и новые интерпретации культуры. «Культура – система исторически развивающихся надбиологических программ человеческой деятельности, поведения и общения, выступающих условием воспроизводства и изменения социальной жизни» (Степин В.С. Культура // Философский словарь. М., 2001, с. 271).

Социальный опыт передается от поколения к поколению в знаковой форме, в качестве содержания различных семиотических систем. Семиотика (от греч. semeion – знак) – дисциплина, которая занимается сравнительным изучением знаковых систем – от простейших систем сигнализации до естественных языков и формализованных языков науки (Лахутин Д.Г., Финн В.К. Семиотика / Философский словарь. М., 2001, с. 506).

Основные функции знаковой системы следующие:

1. Функция передачи сообщения или выражения смысла.

2. Функция общения, то есть обеспечение понимания слушателем (читателем) передаваемого сообщения, а также побуждение к действию, эмоциональное воздействие.

Осуществление любой из этих функций предполагает определенную внутреннюю организацию знаковой системы, то есть наличие различных знаков и законов их сочетания.

Осознание культуры как небиологической системы передачи информации в отечественной культурологии началось в 80-е годы прошлого столетия. Одним из древнейших и первейших кодов является язык тела. Уже отмечалось, вслед за К. Ясперсом, что человеческое тело обладает экспрессивностью. В культурной антропологии обычно выделяют различные виды ухода за телом – одежда в ее неутилитарной функции, прическа, украшения. Тело выполняет важную культурно-семиотическую роль в любом обществе. Современный человек пользуется различными методиками, средствами, которые позволяют ему достичь определенного телесно-знакового эффекта.

Как показывает В.С. Малахов, тело становится объектом исследования в поздних работах Р. Барта, который подчеркнул особую роль письма в процессе смыслопорождения и предложившего рассматривать текст как особого рода тело. Реализовавшийся в тексте тип телесности – это определенный тип организации и структурирования опыта (как индивидуального, так и коллективного) «механизм» работы сознания, «материя» мысли, первичная по отношению к самой мысли и задающая способ ее развертывания. Можно, в частности, по В.С. Малахову, говорить об «аскетической», «экстатической», «невротической» и других типах телесности применительно как к отдельным мыслителям, так и к отдельным культурам.

Город, костюм, мода тоже выполняют в своей неутилитарной функции роль социального кода. А.Л. Ястребицкая, изучая под этим углом зрения средневековый город, показала, что он воспроизводил общие модели мышления, поведения и образа жизни и сам, в то же время, порождал их новые формы и стереотипы. Что же типично для средневекового костюма как культурной формы и социального кода. Это значительная полисемантичность средневекового костюма, его высокая степень статусной стратификации, которая обозначалась в одежде, значительная роль символизма в средневековой одежде и ее элементах, непосредственная связь средневекового костюма со средневековым мировоззрением. Средневековый костюм олицетворял как весь социальный порядок, так и отдельные его элементы. Он моделирует социальное устройство, социальные статусы Средневековья как по вертикали социальной пирамиды, так и в горизонтали социальной мобильности.

В качестве иллюстрации социального кода сошлемся на работу Н.В. Скляренко «Трапеза как социокультурный феномен». В работе показано, что трапеза выступает не только в качестве жизнеобеспечения человека, но и представляет собой сложный феномен, влияющий на социальную и культурную сферы жизни. Она способствует интеграции людей в разные формы сообщества (религиозные, этнические и др., закрепляет статусные позиции, является способом поддержания коммуникативных связей. В культурной сфере трапеза прежде всего закрепляет этические нормы, развивает эстетические вкусы. В свою очередь и трапеза испытывает влияние со стороны социальной и культурной сфер в равной мере настолько сильно, что оценить роль этого феномена можно с позиции целостного социокультурного подхода.

Исторический опыт показывает, разъясняет Н.В. Скляренко, что смысл, вкладываемый в трапезу как элемент культуры, выступал, как правило, в двух ипостасях: религиозной («стол господний» и светской (принятие пищи и прием гостей). Содержание понятия трапезы неразрывно связано с практическими формами ее утверждения в обществе. Так, в Античности в трапезе преобладал профанный аспект, с появлением же христианства в ней доминирует сакральный момент. В современной повседневности термин «трапеза» заменился понятиями «завтрак», «обед», «ужин», и если только речь идет о каких-либо ритуальных событиях или мероприятиях, обращаются к термину «трапеза». Эволюция, изменение места и роли трапез в обществе, а, следовательно, и рефлексивные моменты, связанные с ней, нашли свое отражение в научных и литературных произведениях.

Таким образом, трапеза выступает как сложная социокультурная система. Одним из основных ее элементов являются древние ритуальные действия, которые выступают скорее как стереотипы поведения, выполняющие роль нормативных правил, способствующие идентификации людей с религиозными, этническими или социальными группами. С другой стороны, подчеркивает исследовательница, любой ритуал имеет семиотическую, знаковую сторону, которая укрепляет стереотипы поведения, то есть выступает и средством общения и регулятивным механизмом. Стало быть, ритуал не сводится к чувственному или телесному изображению какого-то события, а выступает как определенная семиотическая система, призванная раскрыть некоторое смысложизненное содержание, выходящее за пределы сиюминутного и преходящего. Именно благодаря семиотической системе трапеза делается не простым поглощением пищи, демонстрирующим крепость сакральных, а также общественных, гражданских или семейных уз.

Языки культуры. Языком культуры в широком смысле этого понятия называются те средства, знаки, символы, тексты, которые позволяют людям вступать в коммуникативные связи друг с другом, ориентироваться в пространстве культуры. Язык культуры — это универсальная форма осмысления реальности, в которую организуются все вновь возникающие или уже существующие представления, восприятия, понятия, образы и другие подобного рода смысловые конструкции (носители смысла). Язык фиксирует значимые для человека представления, его отношения к ним. В сфере социального взаимодействия язык выступает в качестве медиатора, проводника, посредника, средства, позволяющего придавать интерсубъективное, культурное значение субъективному, индивидуальному опыту, транслировать социально-значимые представления, придавать таким представлениям общезначимый, разделяемый смысл. Самая серьезная проблема коммуникации заключена в переводе смыслов с одного языка на другой, каждый из которых имеет множество семантических и грамматических особенностей. В культурологии эта проблема эффективности культурного диалога как на «вертикали», т. е. между культурами разных эпох, так и по «горизонтали», т. е. диалога разных культур, существующих одновременно, между собой, осмысливается как проблема понимания. Термин «понимание» используется в двух смыслах как фактор интеллектуальный, познавательный, но и как сопереживание, в чувствование. Сложность понимания обусловлена тем, что восприятие и поведение детерминированы стереотипами — идеологическими, национальными, сословными, половыми, сформированными у человека с детства. Понимание апперцептивно, т. е. новая информация ассимилируется путем соотнесения с тем, что уже известно, новое знание и новый опыт включаются в систему знания, уже имеющегося, на этой основе происходит отбор, обогащение и классификация материала. Основной структурной единицей языка культуры, с точки зрения семиотики, являются знаковые системы. Знак — это материальный предмет (явление, событие), выступающий в качестве объективного заместителя некоторого другого предмета, свойства или отношения и используемый для приобретения, хранения, переработки и передачи сообщений (информации, знаний). Это овеществленный носитель образа предмета, ограниченный его функциональным предназначением. Наличие знака делает возможной передачу информации по техническим каналам связи и ее разнообразную — математическую, статистическую, логическую — обработку. Любой язык культуры имеет природные предпосылки формирования, но сам не является природным явлением. Он формируется во взаимодействиях и коммуникациях совместно живущих людей. Он возникает тогда, когда индивидуальные представления не просто обретают внешнее выражение, но когда такие выражения в коммуникативных процессах приобретают статус разделяемых знаковых единиц, а их использование перестает быть произвольным и подчиняется определенным, установленным, конвенциональным, обязательным правилам. Язык формируется там, где знак осознанно отделяется от представления и начинает функционировать как репрезент (представитель) этого представления, его выразитель. Знаки, составляющие каждого из языков культуры и предназначенные для выражения представлений и переживаний, различаются как по своему происхождению, так и степени подобия того, что они представляют. Исследователи культуры выделяют 5 основных знаковых систем: естественные, функциональные, конвенциальные, вербальные, системы записи.

1. Под естественными знаками понимаются вещи и явления природы в том случае, когда они указываются на какие-то иные предметы или явления и рассматриваются в качестве носителя информации о них. Чаще всего естественные знаки являются принадлежностью, свойством, частью какого-то целого и поэтому дают информацию о последнем. Естественные языки — это знаки-признаки, например, дым — знак огня.

2. Функциональные знаки — это также знаки-признаки. Но в отличие от естественных знаков, связь функциональных знаков с тем, на что они указывают, обусловлена не их объективными свойствами, а теми функциями, которые они выполняют. Как правило, это вещи и явления, имеющие непосредственное прагматическое предназначение, но включенные в человеческую деятельность помимо своих непосредственных функций, они еще получают знаковую функцию, т. е. дают какую-то информацию о вещах и явлениях. К функциональным знакам, например, можно отнести производственную технику, поскольку любой механизм или деталь может выступать как знак, который имеет информацию обо всей технической системе, элементом которой он является и т. д.

3. Если для естественных и функциональных знаков знаковая функция является побочной и выполняется ими как бы «по совместительству», то для конвенциональных это функция является основной. Конвенциональные знаки являются знаками в полном смысле этого слова. Их значения задаются не предметами и процессами, о которых они информируют, а соглашениями между людьми. Различают 4 типа конвенциональных знаков: 1) сигналы, извещающие или предупреждающие людей. Например, цвета светофора, «зебра» на пешеходной дорожке, флажковая сигнализация на флоте; 2) индексы — условные обозначения каких-либо предметов или, ситуаций, имеющие компактный легко обозримый вид и применяемый для того, чтобы выделить эти предметы или ситуации из ряда других. Например, показания приборов, картографические знаки, различного рода условные значки в схемах, графиках, профессионально-деловых текстах и т. д.; 3) образы строятся на сходстве, подобии с тем, что они обозначают. Это сходство может носить внешний или внутренний, содержательный характер, полном или частичном совпадении идей и ассоциаций, которые вызывают образ и изображаемое. Например, знаки-рисунки, обозначающие пешеходные переходы, эскалаторы и т. д.; 4) символы — материальные или идеацнальные. Культурные объекты, выступающие в коммуникативном или трансляционном процессе как знаки, которые им просто указывают на обозначаемый объект, но выражают его смысл, т. е. в наглядно-образной форме передают абстрактные идеи или понятия, связанные с этим объектом. Наиболее простыми формами символов являются эмблемы, гербы, ордена, знамена и т. д. Наряду с отдельными конвенциональными знаками, вводимыми по тому или иному поводу, в ходе развития культуры возникают разнообразные системы конвенциональных знаков. Например, геральдика, система знаков дорожного движения, церемониальные системы, связанные с выполнением различного рода обрядности (свадебная, похоронная. праздничная, религиозно-культовая, вступление в должность — коронация, инаугурация и т. д.). Можно сказать, что каждая область социокультурной жизни имеет свою символическую систему.

4. Важнейшей знаковой системой являются вербальные знаковые системы — разговорные языки. Любой естественный язык — это исторически сложившаяся знаковая система, образующая основу всей культуры того или иного народа, говорящего на данном языке. Эта система складывается на основе психофизиологических возможностей, заложенных в биологической природе человека (устройство мозга, гортани, органов слуха и т. д.). Однако язык имеет социальную природу. Он формируется и развивается людьми только благодаря их совместной деятельности и общения. Самая главная особенность вербальной системы состоит в ее специфической структурной организации. Вербальная система представляет собой полиструктурную, разветвленную, иерархическую, многоуровневую организацию знаков. Базисной структурной единицей является слово, которое, в свою очередь, внутренне структурировано (корень, суффикс, приставка, окончание и т. д.). Слова объединяются во фразы, предложения, высказывания. Из последних складываются тексты. Естественный язык — это открытая знаковая система. Он, в отличие от искусственных формализованных языков, способен к неограниченному развитию. Эта особенность языка имеет большое значение для изучения культуры. История развития культуры отражается в истории развития языка. Новые явления в жизни людей, открытия в науке и технике запечатлеваются словами, пополняют словарный запас языка — лексику. Вместе с тем уходят из употребления или изменяют значение и стилевую окраску слова, связанные с уходящими в прошлое условиями жизни. Особенно сильное влияние на эволюцию естественного языка оказывают общественные преобразования в стране. Однако, несмотря на подвижность, основной словарный фонд — лексическое «ядро» языка — сохраняется веками. Таким образом, язык в своей основе остается одним и тем же в течение столетий, и это является основой взаимопонимания поколений, сохранения опыта прошлого в культуре.

5. На относительно высокой стадии развития человеческой культуры формируются знаковые системы записи: письмо (система записи естественного языка), нотная грамота, способы записи танца и т. д. Особенностью знаковых систем этого типа является то, что они возникают на базе других знаковых систем разговорного языка, музыки, танца и вторичны по отношению к ним. Изобретение знаковых систем записи — одно из величайших достижений человеческой культуры. Особенно большую роль в истории культуры сыграло появление и развитие письма. Без письма невозможно было бы развитие науки, техники, права и т. д. Появление письма ознаменовало начало цивилизации. Базовым знаком письма является не слово, как в разговорном языке, а объективная и более абстрактная единица - буква. Количество базисных знаков в системе существенно уменьшается и становится обозримым. Это ведет к коренному изменению в логике использования знаковой системы. Становятся возможными качественно новые способы обработки, восприятия и передачи информации. Запись создает возможность искусственно увеличить словарный состав языка. С возникновением письменности начинают складываться знаковые нормы и правила. Это дает возможность создание нормированного литературного языка, обогащения и совершенствования способов выражения мысли, на основе записи снимаются временные и пространственные границы общения. Письменность открыла путь к тиражированию знаков — книгопечатанию. Одним из важных направлений развития систем записи является создание искусственных, формальных языков, играющих большую роль в современной науке и технике. Синтетической обобщенной формой языка культуры является текст. В современной интерпретации культурологии текст не сводим к речевому акту или совокупности письменно зафиксированных высказываний. Текст — это все, что искусственно сделано человеком (вещи, ритуалы, художественные произведения, книги, танцы и т. д.). Текст — это совокупность знаковых систем, наделенная определенным значением. Таким образом, всякое явление культуры есть сочиненный людьми с помощью знаковых систем текст. С этой точки зрения, образно выражаясь, текст — это «плоть и кровь» культуры, а сама культура может быть интерпретирована так совокупность, определенная система текстов. Поэтому познание культуры означает познание текста. Текст выступает как главный носитель информации, и для познания того или иного культурного явления необходимо навлечь эту информацию. Это значит, что требуется определить степень достоверности, содержащейся з нем информации и увидеть за ним ту "подлинную реальность", которую он обозначает. Это осуществляется на основе научных методов исследования. Данный текст сопоставляется с другими текстами, оценивается в свете исторических данных. На этой основе анализируется его место и значение в культуре и т. д. Все это дает возможность объяснить к объективно оценить его содержание. Таким образом достигается объективное познание-текста как исторического факта. Однако каждый текст многозначен. В нем, помимо объективной, научно фиксируемой информации, заложены тайные субъективные смыслы, выражающие особенности видения мира автора текста, психологические мотивы его создания и т. д. Познание своеобразия культуры, носителем которой является автор текста, невозможно объективными методами. Оно достигается на основе герменевтических процедур «понимания». Герменевтика исходит из предпосылки, что никакая читательская интерпретация текста в принципе не может совпадать с авторской. И не только потому, что читатель и автор — разные, неповторимые личности, существенное значение здесь имеет различие культурных контекстов, в которых воспроизводится данный текст. Текст, попадая в новый историко-культурный контекст, пополняется новым смыслом, отличным от того, какой он имел во время его создания. Таким образом, понимание произведений культуры меняется от эпохи к эпохе. Оно никогда не может быть окончательным, «единственно верным». Тексты живут в истории, и в диалоге с ними новые поколения осмысливают их содержание заново в поисках ответа на вопросы, которые ставит перед ними жизнь. Таким образом, благодаря объективации в текстах, культурные ценности не умирают, потому что они все время обогащаются новым смыслом.

Этнические и национальные параметры культуры. Межкультурная коммуникация

Кейт Сопер: «Универсалистские дискурсы о «человечестве» на самом деле влекут за собой риск этноцентрического искажения представления о том, что всех нас объединяет».¹⁶⁷

Антрополог Рут Бенедикт: типичный западный человек может и в самом деле, без всяких задних мыслей думать, будто человеческая природа совпадает с его собственными культурными стандартами».¹⁶⁸ Но в реальности этноцентризм – отнюдь не европейская черта, есть масса культур, где чужеземцев не считают людьми.

Для национального единства важен институт государства. Оно способно объединить культуру и политику, этническое и интернациональное/международное. Без государственного начала нация невозможна. Отличие этноса (народа) от нации именно в наличии границ и единого пространства, на котором работают общие экономические и социальные правила. Культуры сами по себе неполны и нуждаются во внешнем признании, вот здесь роль государства и проявляется.

«Политика объединяет, культура различает».¹⁶⁹ Это даже не иррационально, а арационально, как выбор партнера.

Государств, границы которых совпадают с границами определенного этноса, крайне мало (Япония). Гражданский национализм часто опирается на этнический, например, единство современного постколониального государства удобно обосновать мифологией корней, крови, почвы. Но чем больше универсально-рациональная форма государства стремится усилить свой авторитет, опираясь на ресурсы этнической культуры, тем больше риск, что они подорвут ее собственную универсальность. «Государство» и «нация» существуют всё-таки на разных уровнях, не говоря уже о «народах» и «народностях». То есть государственные силы нуждаются в опоре на этнические корни, но при этом им приходится сдерживать последние.

В сознании человека зачастую государство не совпадает, а зачастую даже противостоит понятию «народ» или «патриотизм». Так, у Евг. Евтушенко есть стихотворение «Я РОДИНУ СВОЮ ЛЮБЛЮ», позже положенное на музыку Александром Розенбаумом. Центральный лейтмотив таков: «Я Родину люблю свою, / Но государство - ненавижу!».

Хотя история демонстрирует нам и обратные примеры. Так, Отечественная война (как 1812 года, так и 1941‑1945) объединяла людей не по этническому, и даже не по национальному признаку, а именно вокруг государственной идеи, идеи спасения Отечества.

Т. Иглтон отмечает тенденцию: «если Культура заложила основания национального государства, теперь она угрожает его погубить. Национальное государство, созданное Культурой, распадается по вине культуры. Романтическому националистическому мифу о единстве культуры и политики, который в свое время сослужил хорошую службу многим национальным государствам, не говоря уже об антиколониальных движениях, нелегко пережить мультикультурализм».¹⁷⁰ Уверенные в своей уникальной культурной идентичности национальные государства создали колонии, чьи граждане сегодня, уже в постколониальную эпоху, приезжают в метрополию в качестве иммигрантов, ставя под угрозу культурное единство империй.

Жан Франсуа Лиотар пишет: «Мы слушаем регги, смотрим вестерн, обедаем у Макдональда, а вечером пользуемся услугами местной кухни. В Токио душатся по-парижски, в Гонконге одеваются в стиле ретро».¹⁷¹

Связь культурной идентификации и этноцентризма

Известно, что в мире существует более 2000 языков, и все они чем-то непременно отличаются друг от друга. Культурная идентификация – самоощущение человека внутри конкретной культуры. Культурная самоидентичность – осознание внутреннего ценностного ядра своей культуры. Расовые, этнические, религиозные и иные формы дискриминации в конечном счете коренятся в эволюционной потребности индивида в определенных формах групповой идентификации. Группы, которые сумели добиться какой-то сплоченности, возможно, выжили лучше, чем те, которые не сумели ее добиться. Все общества обладают тем, что американский футуролог Э. Тоффлер назвал «психосферой», которая охватывает их идеи, начиная от общности и идентичности. Таким образом, идеи «принадлежности», или «общности» и акт идентификации с другими оказываются одной из фундаментальных скреп всех человеческих систем.

Индивидуальная и групповая культурная идентичность изменялась в соответствии с историческими волнами парадигмальных преобразований. Например, в течение десяти тысяч лет господства на планете сельского хозяйства индивиды чрезвычайно прочно идентифицировались с семьей, кланом, деревней, другими группировками, которые при этом захватывали индивида при появлении на свет. Индивид рождался уже как член семьи и расовой группы. Он всю жизнь проживал в деревне, в которой родился. Религия задавалась ему родителями и местным сообществом. Таким образом, базисные индивидуальные и групповые культурные привязанности определялись при рождении. Групповая идентичность обычно оставалась постоянной на протяжении всей жизни человека.

После промышленной революции глубинная человеческая потребность в культурной идентификации сохранилась, но ее индивидуальная и групповая природа заметно изменилась. Отныне индивида поощряли за то, что он идентифицировался с нацией вместо деревни. Классовое сознание служило еще одной формой идентификации и системы культурных предпочтений. Разделение породило совершенно новые культурные группировки. Сформировался новый слой идентичности. Хотя многие из прежних форм идентификации сохранились, они были интегрированы с новым слоем того, что можно назвать идентифицирующими признаками. Некоторые из прежних идентификаций утратили свою эмоциональную силу, в то время как новые ее приобрели.

Промышленная революция ослабила семейные формы культурной идентификации, это выразилось, скажем, в том, что забота о престарелых была снята с детей и возложена на государство. Национальные привязанности стали сильнее, а местные связи – слабее. Но и в этом случае господствующие идентификации, кроме профессиональных связей, по-прежнему фиксировались или в значительной степени предопределялись уже при рождении.

В современную эпоху характер культурной идентификации также меняется. При переходе к более гетерогенному, более дифференцированному обществу нам следует ожидать гораздо большего разнообразия идентификаций и группировок. Во всех высокотехнологических странах политическая жизнь все больше сегментируется, потребительский рынок отражает все более разнообразные индивидуальные и групповые потребности. Все большее число субкультур отпадает от господствующих ценностей общества. Те же самые центробежные процессы действуют внутри самих меньшинств.

Что касается расовых, этнических и религиозных подгрупп в каждом обществе, то они сегментируются на меньшие, более разнообразные мини-группы. Уже просто неверно считать чернокожих американцев гомогенной группой или включать в одну группу всех выходцев из Латинской Америки. Если говорить по существу, то меняется само понятие, конституирующее политически значимые меньшинства. Различия, которые раньше считались незначительными, приобретают культурное и политическое значение.

Не случайно мы становимся свидетелями агрессивной самоорганизации со стороны таких групп людей, как престарелые, страдающие физическими недостатками, гомосексуалы, ветераны войны, которые считают, что общество несправедливо обходится с ними. Возникают новые идентификационные группы, и этот бурный социальный процесс получит решающее ускорение благодаря демассифицированным средствам массовой информации – специально адресованным публикациям, кабельному телевидению, спутникам связи, видеокассетам и т.п.

Кроме того, индивид оказывается все менее связан контекстом своего рождения и получает больше возможностей выбора в самоопределении. Конечно, мы по-прежнему рождаемся как члены семей и расовых групп, однако очевидно, что с нарастанием современных цивилизационных преобразований многие люди приобретут большую возможность в выборе культурной идентичности в соответствии с усилением индивидуальности и гетерогенности в новой социальной структуре. Заметно ускоряются и темпы социальных и культурных изменений, так что идентификации, которые выбираются, становятся все более кратковременными. Новые формы самоотождествления накладываются на прежние, возможно, более глубоко укорененные, слои расовой и этнической идентичности.

Этническое сознание предполагает идентификацию индивида с историческим прошлым данной группы и акцентирует идею «корней». Миросозерцание этнической группы вырабатывается с помощью символов общего прошлого – мифов, легенд, святынь, эмблем. Эта культурно-историческая преемственность в жизни этноса – величина динамическая и переменная. Так, американские ирландцы представляют собой более поздний, своеобразный вариант ирландского этноса, сформировавшийся в особых экономических и политических условиях. Этот этнос обладает некоторыми собственными символами и историческими воспоминаниями, что отнюдь не колеблет этнического единства ирландцев по обе стороны океана.

Идея этноса включает представление о социокультурной групповой специфике, а также о физических и квазифизических отличительных признаках. Причем сознание «особенности», «непохожести» на других разделяется самими представителями данного этноса, а не только фиксируется посторонним взглядом. Этнос – категория соотносительная, лишенная смысла вне полиэтнической системы отношений. К примеру, понятие «датский этнос» наполняется конкретным социальным содержанием лишь в том случае, если рассматривать Западную Европу как некую единую систему, а Данию – как ее составную часть. Англичане представляют собой один из этносов Великобритании (этническое большинство) постольку, поскольку, наряду с ними, существуют шотландская, уэльская и ирландская этнические группы (меньшинства).

В этом смысле любую этническую культуру, независимо от ее масштабов и удельного веса, следует мыслить как субкультуру в рамках плюралистической культуры данного общества. Этнос необязательно характеризуется единством территорий или кровным родством. Этнические группы крупнее кровнородственных и соседских групп, они более разбросаны и разветвлены. Народы диаспоры, подвергшиеся превратностям рассеяния, миграций, коллективного изгнания, сохраняют ярко выраженную этническую определенность даже в случае отсутствия исходной или новообразованной территориальной базы.

Этнические категории обладают символической, эмблематической, знаковой природой как для сознания самих членов этнической группы, так и для посторонних. Поэтому символические аспекты территориальной и языковой общности подчас оказываются существеннее реальных; например, Иерусалим как символ исторической родины евреев или мечта черных мусульман о создании собственной страны на землях Миссисипи или Алабамы.

Единство этноса опирается на целостность этнической структуры, на функционирование этнического «субобщества», общины. Этническая структура – это арена наглядного проявления и воплощения этнической культуры и текущей жизни. Ежедневный труд, соседские отношения, совместная религиозная практика, политическая активность, экономическое поведение, досуг и развлечения – все это может быть в той или иной степени формой культурной идентификации.

Американскому социологу Г. Абрамсону принадлежит типология персонификаций, воплощающих в себе формы культурной идентификации.

Тип «традиционалиста». Это лица, разделяющие ценности данной культуры и интегрированные в соответствующую структуру. Автор подчеркивает новаторский дух этнических традиционалистов – представителей культурных меньшинств, компенсирующих творческими начинаниями маргинальность и неустойчивость своего общественного положения. Шотландцы в Британской империи, евреи в христианском мире, армянские и греческие купцы в диаспоре, китайцы Юго-Восточной Азии нередко оказываются инициаторами нововведений.

Тип «пришельца»-неофита. К этому типу относятся люди, которые включены в структурную систему этнических связей, но не имеют наследственных корней в соответствующей этнической культуре – она не составляет их внутреннего духовного достояния, не интериоризована ими. Ранняя идентификация «пришельца» протекала за пределами культурной общности, к которой он примкнул. Он ощущает себя на пороге совершенно нового культурного опыта. Отсюда чувство неуверенности и маргинальности, более острое, нежели маргинальность «традиционалиста», который одиночество среди иноплеменников компенсирует взаимопониманием с соплеменниками. Врастая в чужую структуру, человек предварительно или одновременно вживается в ее культурные ценности и символы.

Тип «изгнанника». Противоположен «пришельцу»-неофиту. Речь идет об утрате первичных социальных связей с соплеменниками при сохранении этноса и символических традиций родной культуры. Духовный опыт изгнанника – это прежде всего опыт изоляции и одиночества. Житейские типы «изгнанника» встречаются на разных уровнях социально-классовой системы: китаец-прачка или владелец ресторана, иностранный чернорабочий, еврей при дворе немецкого князька в XVII—XVIII вв.

Тип «евнуха». Это лица, лишенные памяти о каком-либо культурном прошлом, не обремененные никаким традиционно-символическим наследием и в повседневной жизни не «вросшие» в какую-либо социокультурную среду. В отечественной литературе такой тип именуется, по Ч. Айтматову, как «манкурт», т.е. человек, лишенный корней. «Евнух» – тип, противоположный «традиционалисту». Классическим его образцом можно считать евнуха при дворе восточного деспота. Евнух в гареме, янычар в войске, телохранитель-кавас в иностранном посольстве, христианин-вероотступник, ставший визирем при стамбульском дворе, – таковы формы утраты прежней культурной идентичности в эпоху оттоманского владычества.

Можно ли считать маргинальность специфическим способом проявления культурной идентичности?

В современную культурологию входит еще одно понятие, служащее оппозицией нормальной, культурной идентичности, – «маргиналы». Это слово появилось во Франции как имя существительное в 1972 г. Маргиналами стали называть тех, кто сам отвергает общество либо оказывается отвергнутым им. Маргинальность – это не состояние автономии, а результат конфликта с общественными нормами, выражение специфических отношений с существующим общественным строем. Маргинальность не возникает вне резкого реального или вымышленного столкновения с окружающим миром.

По мнению французского социолога А. Фаржа, уход в маргинальность предполагает два совершенно различных пути:

– либо разрыв всех традиционных связей и создание собственного, совершенно иного мира;

– либо постепенное вытеснение (или насильственный выброс) за пределы законности.

В любом варианте, будь то результат «свободного» выбора или следствие процесса деклассирования, который провоцируется напуганным обществом, маргинал обозначает не изнанку мира, а как бы его омуты, теневые стороны. Общество выставляет отверженных напоказ, чтобы подкрепить свой собственный мир – тот, который считается «нормальным» и светлым.

Современная демократия ориентируется на растворение социокультурных групп в обезличенном «массовом» обществе, не на индивидуальную и групповую идентичность людей, а на общество как многоединство. Эта концепция, по мнению Е.Б. Рашковского, исходит из принципа единства человеческой природы в живом многообразии ее конкретных проявлений. Принцип соблюдения человеческого достоинства людей различных культурных ориентаций и убеждений – вот краеугольный камень современного демократического, плюралистического и правового общежития.

Несмотря на то, что словарь нового мышления подготовлен всего несколько лет назад, можно констатировать, что трактовка понятия уже во многом устарела. Говоря о маргиналах, мы имеем в виду сегодня не только аутсайдеров общества, которые могут взять на вооружение тоталитаристские и человеконенавистнические идеологии. Проблема не только в том, чтобы обезопасить общество от маргинальных групп. Маргинальность вообще становится универсальным феноменом. Многие люди оказываются как бы между культурными обозначениями. В мире немало людей, которых называют полукровками. Многие не могут четко идентифицировать себя ни с одной культурой. Они оказываются между, допустим, традиционной и современной культурами, между различными вероисповеданиями и т.д.

Современное общество плюралистично. Поэтому каждый человек вынужденно взаимодействует с различными эталонными культурными системами. Он включен в различные социальные миры. Это и порождает маргинальность, поскольку каждый из миров предъявляет человеку специфические и противоречащие друг другу требования.

Причины современного всплеска национальной идентификации

Господствовавшая в предшествовавшие столетия универсализирующая тенденция развития культуры в XX в. сменилась бурным ростом национального и расового самосознания. Не удивительно, что в начале века многим исследователям казалось, будто национальные различия стираются. Но не будем торопиться с выводами.

В связи с этой ситуацией появляется ряд вопросов. Насколько сейчас возможна национальная идентификация и каковы границы? Какие существуют современные формы мессианизма? Что явится альтернативой современному национализму? Обсуждение сегодня этих вопросов стимулирует интерес к культурологии. Многие актуальные проблемы осмысливаются в специфических культурологических терминах.

Национализм – идеология культурного верховенства той или иной нации.

Культура всегда имеет национальный характер и национальные корни. Национальность есть культурно-исторический факт. Национализм – это отношение к факту, превращение этого естественного факта в идола. Национализм – эмоциональный феномен, и никакие интеллектуальные аргументы в споре с национализмом не имеют силы. Он связан не только с любовью к своему, но и с ненавистью к чужому, к другим народам. Национализм проповедует замкнутость, изоляцию, закрытость для других народов и культур, самодовольство, партикуляризм или экспансию за счет других народов, завоевание, подчинение себе, империалистическую волю. Национализм глубоко противоречит персоналистической этике, отрицает верховную ценность человеческой личности. Внутренний мир человека совершенно подавлен социальным или национальным коллективизмом.

Вопросы к теме:

1. Что изучает семиотика?

2. Что такое языки культуры?

3. Знаки и символы: общее и особенное.

4. Что такое культурный код?

5. Назовите основные черты и значение процесса национальной самоидентификации?

6. Что такое национализм? Какие формы он имеет?