2. Воспитание Ивана Грозного
Сын Василия III вырос в духовной атмосфере, пропитанной идеями о высоте и великом значении царской власти, и в людской обстановке, в которой царил всяческий произвол и насилие. Окружавшие его и воспитывавшие бояре своим обращением с ним развивали в нем болезненное самолюбие и вызывали усиленную, но преждевременную работу мысли о его природном назначении. Маленького мальчика выводили на все официальные торжества и окружали притворным величием. Ребенок-государь важно сидел на троне, окруженный рындами и боярами. К нему подходили иноземные послы и говорили ему превыспренние речи. Иван отвечал им так же заученными, высокопарными фразами. Ему кланялись до земли, целовали у него руку.
Это замечание очень характерно, оно указывает, как рано в мальчике пробудилось чувство своего величия, как рано стал он оскорбляться неуважением к этому величию. Это чувство заставило работать и мысль маленького Ивана. Учась по церковным книгам, читая часослов, псалтирь, хронографы и летописи, он с жадностью стал ловить и запоминать те места, где говорилось о величии и полноте царской власти, о ее Божественном происхождении и высоком служении. Впоследствии он мог в любое время сыпать выдержками, цитатами в защиту царской власти, не справляясь с книгами, а прямо наизусть.
Преисполняясь высокими представлениями о себе, юный великий князь все более и более проникался враждой к окружавшему его боярству, которое стесняло и оскорбляло его. Когда Иван подрос и стал более понимать в окружающей действительности, то к детским горьким воспоминаниям о стеснении прибавились более серьезные мотивы. Иван узрел своекорыстие бояр, произвол и жестокую тиранию.
«По смерти матери нашей Елены, — писал он Курбскому, — остались мы с братом Юрием круглыми сиротами, подданные наши хотение свое улучили, нашли царство без правителя, об нас, государях своих, заботиться не стали, начали хлопотать только о приобретении богатства и славы, начали враждовать друг с другом. И сколько зла они наделали! Сколько бояр и воевод, доброхотов отца нашего умертвили! Дворы, села и имения дядей наших взяли себе и водворились в них... Что сказать о казне родителей? Все расхитили лукавым умыслом... из казны отца нашего и деда наковали себе сосудов золотых и серебряных и написали на них имена своих родителей, как будто бы это было наследственное доброю».
Потом на города и на села наскочили и без милости пограбили жителей, а какие напасти были от них соседям — исчислить нельзя; подчиненных всех сделали себе рабами, а рабов своих сделали вельможами» и т. д. Так писал царь Иван Грозный Курбскому по воспоминаниям отроческой юности. Видно, что великий князь, несмотря на свои лета, очень хорошо понимал, что вокруг него творится, негодовал и только силы не имел расправиться с сильными вельможами. Заметив нерасположение к себе великого князя, властвовавшие бояре перешли в противоположную крайность — стали льстить мальчику, потворствовать его дурным инстинктам и всячески забавлять и утешать его.
Дети, как известно, бывают нередко жестоки. Пестуны не только дозволяли, но и поощряли различные «забавы» с братьями нашими меньшими. Например, Иван травил собак, а затем стал забавляться травлей диких зверей. Люди, в детстве занимавшиеся жестокими забавами, вырастают нередко мягкими, гуманными людьми. Здоровые человеческие инстинкты берут верх над животными склонностями. Но иное дело, конечно, когда этим животным склонностям дается постоянное возбуждение. Тогда, действительно, вырастают люди-звери. Воспитатели Ивана постоянно тешили его подобными забавами, может быть и не сознательно, а потому, что ничего лучшего не могли придумать для его развлечения. Когда весь запас этих развлечений истощился, и великий князь уже привык к ним, воспитатели придумали новые.
Ивана рано развратили, рано приучили пить. Четырнадцати лет от роду он уже с толпой сверстников скакал верхом по улицам и площадям Москвы и давил народ, подобно купеческим саврасам недавнего прошлого, врывался в частные дома, грабил и оскорблял женщин. Окружающие великого князя только хвалили его за молодечество. Бессознательно, но артистически, они воспитывали в нем будущего тирана.
Особо хотелось бы отметить, что бояре мало заботились о воспитании Ивана и его брата: занятые своими делами они содержали братьев в унизительной для князей бедности. Дети терпели порой нужду даже в одежде и пище.
В присутствии Ивана, бояре беззастенчиво оскорбляли память родителей, на что он очень болезненно реагировал, не обращали внимания на его пожелания и просьбы. Случалось, что чуть ли не у него на глазах убивали его друзей и покровителей, принадлежавших к другому лагерю. С.М.Соловьев писал: «Окруженный людьми, которые не обращали на него внимания, оскорбляли его, в своих борьбах не щадили друг друга, позволяли себе в его глазах насильственные поступки, Иоанн привык не обращать внимания на интересы других, привык не уважать человеческого достоинства, не уважать жизнь человека».
Подобное детство могло искалечить психику любого ребенка, и Иван IV не стал исключением, в нем развились чувства одиночества, досады и беспомощности.
Несмотря на перечисленные выше малопривлекательные черты характера, Иван IV отличался наблюдательностью, имел великолепную память, гибкий наследственный ум, обладал незаурядными способностями.
Рано повзрослев, он пристрастился к чтению, получив таким образом отличное образование по тем временам. Он много и охотно читал. По обычаю Древней Руси, учась грамоте , Иван не скользил по ним бессмысленно глазами, как скользила вся учившаяся тогда молодежь, он останавливался там, где книги говорили о царской власти, он вникал, вчитывался, жадно перечитывая это место.
В 1542 году, когда Ивану было 12 лет, в Московскую митрополию был переведен из Новгорода митрополит Макарий, который оказал на Ивана благотворное влияние. С Макарием перешли в Москву его сотрудники по литературному делу, в их числе священник Сильвестр, в дальнейшем приближенный Иван IV. Сам Макарий пользовался неизменным почитанием Грозного, а влияние Сильвестра выразилось в том, что он собрал около царя особый круг советников, называемый «избранной радой». Воздействие этих лиц обратило Ивана к вопросам богословского знания и политических теорий.
Прочитав практически все, что только можно было найти в библиотеках великого князя, Иван IV познакомился со священной историей, историей церкви Древнего Рима, русскими летописями. Так же юный князь умел и очень любил играть в шахматы, сам сочинял «стихиры» (церковные песнопения) и музыку.
Способный и впечатлительный от природы, Иван скоро усвоил себе все то, чем питался ум, и возбуждалось чувство передовых москвичей. Он сумел впитать значительный политический капитал из массы прочитанных книг, и впоследствии в 1551г. на соборе «Стоглава» он явил собой «ритора в словесной премудрости». Во всех своих выступлениях перед духовенством и боярами молодой царь демонстрировал начитанность и умственную развитость. Для своего времени это был образованнейший человек.
Таково было «воспитание» Ивана: его ублажали, вызывая желание привязанности, потребность в близком человеке, обижали, испортили его сердце и давали живо почувствовать отсутствие самых близких и родных людей, а самое страшное то, что им пренебрегали. В результате к 17-ти годам появилась преждевременная зрелость, сопровождающаяся постоянным недовольством, мелочной, нервной раздражительностью, вспышками гнева. Рожденный для престола, он вынес из детства жгучее желание мести своим обидчикам.
Ранняя привычка к тревожному уединенному размышлению про себя, втихомолку, надорвала мысль Ивана, развила в нем болезненную впечатлительность и возбуждаемость. Иван рано потерял равновесие своих духовных сил, уменье направлять их, когда нужно, разделять их работу или сдерживать одну противодействием другой, рано привык вводить в деятельность ума участие чувства. О чём бы он ни размышлял, он подгонял, подзадоривал свою мысль страстью. С помощью такого самовнушения он был способен разгорячить свою голову до отважных и высоких помыслов, раскалить свою речь до блестящего красноречия, и тогда с его языка или из-под его пера, как от горячего железа под молотом кузнеца, сыпались искры острот, колкие насмешки, меткие словца, неожиданные обороты.
Такой нравственной неровностью, чередованием высоких подъёмов духа с самыми постыдными падениями объясняется и государственная деятельность Ивана. Царь совершил и задумывал много хорошего, умного, даже великого, и рядом с этим наделал ещё больше поступков, которые сделали его примером ужаса и отвращения современников и последующих поколений. Разгром Новгорода по одному подозрению в измене, московские казни, убийство сына и митрополита Филиппа, безобразия с опричниками в Москве и в Александровской слободе - читая обо всем этом, подумаешь, что это был зверь от природы.
Нравственная неуравновешенность
Но он не был таким. По природе или воспитанию он был лишён устойчивого нравственного равновесия и при малейшем житейском затруднении охотнее склонялся в дурную сторону. От него ежеминутно можно было ожидать грубой выходки: он не умел сладить с малейшим неприятным случаем. В 1577 г. на улице в завоеванном ливонском городе Кокенгаузене он благодушно беседовал с пастором о любимых своих богословских предметах, но едва не приказал его казнить, когда тот неосторожно сравнил Лютера с апостолом Павлом, ударил пастора хлыстом по голове и ускакал со словами: «Поди ты к черту со своим Лютером».
В другое время он велел изрубить присланного ему из Персии слона, не хотевшего стать перед ним на колена. Ему недоставало внутреннего, природного благородства; он был восприимчивее к дурным, чем к добрым впечатлениям: он принадлежал к числу тех недобрых людей, которые скорее и охотнее замечают в других слабости и недостатки, чем дарование или добрые качества. В каждом встречном он прежде всего видел врага. Всего труднее было приобрести его доверие. Для этого таким людям надобно ежеминутно давать чувствовать, что их любят и уважают, всецело им преданы, и, кому удавалось уверить в этом царя Ивана, тот пользовался его доверием до излишества. Тогда в нём вскрывалось свойство, облегчающее таким людям тягость постоянно напряженного злого настроения, - это привязчивость. Первую жену свою он любил какой-то особенно чувствительной недомостроевской любовью».
Таким образом, Иван IV умный и образованный человек своего времени был одновременно, из-за отсутствия должного и своевременного воспитания очень порочным и жестоким. Но бывая жестоким царь порою не осознавал своей жестокости, так как само время было очень жестоким и даже в цивилизованной Европе тогда проливалось куда больше крови, чем на Руси в правление Ивана Грозного.