Примечания

[1] Мейстер Экхарт. Духовные проповеди и рассуждения. М.: Изд. пол. лит., 1991. [2] Христианство. Энциклопедический словарь. М., 1995. [3] А.М. Пятигорский. Мифологические размышления. М.: «Языки мировой культуры», 1996. [4] М. Элиаде. Аспекты мифа. М.: «Инвест-ППП», 1996. [5] Мейстер Экхарт. Духовные проповеди и рассуждения. М.: Изд. пол. лит., 1991;

А.М. Сидоров (Санкт-Петербург) Миф и проблемы рационализации в теории коммуникативного действия ю. Хабермаса

1. Ю. Хабермас связывает социальную эволюцию с процессом рационализации, развивающим когнитивные способности человека. Высвобождение потенциала рационализации, означающей расширение возможностей дискурсивной проработки социального опыта (поскольку опыт организован лингвистически — его содержание можно рассматривать как результат синтетического единства восприятия, действия и интерсубъективной лингвистической репрезентации — значимые элементы речевых актов имплицитно предполагаемые в недискурсивных контекстах, имманентным образом указывают на возможность расширения границ локальных языковых сообществ) ведет от начальной мифологической ступени развития общества, через секуляризацию, «расколдовывание» мира (М. Вебер), разделение религиозно-метафизического субстанционального разума на самостоятельные, автономные ценностные сферы — науку, мораль и искусство — к современному западному типу цивилизации. Ассоциативное мифологическое мышление, в котором элементы опыта метафорически или метонимически соотносятся друг с другом уступает место рефлексивно-тематезирующему различению объективного, субъективного и социального миров.

2. Если для мифологического мышления характерна недифференцированность феноменов, к которым человек устанавливает отношение в речи и действиях, синкретизм пропозиционального, нормативного и экспрессивного содержаний опыта, что приводит к «овеществлению» образов мира, отсутствие критической позиции по отношению к ним (это связанно с невозможностью распознать их интерпретативный характер), закреплению в мифах, в авторитарном (не основанном на рациональной аргументации) сакральном знании власти архаических социальных институтов, то в современных обществах, в результате описанного Т. Парсонсом процесса структурной дифференциации и плюрализации систем и подсистем действия, сопровождающеюся повышением их внутренней сложности, подрывается авторитет сакрального и в единстве жизненного мира выделяются структуры, обеспечивающие отнесение опыта к трем относительно независимым сферам — объективному, субъективному и социальному мирам.

3. Инфраструктура речевых ситуаций, в которых участники коммуникации устанавливают отношение с реальностью такова: акт высказывания (речевой акт как базовая единица коммуникации) устанавливает отношения с внешней реальностью («этот» мир объектов и событий, по поводу которых могут быть выдвинуты истинные или ложные суждения), с внутренней реальностью (с «собственным» миром интенциональных переживаний говорящего, которые могут быть выражены искренно или неискренно) или с нормативной реальностью общества («нашим» социальным жизненным миром общих норм, ценностей, правил, ролей, которым действие может соответствовать или не соответствовать, и которые сами могут быть правильными — легитимными, оправданными — или неправильными). Таким образом, участник коммуникации, осуществляя высказывание, с необходимостью (хотя обычно только имплицитно) выдвигает «притязания на значимость» различных типов. Он может притязать на то, что его утверждение истинно, что он аутентично выразил свои намерения, или что он находится в правильном отношении к признаваемому нормативному контексту (или что сам нормативный контекст является легитимным). Так прагматическая инфраструктура речевых ситуаций, являющаяся основой процессов рационализации, содержит общие правила расположения элементов опыта в координированной системе объективного, субъективного и социального миров.

4. В нормативно функционирующих языковых играх успешный обмен речевыми актами осуществляется на фоне имплицитно предполагаемого базового согласия по поводу притязаний на значимость, выдвигаемых в каждом речевом акте. Базовое согласие, обеспечивающее рутинное регулирование жизненного мира определяется системой приобретённых диспозиций действия, являющейся, с одной стороны, продуктом исторических условий, а с другой — интернационализированной сознанием индивидов («хабитус», по терминологии П. Бурдье). Нормативно оформленному жизненному миру соответствует репродуктивный тип знания, определяемый в поздних работах Л. Витгенштейна как способность продолжать действие в контекстах различных форм жизни. В случае проблематизации базового согласия, притязания на значимость эксплицитно обсуждаются в дискурсе, который является попыткой прийти к рационально мотивированному согласию по поводу проблематизированных значений. Различие между повседневной практикой (и соответствующим ей обыденным знанием) и дискурсом воспроизводит традиционную эпистемологическую проблему соотношения мнения и знания применительно к прояснению форм жизни социальных общностей и позволяет Ю. Хабермасу различать также и уровни социальной эволюции, зависящей от возрастания рефлексивности в отношении человека к миру.

5. Процесс рационализации на филогенетическом уровне соответствует, согласно Хабермасу, процессу децентрализации понимания мира — от эгоцентризма до приспособления к миру вещей и людей — от эгоцентризма до приспособления к миру вещей и людей — на онтогенетическом уровне, описанному в работах Ж. Пиаже и Л. Кольбера, посвящённых приобретению когнитивных и моральных способностей. Как исследования Ж. Пиаже в области генетической эпистемологии продемонстрировали связь между когнитивными схемами и комплексами действия, установив происхождение реферециональной системы, с помощью которой объективируется реальность, от когнитивных операций, связанных с манипулированием объектами, так и работы Л. Кольберга в области генезиса морального сознания показали, что система категорий для говорящих и действующих субъектов должна рассматриваться в связи с коммуникативным опытом и развитием интерактивной компетенции. Кольберг описывает моральное развитие как движение от пре-конвенционального и конвенционального к пост-конвенциональному уровню взаимодействия, на котором моральное суждение преодолевает границы локальных конвенций и исторического контекста отдельных форм жизни и приводит к артикуляции универсального принципа социальной жизни — принцип справедливости. Ю. Хамберс утверждает, что на уровне филогенеза такие же стадии развития, что на уровне филогенеза такие же стадии развития отражают прогрессивную децентрализацию миропонимания — от магического и мифического мышления к рациональным и рефлексивным ориентациям современных культур. Существование тесной связи между развитием индивидуального сознания и эволюцией форм коллективной идентичности объясняется тем, что воспроизводство общества и социализация его членов — два аспекта одного и того же процесса. Именно поэтому в архаических обществах традиция определяет содержание индивидуального сознания и посредством жесткой фиксации социальных ролей детерминирует индивидуальное поведение, в то время как рационализированный современный мир, возникший на основе дискурсивной ревизии традиций, позволяет создавать индивидуальные жизненные проекты, не совпадающие с конкретными социальными ролями, и формировать моральное сознание, ориентированное на универсальные принципы.