Тема 3. Германия в конце хv – хvi в.

Как и в предшествующее время, Германия оставалась конгломератом внутренне автономных земель: княжеств, графств, отдельных городов, с весьма аморфной центральной, императорской властью. Иными словами, ее название отражало географические и этнические признаки, но никак не политически единое государство.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ГЕРМАНИИ В КОНЦЕ ХV – НАЧАЛЕ ХVI в. В хозяйственном развитии германские земли в ХVI-ХVII вв. не отставали от других западноевропейских стран. Здесь наиболее развивались металлургия, горнорудное дело (наиболее передовое в Европе) и текстильное производство. Центрами горнорудной промышленности были горные районы: Тироль, Гарц, Саксония. Металлургия развивалась на западе, в Рейнских городах. Текстильными центрами были прирейнские и верхнедунайские города: Кельн, Вормс, Ахен на западе, Аугсбург, Нюрнберг, Ульм и другие на юге.

В старых отраслях производства, преимущественно в текстильном, еще господствовала цеховая система. В новых – горнорудном, металлургическом – преобладали мануфактуры. Существовали и централизованные мануфактуры, и рассеянные (надомные) как переходные формы от цеховой организации.

Самой богатой и развитой в хозяйственном и культурном отношении была юго-западная часть германских земель. В верхнедунайских Аугсбурге, Нюрнберге и других городах жило богатое купечество. Своими хозяйственными успехами эти города были обязаны торговым путям, пролегавшим по крупным рекам (Рейну, Дунаю) и горным альпийским дорогам, связывавшим Германию с Италией. Именно здесь, в Юго-Западной Германии, возникают крупные торгово-ростовщические и промышленные фирмы Фуггеров, Вельзеров и других. Эти фирмы, ведя крупные торговые и посреднические операции, захватили в свои руки важнейшие отрасли производства в горных районах, богатых серебром, медью, свинцом и золотом. Проникновение этих крупных предпринимателей в горнорудную промышленность ускорило процесс разорения мелких производителей, добывавших там руду примитивными способами. Многие из них вынуждены были превращаться в наемных рабочих на рудниках.

Но констатировать развитие капитализма в Германии еще нельзя. Ростки его возникали лишь в отдельных отраслях и единичных местах. Таких, как Фуггеры и Вельзеры, пока еще крайне мало. Но те, кто появлялись, быстро богатели и начинали играть видную роль и в экономике, и в политической жизни, причем не только германских земель, но и всей Европы. Они устанавливают монопольные цены на хлеб и некоторые другие виды продуктов и сырья, они ссужают деньги государям и папе. Не зря один из Фуггеров выразился, что император Карл V, избранный в 1519 г., своей короной обязан ему, на деньги которого были подкуплены курфюрсты. В интересах Фуггеров было иметь государя, державшего под своим скипетром Германию, Италию, Нидерланды, Испанию и ее заморские колонии.

Показательно становление дома Фуггеров. Основатель дела, Ганс Фуггер, пришел из деревни в Аугсбург в ХIV в. как странствующий купец, удачно женился на дочери мастера–ткача и так попал в ткацкий цех города. Дав полмиллиона гульденов на подкуп при избрании императором Карла V, Фуггеры получили графский титул. За 1511-1527 гг. на ростовщических и торговых операциях их капитал вырос на 1300%, а в 1546 г. составлял уже 7 млн гульденов (15800 т золота), тогда как во всей Центральной Европе в 1547 г. добыли 1450 кг этого металла. Фуггеры – пожалуй наиболее богатые буржуа эпохи первоначального накопления, причем не только в Германии⁵¹.

Монопольные права таких фирм вызывали недовольство различных слоев населения Германии, так или иначе страдавших от высоких цен. Кроме того, эти монопольные цены разоряли мелких производителей и купцов. Кстати, сам термин монополия возник в начале ХVI в. именно в связи с указанными фирмами. Не раз раздавались требования о запрете торговых фирм-монополистов. Даже Карл V грозился после своего избрания их отменить. Но не сделал этого, ибо в финансовых вопросах целиком, как отмечалось, зависел от Фуггеров. Более того, когда в 1523 г. был возбужден процесс против аугсбургских фирм, Карл V приказал его прекратить. Он писал, что "желал бы ликвидировать все монополии в Священной Римской империи, но важные обстоятельства побуждают его прекратить процесс". Эти обстоятельства возникли, когда император получил противодействие и недвусмысленное напоминание Якоба Фуггера, написавшего Карлу: "…Ваше величество без моего содействия не получил бы императорской короны; я могу это доказать документами, подписанными всеми комиссарами Вашего величества", то есть расписками, полученными от имени претендента на престол.

Германские города вели обширную международную торговлю. Одни из них, как рейнские и южные, верхнедунайские, производили товары на экспорт. Другие, как северные, ганзейские, вели преимущественно посредническую торговлю. Германские города, занимая центральное положение в Европе, связывали ее различные части, через них проходили многочисленные торговые пути. Но экономическое развитие страны было крайне неравномерным. Наряду с развитыми областями, в которых процветала промышленность и велась международная торговля, существовали области крайне отсталые, в которых даже не было товарного обмена. Причем наиболее развитые области находились на окраинах Германии: на западе – Рейнская область, на юге – Швабия, на севере – Ганза. При этом все указанные районы вели самостоятельную внутриэкономическую жизнь, между собой не были связаны и обращены были лицом не во внутрь страны, а во вне, к международным связям.

Что касается центральногерманских земель, то они существовали вне жизни своих окраинных областей, со своими отсталыми формами хозяйства. Здесь было мало городов, а существовавшие носили полуаграрный характер. В результате в Германии не образовалось внутреннего рынка, способствовавшего политическому единению страны. Даже столицы не появилось. Отсюда – политическая раздробленность, в свою очередь тормозившая экономическое развитие. Все это определило общее политическое и экономическое отставание Германии по сравнению с большинством соседних стран.

СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА ГЕРМАНСКОГО ОБЩЕСТВА. Несмотря на указанные экономические и политические проблемы, старые феодальные порядки подрывались и разлагались под влиянием товарно-денежных отношений. В связи с этим складывалась чрезвычайно пестрая социальная структура общества. Господствующим сословием оставались феодалы, светские и духовные. Среди них выделялась аристократия, князья и мелкопоместное дворянство – рыцарство. Более многочисленным сословием были горожане, среди которых возвышалась "своя" аристократия – патрициат, средний слой – бюргерство и низы – плебс. Самым многочисленным сословием оставались крестьяне. Интересы и отношение к сложившемуся положению в германских землях было различным не только у разных сословий, но и внутри их.

Крупные феодалы – имперские князья, светские и духовные – в целом были вполне довольны существовавшим положением. Политическая раздробленность была им на руку. Слабость императорской власти делала их независимыми властителями в своих владениях, где они располагали полным набором традиционных для феодального общества иммунитетных привилегий: административной властью, собственными судом и полицейской системой, чеканили собственные монеты, устанавливали пошлины и чувствовали себя на своих землях вполне государями.

Рыцарство, наоборот, было крайне недовольно сложившимися порядками. У них было мало земли, крестьян. Их доходы, и прежде весьма низкие, теперь никак не покрывали возраставшие потребности. Прежде источниками пополнения их карманов были многочисленные войны, в которых рыцари были непременными участниками как профессиональные воины. Теперь же, в связи с изобретением огнестрельного оружия, роль рыцарской конницы сводилась к нулю. Их стали вытеснять наемники и решающим фактором сделалась пехота. Оставшиеся не у дел, полунищие, они с завистью смотрели на князей, духовных и светских, и между делом занимались грабежами в своих карликовых владениях, облагали горожан и крестьян поборами, шантажировали и занимались вымогательством. Это был самый беспокойный слой немецкого общества, от которого страдали все, но больше всего, естественно, крестьяне и бюргеры.

Специфической прослойкой среди мелкопоместного дворянства были имперские рыцари, вассалы императора. Учитывая слабость императорской власти и политику императоров, о которой речь впереди, эти рыцари были предоставлены самим себе. Сюзерены обычно в их службе не нуждались, что отрицательно сказывалось не только на доходах, но и на защите их от произвола аристократии. Враждебно относясь к княжеской олигархии и земельным богатствам церкви, имперские рыцари были заинтересованы в усилении центральной, императорской власти. Они были "самым национальным сословием" (С.Д.Сказкин), заинтересованным в единстве страны. Но, при этом, они не были способны объединить всех недовольных сложившимся положением, ибо их политическим идеалом было усиление феодальных порядков в государстве с усилением крестьянской зависимости. Эти устремления, безусловно, противоречили интересам наиболее многочисленного, третьего сословия, тоже недовольного раздробленностью страны.

Патрициат во многих городах держал власть в своих руках, обладал значительными капиталами, которыми пользовался в банковско-ростовщическом деле и внешнеторговых операциях. Городские верхи, несмотря на то, что отдельные их представители (те же Фуггеры) добивались влияния на императора, в целом были недовольны раздробленностью и слабостью центральной власти, неспособной сдерживать произвол крупных феодалов и бесчинства рыцарей.

Бюргерство – ремесленники, купцы и начинающие мануфактуристы – составляли массу свободного населения в городах. Они более других страдали и от церковных поборов, феодальных распрей, разбоя рыцарей. Их возмущала роскошь князей и, особенно, раздражал распущенный образ жизни духовенства, существовавшего исключительно за счет поборов с прихожан. Их возмущало, что духовенство поставило веру на службу наживе. Политическая раздробленность сковывала их инициативу, инициативу развивавшихся буржуа. Но они еще не ощущали себя специфическим классом; среди них преобладал местный, провинциальный интерес.

Плебс – масса горожан, не обладавших собственностью, достаточной для ведения самостоятельного дела и вынужденных наниматься на службу – подмастерья, ученики, слуги, рабочие, поденщики, многочисленные неимущие, беглые крестьяне. Они не обладали всей полнотой городских прав и были недовольны всеми, кто стоял над ними: феодалами, патрициями, полноправными бюргерами. В рассматриваемое время, в условиях кризиса феодальных порядков, при которых каждая профессиональная группа в обществе, каждая сфера жизни была ограждена многочисленными привилегиями, все больше увеличивалась масса людей, лишенных определенной профессии и постоянного места жительства. В условиях, когда цехи превращались в замкнутые привилегированные корпорации и ревниво оберегали свою монополию на местном рынке, внецеховой люд мог или идти в наемники, или заниматься поденной работой, не требовавший принадлежности к какому-либо цеху, или превращаться в нигде не задерживавшихся бродяг. Эта масса, за исключением наемников, была социально активной, участвовала и в городских, и в крестьянских движениях. С крестьянами их роднило не только недавнее общее происхождение, но и общность их тяжелого положения.

Крестьянство – самое многочисленное сословие. И хотя уже с ХIV в. большинство немецких крестьян стало лично свободными и достигло определенного уровня благосостояния, они оставались наиболее угнетаемыми и бесправными. А со второй половины ХV в. крестьяне начинают испытывать усиление гнета, как со стороны князей, так и со стороны мелкопоместных дворян, нуждавшихся в материальном обеспечении своих возраставших потребностей. Для этого феодалы захватывали общинные пустоши и леса, требовали от крестьян оплаты за пользование ими, что еще больше усиливало зависимость крестьян от горожан-ростовщиков. Захват общинных угодий приводил к тому, что многие крестьянские дети не могли получить наделов и превращались или в наемников, или пополняли городской плебс. Обирали крестьян и горожане посредством ростовщичества и монополий, обирала и церковь через десятину и иные поборы. Причем десятин было несколько: "большая" – зерном, "малая" – овощами и фруктами, "десятина крови" – скотом. Так как при сборе десятины не учитывались издержки (зерно, например, брали прямо с поля, отсчитывая каждый десятый сноп), то реально церковные сборы превышали десятую часть собранного крестьянами.

Была в германском обществе и одна конкретная фигура, недовольная своим положением – император. Не располагая достаточной для суверенного монарха властью, он стремился ослабить княжескую независимость.

Все рассмотренное создавало в Германии обстановку крайнего напряжения, которая должна была разразиться неизбежными потрясениями в общественных порядках. Так и произошло в начале ХVI в. Социальные противоречия разрешились Реформацией и Крестьянской войной, имевшими для Германии и всей Европы важные последствия. Первыми активно выступили крестьяне.

КРЕСТЬЯНСКИЕ ДВИЖЕНИЯ КОНЦА ХV – НАЧАЛА ХVI в. Во второй половине ХV в. ухудшение положения крестьян начало провоцировать акции массового недовольства. Наиболее крупным из них было выступление под руководством Ганса Бегайма в 1476 г. Лидер, возможно, чех по происхождению (Бегайм – богемец), пастух и деревенский музыкант, начал свои проповеди во Франконии. Он разъяснял крестьянам, что все люди – братья, что не должно быть ни богатых, ни бедных, что у сеньоров и духовенства надо отобрать землю и поделить ее между крестьянами, многие из которых, естественно, пошли за Гансом. По приказу епископа Вюрцбургского, в землях которого проповедовал Бегайм, он был схвачен, судим как еретик и сожжен на костре. С его смертью это движение было подавлено.

В конце ХV – начале ХVI в. в юго-западной Германии сложилась тайная крестьянская организация, получившая название Башмак, ибо ее эмблемой был избран крестьянский башмак, противопоставленный дворянскому сапогу. В программе "Башмака" содержались требования прекращения всех феодальных поборов, а также раздела церковных имуществ. Добро монастырей, церквей, соборов, писалось в этой программе, должно было насильственно отнято и распределено между крестьянами. Из церковных служащих следовало оставить самый минимум, а остальных перебить или разогнать. Наиболее видным вождем этой тайной организации был крестьянин Йосс Фриц. Он трижды готовился поднять крестьян на восстание против сеньоров, но каждый раз заговор раскрывался и его участники подвергались суровым наказаниям. После неудачных попыток восстания многие деятели этой организации бежали в Швейцарию.

После разгрома "Башмака", в начале ХVI в. возникла крестьянская организация Бедного Конрада. Она сумела в 1514 г. поднять восстание против герцога Вюртембергского. Но оно было жестоко подавлено. Надо заметить, что в программах крестьянских движений призывы к ликвидации феодальной эксплуатации сочетались с требованиями установления государственного единства.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА КОНЦА ХV – НАЧАЛА ХVI в. Угроза всеобщего крестьянского восстания побуждала остальные сословия к сплочению. В Юго-Западной Германии в 1488 г. возник Швабский союз, объединивший под руководством группы князей рыцарей и некоторые имперские города. Понимая необходимость сплочения и создания для этого централизованного государственного аппарата, опираясь на этот союз, группа князей добилась на рейхстагах в 1495 и 1500 гг. принятия плана имперской реформы, направленной на создание общеимперских органов (разумеется, при руководстве в них князей).

Но рост бюргерской оппозиции в городах, конфликты среди самих князей привели к развалу Швабского союза и краху всех попыток укрепить империю на основе княжеской олигархии. В городской среде стала популярной составленная еще примерно в 1438-1439 гг. так называемая Реформация Сигизмунда, направленная на укрепление государства и общества. Но для воплощения этих идей реальной силы тоже не было.

Императорская власть, все более слабевшая, делала Германию беззащитной против всех поборов и притязаний католической церкви. Это вызывало недовольство ею практически всех социальных групп, временно объединившихся для совместной борьбы с папским засильем.

Политический строй Германии был весьма сложным. Империю возглавлял император, ему должны были подчиняться князья. Но со времени "Золотой буллы" Карла IV, данной в 1356 г, они имели свой орган – коллегию курфюрстов, которые избирали императора, что ставило его в известную зависимость от этих влиятельных князей.

Кроме императора и коллегии курфюрстов, существовал рейхстаг, в который входили 3 курии: курфюрстов, прочих князей и городов. Этот орган в средние века так и не дорос до значения парламента в Англии или даже Генеральных Штатов во Франции, где они выражали общегосударственные интересы и служили опорой монархам в их борьбе за укрепление государственной власти и уничтожение местного сепаратизма. Горожане, князья и курфюрсты на рейхстагах обычно заботились лишь о своих местных, провинциальных интересах, которые, как было показано выше, были различными. Естественно, такие государственные учреждения были бессильны способствовать укреплению единства и только усугубляли политическую раздробленность страны, превращая ее в конгломерат разобщенных "владений", "территорий", "имений".

Императоры Германии в рассматриваемое время происходили из дома Габсбургов. Династия эта с незначительными промежутками правила с конца ХIII до начала ХIХ в. Первоначально Габсбурги, находясь на положении незначительных государей, все заботы направляли на увеличение своих наследственных владений. Свою слабость в военно-политическом отношении они компенсировали тонкой дипломатией и расчетливостью провинциалов. Имея наследственные владения в Австрии, Габсбурги постоянно их округляли и увеличивали чисто феодальным способом, ставшим поговоркой "Пусть другие ведут войны, а ты, счастливая Австрия, вступай в браки".

Счастливые браки действительно помогли ей непомерно раздуться. К концу ХV в. Габсбурги уже владели всей Южной Германией, по наследству им досталась часть Бургундии, брак Максимилиана Габсбурга с Марией Бургундской принес Нидерланды, а их внук – Карл V был также внуком испанских королей и ему досталась Испания со всеми ее владениями.

Когда Максимилиан был на престоле (1493-1519), усиленный за счет Нидерландов, он решил, что обладает уже достаточными силами, чтобы обуздать своеволие князей и в интересах укрепления императорской власти ввести единый налог, который бы позволил ему содержать постоянное войско. Но князья обставили дело так, что собиравшийся налог попадал им в руки и использовался против императора. К заслуге Максимилиана относят введение им системы ландскнехтов – наемников, служивших за жалование. Их появление позволило реформировать военный строй и пехота из ландскнехтов, снабженная артиллерией, получила перевес над рыцарями.

Сменил Максилилиана на императорском престоле его внук Карл V (1519-1555). Отцом его был сын Максимилиана Филипп, матерью – Хуана Безумная, дочь испанской королевской четы Изабеллы и Фердинанда. Родился Карл в Генте (Нидерланды) в 1500 г. В наследство от отца в 1515 г. он получил во владение Бургундию и Нидерланды, а в 1516 г., после смерти короля Фердинанда – корону Испании. Став в 1519 г. императором, Карл стал владыкой огромной державы, в которую входили Германия, Нидерланды, Испания с ее владениями в Италии (Неаполитанское королевство) и Новом Свете. Говорили, что во владениях Карла, раскинувшихся на двух полушариях, никогда не заходит солнце. Внешность же нового императора была весьма заурядной. По описанию венецианского хрониста, он был "человеком маленького роста, слегка сутулый, с узким, длинным лицом, острой бородкой и постоянно открытым ртом" (из-за наследственной у Габсбургов болезни носа).

Надо отметить, что за испанскую корону шла жестокая борьба, в которую были вовлечены Франция, папа и германские князья. Успех дела решили, как отмечалось, деньги Фуггеров. Но, являясь сюзереном многих стран, Карл менее всего был способен централизовать политическую власть в Германии. Власть вскружила ему голову, он начал носиться с идеями создания мировой державы под своим скипетром. Эти мечты заслонили в нем чувство реального, и вся его бурная деятельность на протяжении более чем тридцати лет завершилась полным крахом.

Карл вел многочисленные войны и редко бывал в Германии. Князья, предоставленные сами себе, охотно посылали императору деньги и наемников, взамен получая свободу рук в своих владениях. Но бесчисленные войны Карла истощали материальные и людские ресурсы страны, не способствовали ее экономическому подъему, оставляли беззащитной перед своеволием князей и алчностью клира, обиравшего страну, как саранча.

ПОЛОЖЕНИЕ ЦЕРКВИ В ГЕРМАНИИ. Католическая церковь занимала в стране особо привилегированное положение. Ни в одной другой стране Европы духовенство не располагало такой свободой действий, как здесь. Причиной этого было отсутствие сильной государственной власти, могущей ограничить аппетиты папства и поток всевозможных платежей в римскую курию. Немецкое духовенство не препятствовало этим платежам, ибо, во-первых, часть из них оставалась у него, во-вторых, не желало вступать в конфликт с папой, чтобы не подрывать своего положения в стране.

Но вымогательства церкви настроили против нее все слои немецкого общества. Ее богатства соблазняли феодалов, которые были не против поживиться за ее счет, горожане хотели более дешевой церкви, крестьяне видели в ней, особенно в высшем духовенстве, феодалов, которые, кроме обычных повинностей, взимают еще и обременительную десятину. Кроме того, высшее духовенство вело настолько роскошный и распутный образ жизни, что лишилось всякого авторитета и сделалось объектом насмешек и критики со стороны всех других слоев общества.

Было известно, что немецкий епископ, вступавший в должность, должен был очень дорого заплатить за нее папской курии. В ценах ХV в. епископы платили по 10 тыс. золотых гульденов, а также должны были покупать в Риме специальную узкую шерстяную ленту – паллиум, в которой, по каноническому праву, заключалась вся полнота власти иерарха. Лента, естественно, стоила тоже весьма дорого. Альбрехт Брандербургский, возжелавший лично оплатить расходы по приобретению паллиума, вынужден был занять у Фуггеров 30 тыс. гульденов. С низших церковных приходов папство взимало так называемые аннаты – половину доходов первого года. Вокруг приходов шла бойкая спекуляция. В Рим стекались с деньгами и подарками всякого рода охотники и вымогатели на получение вакантных должностей епископов и аббатов, как наиболее доходных. Послы Тевтонского ордена с возмущением отзывались о папской жадности. Им пришлось в Риме на подарки кардиналам и прочим прихлебателям курии тратить до 1 тыс. золотых гульденов в день. Разгневанный подобным обирательством, один из послов заявил: "Одни лишь мы, бедные немцы, воображаем еще, что он [папа] земной бог; было бы лучше, если бы мы считали его земным дьяволом, каким он в действительности является".

Стремление различного рода лиц уплатить папской курии значительную сумму ради получения той или иной церковной должности было оправдано теми выгодами, которые эта должность обеспечивала. Эксплуатируя крестьян, приписанных к приходу или монастырю, получая всевозможные десятины, приношения, дарения, духовные лица становились весьма богатыми людьми. Желая вкушать все сладости земной жизни, они часто не только подражали светским феодалам, но и превосходили их в различного рода развлечениях. Подобно рыцарям, они одевались в узкие, модного покроя платья, с оружием на боку, не чуждались веселой охоты, любовных приключений.

Отражением представлений мирян о жизни духовенства стали многочисленные рассказы и анекдоты, распространявшиеся по мере роста недовольства ролью церкви в Германии. Один нюрнбержец, спутник знатного вельможи, в 1466 г. писал: "Прибыв в расположение монастыря в Нейсе, настоятельница пригласила моего господина в гости, и устроила для него в монастыре роскошные танцы. Монахини были в очень красивых платьях и знали все самые лучшие танцы, каждая имела особого слугу, который прислуживал и ходил за ней; жили они, не отказывая себе ни в чем и, надо признаться, что я еще никогда в моей жизни не видел столько красивых женщин в монастыре". Один из хронистов попросту назвал подобный монастырь в Обердорфе "публичным домом знати". Показательно, когда один из церковных реформаторов, Йоганн фон Буш, обращаясь настоятельнице Венсингенского монастыря, назвал ее по церковному обычаю сестрой, она не без иронии заметила: "Вы не мой брат; мой брат ходит в одежде из железа, а не из полотна…", намекая на рыцаря. У публициста ХV в. читаем: "Вот дело епископов: скакать на лошадях, добывать себе большие почести, набивать карманы, есть хороших кур и бегать за публичными женщинами". О некоем монахе-августинце рассказывали, что когда он явился в свой родной город Зиген, то на радостях обнимал всех встречных девушек и не пропустил не одну служанку, не поцеловав ее. Характерен рассказ религиозного реформатора Тритемия, побывшего в одном женском монастыре во Фрислянде. По словам клирика, в этом монастыре завелись черти, которые не давали ни минуты покоя. Они "в образе молодых людей проникали через окна и бегали по кельям". Все монахини в связи с этим оказались одержимыми и во время церковной службы заливались таким проникающим до мозга костей, поистине демоническим воем, что ни у одного священника не оставалось больше охоты продолжать богослужение.

Неудивительно, что оставаясь людьми глубоко верующими, практически все немецкие миряне критически относились к духовенству, стремились реформировать церковь, являвшуюся для них дорогостоящей обузой. Особенно к этому стремилось третье сословие, которое несло наибольшую долю расходов на ее содержание. Крестьяне выступали, прежде всего, против обременительных десятин, горожане, чье благосостояние основывалось на умении зарабатывать и экономить, желали дешевой церкви.

Вспомним, что еще задолго до рассматриваемых событий, в Европе возникали идеи обновления церкви, направленные на искоренение ее пороков. Одним из первых, кто сформулировал направления церковных реформ, был англичанин Джон Виклиф. Его идеи нашли более радикальное преломление в учении чешского реформатора Яна Гуса. Учение Гуса и гуситские войны не прошли бесследно для соседней Германии. Они позволили немецким реформаторам опереться на уже наработанный опыт, как развитии догматики, так и в обращении мирян на свою сторону. Но для того, чтобы реформационные идеи превратились в стройную систему, получившую широкую поддержку, немецкое общество должно было ознакомиться с гуманистическими идеями.

НЕМЕЦКИЙ ГУМАНИЗМ. Он проник из Италии в германскую образованную среду именно на волне разрастания оппозиции папскому засилью, произволу ее в стране. Поэтому, опираясь на города, на зарождавшееся в них буржуазное мировоззрение, гуманизм в Германии в большей степени, чем в Италии, касался вопросов политики, религии и морали.

Еще одной особенностью немецкого гуманизма было обращение его идеологов к проблемам становления немецкой нации. Пробудившийся патриотизм, стремление к национальному единству в условиях раздробленности вылились и в борьбу за создание собственно немецкой национальной церкви, что подготовило почву и для Реформации.

В отличие от Италии, где гуманизм распространялся среди широких слоев общественности, в Германии он, прежде всего, сложился в стенах университетов. Это вызывалось тем, что если в Италии гуманистическое движение естественно возникло в общей атмосфере бурного развития свободных городов и капитализма в них, в Германии эти процессы были замедленными и капиталистические черты еще и в ХVI в. были редкими. Поэтому в Германии интеллектуальная жизнь существовала только в традиционной для средневековой Западной Европы среде – университетах. Но к концу ХV в. и к северу от Альп стали ощущаться кризисные явления в позднесхоластическом образовании, отрыв схоластики от практических запросов времени.

Во многих германских университетах образовались кружки гуманистов из профессоров и студентов. В них критиковали, высмеивали схоластику, лжеученность богословов и философов. Там же подвергалась беспощадной критике деятельность католической церкви, направляемой Римом. Первым таким очагом гуманизма в Германии стал основанный в 1386 г. университет в Гейдельберге. Именно здесь потому, что Пфальц, в котором расположен Гейдельберг, был первым княжеством, которое из феодального владения превратилось в фактически самостоятельное государство внутри империи.

Старейшим из немецких гуманистов можно считать Николая Кузанского (в миру Криппс или Кребс). Он родился около 1401 г. близ Трира в семье мелкого судовладельца или рыбака. С помощью мецената, графа Теодориха фон Мандерштайда Кузанский учился в Гейдельберге, затем преподавал в Падуе, стал священником и долгое время состоял в свите Джордано Орсини, образованного римлянина, друга и покровителя таких видных итальянских гуманистов, как Поджо Браччолини и Никколо Никколи.

Николай Кузанский стал крупным историком, филологом, математиком и астрономом. При его участии в библиотеке крупнейшего в Германии Фульдского монастыря были обнаружены "Анналы" Тацита, в том числе и "Описание Германии". Он бывал в Константинополе, изучал в монастырях раннехристианские тексты. С целью изучения Библии он одним из первых стал учить древнееврейский язык. Попутно он дал первую в Европе текстологическую аннотацию Корана, причем весьма доброжелательную. Незадолго до смерти, уже будучи кардиналом в Риме, он основал школу математиков и астрономов, ставшую широко известной после его смерти.

Николай Кузанский является первым, кто в средневековой Европе задумался о бесконечности вселенной. Он также писал о бесконечности истины, ибо ее невозможно достигнуть доподлинно. Наш рассудок, писал он, спотыкается, не может связать противоречия, разделенные бесконечностью. Он ввел понятие бесконечность в математику. Своеобразным было его отношение к Богу: "Бог во всех вещах, как и все они – в нем". Это, по сути, пантеизм. Бог у Кузанского бесконечен и, отсюда логичен вывод, что бесконечен и мир. Он этого вывода не сделал, но проложил путь логических умозаключений, по которому позднее пошел знаменитый итальянский ученый Джордано Бруно.

Был Кузанский и участником Базельского собора, на котором отстаивал идею превосходства собора над папой. В отношении своей родины, Германии, он указывал, что она гибнет, раздираемая князьями, которые, к тому же, порабощают своих подданных и обращаются с ними, как с рабами. Он одним из первых выступил с пророческим предостережением, что ожесточившийся народ силой готов искать свободу. "И как князья пожирают империю, так простой народ пожрет князей". Идеальным государством он, в согласии с Аристотелем, считал избираемую монархию.

В основе философской системы Кузанского было подчинение теологии изучению мира посредством опыта. Выступал он и против пороков церкви: ее посягательств на светскую власть, на земные блага. Спустя столетие, в конце ХVI в. о нем с почтением говорили Галилео Галилей и Джордано Бруно. Но при жизни Кузанский был куда менее популярен из-за схоластической терминологии его трудов. То есть, усвоив суть гуманистических идей, он не продолжал выражать свои мысли языком, принятым в средние века. В это, пожалуй, своеобразие Кузанского как одного из первых немецких гуманистов. Но он сыграл большую роль в распространении гуманизма в Германии.

На вторую половину ХV в. приходится деятельность другого крупного немецкого гуманиста – Рудольфа Агриколы (1444-1485)⁵². Родился он близ Гронингена, начинал как юрист, увлекался в Павии древними языками, переводил с греческого на гуманистическую латынь. В Гейдельбергском университете читал лекции по логике, физике, астрономии, итальянской литературе. Выполнял отдельные дипломатические поручения. Являсь сыном будущего священника, он никогда не выступал против устоев церкви, восхвалял богословие. Но, как для гуманиста, главное место у него занимала не церковь, а сам человек. Поэтому он изучал античные науки, чем продолжил дело Кузанского.

Крупным поэтом-гуманистом был Конрад Цельтис (1459-1508), сын крестьян из окрестностей Вюрцбурга. Закончил тривиум в Кельне и стал бакалавром искусств. Учился в Гейдельберге, где получил математические и естественные знания. Преподавал в Лейпциге теорию латинской поэзии и драматургию Сенеки. Император Фридрих III Габсбург короновал в 1487 г. Цельтиса лавровым венком за поэзию.

Но Цельтис был не только поэтом, но и просветителем, одним из создателей немецкого гуманизма. Он призывал юных дворян изучать свое прошлое, указывая, что истинное благородство души состоит не в том, чтобы разводить себе на потеху лошадей и собак, а в развитии своего характера, в изучении прошлого своей страны, мира, географии, астрономии, чтобы ориентироваться в просторах земли и морей. Он настаивал на реформе университетского образования в гуманистическом духе.

Одним из бесспорно крупнейших и известнейших гуманистов был Эразм Роттердамский (Герхард Герхардс, 1466-1536). Он родился в Роттердаме (Голландия) и умер в Базеле. Был внебрачным сыном трактирной служанки и священника. Будучи сиротой, не имея покровителей, свои юношеские годы провел в монастыре. Жил в Нидерландах, Англии, Франции, Германии, Италии, Швейцарии. Уже в монастыре, в 18 лет, создал свой первый кружок единомышленников, основанный на принципах дружбы. Свой псевдоним – Эразм – он сам выбрал⁵³.

В молодости его занимала мысль об обновлении церкви и религии. Вместо показной религиозности, проявляемой в обрядах, он провозглашал возвращение к простоте, к раннехристианской морали. Стремясь очистить Библию от средневековых искажений, он стал изучать итальянскую гуманистическую литературу, ее критический метод. И постепенно из церковного реформатора превратился в гуманиста. Известным в Западной Европе он стал после публикации сборника латинских и греческих изречений ("Адагии") – весьма удобных для тогдашней читающей публики. Его образованность, сатирическая манера высказывания своих взглядов, дали Эразму возможность, по словам немецкого историка Лямпрехта, сделаться ученым и литературным оракулом Европы. На формирование его взглядов серьезное влияние оказали труды таких столпов итальянского гуманизма, как Лоренцо Валла, Пико делла Мирандола, Рафаэль Альберти.

Эразм не был борцом. Наоборот он – типичный кабинетный ученый. Даже физически он был слабым, изнеженным, мнительным. Более всего он всю жизнь боялся общественных потрясений. И, тем не менее, он стал одним из главных деятелей, расчищавших путь стремительному движению вперед и в этом его величие. Сам того не сознавая, он своей критикой существующего строя в форме едкой сатиры расшатывал средневековое мировоззрение, подготавливал условия для формирования новых взглядов на мир.

В тогдашней немецкой культуре, с пробуждением интереса к национальным особенностям, Эразм, занимаясь общечеловеческими нравственными проблемами, оставался олицетворением космополитического гуманизма. Он одним из первых высказал идею о природном равенстве людей⁵⁴. Как и другие гуманисты, он считал, что католичество портит веру, искажает христианство. Он поддерживал лозунг "Назад к истокам", выдвигал и отстаивал право каждого христианина на сомнения, на руководство собственным разумом и волей, призывал избавить христианство от обрядности и догматизма. В развернувшейся Реформации он предлагал не выбирать церкви, а по-новому относиться к религии.

В ученой среде тогдашней Европы он прославился и как замечательный знаток древних языков, автор филологических исследований. Но широкую известность среди читающей публики приобрел сатирическими произведениями, среди которых, сатира "Похвальное слово Глупости". В ней Эразм ядовито высмеивал пороки современного ему общества. По сюжету царица Глупость, представленная в виде дамы, произносящей с кафедры речь, рассказывает, благодаря кому ей вольготно на земле. Она высмеивает богословов, мнящих себя учеными, а на самом деле соперничавших с ней в невежестве, монахов, которые дали обет любви к ближнему и вопреки ему отравляют своим смрадом все человечество, князей и придворных, которые кичатся своим умом, но столь глупых, что сама царица Глупость может им позавидовать. Она замечает, что папа является наместником Христа на земле. Но ведь Христос был беден, нищ, всегда страдал. Если бы папа следовал этому, "кто стал бы ценою всего своего достояния добиваться этого места? Кто, купив его, стал бы отстаивать его мечом, ядом, всякого рода насилием?" Глупость восклицает: "При моей благосклонной помощи никому так вольготно и спокойно не живется, как именно попам".

Вместе с тем, Эразм не призывал к ниспровержению католической церкви. Его идеалом была церковь, освобожденная от излишнего суеверия и глупой обрядности. Не будучи революционером, Эразм считал, что общество должно быть реформировано, но "законной властью". В развернувшейся в начале ХVI в. в Германии Реформации Эразм выступил против ее, ибо не был убежден, что победа Реформации обеспечит осуществление гуманистических идеалов. Был он также противником той воинственности и непримиримости, с которой выступали лидер немецких реформаторов Лютер и его приверженцы. Он был сторонником компромиссов и в политике, и в идеологии. Ибо широта взгляда, по словам С.Цвейга, парализовывала способность действовать решительно, так как он постоянно взвешивал за и против. Отсюда: "сильный не жалуется, мудрый не волнуется". Эразм сознает, что за убеждения не надо бороться, надо просто излагать свои взгляды, доказывать их правоту умом, а не силой. "Умеренностью, но не горячностью покорил мир Христос". Поэтому Эразм против насилия. Лютер говорил, что Эразм "хочет ходить по яйцам и ни одного не разбить". Эразм стремился к эволюции через развитие ума. Но это требует длительного времени. Нетерпеливые же реформаторы стремились к немедленным изменениям, что вело к насилию, к крови. В этом – извечное диалектическое противоречие между сторонниками эволюции и революции.

В своих сочинениях Эразм касался и многих других мировоззренческих проблем, актуальных для гуманистов. Основная из них – человек. Главное для него у философа – жить в согласии с самим собой, со своей совестью. "Хочешь вечной жизни – живи правильно". Что значит жить правильно? Прежде всего – не удовлетворяться одними телесными потребностями. Это делают и животные. "Живи так, словно будешь жить всегда. Смерть настигнет меня, но лучше пусть это случится за занятиями, чем в безделье", - писал Эразм в "Книге антиварваров". Подчеркивая необходимость учености, он замечает, что в истории христианства мучеников было много, а ученых – очень мало. "Знание, - продолжал философ в трактате "Руководство христианского воина", – подспорье благочестию, лучшее, чем красота, или телесная сила, или богатство". Но знания нужны не сами по себе. Только с их помощью можно стать человеком в подлинном значении этого слова, то есть разумным существом, хозяином своих страстей и природных влечений. Ибо тот, кто следует лишь своим страстям и не в состоянии подчинить их разумному контролю, недостоин называться человеком. Свои выводы Эразм подкрепляет конкретными примерами и советами. "Если хочешь узнать…, как непристойно поддаваться гневу, то постарайся, когда ты спокоен, рассмотреть лицо разгневанного или же сам, когда будешь во гневе, подойди к зеркалу: как горят глаза, бледнеют щеки, искривляется рот…, срывается в крике голос, как беспорядочны движения, - кто же сочтет тебя человеком?" Людей, чей разум подвластен низким страстям и порокам, кто не имеет своего убеждения и бессознательно следует мнениям невежественной толпы, Эразм называет "чернью", то есть вкладывает в это понятие, прежде всего нравственный, а не социальный смысл.

Бичуя пороки современной ему католической церкви, Эразм анализирует монастырскую жизнь. Называя монахов фарисеями, он отмечает, что когда-то монастыри были убежищем хороших людей, проникнутых отвращением к наслаждениям и порокам мирской жизни. Теперь же в монастырях стараются прежде думать о брюхе, а не о душе. Поэтому те, кого в миру нужда учила умеренности и труду, в монастыре предаются праздности и роскоши. Кто раньше едва ли мог состоять в браке с одной женой, теперь бесплатно и нагло на приволье совершает все позорные дела. Кого раньше закон и правительственные учреждения удерживали от преступлений, того теперь капюшон и сан ограждают от епископа, властей и позволяет грешить. Наряду с разоблачением таких корыстных мотивов вступления в монастырь, Эразм указывает и на то, что многие идут туда из-за случайных обстоятельств, не связанных в какой-то мере с внутренней религиозностью. Один принимает обет после неудачного ухаживания за девушкой, другой – в результате заболевания или несчастного случая. В иных случаях родственники заставляют своих близких уйти в монастырь ради сокращения расходов в семье.

Обращался Эразм и к проблемам государства и управления обществом. Идеал для него – вольные имперские города (как в Германии) или самоуправляющиеся общины (как в Нидерландах). Он писал: "Королевство – это большая семья; король выделяется среди других, но он тоже человек". Основным методом поощрения граждан к служению интересам своего государства Эразм считал воспитание и убеждение. Рекомендовал он и награды. "Хотя хорошие граждане должны и без награды следовать всему наилучшему, все же полезно подобного рода приманкой побуждать недостаточно зрелых граждан стремиться к достойному". "Князь должен стараться, чтобы сограждане ценились по добродетели и добрым нравам, а не по имуществу". Большая часть "грязных дел" в государстве имеет своим источником обилие праздных элементов, писал Эразм. Эти элементы, когда им не хватает того, чего требует роскошь, становятся способными на любую низость. Бездеятельную праздность нельзя прикрывать и знатностью. Знатность от рождения почитается только в том случае, если она подкреплена благородными делами.

"Следует остерегаться чрезмерного неравенства богатств. Это не значит, – отмечал Эразм, – что я желаю, чтобы у кого-либо силой отнималось его добро, но что следует применять должные средства для того, чтобы богатство многих не сосредотачивалось у немногих". В молодости, под влиянием христианской морали, Эразм выступал против материальных благ. Но затем умерил свой радикализм и писал, что материальный достаток важен не только для отдельных индивидов, но и для всего общества. Богатство само по себе не является злом и может служить основой добрых дел. "Имущественное благополучие сообщает жизни привлекательность, бедность же угнетает человека". Эразм ставит прямую зависимость между личным достоянием граждан и процветанием государства, призывает государство оберегать собственность граждан. Но, подчеркивает, что главным должен быть честный образ жизни, удовлетворение от добрых дел. Он против расточительности. "Нельзя одаривать всех просящих, а только наиболее нуждающихся". Он против арифметического равенства (уравниловки), когда всем дают поровну: "старому и молодому, умному и темному, глупому и мудрому". Он не подвергал сомнению деление общества на социальные группы, но опасался лишь чрезмерной имущественной дифференциации⁵⁵.

Актуальны воззрения Эразма на проблемы войны и мира. Как и все гуманисты, он выступал против войн, однако выделял и оправдывал войны справедливые, например, защиту родины от варваров. Распространять же христианство посредством войн не подобает. "Если судить по тому, каковы сейчас те, кто ведет эти войны, мы скорее добьемся того, что сами выродимся в турок, чем того, что турок сделаем христианами". Наиболее резкая отповедь войне дается в трактате "Жалоба Мира", изложенная в форме выступления персонифицированного Мира. Мир утверждает, что в нем больше всего нуждаются люди – самые беспомощные существа, не имеющие средств защиты. "Закрывши глаза, очертя голову, ввергают себя [люди] в войну. Ведь начавши ее, нельзя помешать ей из маленькой стать большой…, из бескровной - кровопролитной". "Не легко решится на войну тот, кто имеет в виду только интересы общества. Напротив, мы видим, что все причины войны возникают из того, что не имеет никакого отношения к народу". Среди причин, ведущих к войне, Эразм называет и "самую преступную": тираны, чувствуя, что народное согласие ослабляет их власть, а раздоры ее укрепляют, всеми силами стараются разжечь войну…" Но Эразм не только протестует против несправедливых войн и показывает их причины. Он предлагает иные пути для решения спорных вопросов – международный арбитраж. "Пусть величайшие почести воздаются тем, кто предотвращает войну, кто мудрым советом восстановит согласие и кто всеми силами делает так, что становятся ненужными великие и огромные запасы оружия". Эти идеи, впервые высказанные великим немецким гуманистом, были впоследствии положены в основу международного права.

Интересны и взгляды Эразма на воспитание и педагогику. Человеком, писал он, не рождаются. Человеком образуются путем развития разума, воспитания готовности к благородным поступкам. Родители создают детей не для себя, а для Бога. При воспитании надо придерживаться полезности, но стремиться сочетать ее с приятным. "Первая забота учителя – быть любимым". Стимулы в воспитании: стыд и хвала. Эразм категорически выступал против розог – это самое резкое выступление против телесных наказаний среди немецких гуманистов. Большое значение в педагогике Эразм придавал игре, даже для юношей. А вот как сделать обучение массовым, он не знал. Захочешь – сможешь, обращался он к читателю. В педагогической системе Эразма ученик и учитель связаны взаимным уважением, в обучении господствует разумное начало. Образование преследует цель не только овладения комплексом светских знаний, связанных с античной культурой, но и воспитания молодого человека в духе гуманистической этики, как всесторонне развитой личности.

В системе воспитания у Эразма велика и ответственна роль женщины. Однако ее общественная функция на этом не исчерпывается. Она призвана серьезно влиять на формирование искусства. В этом отразился сдвиг общественного сознания от средневекового отношения к женщине и Эразм, как и в других своих воззрениях, выразил это наглядно для современников, то есть талантливо.

В отличие от итальянских гуманистов, главное в человеке для него – совершенство ума, но не тела. Физические занятия важны, но, по Эразму, не должны мешать духовному развитию. "Если тело ослабло от учения, то ущерб этот перевесят блага души". В Италии же все стороны воспитания признавались равными.

В разразившейся в начале ХVI в. в Германии Реформации Эразм постарался быть "над схваткой", что привело его в лагерь противников коренной церковной реформы. То есть, разбудив своей критикой порядков и норм жизни общественное сознание, расшатав авторитет сложившихся догм и представлений, указав внимательным читателям "болевые точки" общества и направления, по которым надо изменять жизнь, сам Эразм остался в стороне, за что его упреками и молодые последователи-гуманисты, и нетерпеливые радикалы-реформаторы. Но, объективно, Эразм сделал то, что мог и его заслуга – именно в "снятии покровов", в десакрализации освященных церковью и традициями общественных пороков. На большее его сил не хватило. Последователи же задумалась над конкретными делами⁵⁶.

Другим видным немецким гуманистом, современником Эразма, был Иоганн Рейхлин (1455-1522). Его тоже относили к гуманистам старшего поколения. Их называли "двумя очами Германии". Рейхлин лично знал Мирандолу и Марсилио Фичино, бывал в Париже. Он расширил сферу распространения гуманизма в Германии и связал его с итальянскими и французскими гуманистическими школами. В отличие от Эразма он – не сугубо кабинетный деятель: был одним из опекунов малолетнего герцога Ульриха Вюртембергского, а в 1502 и 1513 гг. – президентом Швабского суда.

Как Эразм и Агрикола, оставаясь католиком, Рейхлин был против ломки церковных порядков и Реформации, считая своей задачей лишь научную критику некоторых церковных догматов, пропаганду гуманистических идей. Он стремился примирить гуманизм с католической догматикой. И все же стал популярным в кругах университетских немецких гуманистов благодаря выдвинутому им положению о том, что изучение сущности христианства должно идти по пути критического и лингвистического исследования церковных первоисточников – священных книг, а не по пути слепого доверия церковным авторитетам, не по пути схоластики. Наибольшую же славу, и не только среди германских гуманистов, Рейхлин снискал себе известным выступлением по так называемому "делу о еврейских книгах", которое превратилось в "дело Рейхлина".

Суть этого дела заключалась в том, что в 1509 г. группа консервативных кельнских теологов стала добиваться уничтожения еврейских религиозных книг враждебных, по их мнению, христианству. Но книжная культура того времени уже была развитой и идея встретила возражение. Рейхлин, как известный филолог и знаток христианских древностей и их иудейских источников, был приглашен в качестве эксперта. Он высказался против огульного уничтожения всех этих книг, часть из которых (Талмуд, каббалистические книги) имела, по его мнению, важное значение для изучения христианства. Подобное заключение не было неожиданным, ибо еще в 1506 г. в трактате о древнееврейском языке Рейхлин писал: "Я почитаю Св. Иеронима, как ангела и ценю Николая Лиру, как великого учителя, но Истину я чту, как Бога!" В этом – отрицание схоластики. К тому же сожжение книг, заметил эксперт, означает признание церкви, что она не уверена в себе. Конфликт, по сути, состоял не в том, надо ли изучать древнееврейский язык богословам, не в том, нужна ли проверка переводов священных текстов, а в нарушении главного – монополии, в отрицании принципа бесспорности церковных авторитетов. Именно это породило агрессивность духовенства.

В острую литературную полемику были вовлечены все образованные круги Германии. Они разделились на 2 лагеря: рейхлинистов, в который входили гуманисты и "темных людей", обскурантов, сторонников кельнских теологов⁵⁷. Центральным вопросом спора стал вопрос о правомерности применения методов научной критики и исследования первоисточников при изучении христианства. Обскуранты настаивали на незыблемости авторитета канонизированных текстов и отрицали возможность научных исследований в этой области. В конце концов, после многолетнего процесса Рейхлина приговорили к уплате судебных издержек и запретили один из важнейших его памфлетов против "темных людей", то есть наложили так называемый "обет молчания» – запрет на выступления по данной спору. Он продолжил ученую деятельность, первым создал словарь и грамматику древнееврейского языка, получил профессуру по греческому и древнееврейскому языкам в Австрии, где и умер. Такое судебное решение означало серьезный сдвиг в общественном сознании и было бы невозможно без активного давления со стороны "рейхлинистов".

Ядро сторонников Рейхлина составили радикальные гуманисты, которые в своих требованиях пошли значительно дальше самого эксперта. Это были так называемые "гуманисты младшего поколения". Наиболее видное место среди них занял радикальный кружок гуманистов при Эрфуртском университете. Молодые доценты университета – Георг Эбербах, Муциан Руф и другие – добились возможности ведения осторожной, но упорной антисхоластической пропаганды. Выделялся среди них Муциан Руф, получивший, кстати, первое образование в той же деревенской школе в Голландии, что и Эразм Роттердамский. Еще до поступления в университет Руф обнаружил литературный талант в поэзии и склонность к греческой филологии. Он стал каноником (настоятелем собора) в Готе, близ Эрфурта. Он шел по пути Рейхлина, но продвинулся дальше. Считал, что еще до Христа разные народы придумали себе божество. И Христос – выдумка. Бог – это нечто духовное, но не телесное. Поэтому истинные люди есть среди всех народов, отрицавших мощи, статуи в церквах и т.п. В этих взглядах – предвосхищение Реформации, но они не мешали Руфу проповедовать ортодоксальный католицизм, ибо он считал, что его мысли – не для толпы. Античность, по мнению Руфа, нужна для понимания явлений.

И если в учениях гуманистов старшего поколения главным было соединение античности с христианством, то молодые гуманисты видели свой идеал в борьбе за единство Германии и объединение всех немцев против папского Рима. Деятельными участниками эрфурсткого кружка Муциана Руфа были поэты Эобан Гесс, Крот Рубиан и другие. Но самым выдающимся членом кружка и самой яркой фигурой немецкого гуманизма вообще был Ульрих фон Гуттен. Он родился в 1488 г. в семье бедного франконского рыцаря. В детстве отец готовил его к духовной карьере и отдал в монастырь. Но шестнадцати лет от роду Ульрих с помощью Крота Рубиана бежал оттуда и стал странствующим поэтом. Подобно многим бедным рыцарям, порой занимался и разбоем. Гуттен презрительно относился к титулам, званиям и академическим степеням, за которыми часто скрывалось высокомерие и невежество. Хотя он и стал бакалавром, но отверг предложение отца завершить образование получением диплома и заняться адвокатской деятельностью.

В стихотворении "Nemo" (Никто) Гуттен подчеркивал, что настоящий гуманист – это "никто", то есть человек без официального положения. Гуттен связывал гуманистические идеалы процветания наук и развития человеческих талантов с немецким патриотизмом, с преодолением княжеского сепаратизма, с освобождением Германии от эксплуатации римской курией. Он издал в Германии трактат Лоренцо Валлы о подложности Константинова дара.

Вместе с Кротом Рубианом Гуттен был автором знаменитой сатиры "Письма темных людей", вышедшей накануне Реформации, в 1515-1517 гг. В ней ярко и доступно широкому читателю высмеивается невежество, лицемерие, ханжество монахов, богословов и схоластов. Они представлены ведущими бесконечные схоластические споры о пустяках, предаются обжорству и показывают свое полное невежество, разбираясь лишь сортах пива и еде. В одном из писем, например, приводится утверждение, что "Цезарь, который всегда был на войне и постоянно был занят всякого рода великими делами, не мог быть ученым и не мог научиться латыни" и, следовательно, его нельзя считать автором "Записок о Галльской войне"⁵⁸.

В отличие от других крупных немецких гуманистов, которые были кабинетными учеными и выражали довольно пестрые настроения разнообразных слоев и прослоек оппозиции, Гуттен всю свою жизнь был связан с низшим, разорявшимся дворянством. По его собственным словам, с детских лет он стремился действовать как рыцарь. Он резко выступал против князей и вельмож, против крупной буржуазии и, особенно, купцов. С Эразмом он подружился, но когда тот выступил против Реформации, обвинил его в предательстве. Но, как уже отмечалось, Эразм, как и Рейхлин, и другие "старшие гуманисты", видели в Реформации, которая требовала искренности в вере и несла строгость нравов, угрозу гуманистическому образованию и духовной раскрепощенности. Гуттен же был готов пожертвовать этими ценностями ради достижения политических целей.

Странствуя по Германии и будучи человеком наблюдательным, Гуттен предвидел неизбежность крестьянского восстания. Желая его предупредить, он обращался к князьям: "Знаете ли вы, что народ думает о вас? Он, правда, хочет, чтобы вы им управляли, но не желает, чтобы вы его губили, и многие в его среде уже думают, как бы насильственно помочь своему горю".

Гуттен высоко ставил рыцарское сословие. Идеалом его государства было такое, в котором была бы осуществлена Реформация и сохранены все рыцарские вольности. При этом он стоял за союз рыцарей с городами и даже с крестьянами, не понимая, что последним с дворянами не по пути. Таким образом, социально-политические взгляды Гуттена отражали надежды гибнувшего немецкого рыцарства. Он уповал на сильную императорскую власть, опиравшуюся на мелкое дворянство и способную покончить со своеволием князей. Обреченность этих идеалов Гутена сказалась в ходе рыцарского восстания 1523 г., когда народные массы не поддержали дворян, которым не доверяли. Поэтому восстание было легко подавлено князьями. Раненный Гуттен бежал в Швейцарию и в том же году умер. Такое завершение его жизненного пути как бы отразило уход с исторической арены рыцарства как самостоятельной политической силы.

***

Таким образом, интересы и образ мыслей немецких гуманистов существенно отличался от их итальянских предтечей. Это отразилось и в их исторических воззрениях, в которых с самого начала проявились националистические моменты. Стремление многих немецких гуманистов доказать, что их предки были не дикими охотниками, а народом воинов, художников и философов, приводило к невероятным измышлениям. Например, видный немецкий гуманист ХV в. Себастьян Франк в своей "Германской хронике" писал: задача его книги доказать, что германцы были не менее культурным народом, чем греки и римляне. Даже лидер Реформации Мартин Лютер говорил, что слава о высокой культуре греков, римлян и евреев потому так широка во всем мире, что у них были хорошие историки, а у германцев таковых не было.

Такие представления формировались из-за того, что патриотизм, формирующееся национальное самосознание в Германии наталкивалось на господство церкви, чего не было в Италии. К тому же итальянцам не было нужды доказывать величие своего прошлого. Но старшее поколение немецких гуманистов находилось в русле традиционных отвлеченных этико-философских интересов, разрабатывая далекие от реальной политики идеи христианского гуманизма. В этом, с одной стороны, сказалось влияние традиционной университетской среды, из которой они вышли, с другой, это же было характерно и для итальянских гуманистов, также не склонных соединять свои воззрения и изыскания с повседневными реалиями. Поэтому большинство немецких гуманистов старшего поколения во главе с Эразмом и оказались в оппозиции к Реформации.

Еще одной особенностью немецкого гуманизма было то, что этика и философия в Германии преобладали над чувственным восприятием красоты, присущим итальянцам. В этом отразился разный исторический опыт двух народов.

ЛЮТЕР И НАЧАЛО РЕФОРМАЦИИ. Мартин Лютер родился в 1483 г. в г.Эйслебен (Саксония), одном из крупных в то время центров медной промышленности⁵⁹. В своей автобиографии он писал: "Я – сын крестьянина. Мой отец, дед и прадед были настоящими крестьянами. Впоследствии отец переселился в город…" В год рождения Мартина его отец стал забойщиком в руднике. Когда Мартину было 6 месяцев, семья переехала из Эйслебена в Мансфельд, где провела 14 лет. Поначалу Лютеры бедствовали, но упорный труд и крайняя бережливость способствовали росту благосостояния. Спустя 26 лет, в 1509 г. Ганс Лютер уже мастер, совладелец восьми шахт и трех плавилен. За эти годы семья Лютера накопила состояние, за которое можно было купить крупное поместье с полями, лугами и лесом. Отец стал уважаемым человеком, членом городского магистрата. Но привычка с скромному, даже скудному быту в семье осталась. Частая гибель людей в шахтах и неосвященность горняцкого труда церковью (в отличие от труда крестьянского) способствовали распространению суеверий в шахтерских поселках. И Мартин с детства верил в чертей.

Родители Мартина были крутого нрава и очень серьезно относились к воспитанию своих детей. "Мои родители - продолжает Лютер в своих автобиографических заметках, – обращались со мной сурово. И от этого я сделался очень робок. Отец высек меня однажды так больно, что я его возненавидел, стал от него убегать, и много времени прошло, пока я с ним сжился. Однажды из-за ничтожного пустяка мать высекла меня до крови. Суровая и строгая жизнь, которую вела моя мать, была причиной того, что я ушел в монастырь и сделался монахом. Но родители искренне полагали, что поступают хорошо, – они не могли только соблюсти меры, с какой надо наказывать. А наказывать надо так, чтобы возле розги лежало яблоко…"

Несмотря на изначальную бедность, первенца Мартина отдали в школу. "Нет теперь такого ада и чистилища, – писал Лютер, – которые представляли собой наши школы, где нас мучили, но где мы не могли ничему научиться из-за вечных побоев, страха, трепета и боли. Однажды я за одно утро, до обеда, был высечен 15 раз подряд… Я не пренебрегал компаниями, которые пели у дверей из-за куска хлеба. Я сделался попрошайкой и выпрашивал хлеб по домам…"

Когда Лютер выучился грамоте, он обнаружил способности, и родители решили готовить его к ученому званию. Отец хотел сделать сына юристом. В глазах простых людей это была самая денежная профессия. На запутанном германском праве они действительно хорошо зарабатывали. В 18 лет Мартин записался на философский факультет Эрфуртского университета. Спустя 2 года он уже был бакалавром с правом читать лекции по философии. У отца к этому времени появились деньги, чтобы содержать сына-студента. Он изучал юриспруденцию и теологию, в том числе полный текст Библии. Еще через 2 года, в 1505 г. Лютер – уже магистр. К окончанию университета отец выбрал сыну и невесту.

Но Мартин решил бежать от мирских соблазнов и ушел в августинский монастырь. Его мучила мысль, что человек грешен и что за это ему уготован ад. Предшествовавшая жизнь приготовила Мартина к такому решению. Жестокое воспитание в детстве и впитанные из окружающей атмосферы мистические страхи были дополнены суровым бытом университета. В общежитии, где жил Лютер, подъем был в 4 утра, отбой – в 20 часов. Студенты находились под постоянным надзором, даже во время еды и чтения. А в семье, когда Мартин приезжал домой, его окружала традиционная бюргерская неуверенность в будущем из-за унижений от феодального произвола, роста налогов. Все это провоцировало массовые ожидания конца света и подвигло эмоционального по характеру и запуганного юношу на уход от мирской суеты. Тем более, что университет помог сократить тяжелый период послушничества и через год Мартин постригся в монахи под именем Августина.

"Поистине, я был благочестивым монахом, – писал Лютер, – и так строго придерживался уставов моего ордена, что и сказать не могу. Если бы хоть один монах попал на небо за свое монашество, то я тоже там был бы… так как я, если бы это и дальше продолжалось, замучил бы себя насмерть бдением, молитвой, чтением и другой работой". Лютер морил себя постами, подвергался бичеванию, спал на незастланных досках в нетопленном помещении. Он стал напоминать тех изможденных болезненных святых, которые известны нам по иконам. Но таких монахов было немного. В большинстве же он обнаружил все те же человеческие пороки. Самоистязания не помогли. Он приходит к мысли, что и добрые дела не помогут ему и решает вернуться в мир. В 1507 г. его возводят в сан священника. Но где же спасение? Лютер в растерянности. Он раздражителен, у него расшатаны нервы. Надо заметить, что в монастыре его не любили, но уважали за искренность. Многие там вообще думали, что он одержим бесовской силой. Да и сам он верил, что его смущает дьявол. Вполне возможно, что он испытал психическое расстройство. Но природное здоровье помогло восстановить расшатавшиеся нервы. Хотя сам Мартин считал, что помог ему совет старого монаха: отпущение грехов дается всем, но настолько, насколько он будет веровать. Так около 1508 г. он приходит к ключевому тезису своего будущего учения – к идее оправдания верой. Тогда же саксонский курфюрст Фридрих Мудрый приглашает Лютера в Эрфуртский университет читать лекции об аристотелевой диалектике и физике. Но ему интереснее богословие и в 1509 г. он становится бакалавром по Библии.

В 1511 г. он совершил паломничество в Рим, и это стало очередным его разочарованием. "Трудно сказать и невозможно поверить, до чего там гадко. Если есть ад, то Рим построен на нем… Чем ближе Рим, тем хуже христиане".

В университете Лютер продолжает изучать средневековых богословов и в 1512 г., в возрасте 29 лет становится доктором богословия и приором монастыря. Но он не оставляет поисков пути к спасению человека и, наконец, в том же 1512 г. находит, что спасение лежит не в исполнении христианином церковных предписаний и обрядов. Добрые дела, отмечает Лютер, надо делать не по указке, надо сознательно стремиться к добру. Спасение - в искренней вере в Бога. Вера – бескорыстный дар Христа. Веруй искренне, честно – и ты спасен!

Лютер отстаивает право верующего самому толковать Священное писание (в рамках веры, конечно). "Религию надо понимать" – часто повторял Лютер. В этом ощущается влияние Эразма Роттердамского, его критики христианской догматики. Говорили, что "Лютер высидел яйцо, которое снес Эразм". Но если Эразм взял от христианства свободу воли, то Лютер подчинял христианина новой организации; авторитету римских иерархов он противопоставил не разум, а внутреннее чувство, источник которого находился вне человека. Эразм потом писал, что доктрина Лютера предала человека, которого он возвышал до божества. Надо выбирать не церкви, а новое отношение к религии. Но в полемике с Эразмом Лютер заявил, что вера исключает сомнения. Она – абсолютная истина, ибо человек находится во власти греха, он лишен свободы воли и в спасении своем не может рассчитывать лишь на свои силы. "Заповеди показывают, что мы должны делать, но не дают нам на это силы". То есть, в отличие от Эразма и вообще, от гуманистов, Лютер не верил в возможности человека, наоборот, считал его слабым, нуждающимся не только в поддержке, но и в наставлении. В итоге его кругозор и последующая деятельность оказалась ограниченной лишь вопросами веры.

В условиях средневековья, когда вся общественная жизнь протекала под знаком религиозной идеологии идея Лютера об оправдании верой имела неожиданные последствия. Ведь если не нужны обряды, то не нужны и священники, не нужен папа, не нужна вся дорогостоящая и обременительная для паствы, для народа богатая католическая церковь. В Германии, где, как указывалось, как раз крестьяне и горожане наиболее страдали от бремени церкви, ее неограниченных бесконечных и разорительных поборов, такие выводы из открытия Лютера были наиболее актуальны. Получилось, что Лютер теологически обосновал требования дешевой церкви, требования, которое уже вызрело в среде бюргерства. Вот почему выступление Лютера, ставшее итогом длительны личных переживаний и поисков, получило неожиданно для его самого, огромный общественный резонанс и стало началом общественного движения во всей Германии. Так его учение вышло за пределы чисто богословских кругов и превратилось в стержень, объединивший всех недовольных в стране, всю оппозицию.

Но Лютер сохраняет уважение к цекрви. В споре о еврейских книгах он поддерживает Рейхлина, но выступает против насмешек гуманистов над церковью, имея в виду "Письма темных людей" и выступления Эразма: не смеяться надо там, где христианину следует рыдать".

Поводом для публичного выступления Лютера против католической церкви послужила продажа от имени папы индульгенций. Их широкое распространение было в начале ХVI в. санкционировано папой Львом Х под предлогом нехватки средств для строительства храма Св. Петра в Риме. Наиболее активно продажа индульгенций осуществлялась именно в Германии, где, в отличие от соседних стран, власти не препятствовали перетоку средств в Рим. Самым, пожалуй активным продавцом этого специфического товара был монах Тецель. Он не только продавал отпущения за уже совершенные грехи, но придумал продавать индульгенции и за будущие грехи, так сказать, авансом. Можно удивляться, но это свидетельствует об искренней вере людей, что никто не рискнул купить отпущение грехов за будущий грабеж и затем ограбить самого продавца. Известно лишь, что в Дрездене некий дворянин купил индульгенцию на 3 дня вперед и, все-таки, избил Тецеля.

Лютера, как и многих других, возмущало, что папа превратил религиозные чувства в источник дохода. Саксонский курфюрст Фридрих Мудрый, покровитель Лютера, запрещает в своих землях продажу индульгенций. Ко времени своего активного выступления против индульгенций он уже стал широко известен в Германии. Будучи профессором богословия в Виттенбергском университете, он с 1516 г. проповедовал в местном соборе и, обладая ораторским мастерством, умея убедительно и просто общаться с паствой, пользовался среди прихожан огромным успехом. В 1517 г. Тецель останавливается на границе Саксонии, в четырех километрах от Виттенберга. И когда Лютер заметил, что его прихожане бегают к Тецелю, он не вытерпел и спустя 2 недели прибил к дверям церкви свои 95 тезисов, осуждавших торговлю индульгенциями и вызывал на диспут всякого, кто решит оспаривать его тезисы. В них Лютер отстаивал чистоту Священного писания, выступал против обрядности и всей мишуры, которой обросла официальная церковь. Он поставил под сомнение право папы и церкви распоряжаться небесными исправительными карами, в том числе и продавая индульгенции. Отпускать грехи может только Бог, утверждал Лютер. Тецель в ответ написал 106 антитезисов, но студенты их сожгли.

Хотя особо радикального в тезисах не было, учитывая и актуальность темы, и известность самого Лютера, они привлекли в Германии всеобщее внимание. На диспут никто не явился, а затем его запретили. Но тезисы, первоначально написанные по латыни, были переведены на немецкий язык и стали распространяться в печатном виде. Это событие принято считать началом Реформации в Германии⁶⁰.

Лютер поначалу испугался шума, поднятого вокруг его выступления: "Я был один… ничтожный монах… и лишь по неосторожности вовлечен в это дело". Он еще не думал порывать с Римом, а лишь начинал ученый диспут⁶¹. Но поддержка курфюрста, прихожан, студентов раскрепостили мысль Лютера и способствовали усилению его активности.

В последовавшей дискуссии осмелевший Лютер заявил, что отпущение грехов, даваемое священником, бесполезно, если человек внутренне не верит. Но истинно верующий получает прощение от Бога, даже если ему откажет священник. Этим Лютер разрывал цепь, которая привязывала христианина к церкви как к организации. Тем самым реформатор смирял человека перед Богом, но сделал свободным среди людей. Это и была та "христианская свобода", которая составляла суть его учения: единственный авторитет для верующего – Священное Писание. Потом Лютера упрекали, что он создал нового "бумажного папу", заменив авторитет римского папы авторитетом Библии. Но это был еще не окончательный разрыв с папой. Лютер даже послал ему свои тезисы. Но надежды Лютера на внутреннюю реформу в католической церкви не оправдались и он постепенно, возможно и незаметно для себя, становится все более решительным. В 1519 г. на диспуте в Лейпциге с Экком Лютер заявляет, что Гус не во всем был неправ, что суждение отдельного христианина должно иметь большее значение, чем мнение папы или собора, если они основательны. В развернувшейся полемике Лютер заявил, что Гус был осужден в 1415 г. Констанцским собором неправильно и даже обратился к тезисам наиболее радикального крыла гуситов – таборитов. В 1520 г. Лютер уже стал заявлять, что церковь может существовать и без папы, то есть, стал на путь требования радикальной реформы католической церкви.

Папа ответил на это в том же 1520 г. отлучением Лютера от церкви. В ответ Лютер разразился едким памфлетом против папы, назвав его "антихристом" и в торжественной обстановке, при стечении большой толпы студентов бросил папскую буллу о его отречении в костер. Он выдвинул совершенно новую идею о создании церковной организации, основной ячейкой которой становится община верующих, основанная на демократических принципах всеобщего священства. В этом уже была заложена программа Реформации.

В это время он сближается со ставшим его другом и активным соратником на всю жизнь Филиппом Меланхтоном – молодым преподавателем древних языков Виттенбергского университета. Уже двенадцатилетним он поступил в Гейдельбергский универсистет, в 14 лет стал бакалавром. Когда осиротел, ему стал покровительствовать родственник – Рейхлин. В 17 лет Меланхтон уже – доктор философии, а в 21 год Фридрих Мудрый пригласил его в Виттенберг. Через Меланхтона Лютер сблизился с гуманистами и Эразмом, с Гуттеном и его друзьями – образованными рыцарями, в том числе с лидером будущего рыцарского восстания Францом фон Зиккингеном, который предложил Лютеру убежище в своем замке.

Немецкое общество внимательно следило за развитием событий. Выступления Лютера вызывали многочисленные дискуссии. Как и в рейхлиновском споре, общественное мнение разделилось на 2 лагеря: один был представлен незначительным меньшинством сторонников папы и традиционной католической церкви, другой составили многочисленные сторонники Лютера из всех социальных групп. Горожане в проповедях Лютера усмотрели возможность избавления от церковных поборов, создания дешевой и скромной, без роскоши и разврата, церкви. Крестьяне и городской плебс в критике церковных порядков услышали новые аргументы против их угнетателей – феодалов и городских верхов. Рыцарство, в основной массе, тоже поддержало Лютера, надеясь, что реформа церкви позволит произвести секуляризацию ее земель и им от этого что-то достанется. Даже многие князья пошли за Лютером. Некоторые, как его покровитель Фридрих Мудрый, поддерживали лютерову теологическую доктрину, ибо понимали, что папство мешает Германии укрепиться. Другие увидели в Реформации возможность округлить свои владения за счет секуляризации церковных земель. Поддержало его и младшее поколение гуманистов.

Так сложилась массовая поддержка Лютера. Лагерь его противников был несравненно меньше и состоял из консервативного духовенства, части аристократии, князей, довольных своим положением в Германии, поддерживавших их городских патрициев и самого императора. Последний опирался на католическую церковь, во-первых, потому, что был королем такой католической страны, как Испания и в случае более снисходительного отношения к еретику мог лишиться ее поддержки; во-вторых, союз с папой нужен был Карлу для осуществления своих великодержавных планов.

ВОРМСКИЙ РЕЙХСТАГ И РАСПАД ЕДИНОГО АНТИКАТОЛИЧЕСКОГО ЛАГЕРЯ. В 1521 г. в Вормсе с участием императора собрался рейхстаг, на котором был поднят вопрос о лютеровской ереси. От вызванного на рейхстаг Лютера потребовали отречься от своего учения. Но реформатор проявил твердость и вступил в дискуссию не только с присутствовавшими прелатами, но даже и с императором, заявив, в конце концов, что он убежден в своей правоте: "На том стою и не могу иначе"⁶². Решимость Лютера опиралась не только на его внутреннюю убежденность в своей правоте, но и на поддержку многих прибывших на съезд рыцарей и князей. Однако большинством, под нажимом императора и духовенства, рейхстаг издал эдикт, осуждавший учение Лютера. Он и его последователи, а также сочувствовавшие объявлялись еретиками и, как таковые, подлежали репрессиям, а их имущество – конфискации. Лютеру лишь разрешили выехать из Вормса, но через 20 дней его под страхом наказания должен был выдать каждый, знающий, где он находится.

Однако Лютера избавил от репрессий саксонский курфюрст Фридрих Мудрый, укрывший его в своем замке Вартбург. Таким образом, эдикт остался невыполнен. Император, занятый войной с Францией за Италию, вскоре покинул Германию на долгие годы; рейхстаг, завершившись, не контролировал выполнение своих решений.

Почему же Фридрих ослушался императора и рейхстаг? Возможно, не из-за поддержки ереси, а из-за протеста против несправедливых действий императора и выдвинутых против Лютера обвинений. Фридрих был против резких действий, силового подавления еретиков, считая, что на все – Божья воля. И последовавшую вскоре Крестьянскую войну он тоже воспринял как испытание свыше⁶³. Карл же не стал преследовать Лютера, так как не хотел конфликтовать с влиятельным курфюрстом. Возможно, он помнил реакцию чехов на действия императора Сигизмунда по отношению к Гусу на Констанцском соборе. Впрочем, поначалу исчезновение Лютера было действительно тайным. Некие люди напали на него в дороге и вывезли неизвестно куда. Даже сам реформатор не знал, кто его схватил и куда его везут. Оказавшись в Вартбурге, в целях конспирации Лютер сбрил бороду, одевался как рыцарь и даже охотился на лис.

Лютер просидел в Вартбурге год и за это время приступил к переводу Библии на немецкий язык, что имело большое значение, ибо знакомило широкие массы населения со Священным Писанием и будило критическую мысль⁶⁴.

На общественность Германии вызов Лютера на рейхстаг, выступление против него императора, осуждение его учения повлияло как раз наоборот тому, на что рассчитывали папа и католическое духовенство: его учение стало еще более популярным. Так Лютер оказался в центре реформационного движения. Произошло это, возможно, и помимо его воли. Но, начав с антипапской полемики, он, под влиянием друзей и широкой поддержки становился все более решительным и смелым. Проявились и его личные качества выдающегося агитатора, диспутанта. Он не забыл простонародный язык, и, будучи ярким полемистом, умел увлекать и низы общества, и верхи, увлекаясь при этом сам.

Пока Лютер находился в Вартбурге, Реформация развивалась сама, в том числе под руководством более радикальных деятелей, среди которых выделялся его друг Андреас Карлштадт.

Вернувшись из Вартбурга, Лютер включился в активную жизнь. Известны его многочисленные выступления и письма, в которых он призывал решительно бороться с папством и поддерживающим его клиром. "Если мы вешаем воров, казним разбойников, сжигаем фанатиков, то почему не броситься с оружием в руках на этих главарей разврата, на этих кардиналов, пап и на всю свору римского Содома…, почему не обагрить своих рук их кровью с тем, чтобы спастись от них, как от опаснейшего пожара". Но это была лишь риторика в духе времени. Фраза "Омыть руки в их крови" – иносказательна, это цитата из Псалма. Лютер проявил себя умеренным, выступал за ненасильственные действия, хотя в угнетенных массах эти призывы Лютера воспринимались более радикально, о чем – далее.

В практическую часть лютеровских реформ входили требования права свободного выхода из монашества с превращением аббатств и монастырей в школы, отмены постов, противоречивших христианской свободе, отмены многочисленных праздников, ведущих к пьянству, запрет паломничества (из-за которого богомольцы тратят последние деньги и оставляют голодать свои семьи), запрета нищенства (каждый город должен заботиться о своих бедных и не допускать чужих). Выступил он и за отмену целибата, заявляя, что человек по своей слабости не господин своего тела и в 1525 г. женился на бывшей монахине, Екатерине фон Бора.

Женился Лютер неожиданно, спустя несколько лет после вартбургского сидения, уже во время крестьянской войны, когда в Виттенберг бежало из монастыря несколько подружек. Он принял участие в устройстве девушек, отданных в монастырь еще в детстве. Не думая о женитьбе, одну из бывших монахинь он стал сватать своему другу, но та сказала, что охотнее вышла бы за него. Молодые поселились в опустевшем Виттенбергском монастыре, отданным Лютеру после свадьбы саксонским курфюрстом. Брак был счастливым. В семье Мартин преобразился, любил играть с детьми, сочинял сказки для первенца. Он стал отцом пятерых детей. Отличался гостеприимством, любил застолья с друзьями: "Если Господь наш создал таких больших вкусных щук и доброе рейнское вино, то я имею право спокойно их есть и пить". И далее: "Кто не любит вина, женщин и песен, тот на всю жизнь остается дураком".

С возрастом он располнел, страдал каменной болезнью, головокружением, частыми депрессиями, галлюцинациями, видениями дьявола. К старости стал раздражительным. Но за работой он становился другим – забывал сон и еду. Все его сочинения заняли 22 тома.

Поначалу не всё в учении Лютера было понято. Когда его жена уже к концу их жизни спросила: "Почему при папах мы молились так часто и горячо, а теперь наши молитвы так холодны и редки?", Лютер ответил: "Ах, здесь начинает сказываться утомление от слова Божьего. Когда-нибудь зажжется новый свет, и Священное Писание будет заброшено и забыто"⁶⁵.

За пределы религиозных проблем Лютер старался не выходить. Социальные же его воззрения не были радикальными. Он говорил, что Бог сотворил людей неодинаковыми, но только для того, чтобы общество было жизнеспособным. Князьям определено быть начальниками, организаторами. Почетен любой труд. Он предупреждает, что требования истинной веры не могут означать требований изменения социальных или политических порядков. "Реформы могут вести только власти, а не простой народ" заявил Лютер в 1522 г. Практически это означало, что князья, господствовавшие тогда в Германии, признавались носителями необходимого порядка и на них возлагалось проведение Реформации. Отчасти это объяснялось личными обстоятельствами тогдашней жизни Лютера, покровительством Фридриха Мудрого.

Этот саксонский курфюрст, один из влиятельнейших князей Германии, прозванный Саксонским Лисом был не только образован (для ХVl в. это уже не было среди аристократов редкостью), и не только проводил самостоятельную политику (это делали и другие князья), но отличался прогрессивными взглядами. Он понимал возраставшее значение городского сословия, выступал против папского диктата в церковных делах, большое внимание уделял зарождавшейся немецкой национальной идее. Безусловно, поддержка такого человека позволяла Лютеру надеяться на князей в намечавшихся им преобразованиях церкви.

С другой стороны, ориентация на князей отражала слабость немецкого бюргерства, интересы которого должны были быть Лютеру ближе. Сказалось, что германские города были разобщены, городские общины – слабые, не сложились еще в общенациональном масштабе как третье сословие в централизованных Англии и Франции. В результате положение немецких бюргеров было неустойчивым, отсюда – боязнь выпрямиться, сбросить привычное унижение перед дворянами, отсутствие ощущения собственного не только политического, но даже экономического веса. Поэтому горожане старались держаться в стороне от наиболее радикальных выступлений низов. Для них сохранение порядка и стабильности были важнее возможных социальных выгод от вооруженного давления на феодалов. Отсюда у Лютера: государство самоценно порядком, который отстаивается мечом с помощью принудительных законов. А неравенство людей – от Бога. То есть основы социальной системы не подлежат изменениям. Это объясняет и причины резко враждебных выступлений Лютера против вспыхнувшего вскоре крестьянского восстания. В свойственной ему полемической, даже площадной манере он призывал уничтожать восставших крестьян как бешеных собак.

Но значение идей и деятельности Лютера огромно. Во-первых, он пробил брешь в господствовавшем религиозном мировоззрении. Обобщив глухие догадки и концепции католических диссидентов предшествовавшей эпохи (прежде всего Виклифа и Гуса), он создал новое христианское учение, отражавшее порой еще даже неосознанные чаяния бюргеров, их заинтересованность в дешевой и демократической церкви, которую бы контролировали светские власти.

Во-вторых, как выходец из слоя, живущего за счет своих способностей и трудолюбия, он обосновал и право каждого верующего на личное обращение к христианской премудрости. Он говорил, что католики прятали Библию от мирян, как от детей острые предметы. Поэтому он и подготовил тщательный, научно выверенный перевод Библии на немецкий язык, причем сделал это не с вульгаты (средневековой латыни), а с первоисточников⁶⁶. Вся эта работа заняла 12 лет. Были привлечены специалисты-филологи. Но не только они. Например, чтобы точнее перевести тексты о баране, обращались к мяснику, который давал немецкие названия частей туши. Затем шли к раввину, дававшему древнееврейские (на языке Библии) названия. Так родился адекватный перевод, ставший основой немецкой литературы. За 1534-1584 гг. разошлось более 1000 тыс. экземпляров Лютеровской Библии⁶⁷. Кстати, сам Лютер обладал литературным даром, писал стихи и песни.

В-третьих, для изучения Библии он потребовал всеобщего начального (трехлетнего) обучения, с предложением наиболее способных отбирать для дальнейшей учебы. Лютер подчеркивал, что учитель и воспитывает, поэтому его должны поддерживать власти. Детей, писал Лютер, надо любить, но немного розог им тоже не повредит. Предпочтение он отдавал не домашнему, а школьному обучению, причем начальное должно было длиться не более двух часов в день. В итоге просветительская деятельность Лютера способствовала привитию верующим интереса к чтению, к поискам в книгах ответов на вопросы, которые ставила жизнь. Поэтому, кстати, лютеране, как и вообще протестанты, в массе своей глубже разбирались в вопросах религии и вообще мировоззренческих проблемах, чем католики.

Роль Лютера и его сторонников в развитии образования в стране велика еще и потому, что борьба с католичеством привела к упадку школ и университетов. К ним перестали поступать средства от церкви, а студенты лишились возможности после окончания учебы занимать выгодные церковные должности. Под экстермистские проповеди Карлштадта о бесполезности образования многие бросали учебу, родители забирали детей из школ, преподаватели становились крестьянами, ремесленниками, рабочими. Лютер увидел опасность, потому и призывал к созданию новых школ. Он отверг идею о превосходстве духовной власти над светской и возложил на центральные и местные власти организацию образования и воспитания. Он предложил размещать школы в монастырях, другие средства для образования брать из секуляризованного церковного имущества, а светским властям – создавать библиотеки. Был он и против привилегированных школ. Настаивал, чтобы во все школы принимали детей из низов, чтобы создавались школы для девочек. Он подчеркивал значение математики, древних и современных языков (для общения с другими народами и их культурой), истории (для развития национального самосознания). Не забыл Лютер и трудовое обучение: мальчиков предлагал учить в школе какому-либо ремеслу, девочек – домашнему хозяйству. Обращался он и формам обучения. Мальчиков предлагал 2 часа в день учить языкам, потом – домашнему ремеслу или тому, к чему склонен; девочкам – 1 час в день изучать языки, остальное время – домашнее хозяйство. Замечал при этом, что долго заниматься одним делом детям надоедает и надо оставлять время для игр. В 1528 г. соратник Лютера, Меланхтон, разработал программу трехлетнего обучения. В первый год планировалось изучать литературу, чтение, письмо, молитвы, пение; во второй год – латинскую грамматику, басни Эзопа по латыни, заучивать стихи катехизиса⁶⁸; на третий год – Виргилия, Овидия, Цицерона, более углубленно латинскую грамматику. В 1538 г. в Страсбурге была разработана программа десятилетней школы для чиновников и церковной элиты (без истории, географии естествознания, математики).

Но провозглашавшаяся Лютером демократизация образования определялась, прежде всего, задачами изучения нового символа веры. Поэтому Эразм писал: "Там где лютеранство, там гибель науки и просвещения". Кстати, позднее, столкнувшись с трудностями организации массового образования, и сам Лютер уже не настаивал на обязательном обучении. Оно необходимо, отмечал он, лишь чиновникам и духовенству.

Оценивая деятельность Лютера, можно привести мнение немецкого историка ХIХ в. Оскара Егера: "Мартин Лютер со всем простодушием истого крестьянина выступил против общего неисцелимого злоупотребления и нанес этим, сам того не зная и не желая, первый удар зданию, которое было тогда уже расшатанным и неудовлетворяющим изменившимся потребностям духа европейского человечества"⁶⁹.

***

Лютер, как и другие церковные реформаторы, был убежден в своей правоте и сохранял все основные элементы типично средневекового религиозного поведения: веру в собственную непогрешимость и, отсюда, нетерпимость к иному мнению. Этой диктаторской нетерпимостью к инакомыслию, религиозным фанатизмом, он отличался от гуманистов (вспомним его реакцию на сомнения Эразма). В этой непримиримости – существенное отличие двух идеологий раннебуржуазного общества. Гуманизм – элитарная просвещенность, мировоззрение, основанное на глубоких знаниях и понимании сложностей окружающего мира, умение анализировать, изучать иные точки зрения, признание за другими права на иные взгляды, оценки, теории и, отсюда – отрицание возможностей насильственного насаждения своих целей и подавления чужих.

Реформация же – это понимание того, что феодальное общество и приспособившуюся к нему церковь надо переделать, приспособить к интересам горожанина-предпринимателя. Но отсутствие широких знаний или же просто неумение охватывать все сложность мира сохранило средневековую потребность в вере и, часто, озлобленность людей низших сословий. Это породило стремление немедленно переделать мир не только по своему желанию. Вера, часто доходящая до фанатизма, мешала понять других людей. Несогласных или отбрасывали, или подчиняли.

Но так как образованных, просвещенных и широко мыслящих людей всегда меньше в любом обществе, гуманизм остался элитарным, ограниченным движением, а широкие массы, прежде всего третье сословие, пошли за реформаторами, более ограниченными, воинственными, но понятными, обещающими простые решения и реальные результаты.

Следует заметить, что в бурях Реформации погибли мечты многих образованных клириков об ученом отшельничестве (Эразм). Блаженное спокойствие осталось в прошлом. Распространение лютеранства вело к закрытию многих приходов. В нищете умер, например, Муциан Руф. То есть, в годы Реформации гуманистические идеи в чистом виде утратили свой смысл.

Реформация отразила и сохранение чисто средневековой агрессивной религиозности в массах. Как заметил английский историк М.Кин, «крестовые походы исчезли с политического небосклона не из-за угасания религиозного пыла… Этого пыла было с избытком, о чем свидетельствует история религиозных войн периода Реформации»⁷⁰.

РЕФОРМАЦИЯ ТОМАСА МЮНЦЕРА. Умеренность Лютера во взбудораженном немецком обществе вызвала недовольство более радикальных слоев, особенно тех, кто связывал с Реформацией социальные изменения. Они не хотели ограничиваться только преобразованиями в церкви, и были настроены на ликвидацию феодальных порядков. Наибольший отклик идеи коренного изменения общественного устройства находили среди крестьян и городских низов. Так сформировалось крестьянско-плебейское движение против старой церковной и светской организации, так называемая народная реформация.

Единый прежде антикатолический лагерь распался, и в этом историки видят начало второго этапа Реформации, охватившего период 1521-1525 гг., до начала Крестьянской войны. В разных местах Германии создавались радикальные организации. Заметной была религиозная секта анабаптистов (перекрещенцев), созданная в центре суконного производства Саксонии, в г.Цвиккау среди ремесленников. Члены секты считали, что крещение – акт обращения в христианскую веру – должно совершаться в зрелом возрасте, чтобы каждый сознательно становился христианином. Поэтому анабаптисты и совершали перекрещение. Но они выступали также против обрядности и икон, считая, что истинная вера в этом не нуждается. Во главе секты стояли так называемые "цвиккаусские пророки" – Николай Шторх и Марк Штюбнер, под влиянием которых началось удаление икон из некоторых церквей, сопровождавшееся нападениями на монахов и священников.

В 1520 г. по рекомендации Лютера в Цвиккау прибыл священник Томас Мюнцер (ок. 1489-1525), из крестьян. Ранние годы его почти неизвестны. Поначалу он пошел за Лютером. Но в Реформации он увидел возможность всеобщего переустройства не только церкви, но и мира. При этом был убежден, чтоРеформация – свидетельство наступающего царства Божия, когда над людьми не будет никакой иной власти, кроме Божией и подкреплял свои представления обильными ссылками на Священное Писание. В Цвиккау он сблизился с анабапристами и поддержал их идеи о том, что Бог не умолк со времени Писания, а продолжает говорить с людьми и откровения Божьего духа можно услышать через "внутренний голос". Он критикует не только католическое духовенство, но и ученых-книжников вроде Лютера, которые видят в Писании лишь мертвую букву, а постичь живую истину Духа им не дано. В этом проявилось мистическое, иррациональное понимание мира Мюнцером. Он критикует Лютера и его сторонников за ограниченность: "Если единомышленники Лютера не хотят идти дальше нападок на попов и монахов, то им не следовало браться за дело". "Бороться против власти папы, не признавать отпущения грехов, чистилище, панихид и других злоупотреблений, злоупотреблений, значит проводить реформу только наполовину". "Лютер – плохой реформатор, он подкладывает подушки нежному телу, слишком превозносит веру и мало значения придает делам".

Иными словами, если для Лютера главным было возвысить роль конкретного человека в вопросах веры и в церковной организации, то для Мюнцера основное – передел мира. "Весь мир должен выдержать величайший удар, разыграется нечто такое, в результате чего безбожники будут низвергнуты, а стоящие снизу – возвышены". Безбожниками Мюнцер называл всех богатых, дворян, духовенство, включая и самого папу. Он опирался при этом на раннехристианские представления о равенстве, нарушенном затем власть имущими и поддержавшим их духовенством. За такие речи городские власти изгнали его из Цвиккау, и он стал проповедовать в разных местах Германии и Чехии. Мюнцер считал, что все зло в мире – от современных отношений собственности власти.

Бедняки же избраны Богом как движущая сила преобразований, ибо они – самые справедливые, так как равны в нищете. Касаясь имущественного неравенства, он говорил: "Смотрите, главная причина ростовщичества, воровства и разбоя – наши господа и князья. Они захватили себе, что вздумается: рыбу в воде, птицу в воздухе, растения на земле – все должно принадлежать им. После этого они распространяют среди бедняков заповеди Божьи и говорят: Бог повелел – не укради! Но для себя они этот запрет не считают обязательным. Поэтому они и притесняют всех людей, разоряют и грабят бедных земледельцев, ремесленников и целый свет. Если же у них кто-либо возьмет хотя бы самую малость, то его отправляют на виселицу, а доктор Люгнер [лжец – прозрачный намек на Лютера] тогда приговаривает "Аминь!" Господа сами виноваты, что бедный человек становится их врагом. Они не хотят устранить причин возмущения, как же они могут надеяться на спокойное благополучие?"

С ростом напряжения в народных массах его представления радикализируются. Средством преобразования мира он теперь видит меч, то есть право низов на борьбу, в которой они победят. Идея взяться за меч пришла к Мюнцеру уже в ходе Крестьянской войны, когда он посчитал, что на волне восстания можно силой установить на земле царство Божие.

Оценивая деятельность Мюнцера Ф.Энгельс писал, что он обогнал свое время, выдвинув идею бескомпромиссной борьбы за общество социального равенства. Другой лидер европейского рабочего движения конца ХlХ в., К.Каутский возражал, отмечая, что Мюнцер не внес ничего нового по сравнению с иными тогдашними радикальными учениями. Но он превосходил других революционной энергией и политической проницательностью, сумел выйти за узкие рамки секты и обратиться ко всем угнетенным. Везде, где пахло бунтом, он находил себе место⁷¹. Он отражал интересы тех, кто желал немедленного осуществления имущественной и социальной справедливости и равенства, исходя из того, что Бог создал мир и как бы дал толчок, а дальше все зависит от людей⁷².

РЫЦАРСКОЕ ВОССТАНИЕ 1522-1523 гг. Движение, поднятое Лютером, нашло отклик также и у рыцарства, которое сделало попытку хоть немного вернуть свою утраченную роль в империи и, прежде всего, поправить свои дела за счет церкви, благо Реформация давала к этому благоприятный повод. Для осуществления этой цели в Рейнской области рыцари заключили между собой союз, во главе которого стал преисполненный доблестей, прославленный Франц фон Зиккинген (1481-1523). Его высоко ставил Ульрих фон Гуттен, наряду с Зиккингеном возглавивший восстание. Рыцари, его участники, были поклонниками французского абсолютизма и лично тогдашнего французского короля Франциска l, которого не прочь были поставить на императорский престол.

Рыцари надеялись, что их выступление поддержат горожане и крестьяне. Но они просчитались. Жители городов смотрели на них, как на грабителей, крестьяне – как на феодалов, эксплуататоров. Не поддержанные третьим сословием рыцари были разгромлены.

События развивались следующим образом. В 1522 г. под командой фон Зиккингена собралось около 7 тыс. рыцарей Рейнской области. Предводитель повел их против трирского архиепископа, так как тот запретил проповеди лютеран. Рыцари надеялись захватить столицу архиепископа, г.Трир. На помощь архиепископу пришли соседние князья и с превосходящими силами перешли в наступление. Рыцари были разбиты и отступили к замку Зиккингена. При осаде замка его владелец был тяжело ранен и умер в день сдачи. Ульрих фон Гуттен бежал в Швейцарию и там вскоре тоже умер от ран.

Разгром рыцарей согнал с их спесь. Церковным имуществом воспользоваться им не удалось. Их политический вес в Германии совершенно пал. Они, в большинстве своем, полностью подчинились князьям и превратились в орудие их интриг.

КРЕСТЬЯНСКАЯ ВОЙНА 1524-1525 гг. Менее чем через год после подавления рыцарского восстания началось крестьянское восстание, настолько массовое, что его часто называют Великой крестьянской войной. В отличие от узко сословного рыцарского восстания она стала массовым народным движением, охватившим почти всю Германию. Главных районов выступлений было 4: Швабия, Франкония и Тюрингия, затем – Тироль.

Среди причин восстания, помимо указанного выше, было ухудшение положения крестьян из-за "замыкания цехов" (крестьянам стало труднее находит себе место в городе в условиях роста сельского населения). Сказались, безусловно, и идеи Реформации. Обратимся к конкретным событиям.

Восстание в Швабии. Еще летом 1524 г. на границе со Швейцарией крестьяне начали отказываться выполнять барщину. Затем они взялись за оружие, стали формироваться вооруженные крестьянские отряды. Возглавил их бывший солдат, крестьянин Ганс Мюллер, собравший под своей командой до 800 человек. Первое военное столкновение произошло 13 декабря 1524 г.

Развитию крестьянского восстания благоприятствовало то, что император был занят войной с Францией. У князей не было достаточного количества войск, чтобы немедленно расправиться с восставшими. Поэтому феодалы решили выиграть время, вступили в переговоры с восставшими и затягивали их. Вожди восставших, однако, скоро разгадали маневр дворян, прервали переговоры и в короткое время восстание охватило всю Швабию. Выступило около 40 тыс. крестьян.

В конце 1524 – начале 1525 г., во время пребывания в Швабии, Мюнцер со своими сторонниками составил свою программу для крестьян – "Письмо - тезисы" или Статейное письмо. Оно представляло собой как бы введение к крестьянским требованиям. В нем провозглашался отказ от всяких соглашений с феодалами. Предлагалось не доверять им, не дискутировать, а уничтожать тех, кто был против выдвигавшихся требований, включавших передачу всех земель феодалов (светских и духовных) крестьянам, уничтожение всех феодальных повинностей и зависимости. Крестьянам предлагалось создавать свою власть – "христианский союз", основанный на всеобщем равенстве и общности имуществ. Феодалы, которые ему не подчинятся, подлежали репрессиям, так называемому "светскому отлучению", то есть полной изоляции от общества. Вполне возможно, что пребывание Мюнцера в Швабии ускорило вызревание там восстания.

Но крестьяне выработали свои собственные требования. В марте 1525 г. в г. Мемминген состоялся съезд крестьянских отрядов Швабии, на котором была принята программа, известная под названием "12 статей". В ней восставшие требовали предоставления права выбора приходского священника, отмены крепостного состояния, ограничения барщины штрафов, оброков, возвращения отнятых у крестьян общинных угодий, отмены малой десятины и т.п. Эти требования были весьма умеренными, не отвергавшими основные принципы феодального строя и сохранявшими некоторые повинности, лишь смягчая их.

Таким образом, хотя швабские крестьяне уже были знакомы с идеями Мюнцера, всерьез они их не восприняли. Они желали конкретного улучшения, "синицу в руках". Но толчок к усилению крестьянской активности деятельность этого радикала, конечно, дала. Вместе с тем, и крестьянские требования, в случае их выполнения, нанесли бы сильный удар по феодальным порядкам, расшатывали их, ибо разрушали поместное землевладение и власть католической церкви.

С марта 1525 г. крестьяне перешли к более активным действиям. Они захватывали монастыри, производя в них раздел имуществ в духе идей "цвиккаусских пророков" и Мюнцера, жгли дворянские усадьбы, штурмовали замки крупных феодалов. В отсутствие императора швабские князья организовали собственные вооруженные силы во главе со способным военачальником Георгом Трухзесом. Он правильно оценил обстановку: сил у него было немного, крестьянские отряды значительно превосходили рыцарские по численности, и Трухзес применил тактику "разделяй и властвуй". Так как у крестьянских отрядов не было общего руководства, единства действий и планов, то Трухзес вступал в переговоры с теми отрядами, которые его превосходили по своим силам и нападал на более слабых. Затем, при благоприятных обстоятельствах он прерывал переговоры с другими отрядами и нападал на них. Так ему удалось порознь уничтожить основные силы крестьян в Швабии и перейти в соседнюю область – Франконию, которая тоже оказалась охваченной восстанием.

Восстание во Франконии. Как и в Швабии, здесь, на Среднем Рейне, сформировалось несколько крестьянских отрядов. Однако восстание в Южной Франконии имело свои особенности: к крестьянам присоединились горожане и мелкие рыцари, что сделало социальный состав движения весьма пестрым. Во главе отрядов становились преимущественно рыцари, как люди, сведущие в военном деле. Среди них выделялся Флориан Гейер фон Гейерсберг, принадлежавший знатному франконскому роду, но оказавшийся наиболее преданным крестьянскому движению. Он относился к тому слою мелких рыцарей, владения которых едва позволяли им сводить концы с концами. У него и слуг почти не было. Он остался с крестьянами даже тогда после того, как другой крестьянский отряд сжег его замок. И был Флориан Гейер с крестьянами до конца. О нем говорили, что он, слабый телом, но богатырь душой, бескорыстный сторонник крестьянского дела, рыцарь по происхождению и крестьянин по духу. Погиб он уже после поражения возглавлявшегося им отряда от руки мужа своей сестры. Тот одно время примыкал к крестьянам и боялся, что Гейер, если его арестуют, выдаст этот факт.

Другим известным участником восстания стал Гец фон Берлихинген (Железная Рука)– типичный рыцарь-разбойник, с 19 лет участник налетов на города и купеческие караваны. Прозвище свое получил за протез, заменявший потерянную в одном из столкновений руку. Примкнул он к восстанию, чтобы поправить свои финансовые дела, хотя был далеко не беден – имел лены от десяти господ. В решающий момент он предал крестьян, как, впрочем, поступало большинство рыцарей, волею случая оказавшихся во главе крестьянских ополчений. В свое оправдание Гец фон Берлихинген потом говорил, что возглавил повстанцев, чтобы не допустить "неразумных" действий с их стороны. Надо заметить, что крестьяне часто под угрозой казни принуждали попадавших в их руки рыцарей приносить клятву о верности крестьянскому делу и брать на себя командование. Естественно, при удобных случаях такие командиры переходили на сторону своих собратьев по сословию, тем более, что, согласно рыцарским кодексам, клятвы, данные при угрозе жизни, да еще крестьянам, считались недействительными.

Были командиры среди горожан – бюргер Фейербахер, а также и крестьянские предводители, из которых наиболее известны Мецлер и Якоб Рорбах, погибший в 25 лет наиболее радикальный из крестьянских вожаков. Он резко возражал против гибельной для крестьян практики поочередно уходить из отрядов на полевые работы.

Франконские повстанцы захватили и разрушили сотни замков и монастырей, многие феодалы были казнены, на остальных крестьяне возлагали контрибуции. Среди других был сожжен и замок Гогенштауфен – колыбель известного императорского рода. У крестьян оказались даже пушки, и им удалось захватить имперский город Гейльбронн. Там восставшие выработали свои требования, известные под названием "Гейльброннская программа".

Эта программа отразила разнородный состав восставших во Франконии. В ней нашли место требования дворян, бюргеров и, в последнюю очередь, и очень бегло – крестьян. Рыцарям обещалось наделение землей из секуляризованного фонда, а также участие в имперском суде и т.п. В интересах бюргерства были требования упразднения внутренних таможенных границ, единства монетной системы, мер и весов, ликвидации торговых монополий, а также участия в имперском суде. Крестьянам обещалась отмена личной зависимости и превращение их в свободных земельных собственников, но за значительный выкуп – единовременную выплату годовых платежей в двадцатикратном размере, что было под силу лишь незначительной части зажиточных крестьян.

Поскольку франконские крестьяне в массе своей поддерживали куда более радикальные швабские "12 статей", составители Гейльброннской программы, чтобы не вызвать недовольства крестьян, объявили, что выполнение крестьянских требований откладывается до победы восставших и исполнения составленных в Гейльбронне требований. Было также составлено "Объяснение к 12 статьям", в которых крестьянам отказывалось в возвращении отнятых у них общинных земель.

В целом, Гельбронная программа объективно расчищала путь к созданию централизованного государства с ликвидацией своеволия князей и снятием препятствий для развития городов, что объективно вело к укреплению и расширению возникавших буржуазных отношений. В программе содержалась апелляция к принципам божественного и естественного права, что было в русле общедемократических идей нового времени.

Автором Гейльброннской программы был дворянин Вендель Гиплер, примкнувший к восстанию в значительной степени из-за личной обиды на графов Гогенлоэ, отобравших у него поместье. Он стал начальником походной канцелярии у восставших. Как заметил Ф.Энгельс, Гиплер, не подозревая об этом, лучше других разглядел то, что было необходимо для буржуазного развития страны.

Но, пока в Гейльбронне восставшие бурно обсуждали программу, Трухзес из Швабии перешел со своими войсками во Франконию и, действуя уже проверенным методом, стал громить повстанческие отряды порознь. При этом он мог опираться на своих сторонников среди повстанцев – рыцарей, находившихся в руководстве многими отрядами. Перед решительным сражением с основными силами восставших к Трухзесу перебежал и главнокомандующий крестьянских отрядов Гец фон Берлихинген. Оставшиеся без грамотного руководства, крестьяне были разбиты. То же происходило и с другими отрядами крестьян. Захваченный в плен Якоб Рорбах по приказанию Трухзеса был изжарен на медленном огне. К началу июня 1525 г. восстание в Южной Франконии было подавлено.

Восстание в Тюрингии и Саксонии. Оно вспыхнуло весной 1525 г. и, не будучи массовым, приняло более радикальный характер. Тюринго-саксонский регион отличался развитой промышленностью, и в восстании приняли участие рабочие. Здесь Мюнцеру удалось включиться в движение и возглавить его. Он прибыл в Тюрингию еще в начале года, как только услышал о росте недовольства тамошних крестьян и городских плебеев. Мюнцер обосновался в промышленном городке Мюльхаузен, ставшем центром движения в регионе.

Под влиянием мюнцеровской агитации в городе произошло восстание. Патрицианский городской совет был разогнан. Восставшие создали свой, так называемый "Вечный совет", председателем которого стал Мюнцер. Но выдвинулся в лидеры он лишь благодаря компромиссу с бюргерами и, отчасти, со своим учеником Пфейфером. Оба они создали вооруженный отряд в 8 тыс., главным образом, окрестных крестьян. Мюнцер делал отчаянные попытки поднять и горнозаводских рабочих соседних Мансфельдских рудников, но князья – их владельцы мелкими уступками сумели удержать рабочих от выступления.

С этого времени, когда Мюнцер стал, наконец, во главе восстания, началась его личная трагедия. Он пожелал сделать Мюльхаузен центром восстания всей Германии. Но, не говоря уже об утопичности этой мечты, Мюнцер столкнулся и со скрытым сопротивлением своего бывшего единомышленника Пфейфера, которого, как и большинство тогдашних бюргеров, мало интересовало то, что не касалось интересов его города. Главная же трагедия Мюнцера как лидера была в том, что его идеи не могли осуществиться. Пусть провозглашалась общность имуществ, одинаковая для всех обязанность трудиться и уничтожение всякой власти. Но все это было лишь торжественной декларацией. В действительности же Мюльхаузен оставался имперским городом с несколько демократичной конституцией, с всеобщим избирательным правом, Советом, контролируемым народом, наспех созданной организацией натурального обеспечения бедных. Хотя и это казалось ужасным не только феодалам, но и лютеранскому бюргерству. То есть реально в Мюльхаузене делалась попытка установления позднейших принципов буржуазного общества.

"Мюнцер, – замечал Ф.Энгельс, – сам, по-видимому, чувствовал глубокую пропасть, отделявшую его теорию от непосредственно окружавшей его действительности". "Таким образом, он неизбежно оказывался перед неразрешимой диллемой: то, что он может сделать, противоречит всем прежним выступлениям, принципам…; а то, что он должен сделать, невыполнимо"⁷³. Таким образом, попытка Мюнцера воплотить свои идеи на практике, оказалась несостоятельной, утопичной. В дальнейшем сказалось также и отсутствие военного опыта у Мюнцера и других руководителей.

В сложившихся условиях тюринго-саксонские князья без помощи со стороны нанесли поражение отрядам Мюнцера и Пфейпера. 5 тыс. восставших погибло. Сам Мюнцер поначалу ушел от преследования. Он укрылся в одном доме и, прикинувшись больным, улегся в постель, надеясь переждать погоню. Но совершенно случайно как раз этот дом был отведен под постой одного из дворян-победителей. Слуга этого дворянина решил ограбить мнимого больного, и нашел в его кармане письмо. Еще большей случайностью было то, что слуга оказался грамотным и прочел письмо, которое и выдало Мюнцера. После жестоких пыток Мюнцера обезглавили. Также были казнены Пфейфер и другие члены "Вечного совета". Восстание в регионе было подавлено.

Последним, как бы арьергардным выступлением Крестьянской войны стало восстание в Тироле. Здесь наиболее крупный отряд возглавил талантливый крестьянский вожак Михаэль Гайсмайер. Как и Лютер, внук крестьянина и сын горнопромышленника, он сделал успешную карьеру. Был секретарем командующего тирольской армией, затем армией бриксенского епископа. Писал стихи. Как и многие в то переходное время, остро воспринимал царившие несправедливости. Был знаком с гуманистическими и реформаторскими идеями. Как сочувствовавший крестьянам после поражения восстаний в ноябре 1525 г. бежал в Швейцарию, где сдружился с местным реформатором Цвингли. Там в 1526 г. Гайсмайер написал свое знаменитое "Земское устройство" - программу намечавшейся в Тироле независимой от Габсбургов республики. Основной ее принцип – равные политические права всем гражданам республики, централизация с государственным регулированием экономики⁷⁴. Империи в этой программе места не было. Предлагались и более частные реформы: создание демократичного суда, проведение секуляризации церковного имущества, конфискация всех феодальных владений в пользу народа и облегчение положения бедных.

Это была программа зажиточных крестьян, которые в Тироле составляли большинство. В ней содержались и такие идеи: всех дворян и духовенство, которые против народа – истребить, города ликвидировать вместе с купцами, ремесленников свезти в одно место, а их изделия продавать без наценок. Для закупок того, чего не было в Тироле, например, пряностей, нанимать специальных людей. Торговля становилась государственной монополией, так же, как и горнорудная промышленность. Внешние связи почти ликвидировались. Оставлялась лишь одна высшая школа, в которой изучалось слово Божие, а ненужные книги сжигались. Такие экзотичные идеи объясняются, вероятно, причудливой смесью в голове реформатора традиционного крестьянского мировосприятия с неприятием городской культуры и некоторых прогрессивных гуманистических идей того времени.

Но Гайсмайер оказался не только оригинальным реформатором, но и хорошим организатором. Он создал довольно сильное войско из крестьян и шахтеров Тироля. В ряде удачных операций против войск Габсбургов и Швабского союза он проявил и полководческий талант. Но под давлением превосходящих сил восставшие отступили. Однако Гайсмайеру удалось вывести костяк войска на территорию Венецианской республики, где он рассчитывал подготовиться к дальнейшей борьбе. Но в 1532 г. он был убит наемным убийцей, подосланным Габсбургами.

***

Подавление Крестьянской войны было чрезвычайно жестоким. Погибло до 150 тыс. крестьян, против которых выступили не только феодалы, но также патрициат городов. Против них выступил и Лютер, разразившийся гневным памфлетом "Против разбойных и грабительских шаек крестьян". Он писал, что крестьяне "заслуживают много раз смерть, и телесную, и душевную. Всякий, кто может, должен их бить, душить, колоть тайно или явно и помнить, что не может быть ничего ядовитее, вреднее, ничего более дьявольского, чем мятежник. Его надо убивать, как бешенную собаку". Лютера в Крестьянской войне испугал радикализм. Он справедливо рассудил, что теперь дворяне юга его не поддержат и станут подавлять его детище, считая, что именно Реформация распустила народ и спровоцировала крестьянские выступления. Но тон его послания нельзя оправдать. Как всякая страстная натура, Лютер легко переходил от одной крайности к другой и о защите простого народа уже больше не вспоминал. Он стал консервативнее по мере поддержки князей, которые с его помощью секуляризовывали церковные земли⁷⁵.

Оценивая Крестьянскую войну, следует отметить, что она действительно была спровоцирована Реформацией, не только раскрепостившей умы, но и разбудившей народные мечты о справедливом общественном порядке. В программах перемешивалась ностальгия по счастливому прошлому в общине с новыми идеями об индивидуальном отношении к Богу⁷⁶. Трактовка Крестьянской войны как неудавшейся раннебуржуазной революции и самого большого национального и антиимперского движения в истории Германии, присущая, вслед за Энгельсом советской историографии – преувеличение⁷⁷.

Последним отголоском Крестьянской войны являлось восстание анабаптистов в Мюнстере, известное как МЮНСТЕРСКАЯ КОММУНА 1534 г. Во время подавления крестьянских восстаний многие анабаптисты, которых феодалы отождествляли со сторонниками Мюнцера, спасались от преследований бегством в соседние Нидерланды и пограничные с ними города северо-запада Германии. В итоге их там скопилось много.

В конце 1534 г. городские низы, уже длительное время боровшиеся за демократические преобразования в городе с его владельцем – епископом и местным патрициатом, поддержанные сильной анабаптистской общиной, подняли восстание против "безбожных злодеев", как они называли феодалов. Епископ был изгнан, и власть в городе перешла в руки анабаптистов. В городской совет были включены прибывшие в город нидерландские анабаптисты – булочник Ян Матис и портной Ян Лейденский. Матис вскоре умер и лидером остался Ян Лейденский. В свои 26 лет этот сын бывшего крепостного крестьянина в качестве подмастерья 4 года прожил в Англии, побывал в Лиссабоне, в ганзейском Любеке, пробовал себя в качестве купца, но разорился как раз перед восстанием. Он писал стихи и пьесы, и был склонен к театральным жестам.

Изгнанный из города епископ набрал наемников и подверг город осаде, длившейся 14 месяцев. В сложившихся условиях была создана коммуна, обобществившая все наличные средства. Золото, серебро, драгоценности горожан поступили в общую казну. Другое имущество горожан также было поделено между всеми поровну. Все продукты питания также централизовано собирались и распределялись. Было организовано совместное питание. Все горожане должны были работать на нужды коммуны. Частная собственность сохранялась на недвижимость и орудия труда. Столь радикальные преобразования стимулировались, безусловно, потребностями обороны. Общий враг сплачивал население. Но на направленности действий сказались, разумеется, евангелические проповеди об общественном равенстве, братстве, бедности.

Лидеры коммуны вводили и некоторые ветхозаветные традиции. Ян Лейденский был провозглашен царем и являлся к мюнстерцам в особом парадном одеянии с 12 главными советниками. Был установлен теократический режим. Иконы и церковные украшения уничтожались. Из книг право на существование было оставлено лишь Библии. Отказывавшиеся перекреститься изгонялись из города с конфискацией имущества. Так же, в строгом соответствии с Ветхим Заветом, была введена полигамия, которую, кстати, считал допустимой и Лютер. Мюнстерцы старались в чистом виде воплотить идеал ветхозаветный патриархальной семьи, согласно которому все женщины должны были находиться под покровительством мужчины: главы семьи до замужества, затем – мужа. Женщины, не состоявшие в браке и неспособные к деторождению, престарелые, больные, девочки переходили под патронат кого-либо из мужчин. Браки разрешались только со способными к деторождению. Но число жен, как и в Ветхом Завете, не ограничивалось. Ян Лейденский, как и библейский Давид, завел себе 16 жен. И хотя проповедники призывали к обоюдному согласию для каждой очередной женитьбы, при тогдашней грубости нравов соблюдалось это далеко не всегда. Сказывалось и соотношение женщин к мужчинам в осажденном Мюнстере как 3 : 1 из-за убыли мужчин в военных действиях. Супружеская неверность, насилие над девушкой жестоко карались. Но на практике такая ветхозаветная "семейная политика" вела к извращениям (брачный возраст был установлен с 12 лет, как в Библии) и патриархальному произволу: принуждению женщин к послушанию вплоть до смертной казни непокорных. Сам Ян Лейденский казнил одну из своих жен за сварливость. В общем, получилась пародия на царство Божие (Б.Д.Порозовская)⁷⁸.

После более чем годичного сопротивления город был взят войсками епископа и подвергнут полному разрушению. Попытка голландских анабаптистов придти на помощь была пресечена. Яна Лейденского, как и других лидеров коммуны, подвергли мучительной казни: рвали тело раскаленными щипцами, вырвали язык, закололи и подвесили в железной клетке.

БОРЬБА ИМПЕРАТОРА С КНЯЗЬЯМИ ПОСЛЕ ПОДАВЛЕНИЯ КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ. Подавление крестьянских выступлений исключительно силами князей их весьма усилило, так же, как и распространение Реформации, подорвавшей авторитет католической церкви. Князья стали присваивать церковные земли и имущества. Некоторые церковные иерархи, чтобы не лишиться богатств и власти, отказывались от сана, осуществляли секуляризацию церковных имуществ, которым пользовались и превращались в светских князей. Так поступил, например, гроссмейстер Тевтонского ордена в Пруссии: отказавшись от своего звания, он превратился в герцога Прусского со столицей в Кенигсберге. Так осуществлялась "княжеская" Реформация.

Но так поступали далеко не все князья. Часть их была настолько напугана происходившими изменениями, Крестьянской войной, что предпочитала сохранить католицизм. На этих князей и решил, наконец, опереться император Карл V в борьбе с князьями-реформаторами. Он долго отсутствовал в Германии, воюя с Францией и Турцией, все еще надеясь осуществить свои великодержавные планы. Но участие князей в Реформации заставила его вернуться. Он опасался, что они, усилившись за счет церкви, станут совершенно независимы от императора. В связи с этим он поспешил заключить мир с французским королем Франциском l и вернулся в Германию во главе с закаленной в боях испанской армией.

В 1529 г. император и князья-католики на рейхстаге, созванном в Шпрее, потребовали от князей, осуществивших секуляризации, отказаться от лютеранской ереси. Князей-лютеран там оказалось меньше, и рейхстаг утвердил требования католиков. Впоследствии князья-лютеране опротестовали это решение, считая его несправедливым. С тех пор лютеранская религия и стала называться протестантской.

Карл V решил покончить с протестантами. Но когда он вступил в Германию, протестантские князья уже успели подготовиться к встрече с ним. В 1530 г. они образовали свой, так называемый, Шмалькальденский союз. Началось длительное противостояние с частыми военными столкновениями. Лишь в 1546 г. князья-протестанты были разгромлены Карлом, и он стал повсеместно восстанавливать католицизм и укреплять свою власть. Вот это оказалось не по вкусу всем князьям, даже его союзникам – католикам, которые также не желали усиления императорской власти. Против Карла образовалась широкая коалиция из протестантских и католических князей. Они даже вступили в союз с враждебной Карлу Францией. В итоге Карл V в 1552 г. был разбит и едва избежал плена.

Видя провал своих планов, из-за которых он воевал почти все свое царствование (целых 25 лет войн), в 1555 г. он отрекся от императорского престола, оставшись лишь испанским королем. Спустя год он умер в Испании. Германию он передал своему брату Фердинанду l, а Испанию с Нидерландами и Италией унаследовал его сын Филипп ll. Карл V – типичный феодал по ментальности. Много времени он уделял внешним проявлениям власти, ритуалам. Свою роль видел в защите ценностей феодального мира. Был весь в амбициях, старался вести наднациональную политику, реально оказывавшуюся в интересах его финансистов – Фуггеров. В общем-то, он несколько задержался в истории.

Фердинанд l не имел сил бороться с князьями и заключил с ними в 1555 г. так называемый Аугсбургский религиозный мир. Согласно этому соглашению, каждый князь мог выбирать себе веру. Католицизм и протестантизм уравнивались в правах. Но подданные должны были признавать ту веру, которую выбрал их князь. То есть "чья страна, того и вера", как тогда говорили. Большинство северогерманских князей выбрали протестантизм, южногерманские и австрийские – католицизм. Этот мир надолго закрепил раздробленность Германии, к которой теперь добавилась и религиозная.

Новая лютеранская (протестантская) церковь превратилась в орудие власти князей протестантов. Она стала их учреждением. Главой церкви признавался сам князь. При нем учреждалось особое учреждение консистория. Проповедями занимались пасторы, находившиеся на государственной службе и получавшие жалованье. После Крестьянской войны Лютер, столкнувшись с невежеством, понял, что его проповеди о христианской свободе – опасное оружие в руках толпы. В итоге теперь христианская свобода стала распространяться на церковное устройство, но не на паству. Приходский священник получал право толковать Писание и власть над прихожанами. Церковь была, естественно, отделена от Рима, отменены многие дорогостоящие обряды. Такая церковь одинаково хорошо служила и княжеской власти, и бюргерству городов.

В дальнейшем лютеране-бюргеры отличались пассивным протестом против княжеского абсолютизма. Но Реформация в Германии дала толчок реформационному движению в Европе. У многих европейских народов она стала символом и важным элементом национального пробуждения, роста национального самосознания⁷⁹.

ГЕРМАНИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ХVl в. Жизнь в стране после Аугсбургского религиозного мира характеризовалась дальнейшим углублением раздробленности. К политической и экономической самостоятельности князей добавилась религиозная. Габсбурги, оставаясь императорами, были и самыми могущественными князьями. Их владения включали в себя Австрию, Штирию, Каринтию, Крайну, Тироль, Чехию и Западную Венгрию (после битвы под Могачем 1526 г.). Но как императоры Габсбурги никакой реальной власти не имели.

Отсутствие действенной центральной власти тормозило экономические процессы, мешало развитию кооперации и связей между отдельными областями. Германские купцы стали вытесняться и с внешних рынков. С одной стороны, этому способствовало перемещение торговых путей в ходе Великих географических открытий. Это привело к упадку южногерманские города, связанные со средиземноморской торговлей. На севере Ганзу вытесняли голландцы и англичане. Это приводило к увяданию ростков капиталистических отношений в германской промышленности. Упадок промышленности превращал страну в продавца лишь сельскохозяйственной продукции, прежде всего – хлеба, в котором нуждались бурно растущие западные города. Рост спроса на него привел к возрождению личной крестьянской зависимости, особенно в аграрных восточных районах Германии.

В усилении нажима на крестьян сказывались и изменения в положении рыцарства – падение их роли в военном деле в связи с внедрением огнестрельного оружия и распространением наемничества. В результате поместья становились единственными источниками существования рыцарей. Поэтому они стараются увеличить доходность своих хозяйств: захватывают крестьянские угодья и заставляют крестьян их обрабатывать в качестве пашен, то есть возрождают барщину, что привело к восстановлению прикрепления крестьян к земле⁸⁰.

Иной, более прогрессивный путь вовлечения пустошей в хозяйственный оборот – через аренду – был невозможен, прежде всего, из-за нехватки рабочих рук. Еще во время немецкой колонизации восточных земель крестьяне получили крупные наделы и малоземельем, высвобождавшим рабочие руки, не страдали. С другой стороны, почвы здесь были бедными, урожаи невысокие. Отсутствие поблизости городов не выработало у крестьян стремления вывозить продукты и зарабатывать на местных рынках. В таких условиях единственным способом повышения валового объема производства сельскохозяйственной продукции, привычным для землевладельцев, оказывалась барщина. В условиях роста спроса городов на хлеб и общего роста цен феодалам было выгоднее самим получать выгоды от хлебной торговли, а не брать с крестьян фиксированную ренту.

Естественно, ухудшение положения крестьян привело к новым восстаниям, особенно крупным во владениях Габсбургов – в Австрии – в конце ХVl в., когда крестьяне чуть не захватили Вену. С большим трудом восстание удалось подавить. Положение крестьян после этого не улучшилось.

В целом, Германию этого времени охватил социально-экономический и политический застой.

КУЛЬТУРА, естественно, развивалась под воздействием Реформации. Усиление роли третьего сословия сказалось на ее демократизации. В литературе усилились антикатолические и антидворянские мотивы. Таковые хорошо заметны в творчестве, например, поэта из нюрнбергских ремесленников – Ганса Сакса.

ХVl в. – время складывания немецкого литературного языка. Существенный вклад в это внес, как отмечалось, Мартин Лютер, который проделал большую работу по кодификации немецкой грамматики и лексики при переводе Библии на немецкий язык.

Повысился престиж образования, даже в дворянской среде. Если в начале ХVl в. поступление дворян в университеты вызывало усмешки у собратьев по сословию, то к концу века дворяне среди студентов – обычное явление. Представители правящего сословия убедились, что образованному человеку легче сделать карьеру при дворе. Особо престижным в их среде стало изучение права. Исключительно из дворян с университетским образованием стала комплектоваться дипломатическая служба. Присутствие "аристократических" студентов, а еще лучше – принцев, естественно, повышало престиж университетов. Но среди профессоров, по-прежнему, преобладали выходцы из бюргерской среды.

На рассматриваемое время приходится расцвет немецкой живописи. Крупнейшим художником, графиком и теоретиком этого жанра искусства стал Альбрехт Дюрер (1471-1528). Он примыкал к младшему поколению немецких гуманистов. В его работах античные каноны красоты сочетались с традиционной символикой немецкого искусства. Знаменит он, прежде всего, своими мáстерскими гравюрами, в которых он достиг непревзойденного мастерства.

Родился Альбрехт Дюрер в Нюрнберге в семье ювелира из Венгрии и был одним из 18 детей (выжило лишь трое, из которых Альбрехт – старший). Он готовился пойти по стопам отца и учился на ювелира. Но, угадав одаренность сына, отец отдал его в учение к живописцу. Затем, по обычаю того времени, для шлифовки своего мастерства, Дюрер путешествует по Германии и первым среди немецких художников пробует себя в искусстве пейзажа. До него немецкие художники не рисовали с натуры, а использовали схемы. Например, город обозначали несколькими стилизованными улочками с домами, сельский пейзаж – холмами, деревьями неопределенной породы.

Поскольку одним из условий получения звания мастера была женитьба, Альбрехт не воспротивился, когда отец без его согласия нашел невесту – 15-летнюю дочь того, у кого Альбрехт был подмастерьем. Миловидная, богомольная и бережливая Агнесса Фрей принесла Дюреру большое приданное и жажду накопительства. Она само ездила по ярмаркам и продавала картины и гравюры мужа. Судя по некоторым сведениям, холодная расчетливость супруги тяготила Дюрера, да и детей у них не было. А ведь тогда говорили: если у тебя нет детей, чего ради ты живешь на свете?. Но Альбрехт отличался терпеливостью и покладистостью.

Он водил знакомства с гуманистами, сочувствовал их взглядам, почитал Лютера, даже рассорился с выступившим против реформатора Эразмом. Но сам борцом не был.

В 1505-1506 гг. жил в Венеции. Приехал он туда с известностью гравера, но к знаменитым художникам венецианцы, знавшие многих великих живописцев, его не относили. И Дюрер решил показать себя: по заказу немецких купцов за пять месяцев расписал алтарь. Во время этой работы он, между прочим, окунулся в полную приключений жизнь Венеции, учился танцевать. У него появились знакомые девушки, пленявшие легкостью, раскованностью, которой не знали в Германии. Одну из них художник запечатлел в известном "Портрете венецианки". А за расписанный алтарь правительство Венеции удостоило "этого чужестранца" высшей чести, предложив ему почетное гражданство с мастерсокй и пенсией в 20 дукатов. Но, хотя он писал, что "здесь я – господин, дома – дармоед", и прижимистая лавочница-жена не могла составить конкуренцию его венецианским знакомым, он все же не захотел навсегда оставить родину и вернулся домой. Был он именно немецким художником, призывал писать по-немецки – понятно для простых людей, упрощал некоторые свои гравюры, делал их назидательными. Это было новым в культуре и отразило влияние Реформации.

После поражения Крестьянской войны Дюрер отошел от участия в политической жизни, не поддержал Лютера. Писал трактаты о теории искусства, в которых отстаивал следующие принципы: искусство должно следовать природе, художник должен быть образованным и нравственным, произведение должно точно передавать реальную жизнь, образец для подражания – античность. Сам он был разносторонне образован: знал три языка, самостоятельно перевел Библию, разрабатывал теорию перспективы, занимался архитектурой, теорией фортификации и градостроительства, геометрией, астрономией.

Одним из самых известных немецких художников был и Лукас Кранах Старший (1472-1553). Его "Венера и амур" (1509) – первая в Германии картина, в которой красота человека становится объектом художественного произведения. Кранах был придворным живописцем Фридриха Мудрого, который, помимо поддержки тогда еще молодого и неизвестного Лютера, прославился как меценат и покровитель гуманистов. Кранах, отличавшийся общительным, услужливым нравом, писал свои картины в реалистической манере, не облагораживая своих героев. Сам Фридрих был у него более похож на вождя варварского племени, чем на просвещенного князя. Первым среди немецких художников Лукас Кранах стал разрабатывать мифологические сюжеты. Он иллюстрировал книги Лютера, написал его известный портрет и ряд сатирических гравюр против католического духовенства. При этом, в отличие от Дюрера, он был деловым человеком, вел торговлю вином, сахаром, скупал дома, имел аптеку, содержал печатное производство для тиражирования своих гравюр и книжную лавку для их продажи.

***

Развитие Германии в ХVl в. оказало огромное влияние на европейскую историю – подарило ей Реформацию, которая содействовала динамичному преображению общественной мысли, приближению ее к жизненным реалиям. Но сама Германия осталась раздробленной, что способствовало ее последующему отставанию от своих западных соседей. Это отставание породило многие коллизии в новое и даже новейшее время.