Тема 9. Раннее возрождение и гуманизм в италии

(ХIV-ХV вв.).

ПРИЧИНЫ И ОСОБЕННОСТИ РАННЕГО ВОЗРОЖДЕНИЯ. Развитие городов, наиболее интенсивно происходившее в средневековой Италии, породило сложение особого городского сословия – бюргеров, в Италии – пополанов¹. Эти ремесленники, купцы, лавочники, ростовщики жили в ощущении неуверенности за свою собственность. Над ними постоянно висел "Дамоклов меч" феодального произвола. Но они, как было показано выше, сформировали свою особую, городскую культуру. В ХIV-ХV вв. эта культура, в условиях бурного развития и политической независимости итальянских городов, вылилась там в форму Возрождения (Ренессанс)².

Чтобы оценить происшедшие перемены вспомним, что кругозор средневекового человека был крайне ограничен. Крестьянин почти ничего не знал об окружающем мире и не испытывал к нему интереса. Его сеньор был часто почти столь же невежественным. Мировоззрение обоих формировалось местным, обычно полуграмотным священником, опиравшимся на упрощенные канонические картины мира, в которых преобладали представления о бренности всего земного.

Но в условиях городской жизни психология и интересы средневекового человека постепенно менялись. Все меньше у него оставалось времени и желания предаваться мыслям о небесном. Все больше расширялись его представления о земном мире. Сама жизнь потребовала новых знаний об окружавшей действительности: для ведения денежных расчетов нужна была арифметика, для заморской торговли – прочные корабли и навигационные знания, ремесленное производство требовало знаний о свойствах сырья и накапливало технологические навыки. Все это поворачивало горожанина лицом к реальной жизни. К тому же горожане общались с иноземцами, сами ездили (купцы, подмастерья). Они видоизменили первобытное, да и средневековое понятие крошечного сельского мира (в один день пути³) до понятия весь мир. Как заметил один из первых гуманистов, Николай Кузанский, "рассудок горожан поднимался над воображением". Вертикальный взгляд (небо – преисподняя) сменился горизонтальным (земля в многообразии и красе).

Но произошло это пока только там, где города развивались самостоятельно, где они не только вышли из под гнета феодалов, но и стали над ними, создав города-коммуны, города-государства, то есть в Северной Италии. Здесь сумели перерасти средневековую религиозность. Умонастроения горожан отразили короткие рассказы – новеллы, в которых высмеивались пороки дворян и духовенства и, наоборот, всячески восхвалялись достоинства горожан. Суровые отрешенные образы христианских святых и мучеников в произведениях живописцев и скульпторов становятся мягче, человечнее. Так шаг за шагом в сознании средневекового человека и, прежде всего, горожанина, подготавливался тот переворот, который был назван "открытием мира и человека" и который означал наступление новой эпохи – Возрождения. И оказалось, что земля прекрасна и принадлежит человеку. Впервые со времени древних греков люди осознали это. Словно пелена вдруг спала с глаз человека. Раздвинув тесные границы средневеково-церковного мира, он увидел красоту земной, реальной жизни, почувствовал себя не "рабом божьим", а творцом своей судьбы. Человек проникается осознанием высокого назначения своей личности. Он верит в силу своего, а не высшего разума, наслаждается богатством своих чувств. Он открывает самого себя и окружающий мир. Он перестает воспринимать радость как грех.

В Италии, где, пожалуй, все вокруг напоминало о былом величии, интерес к миру породил возрождение интереса к собственному прошлому, к богатой и главное, светской, земной культуре античности. Отсюда – и название нового этапа в развитии культуры – Возрождение.

Античные города хотя и пришли в упадок с крушением Западной Римской империи, но даже в VI-VIII вв. сохраняли административные и фискальные функции. Однако потенциал для их нового подъема сохранялся. Нужен был только внешний импульс. И он проявился с VIII в., когда в Средиземноморье началось хозяйственное оживление, особенно в связи с активизацией торговли с Востоком. Североитальянские города, не успевшие попасть в зависимость от сеньоров, стали возрождаться. Они укрепились до достижения зрелости сеньориального строя и размыли основание феодальных порядков, в том числе и возможности роста королевской власти. В итоге на севере страны возникла мозаика из независимых городов-государств. Лишь в ХVI в. Италия поплатилась за свою раздробленность. Но в условиях централизации страна едва ли пришла бы к Возрождению.

Итальянские торговцы, разъехавшиеся по всей Европе, постоянно бывавшие на Востоке, приобрели широту кругозора, вышли за пределы провинциальной замкнутости, ощутили принадлежность не только к своему родному городу, но и ко всей Италии. Вполне аргументированным представляется мнение, что именно купцы создали европейскую буржуазную цивилизацию. Аналогично складывалась судьба и южнофранцузских городов. Но их свободы были подавлены в ХIII в. королевской властью.

Однако Возрождение возникло не столько как результат хозяйственного подъема в Северной и Средней Италии ХII-ХIII вв., а, в первую очередь, в ходе перестройки городской экономики ХIV-ХV вв. В это время ухудшились условия для ведения активной восточной торговли (османская агрессия в Восточном Средиземноморье и на Балканах, усиление централизации в Западной Европе). В результате у североитальянского купечества оказалось много свободных денег. Широкий кругозор и довольно высокий уровень образованности способствовали вкладыванию этих денег в культуру.

К тому же местное купечество сумело адаптироваться к изменению конъюнктуры, перестроило свою хозяйственную деятельность на меньшие, но более надежные доходы от предпринимательской деятельности на родине. Деловые люди стали меньше ездить, но основательнее делают дела в своих кабинетах. Новые условия требуют и новых, более глубоких знаний в коммерции, географии, юриспруденции, математике. Для успешного ведения дел нужна и поддержка всей семьи. Так рождалась новая, гуманистическая культура.

Поздне́е однобокое развитие городов, слабая емкость местного рынка, недостаточное развитие сельского хозяйства (создалась сугубо городская цивилизация), зависимость от внешней торговли привели итальянские города, наряду с вышеотмеченной политической раздробленностью, к упадку в ХVI-ХVII вв. Но в ХIII-ХV вв. итальянские пополаны вытянули максимум возможного из своей свободы.

Специфику раннего Возрождения определяло и феодальное окружение, что делало непрочными экономические позиции даже богатейших пополанских семейств, державших в руках городскую власть. От удачных торговых и ростовщических операций они баснословно наживались. Но в то же время они могли и очень легко разориться. Была сильна и конкуренция. Крупный итальянский банкир начала ХV в. говорил: "тот опережает других, кто лучше других умеет тратить свое время". Разориться можно было также из-за господства феодальных порядков: должники могли объявить себя банкротами и если таковыми оказывались аристократы, а тем более, монархи, долг взыскать было невозможно. Кроме того, пираты могли перехватить торговые корабли. И тогда наступало разорение. Часты были в итальянских городах и социальные конфликты: восстания, перевороты, что также являлось угрозой имущества богатых. Все это создавало неуверенность в завтрашнем дне. Поэтому богачи предпочитали пользоваться благами дня сегодняшнего. Тиран Флоренции Лоренцо Медичи как-то написал: О, как молодость прекрасна,

Но мгновенна, – пой же, смейся,

Счастлив будь, кто счастья хочет,

И на завтра не надейся.

И разбогатевшие пополаны соперничали между собой в постройках красивых дворцов (палаццо), роскошной домашней обстановкой, дорогими и изысканными костюмами. Они устраивали великолепные балы, приемы и придумывали всё новые более интересные формы развлечений. Происходя из пополанской среды, сохраняя дух предпринимательства, они стремились к роскоши, большому количеству слуг, лошадей, украшений, то есть к аристократизму, к феодальным идеалам. В этом они подражали и даже старались перещеголять дворян.

В то же время, опасаясь выступлений низов, они старались отвлечь внимание городского плебса, направить его энергию в безопасное для себя русло и устраивали пышные общегородские праздненства, давали плебсу работу на многочисленных стройках.

Тогда же в итальянских городах зарождается многочисленный интеллектуальный слой, обслуживавший потребности пополанов и живших в городах дворян. Предпринимателям нужны были деловые люди: агенты, служащие, счетоводы, канцеляристы. Для сооружения роскошных зданий требовались архитекторы, скульпторы, художники. Для развлечений и праздников были нужны поэты, певцы, музыканты, прочие артисты. Тиранам, правителям, городам-государствам нужны были тонкие дипломаты, знатоки права, историки, философы. Кроме того, все нуждались во врачах и учителях.

Надо заметить, что представители всех этих профессий вовсе не осознавали свою принадлежность к одной социальной группе. Корпорация врачей отличала себя от корпорации юристов не меньше, чем от цеха сукноделов. То есть, между ними стояли все те же перегородки, характерные для средневековых городов. Но именно эти люди положили начало формирования особого слоя профессионалов, живущих умственным трудом.

Этот слой создавался за счет выпускников школ, университетов, но многие достигали виртуозности в силу своих природных дарований. Уровень грамотности в итальянских городах, особенно на севере, был высок. Во Флоренции ХIV в. в начальных школах училось 8-10 тыс. детей. Несколько тысяч грамотных людей в каждом городе – реальная основа для начала Возрождения. Образованность была нужна и она поощрялась. Так, например, знаменитый флорентийский тиран Лоренцо Медичи открыл в конце ХV в. первую в Европе публичную библиотеку. Кстати, известные тираны североитальянских городов ХV в. – не просто диктаторы, а высокообразованные, культурные политики, их деятельность способствовала общему культурному подъему. Хотя, конечно, с моральными нормами у них, как политиков, проблемы были.

Отметим, что общее направление прогресса культуры – приближение той картины мира, которую она дает, к оригиналу, к самому реальному миру. В этом отношении культура раннего Возрождения резко отличалась от культуры средневековья. Информация о мире стала сложнее, богаче, разнообразнее. Это требовало нового философского осмысления. На этой основе и возникло новое мировоззрение – гуманизм.

Но прежде, чем обратиться к этому мировоззрению, рассмотрим ту питательную среду, из которой оно вышло.

НОРМЫ ПОВЕДЕНИЯ И НРАВЫ ПОПОЛАНОВ складывались, прежде всего, под влиянием их предпринимательской деятельности. Уже с ХIII в. в купеческой среде отмечено повышение роли семьи, клана (консортерии). Известны кланы до 400 родственников. Например, семья Веллути во Флоренции насчитывала 390 человек. С помощью разветвленного клана легче было пробиться и вести дела. В этой среде в ходу была и вендетта (кровная месть)¹. Но в ХIV-ХV вв. предпринимательская деятельность стала ослаблять авторитарность рода. Он распадался на более мелкие группы, в которые включались и не родственники, но деловые партнеры. В этом отразилась индивидуализация интересов. Даже вендетта, если мешала в делах, отмирала.

В пополанских семьях наблюдался отход от церковных традиций, в частности, отказ оттого, что семейная жизнь несовместима с научной деятельностью. Отрицательно относятся пополаны и к уходу в монастыри.

Усиливается внимание к чувственным и физиологическим сторонам любви, и вообще – к отношениям мужчины и женщины. Если куртуазность предполагает некую возвышенность, пылкость чувств, при сдержанности их проявлений, то в пополанской, не аристократической среде, чувства приземлялись, их проявления не сдерживались, становились откровеннее. Стыдливость, воспитанная церковью, отступала. Усиливалось влияние дохристианских, языческих привычек, что наиболее проявилось, естественно, в той сфере, где преобладали инстинкты и эмоции. Возрождались античные нравы в отношениях между мужчинами и женщинами. В ХV в. в аптеках появилась мазь, имитировавшая девственность и пользовалась она в итальянских городах большим спросом. Почти у всех известных гуманистов была масса бастардов. Распространилось смакование непристойностей. В Риме 1400 г. насчитывалось 6800 проституток, в Венеции в 1509 г. их было 11 тыс. Многих специально привозили из Германии, где нравы были более патриархальными. Усиление половых свобод, вплоть до разврата, отразило становление гуманистического индивидуализма: главное – личные желания.

Но во внутрисемейных отношениях сохранялась патриархальность, вернее – "мужской шовинизм". Известный купец Дж.Морелли писал в советах своему сыну: "Постарайся, чтобы изъявление нежных чувств к женщине обходилось тебе не более двух флоринов в год". Он же: "Если у тебя в доме есть женщины, то держи их в страхе и дрожи…". "Но жена – также и образцовая хозяйка" и, как мать, нужна детям (в этом сказалась и память Морелли о собственном сиротстве).

Повышается внимание к детям: "О ребенке надо думать еще до его рождения". Повышается внимание к гигиене беременных, кормящих матерей. Всё это – в связи с нравственным и физическим воспитанием, что не было свойственно традиционному средневековью. В богатых пополанских семьях распространилась, как и у дворян, отдача младенцев кормилицам, но по другим причинам. Обычно кормилицы были из трудовых семей, чаще сельских, что предполагало физическую закалку ребенка. Но, возможно, считают некоторые исследователи, этот обычай был связан и со страхом перед частой тогда детской смертностью: детей отдавали кормилицам, чтобы не привыкать к ним. Ведь в семьях большое внимание уделялось взаимной любви. Считалось, что родители обязаны подавать детям достойные примеры. Особенно большое значение в нравственном воспитании придавалось матерям. Но: "излишняя нежность портит детей". "Не бить детей, как ослов, но и не ласкать, как щенят, воспитывать в ласке и строгости в зависимости от обстоятельств". Появляется понимание, что в детстве закладываются основы здоровья. Для подготовки к напряженному труду стараются как можно раньше выводить ребенка из "сонного детства" (уже с 2-3-х лет, после кормилицы). С 12-13 лет детей уже привлекали к работе в лавке, мастерской. Известный купец Ручелаи требовал не давать детям изысканных блюд, богатую одежду и вещи, которые доставляют удовольствия. Он советовал физические упражнения: игру в мяч, бег, прыжки. С детства стремились приучать к методичности и аккуратности, соблюдению режима: "лучше и здоровее просыпаться пораньше утром, чем ложиться поздно вечером. Не надо отдавать детей в церковные или монастырские школы: клирики таковы, что многому не научат. Первая забота родителей – воспитать самостоятельность и стойкость, в том числе и с помощью чтения древних авторов. Практически все выступали против телесных наказаний. "Мягкостью можно добиться большего". Обращалось внимание на умение действовать в нестандартных обстоятельствах. О религиозном воспитании вспоминали мало. Как видно – перед нами совсем иная модель воспитания, чем в остальной тогдашней Европе.

Мышление новых пополанов более гибкое, рациональное. Они не скованы цеховыми регламентами. У них больше личной ответственности. Они не работают вручную в мастерских, а руководят производством и сбытом. У них шире кругозор.

В дневниках и наставлениях предпринимателей ХIV в. находим и многочисленные примеры деловой этики пополанства, свидетельства их психологии и норм поведения. Скупость дельцов – общеизвестна: "Лучше съедать не весь завтрак, оставляя часть на ужин. Но нельзя экономить в затратах на производство, ибо ни наем хорошего помещения, ни наем хороших служащих не могут быть слишком дороги. Слишком дорого лишь плохое".

Деятельность по наживанию богатств, по достижению высокого положения считается делом благородным и порядочным. Наоборот, тот, кто не приумножает богатства своей семьи, своего рода – недостойный. Но деятельность во имя достижения богатств была в то время не только наживой. В наставлениях, написанных удачливыми пополанами для своих детей, читаем: "Изгоняй из себя дурные привычки – лень, робость, вялость, жеманство"¹. То есть для достижения цели – совершенствуй себя, изменяй собственную природу, что, кстати, противоречило средневековому религиозному идеалу – стремлению к небесному, потустороннему, горнему миру. Земная жизнь становится важнее. Новое отношение проявляется и к Богу: "Ибо сказал Бог: помогай себе сам, и я тебе помогу". "Удачливый коммерсант угоден Богу". Но страх перед загробным миром остался. Пополаны много завещают церквам. Но, несмотря на страх, итальянские купцы активнее своих северных конкурентов обходят церковные запреты на ростовщичество.

Пополаны не только осознают, что необходимо уметь преодолевать себя. Они понимают, что надо непрерывно трудиться. Даже лучше бесполезно работать, чем бесполезно пребывать в покое. "Даже если ты ничего не заработаешь, то хоть не потеряешь привычку к труду". Причем предполагается не просто труд, а мобилизация всех своих сил: "Необходимо не просто читать, но обязательно запоминать прочитанное, чтобы не тратить потом время на повторение". Даже если во время чумы нельзя рассчитывать на спасение, но хоть запастись известными медицинскими средствами и соблюдать гигиену необходимо, ибо "лучше бороться, чем пребывать в бездействии".

Много внимания предприниматели уделяли образованию. Купцам не только надо было уметь писать и считать, но и знать языки, чтобы объездить мир, знать обычаи, курсы монет, цены. Надо уметь петь и танцевать, играть на музыкальных инструментах, фехтовать, чтобы чувствовать себя уверенно с людьми. Быть ловким, веселым, жизнерадостным, а, следовательно, удачливым дельцом. Ибо такая репутация обеспечит кредит, рекламу. Потому мальчиков стремятся как можно быстрее приобщать к учению. Причем учат и классическую латынь, чтобы знать и цитировать древних авторов, да и современную литературу тоже. И в этом видно стремление к всестороннему развитию.

Надо уметь располагать к себе, стремиться, чтобы соседи, партнеры любили тебя, а не боялись. Пополаны стремились вести дела со светской и духовной знатью. У них появляется чувство собственного достоинства. Они не только не ощущают себя ниже дворян, но и презирают их как бездельников, живущих чужим трудом и разбоем. Ведь они – купцы и предприниматели – трудятся. И в этом они действительно выше дворян. "Сеньор – это вино в бутылке; утром оно хорошо, а вечером – испорчено". Также они относятся и к священнослужителям, "которые с помощью своих обрядов живут на то, что сеяли с других плеч".

Складывается новая купеческая этика. Пополаны заинтересованы во взаимопомощи, в честности сделок. "Старайся обходиться с другими, как хотел бы, чтобы обходились с тобой" (слова Христа, повторенные Дж.Морелли, крупным банкиром рубежа ХIV/ХV в.). "Никогда не будешь иметь согласия с Христом, если не достигнешь согласия с ближним своим". "Человек, который теряет друзей – хуже, чем мертвец". Но не надо увлекаться: "Тому, кто тебе помогает делами, и ты помогай делами. Тому, кто тебе помогает словами, и ты помогай словами". "Когда даришь, следи, чтобы это, во-первых, было тебе полезно; во-вторых, чтобы подарок соответствовал твоему положению; в-третьих, чтобы тот, кому даришь, был достоин твоего подарка". И… "не связывайся ни с каким банкротом, даже если это твой родственник или друг". Ради личной выгоды не грех обмануть и государственную власть, "коль она тебя грабит налогами". "То, что может быть твоим, не отдавай другим". Морелли советовал: "скрывай от коммуны свои доходы, показывай половину того, что имеешь; другим, тем, кто у власти, не доверяй, друзей покупай, если иначе не можешь, читай Вергилия, тем более, что за общение с ним не надо платить".

Но этим же людям свойственен и патриотизм, особенно, если речь идет о борьбе жителей коммуны с конкурентами из другого города. В этом случае уже не только зазорно грабить коммуну, но надо всячески ей помогать. Ибо коммуна защищает от врагов. А что такое чужбина, купцы знали. "В землях чужих жить не так уж хорошо, зато как хорошо уехать оттуда". "Старайся как можно больше быть со своими соотечественниками".

При отсутствии традиций и законов деятельность пополанов опиралась на доверие; большую роль играла честность партнеров и всего формировавшегося делового мира. На рубеже ХIV/ХV вв. при заключении сделок флорентийцы перестали использовать нотариусов – все основывалось на доверии. Так закладывались традиции и законы предпринимательства. Этика нарождавшейся буржуазии, в которой стремление к взаимному уважению, порядочности и честности в делах, к достижению высокой образованности и культуры оказала значительное влияние на формирование гуманистических идеалов.

Но не все в той жизни воспринимали ее с восторгом. Флорентийский нотариус в 1400 г. писал: "В грустном мире, где мы живем, девятьсот из тысячи живут как бараны, пригнув головы к земле… Каждый зол, жаден, нечестив, высокомерен, завистлив, любит только себя, а если и высказывает любовь к другим, то по способу купцов: «дай мне, и я тебе дам»".

Пополаны несли в себе груз традиций. Вендетта считалась столь же естественной для поддержания чести рода, как и использование двойной бухгалтерии в коммерции. При осуждении куртуазии и дворянской спеси, они похваляются золотыми шпорами своих предков и обсуждают прелести сельской жизни в родовых поместьях. Ценя время и осуждая праздность, они проводят многие часы в рассуждениях об изящной словесности. Они могли забросить работу по деланию денег ради дипломатической деятельности, военных походов. Но такая раздвоенность не была долгой. Уже к ХVI в. они делают выбор – или становятся придворными, или в толпе "плакс" идут за фанатичным христианским лидером Савонаролой и сливаются с плебсом в борьбе со знатью¹.

ГУМАНИЗМ. Термин происходит от латинского humanitas. У римлян это слово обозначало или человеческую натуру или человечность. Отсюда двоякий смысл понятия гуманизм – или проявление человеческой природы, человеческое, или проявление человечности. Римский ритор II в. н.э. Авл Гелий писал, что гуманизм – не филантропия (греч.), доброжелательность ко всем без разбора, а эрудиция и осведомленность в науках и искусствах. В этом последнем значении употреблялось понятие гуманизм в рассматриваемое время. То есть гуманисты – это образованные люди, обязательно владевшие древними языками, историей, изощренные в ораторском искусстве и поэзии, в древних литературе и философии.

Но в обращении к античности они не были схоластами, не обязательно преклонялись перед авторитетами, были свободны в своем мнении. Сами гуманисты в ХV в. чаще называли себя поэтами или ораторами. Термин гуманист стал распространяться ближе к концу ХV в. и означал степень образованности. Он был взят у Цицерона. С ХIХ в. это обозначение было перенесено на всех представителей новой культуры, появившихся уже с ХIV в.²

Эта новая культура, в отличие от средневековой, была светской, ибо пополанам были глубоко чужд аскетический идеал, требовавший отречения от земных радостей во имя будущего вечного блаженства. За свои деньги они желали получать возможно больше радостей на земле. Вышедшие из их среды гуманисты, всеми доступными формами высмеивали аскетизм, утверждали право каждого человека на наслаждения и радости земной жизни. Они резко критиковали аскетическое искусство. Они возвышали человеческое достоинство, его благородство и величие.

Но при этом гуманисты не порывали с религией. Они верили в Бога. Но Бог у них оказывался как бы вытесненным из новой идеологии. Его место занял человек. Богословие стало служанкой антропологии (Л.М.Баткин). Священное Писание воспринималось не как догма и руководство в жизни, а как своеобразная мифология. "Бог – во всем, поэтому он – ничто", писал один из создателей гуманистической философии Джованни Пико Делла Мирандола.

Гуманизм начал с решительного вызова средневековой схоластике, с приоритета интересов к конкретике, к земным делам. Он опирался на возникшую еще в ХII в. идеологию пополанства с чертами локального патриотизма и идеализации города-коммуны: государство должно быть суверенным, а гражданин должен иметь право низвергать неугодных правителей. Поэтому свобода и монархия для гуманистов была несовместима. Первым это показал в ХV в. философ-гуманист Бруни.

Цели гуманистов в формулировке философа и одновременно канцлера Флорентийской республики Салютати: обличение невежества монахов, отрицание духовной монополии церкви. "Запрещайте изучать древних авторов у себя в обителях, если вам угодно, и если вы в состоянии это сделать". Гуманистические знания, подчеркивал он, должны опираться на античную литературу, которая, как и Священное Писание, прославляет добродетель и обличает пороки. Добродетели язычников и христиан совместимы, взаимно дополняют друг друга.

И это писалось в Италии, где духовенство было самым многочисленным в христианском мире¹. Но, возможно, именно поэтому перед духовенством здесь не было пиетета. Ведь все высшие церковные иерархи, в том числе и папы – свои.

Движение, названное гуманизмом, как отмечалось, было тесно связано с изучением античной литературы и науки. Гуманисты собирали, изучали и комментировали рукописи латинских авторов, а также писали литературные и философские произведения по образцу античных. Обращение их к античности не было случайным. Ибо античная культура также была светской, в центре ее стоял человек. И этим она была близка раннебуржуазному мировоззрению гуманистов.

Но обращение к античности было не просто следствием образованности, а шло от потребности найти ответы на проблемы, не актуальные для средневекового мировоззрения. В итоге гуманистам удалось выработать стройную систему новых представлений о мире и человеке, об обществе и истории, о науке и искусстве. Опираясь на достижения античной культуры, гуманисты сломили духовную диктатуру церкви, и способствовали обновлению умственной и художественной жизни Италии. Из литературно-научного течения гуманизм превратился в передовое мировоззрение нового, передового класса – буржуазии, для которого главным было новое отношение к человеческой личности.

Первая важнейшая черта гуманизма – перенос центра тяжести с представлений о мире вообще на представления о самом человеке. Происходит своеобразное сближение науки, философии и искусства: все они концентрируют свое внимание на человеке. Человек – это концентрированный мир. Это отразилось во "взрыве" автобиографического жанра, причем без средневекового трафарета: человек – жалкий грешник. Авторы, наоборот, подчеркивали свои достижения, занимались самовосхвалением.

Гуманисты решительно выступали, как отмечалось, против сословных ограничений, считая, что не знатность рода и богатство, а только личные достоинства и заслуги приносят человеку славу и уважение. Поэтому они выступали против порабощения человека феодальным укладом и церковной идеологией. Среди гуманистов были государи (Лоренцо Медичи), цеховые мастера (Ботичелли), университетские профессора (Полициано), родовитые дворяне (граф Мирандола), издатели (Альдо Мануцио²), купцы (Никколо Никколи), государственные деятели (канцлер Флорентийской сеньории Салютати), клирики (папа Пий II³). Для большинства гуманистов изучение античных авторов, философские беседы и написание трактатов были чем-то вроде хобби – ими занимались в свободное от службы время, собираясь (обычно на чьей-нибудь вилле) и обсуждая волновавшие их проблемы. Известный гуманист Лоренцо Валла писал, что для гуманиста необходимо: во-первых, общение с образованными людьми, во-вторых, изобилие книг, в-третьих, удобное место, в-четвертых, свободное время, в-пятых, душевный покой. В прочем, эти условия необходимы для научного творчества вообще.

Однако одной лишь образованности было недостаточно для превращения в гуманисты. Для этого надо было стать на позицию разрыва с традицией средневекового мышления, с догматизмом. Ибо гуманисты не ограничивали себя лишь одними, общепризнанными авторитетами. Они черпали из разных источников. Характерной особенностью гуманистов была терпимость к иным мнениям, в том числе и веротерпимость. В полемике, в отличие от схоластов, гуманисты прибегали к научной аргументации (в том числе филологической критике источников), обращались к общечеловеческим моральным нормам. Схоласты – не философы, ибо они не могут ни сформировать свои, не понять чужие мысли (Петрарка, Бруни). В отличие от церкви, которая стремилась властвовать не только над умами, но и над поступками людей, гуманисты убеждали, но не навязывали свою точку зрения¹.

Одним из существенных достижений гуманистической мысли стал гражданский гуманизм. Его идеи развивали Леонардо Бруни, Маттео Пальмиери, Джанонцо Манетти, и некоторые другие. Они сближали общетеоретические концепции с социально-политическим проблемами и с соответствующей практикой, нередко занимали государственные должности, в частности, во Флоренции.

Основоположником гражданского гуманизма считается Леонардо Бруни. Он, как и его учитель, Колючо Салютати, долгое время был канцлером Флорентийской коммуны. Сочетая литературный труд – переводы с греческого и латыни, написание трудов, посвященных истории, этике и воспитанию, он много внимания уделяет формированию республиканских институтов и порядков во Флоренции. Опираясь на античные традиции, он отстаивает право пополанов на гражданские свободы, в том числе равенство всех перед законом, включая и избирательные права. Для того, чтобы эти принципы стали жизненной реальностью, Бруни призывает воспитывать в гражданах патриотизм, высокую общественную активность, подчинение личных амбиций общим интересам.

Рассмотренные идеи развил младший современник Бруни – Пальмиери, отстаивавший требования пополанов на участие в управлении и выступавших против стремлений флорентийской верхушки закрепить за собой власть. Он противопоставлял олигархии право народа (полноправных граждан) как высшего носителя власти. при этом Пальмиери, оправдывая стремление к богатству, оправдывал только честные методы накопительства и даже высказывался о несправедливости частной собственности, порождавшей социальное неравенство и пороки. Он выступал за воспитание человека не только всесторонне образованного, но активного в хозяйстве и политической жизни, а также патриота.

Таким образом, гуманизм как система взглядов, признавал самостоятельную ценность человеческой личности как таковой, право человека на земное счастье, нормальную жизнь, на свободу и развитие своих природных способностей. А в рамках человечества в целом признавалось равенство всех людей, необходимость справедливых отношений между ними.

Особенностью культуры Возрождения и ее идеологического содержания – гуманизма, был индивидуализм. Буржуа стремились к личному обогащению, подавлению конкурентов. И гуманисты превозносят личные качества человека: ловкость, предприимчивость, все то, что обеспечивало ему успех, богатство. Но важно, что гуманисты подчеркивали общественную значимость человека и его поступков, указывали, что критерием успеха конкретного человека являлось одобрение его деятельности обществом, то есть его полезность для других людей. Поэтому сами гуманисты были очень чувствительны к общественной оценке своей деятельности, к славе и почету.

С индивидуализмом была связана и идея свободы выбора, в соответствии с которой гуманисты отстаивали право человека на самостоятельность в мыслях и поступках. Доходило до парадоксов. Гуманист Ариосто не хочет жениться, чтобы стать священником, но одновременно не хочет становиться священником, ибо не сможет жениться. В конце концов он женился и остался доволен: главное – иметь возможность выбора.

Характерно, что критикуя, порой весьма едко, католицизм, гуманисты открыто не рвали с религией, которая признавалась ими необходимой, как традиция, обеспечивавшая стабильность в обществе. В их критических умах оставалось место и личной вере в Бога. Поэтому гуманизм вполне уживался с религией и многие папы даже покровительствовали гуманистической литературе. К таковым относился уже упоминавшийся папа Пий II – своеобразный христианский гуманист (А.Х.Горфункель). Оставаясь в лоне церкви, он оптимистично смотрел на человека, его свободу, земные ценности. К тому же папы превратили свою курию в своеобразный центр международной торговли: торговали должностями, бенефициями, приходами, "отпущением грехов" и "спасением души". В этом культура высшего католического клира была близка культуре пополанов (буржуазии). Кроме того, папы вели роскошный, а нередко и распутный образ жизни, что, в общем-то, соответствовало взглядам гуманистов на удовлетворение мирских потребностей.

Среди исследователей, однако, существует и иная точка зрения: гуманизм, Возрождение не внесло чего-либо принципиально нового. Все в нем было подготовлено в средневековой культуре (Й.Хёйзинга). Но почему же тогда эта эпоха не пришла раньше? (С.М.Стам). Да, с ХI в. диктат церкви уже не был абсолютным (но усилился в семейных отношениях). С ХII в. проявился интерес к природе, а в искусстве появились элементы натурализма, антицерковные сатиры. Отдельные черты рационального мышления со второй половины ХI в. проникли в схоластику. В томизме ХIII в. (учении Фомы Аквинского) появилось некоторое оправдание земных ценностей (государства, гражданского блага, человеческой личности), что было связано с городским развитием. Но все это оставалось в рамках признания сословного строя, верховенства религии. Так же и гуманистическая литература, во многом выросла из фаблио, но освещала жизнь по-новому. В ХIII в. возникло стремление к познанию природы – появляются многочисленные энциклопедии, "Зерцала". Но всё в них отрывочно, порой наивно, некритично, нередко недостоверно, ибо попытки познать окружающий мир не выходили за рамки схоластического метода: поисков мнений авторитетов.

Только появление капиталистического уклада решительно изменило положение. Произошел полный разрыв гуманистической культуры с феодальной в идеологии, этике: средневековый человек – тварь дрожащая, в гуманизме человек – владыка мира. В основе этого культурного переворота – новый тип труда – промышленный, нескованный, в отличие от несвободного средневекового ремесла, регламентациями. Уникальность Италии и состояла в том, что именно в ней соединились изменения в разных сферах жизни. Средневековый дуализм души и тела сменился их гармонией¹.

Изменилась трудовая этика. В средние века труд – наказание за первородный грех, бедность – эквивалент праведности, стремление к богатству осуждалось, ибо отвлекало от спасения души. Но одновременно труд – это и признание его общественной ценности в рамках данного социального организма со строгим сословным членением и понимание его как спасающего испытания.

Гуманизм же полностью реабилитировал труд как естественную потребность человека, связанную с его предназначением и необходимого для нравственного усовершенствования. Труд – фундаментальная база нравственного усовершенствования человеческой личности. Он резко противопоставлен праздности (от безделья дворян до жизни монахов и люмпенов). В труде надо учитывать наклонности и природные способности человека, отстаивать свободный выбор профессии, осуждать подневольную, принудительную работу. В труде происходит естественная реализация человеческой натуры.

Проблема обогащения впервые выдвигается в специальном диалоге "О жадности" Поджо Браччолини в 1428­ г., где проводился тезис об общественной пользе богатства. Стремление человека к обогащению признается естественным свойством человеческой натуры. "Деньги необходимы – они как бы нервы, поддерживающие государства. Поэтому там, где жадных очень много, их следует считать основой и фундаментом государства". "Если каждый будет пользоваться необходимым, исчезнет весь блеск городов, исчезнут красота и великолепие, не будут сооружаться храмы и портики, прекратят существование все искусства, да и вся наша жизнь и общественный порядок расстроятся". В этом – апология богатства как стимула труда. При этом труд не должен удовлетворять лишь чисто эгоистические потребности личности, но призван умножать и общее благо. Безграничная жадность осуждалась, ибо приносила вред людям и нарушала внутреннюю гармонию. Частный интерес может преобладать, но не в ущерб обществу. Леон Баттиста Альберти в диалоге "О семье" писал: "Хотя накопление богатств не столь славно, как другие важные деяния, не следует, однако, осуждать того, кто от природы не способен к делам возвышенным и славным и потому посвящает себя делу, к которому чувствует признание и которое, по общему мнению, весьма полезно государству и отдельным семьям".

Но как бы на первое место гуманисты выводят творческий труд, который, по Петрарке, не соотносился с личной пользой, ибо его цель – возвышенна, а сам труд настолько привлекателен, что перестает быть работой, становится наслаждением. Это – практически первое отстаивание благородства светского творческого труда, до того мало признававшегося официальным мнением. Право на творческий труд не признает сословных или социальных границ; оно определяется только талантом, а им может обладать даже раб.

Надо заметить, что отдельные элементы гуманистического мышления, связанные с общим развитием духовной культуры, с пониманием мира и предназначения человека, появлялись и в других регионах христианского мира. К таковым можно отнести, например, русских стригольников (от расстрига, изгнанник из церкви), появившихся в Новгороде в середине ХIII в. и просуществовавших до их жестокого подавления в конце ХV в. Основные их идеи: недоверие к посреднической роли духовенства между людьми и богом, пропаганда книжности, призывы к рациональности, к повышению роли человеческой личности. Не случайно эти идеи возникли в наиболее свободном русском городе. Происходили стригольники из низшего духовенства. Традиционная историография связывала их с богомилами, катарами, вальденсами. Однако они ближе к гуманистам, ибо углублялись не в Евангелие и религиозность, а стремились сблизить церковь с изменявшимся миром. Но – действительность Руси – их казнили.

Больше следов гуманизма – в Византии. Хотя континуитет античности не сумел поднять ее до высот Возрождения (из-за экономической специфики и восточных традиций), в ХIV в. отмечен взлет утонченной культуры (как уход от действительности – ?). Гуманизм здесь начался как литературная игра, основанная на античном изяществе речи, что было популярно в византийских салонах. Большую роль в этом сыграл неизвестный Западу слой – дети священников. Но большинство интеллектуалов – выходцы из бедных, хотя, как и в Италии, среди них были и землевладельцы, и администраторы. Они, также как и в Италии, обменивались письмами, книгами. Но, в отличие от нее, византийский гуманизм не начал новую главу в культуре, а как бы завершил развитие византийской культуры вообще. Здесь не сложился индивидуализм, личностное восприятие мира. Оставалась скованность авторитетами, оставался консерватизм, монашеский взгляд на мир. Не было в Византии нового класса, не сложилось и новой идеологии. Но гуманисты были. Не поддержанные обществом, отвергнутые им, многие бежали на Запад, где внесли большой вклад в новую культуру: учили греческому языку и пропагандировали античность.

Что касается периодизации, то ХIII и ХIV вв. обычно относят к Проторенессансу, то есть – к эпохе формирования новой культуры. Собственно Возрождение в Италии – ХV-ХVI вв., но в ХVI в. уже отмечен его упадок.

***

Итак, в центр гуманистических воззрений была поставлена моральная философия: проблемы достоинства человека, основанные не на знатности или богатстве, а на высоких нравственных качествах и способности самоусовершенствования. Давалась новая оценка труда, творчества, волевой активности личности. В педагогике ставилась задача воспитать нового человека – гражданина, обладавшего высокоразвитым сознанием и патриотизмом. В истории – осмысление деятельности не только великих людей, но и коллективных усилий, всего, что способствует земной славе. Идейные истоки Ренессанса – уже в средневековой культуре Европы ХII-ХIII вв. – в провансальской лирике, поэзии вагантов, городской сатире, в философии Абеляра.

Но коренное, рубежное отличие эпохи Возрождения видится в том, что идея индивидуальности была неизвестна всем традиционным обществам. Само слово личность появилось лишь 200-300 лет назад. Традиционного индивида на Западе и Востоке мучила неделимость человека, его невыделенность из коллектива. Для средневековых умов обобщенно-индивидуальное есть нечто вторичное, частное, случайное, бренное и тягостное в человеке¹.

ОБРАЗРОВАНИЕ. После 1300 г. церковных школ в итальянских городах почти не осталось. Светские школы быстрее ориентировались в потребностях городов (предметы в них были порой менее сложными, но зато более приспособленные к реальным запросам, появились и специализированные школы). А до этого, в ХIII в. дети пополанов часто вообще учились дома.

Светские школы поначалу были частными, поэтому – платными. Но постепенно формировалась система коммунального образования, когда учебу полностью или частично оплачивали городские коммуны. Учителям предоставляли льготы в налогах, по аренде дома или вообще бесплатно предоставляли жилища. В этом – отражение заинтересованности горожан в обучении детей, и не только своих.

Учиться начинали с 4-5 лет (реже – с 6 лет). В начальной школе учились 2-4 года, затем переходили в грамматическую школу, где изучали и математику (счет). В таких школах училось до половины тех, кто заканчивал начальную школу. Учили и девочек: письму, Псалтири, нотариальному делу.

В начальных школах учили сначала читать по слогам (с помощью карточек), затем изучали чтение по Псалтири: начинали с заучивания, не понимая смысла, затем переходили к грамматике Доната (применявшейся в Европе с VIII в.).

В грамматических школах изучали многих авторов, в основном, церковных (моральные нормы, аскетические заповеди), а также арифметику, геометрию. Более способным преподавали логику. В договорах, которые подписывали с учителями родители или опекуны каждого ученика, программы обучения обычно не затрагивались. С конца ХIII в. при изучении грамматики стали обращаться и к античным авторам. Но, в целом, школа оставалась схоластической, ибо основные тексты для обучения будущих купцов были прежними: типа "О презрении к миру".

Консерватизм преодолевался распространением в ХIII в. школ абака (счета). В них занятия велись на итальянском языке, изучали практическую арифметику, с примерами из торговли. В такой школе работал основоположник современной бухгалтерской теории и учета Лука Пачоли. Были в североитальянских городах и другие новые школы. В них изучалось новое деловое письмо, юридические знания. Но методы обучения оставались старые: принуждение, телесные наказания, зубрежка. Наказывали часто до крови, голыми.

Но в ХIV-ХV вв. купцы все чаще требовали готовить инициативных, физически крепких, более культурных молодых людей. Такая подготовка была возможна лишь вне рамок традиционных школ. Нередко за счет коммуны приглашали более квалифицированных преподавателей, обращались к античному наследию, особенно в ХV в., к раннехристианским текстам, к Библии (для изучения морали). Так постепенно подходили к гуманистическому образованию, у истоков которого стоял знаменитый Петрарка (подробнее о нем – в следующем параграфе).

Схоластика в новой школе отвергалась. На первое место выходит человек с его интересами. Цель обучения – готовить к практической жизни. Знания должны восприниматься осознано. Главные дисциплины: этика, поэзия, история, риторика, а грамматика и диалектика – предметы начальной школы. Петрарка писал, что в средневековой школе господствовало невежество, грубость, учителями становились те, кто был неспособен на большее, лицемерные схоласты. По Петрарке учитель, прежде всего, – воспитатель с индивидуальным подходом.

В ХV в. появились учителя-гуманисты. Происходила как бы конверсия школы: она становилась доброжелательной, устанавливались связи с семьей. Но идиллии не было. Появлялась другая крайность: жалобы на неуважение к учителям, что ученики их не замечают. Родители стали вмешиваться в школьные дела. Известно, что секретаря Петрарки, Конверсино да Равена, в конце ХIV в. уволили из коммунальной школы, ибо он "слишком много знает" и дает сложные уроки, самовольно изменил программу, введя в нее античную литературу. Он стремился не заставлять учеников, а заинтересовывать их, добивался их собственного мнения по изучаемому материалу. Сам он учился в обычной грамматической школе с зубрежкой и побоями. Став педагогом, он говорил, что учитель не должен быть палачом детей, ученик для него – как сын. Но, считал он, страсть к богатству плохо влияла на детей, портила образование, ограничивала его. В школе нет неграмотных, но нет и образованных, ибо ради торговли дети бросают школу. Поэтому, кто платит учителю, разрушает доверие, берет учителя на службу к ученику. Был он и против домашнего образования из-за небрежности и снисходительности взрослых. Важно, считал Равена, внимание семье учителя, чтобы поднять его престиж. Он переживает презрение к учителям в больших городах, когда ученики делают вид, что не узнают учителя: "О сколь жалок свободный долг педагога!".

Все-таки, в школах стремились прививать добродетельное поведение, давать разносторонние знания, стремились ликвидировать социальные ограничения. Но последнее было сложно проводить в жизнь из-за нехватки средств у низших слоев городов.

При определении предметов обучения стали следить и за способностями, ориентировали детей на разнообразную деятельность в будущем. Характерно, что в пополанских семьях старались обучать каждого из детей (а семьи были многодетными) разному делу, что укрепляло в будущем экономическое положение семьи, делало его более устойчивым. В число учебных дисциплин стали включать библиографические знания, политические, специальные математические. Но эти предметы все еще считались второстепенными. Особой пользы от них гуманисты не видели.

Особенностью новой школы стало обучение добровольное и сознательное, без принуждения. Гуманисты были, прежде всего, озабочены воспитанием, а дидактикой занимались меньше, чем средневековые схоласты. Но гуманистическая методика, в отличие от схоластической, требовала чередовать занятия. Если в средневековой школе главным был текст, то гуманисты повышали роль учителя. В школах, для стимулирования обучения, вводился дух соревнования. Так же в отличие от средневековой школы практиковалась, хотя и слишком, и похвала. Телесные наказания отвергались (но больше в теории). Начинали учитывать и разный возраст. Повышение роли учителя отразилось и в требованиях увеличить оплату его труда.

Религиозное образование у гуманистов ограничивалось запретом богохульства, воспитанием почитания религии как нравственной обязанности, но без аскетизма. Наоборот, воспитывалось собственное достоинство, ориентация на самостоятельный выбор пути. Большое внимание уделялось физическому воспитанию, чего так же не было в средневековой школе. Физические упражнения использовались как отдых от умственных занятий. Но стремились соизмерять физические упражнения с возрастными возможностями, чтобы не было ущерба общему развитию (в отличие от подготовки рыцаря). Закалка признавалась необходимой для умения преодолевать трудности. Отдых – не праздность, а смена видов деятельности.

В итоге, например, сын купца Морелли начавший учиться в 4 года, уже в 9 лет читал по латыни и умел писать деловые письма. Будущий гуманист Манетти окончил обучение уже в 10 лет и начал работать в банке. К 18 годам можно было отправляться на стажировку в филиалы банков за границей.

Специальное внимание уделялось женскому образованию. Ведь, если в средние века женщина считалась менее совершенным созданием, ответственным за грехопадение и потому ей можно было доверять лишь дом, а учить ее незачем и это – выше ее понимания, то у гуманистов было иное мнение. По Бруни, например, женщин надо было, прежде всего, учить латыни, религиозным и светским знаниям в геометрии, арифметике, астрологии. Но вот риторика им противопоказана, чтобы "болтовней, порождаемой бездельем, не провоцировать стремление к плотским наслаждениям". Не нужна женщинам риторика и потому, что они не выступали в суде. Но и с этими ограничениями идеи Бруни были весьма радикальными для ХV в. Он считал, что широкое образование необходимо женщине, чтобы учить своих детей.

Реально, в патрицианских семьях девочек хорошо учили вместе с их братьями домашние учителя. И они рано, в 6-8 лет знали латынь, греческий. Но обычно женское образование заканчивалось замужеством. Если кто из женщин хотел заниматься науками дальше – должен был либо идти в монастырь, либо ждать вдовства.

В качестве примера гуманистического обучения можно привести "Школу Радости", созданную в ХV в. Витторио да Фельтро (учеником упоминавшегося Равены) в Мантуе. Он исходил из того, что не все одинаково подготовлены от природы к достижению высшей образованности и нравственности. Человек от природы, писал педагог, склонен к чему-либо определенному. Найти предназначение – значит достичь гармонии в своей жизни. В этом и состоит цель гуманистического образования. Поэтому требовался индивидуальный подход. Главным критерием отбора в школу да Фельтро было наличие природных дарований и желание учиться. Иных создатель школы не брал, отказываясь даже от крупных гонораров. Но и из школы также могли отправить домой. В "Школе Радости" были дети из Франции, Германии, Греции. Обычно содержалось до 70 детей. Нередко бедных учили бесплатно, но содержали в равных условиях с остальными. Возраст учащихся – от 7 до 23 лет. Воспитание и обучение не разделялись. Знания рассматривались как важный элемент воспитания. С выявлением наклонностей предоставлялась свобода в выборе предметов. Для этого приглашались различные специалисты. В основном изучались 7 свободных искусств. Но ведущими были гуманитарные предметы. Источники – греческая и латинская литература. Большое внимание уделялось риторике ("хорошо говорить – хорошо жить"). История рассматривалась как источник по нравственному воспитанию: изучались биографии исторических личностей. Включались в обучение и игровые моменты. Из астрономии была выброшена астрология.

Занятия начинались рано и длились по 7-8 часов. Предметы чередовались физическими упражнениями, в том числе и верховой ездой, походами. Наиболее одареным уделялось особое внимание. Было и религиозное воспитание. Ученики участвовали во всех службах. В быту создавались аскетические условия. Учителя подбирались не только по знаниям, но и в качестве образцов нравственного поведения. Поощрялись переходы от одного педагога к другому. Это – новый тип школ – colegio. Так учили и некоторые другие тогдашние педагоги-гуманисты.

В целом, гуманистическое образование не ориентировалось на массовость, что относилось и вообще к гуманистической культуре. Но, что важно, общие изменения в культуре вели к тому, что каждый становился сам себе и учителем, и учеником, то есть образование принимало творческий и многообразный характер.

ЛИТЕРАТУРА. Ознакомившись с общими чертами гуманистической культуры, обратимся к наиболее выдающимся ее носителя, великим гуманистам. Первым среди них, человеком, стоящим на грани двух эпох – средневековой и гуманистической – следует назвать Данте Алигьери (1265-1321). Он прославил себя "Божественной комедией". Избрав темой поэмы путешествие в потусторонний мир, Данте обнаружил крепкие связи с традициями средневековой литературы. Об этом же свидетельствует его пристрастие к символике, религиозным аллегориям. Но не это составило славу поэмы.

Содержание "Божественной комедии" таково. Данте, руководимый римским поэтом Вергилием, спускается в ад с его 9 кругами и созерцает там мучения грешников. В каждом круге находятся определенные категории умерших. В первом круге он встречается с великими учеными и философами древности. Они не были христианами, и доступ в рай им был закрыт. Они находятся как бы в преддверии ада (в лимбе), а там еще нет мучений. Они жили до христианства и потому грешниками не являются. Во втором круге уже находятся грешники, терзаемые за изведанную на земле преступную любовь. Третий круг, более страшный; в нем мучаются чревоугодники. В четвертом кипят в смоле скупцы и ростовщики. Есть среди них и один из пап, по горло сидящий в денежном мешке. С каждым кругом мучения нарастают. В пятом находятся несдержанные в гневе. В шестом подвергаются мучениям еретики. В седьмом – воры, убийцы, самоубийцы, насильники и т.п. В восьмом – обманщики, взяточники, лицемеры и т.д. В последнем, девятом, находятся опаснейшие преступники: Иуда Искариот, предавший Христа, Брут и Кассий – убийцы Цезаря, хотя и язычники, но Данте считал Цезаря предшественником императоров, а императорскую власть он почитал. Там же были и другие предатели.

Из ада Данте попадает в чистилище, где в ожидании приговора томятся души умерших, а затем оказывается в раю. Там его сопровождает не Вергилий, а первая любовь поэта, рано умершая Беатриче, которой он посвящает свои лучшие произведения.

В "Божественной комедии" даны реалистичные образы, ярко изображены человеческие стремления, страдания, страсти. Церковная по форме, по содержанию поэма оторвана от религиозного канона, она как бы секуляризована. Путь к Богу у Данте фактически превратился в путь к счастью. В поэме простой смертный постигает своим земным разумом тайны бесконечного, небесного. Он населил свою поэму множеством реально живших людей, главным образом, своих современников, итальянских и европейских политических деятелей. Он – впервые в мировой литературе – выносит им приговор за их деяния и воздает по заслугам, присудив одних к адским мукам или к прозябанию в чистилище, других – к райскому блаженству. Для первого поколения читателей эта поэма имела, помимо художественного, еще ценность политического памфлета. Используя эзопов язык, Данте через резко отрицательную оценку многих пап и других высших церковных иерархов выставляет церковь блудницей. Отталкиваясь от собственных оценок, Данте демонстрирует нередкую противоречивость слов и дел своих персонажей. Так, например, католический философ Фома Аквинский в поэме прославляет своего прижизненного противника, близкого к материализму Сигера Брабантского.

Не оставил в стороне автор и злободневные политические проблемы своей родины: Италия, раба, скорбей очаг,

В великой буре судно без кормила,

Не госпожа народов, а кабак!.

Назвал свою поэму комедией Данте на основе средневековой традиции. Так было принято обозначать всякое поэтическое произведение не очень возвышенного стиля с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке. "Божественной" позже назвали поэму восхищенные читатели. Но уже в ХVIII в. Вольтер писал: "Репутация Данте всегда будет незыблемой, ибо его почти не читают" мифологическая форма изложения и злободневный исторический фон перестали быть актуальными – мир изменился.

Среди современных ученых есть мнение, что основные идеи Данте – самостоятельность человеческой личности, свобода государства от церкви, вера в возможности человека разумно устроить жизнь – это скорее отражение кризиса средневекового сознания, а взглядов, выходящих за его рамки, писатель не проявил. Может и так, но ведь переход от средневековой культуры к гуманизму не был революционным скачком. Идеи свободы воли, поступка, прав личности вызревали постепенно. Даже в романах Кретьена де Труа уже есть уважение к личности: любовь выше сословного долга. Данте расширил область прав личности, свободу ее воззрений на мораль, право, политику.

Родился Данте во Флоренции в старой благородной пополанской семье, был членом цеха врачей и аптекарей. Юность его проходила в кругу блестящих литераторов. Зрелые годы он проводит на службе республики, участвует в ее войнах, выполняет дипломатические поручения. Одно время был даже членом правительства Флоренции. Но в 1302 г. после переворота, свергнувшего власть его партии, бежал из города и был заочно приговорен к смерти. Остаток жизни провел в изгнании и умер в Равене.

По его собственному признанию, толчком к поэтическому творчеству стала его любовь к дочери друга его отца, рано умершей прекрасной Беатриче Понтиари. Впервые Данте встретил ее, когда ему было лишь 9 лет, и она произвела на мальчика неизгладимое впечатление. В том же алом платье, в каком он ее видел, Беатриче появляется и поэме. Скорее, чувство поэта к ней – не обычная земная любовь, а стремление к возвышенному, идеалу, что было свойственно людям эпохи Возрождения.

Примечательно, что поэму Данте многие воспринимали не аллегорически, а буквально. Рассказывали, что в Равене, в последние годы жизни поэта, люди со страхом разбегались при виде его, думая, что он и в самом деле спускался в преисподнюю.

Первыми гуманистами в собственном смысле слова, зачинателями литературы Возрождения, были итальянцы – поэт Петрарка и прозаик Боккаччо.

Франческо Петрарка (1304-1374) был сыном флорентийского нотариуса, друга и политического единомышленника Данте, также изгнанного сеньорией. Поэтому родина Петрарки – Ареццо. Затем его семья переехала в Авиньон к находившейся там папской резиденции. Франческо долгое время служил при папской курии и лишь ненадолго до смерти переселился в Италию. Вместе с Данте и Боккаччо он был одним из основателей итальянского литературного языка, хотя писал, в основном, по латыни. Он получил юридическое образование, но считал юриспруденцию схоластической средневековой наукой. Не любил ее, и после смерти отца подался в клирики, став капелланом домашней церкви видного римского аристократа, приближенного авиньонских пап, Джованни Колонна. Франческо увлекли античные писатели Вергилий и Цицерон. Идя от их творчества, Петрарка один из первых выразил идеалы Возрождения.

Но наибольшую известность Петрарке принесли сонеты, посвященные его возлюбленной – Лауре, написанные по-итальянски. Правда, образ Лауры был близок образу Беатриче у Данте. Он встретил Лауру в церкви в год ее венчания на авиньонском дворянине. Через 20 лет, в 1348 г. Лаура умерла от чумы, имея 11 детей. Петрарка ее, в сущности, мало знал. Образ Лауры был скорее тем же стремлением к идеалу, что и у Данте. Но, несмотря на сан, он имел сына, умершего в молодости, и дочь. В Авиньоне, кстати, в этом ничего плохого не видели, и Петрарка открыто заботился о своих детях.

Сонеты были встречены с восхищением и вызвали многочисленные подражания. В этих стихах была непривычная для того времени свобода и глубина чувств. Поэт впервые дал волю своим личным переживаниям, воспел их. Петрарка был первым идеалистом, отмечал А.Ф.Лосев¹. Его сонеты стали своего рода образцами любовной лирики. Но была ли Лаура и его любовь к ней? Петрарка заявлял, что это – не выдумка, "это я и моя жизнь". И состоялся бы он вообще без этой любви?². То есть, не высшие цели, а личное чувство – основа вдохновения, творчества, иными словами, реальной жизни поэта.

Но в своем творчестве Петрарка обращался и к мировоззренческим, философским вопросам. Он критикует схоластику и аскетизм. Фактически он стоит у истоков переоценки схоластики и возрождения интереса к языческой культуре Рима. Он – один из первых начал собирать, изучать и пропагандировать античное наследие, давшее толчок гуманистической мысли. Он обращался к схоластам: "Несчастные! К чему вы вечно надрываетесь понапрасну и бессмысленными тонкостями изнуряете свой ум? К чему, забывая сами себя, стареете над словами… Пусть бы только себе вредили, но вы калечите часто умы молодежи!". И, в другом месте: "Они [схоласты], конечно, много знают о животных, птицах, рыбах; знают, сколько у льва волос на макушке, сколько перьев в хвосте ястреба, сколькими витками спрут обвивает потерпевшего кораблекрушение. Но даже если эти факты жизненны, они не способствуют счастливой жизни. К чему знать природу зверей и не знать природу человека, для чего мы рождены и куда направляемся". "Надо обращать прочитанное в правило жизни, иначе оно бесполезно". "Глупо надеяться вкусить все услады неба и все утехи земли". И Петрарка выбирает земные радости, призывает наслаждаться земной жизнью.

Все средневековые теологи, начиная с Августина, отвергали стремление человека к земной славе, ибо она отделяет человека от Бога. Даже склонный к прагматизму Фома Аквинский, не призывавший презирать мир и умерщвлять плоть, считал доблести второстепенными, лишающими достичь загробного блаженства. Петрарка был практически первым, что начал осознавать пропасть между религиозным образом мысли и теми ценностями, которыми он восхищался. В принципе, эту пропасть видели и другие, но подчиняли общей идеологии и мирились с противоречием. Петрарка отказался от такого двоемыслия.

Но не только наслаждаться, а бороться, бороться с судьбой для достижения своих доблестных целей призывает Петрарка. Он также яростно нападает на Рим – хранилище суеверия и пороков, хотя бичует не католическую церковь, а ее отдельных представителей. В частности, папу Бенедикта ХII, которому приглянулась 18-летняя сестра Петрарки. Семья поэта жила в 100 м от папского дворца. Папа предложил отдать ему сестру, а в награду обещал сделать поэта кардиналом. Возмущенный Петрарка ответил, что получение кардинальской шапки на таких условиях он считает позорным и бесчестным поступком, о котором он с ужасом будет вспоминать всю жизнь. Но отказ Франческо не спас его сестру. Родной брат поэта, соблазнившись предложением престарелого папы, отдал ему девушку¹. Оскорбленные Петрарка после этого покинул папский дворец. Опозоренную девушку удалось потом выдать замуж; брат же, терзаемый угрызениями совести, ушел в монастырь. Так что нравы папской курии Петрарка хорошо знал.

Особое внимание Петрарка уделял воспитанию и обучению молодежи. Он писал: "Преподавание требует наряду со знаниями и искусство, но никакое искусство не извлечет из темного ума ясную речь". Главным в образовании у Петрарки и других гуманистов – не заучивание, а осмысленное восприятие. Поэтому он предлагал начинать обучение не с 7 свободных искусств, а с этики (нравственности, философии), поэзии, истории, ибо они способствовали моральному воздействию на человека. Грамматика и диалектика, отмечал он, лишь инструменты образования. В письме об обучении своего сына он рекомендует индивидуальный подход к детям: "Одного следует похвалить, другого – удержать страхом перед позором, одного – заставить трудиться, другого – укротить розгой и т.д."

Выступал Петрарка и против сословности: "Достоинство не утрачивается от низкого происхождения человека, лишь бы он заслуживал его своей жизнью".

В стихах Петрарки звучала и скорбь о тяжелом положении политически раздробленной Италии. При этом поэт задумывался над преодолением этой раздробленности. Идеальной формой государственного управления для Италии в пору своей молодости он считал римскую республику, которую пытался возродить Кола ди Риенцо. Но спустя четверть века Петрарка считает уже идеальной формой правления монархию. Государь, при этом, должен быть справедливым, любить подданных и не допускать народных волнений, которых Петрарка боялся. Как и многие гуманисты, Петрарка был патриотом Италии и Рима. Он первым вычеркнул Карла Великого из числа римских императоров как короля варваров. В этом проявился определенный снобизм, высокомерие гуманистов.

Между прочим, почерк Петрарки послужил основой для созданного в 1501 г. болонским гравером Франческо убористого мелкого шрифта – курсива. Петрарка был страстным собирателем книг. Но выступал за развитие не личных, а общественных библиотек. Он был против бездумного коллекционирования книг: главное, чтобы число книг в личной библиотеке соответствовало способности владельца их освоить.

Петрарка пользовался большой популярностью в Европе. Его венчали лаврами поэта на Капитолийском холме в Риме в 1341 г. Венецианский сенат в специальном постановлении объявил Петрарку величайшим поэтом современности.

Не меньше был известен современник и друг Петрарки – Джованни Боккаччо (1313-1375), побочный сын торгового агента флорентийского банкира Барди и парижанки. В младенчестве Джованни увезли на родину отца, по воле которого он изучал торговое дело и юриспруденцию, но, как и Петрарка, не любил их. Но в гуманитарной подготовке, в знании античной литературы, он уступал последнему. В юности в Неаполе Боккаччо влюбился в побочную дочь короля Карла Роберта Анжуйского. Любовь эта, в отличие от известных чувств Данте и Петрарки, была вполне земной. Но вскоре Мария д'Аквино нашла себе другого поклонника. Боккаччо же сильно переживал измену, надолго запомнил Марию и позднее вывел под именем Фьяметты в одноименном сочинении – одном из первых образцов психологических романов.

По политическим взглядам Боккаччо был республиканцем, дружил с Петраркой. Писал малоинтересные даже для современников трактаты на латыни. На склоне лет написал "Карбаччо, или лабиринт любви" – в некотором роде памфлет на женщин. Но прославился он новеллами (маленькими повестями), собранными в "Декамероне". В них с тонким юмором и глубоко реалистично изображены картины современной автору Италии.

Жанр новелл не был новостью эпохи Возрождения. Он вырос из распространенного в средневековой устной и литературной традиции короткого анекдота с минимумом действующих лиц, ярким сюжетом и определенной поучительной моралью. Но Боккаччо сумел из таких анекдотов создать произведение искусства.

"Декамерон" – это 100 новелл, рассказанных в течение 10 дней 7 девушками и 3 юношами. Всего эта компания провела вместе 14 дней, спасаясь от чумы 1348 г. в своих поместьях, но по субботам и воскресениям рассказчики отдыхали. Во введении к сборнику Боккаччо отмечал, что написал его для развлечения дам, которые большую часть своего времени проводят в замкнутости своих покоев. Отсылая читателя к самому произведению, тем не менее, для демонстрации колорита, не откажу в удовольствии привести содержание некоторых новелл:

• Грешник кается, что плюнул в церкви. Монах с улыбкой отвечает, что грех небольшой, ибо мы, монахи, ежедневно там плюем.

• Еврей Авраам, побывав в Риме и увидев распущенность нравов курии (большое влияние куртизанок и мальчиков), решил креститься, ибо, по его мнению, если при таком поведении духовенства католическая религия еще сохранилась и даже расширяла свое влияние, она более истинна, чем иные.

• Молодой парень, прикинувшись немым, нанялся садовником в женский монастырь и через некоторое время все монахини сошлись с ним.

• Одного простака уверили, что он забеременел и, вытянув у него деньги на лекарства, излечивают.

А теперь – некоторые яркие высказывания и эпизоды:

• Умелость прежних женщин нынешние обратили на украшение тела и одежды. Тогда как осел мог бы снести гораздо большую ношу из украшений и драгоценностей, оставаясь при этом все равно ослом.

• В монахах нет ничего святого, кроме рясы, да и та не монашеская, ибо первые монахи носили рясы грубые и простые, теперь же они не стесняются красоваться своими рясами из дорогих тканей, как миряне своими платьями. Как древние монахи желали спасения людей, нынешние желают женщин и богатств. Всё свое старание они прилагают к тому, чтобы криками и страхами пугать дураков. Если бы те, кто дает монахам милостыню, знали, кому дают, они бы все отдавали свиньям. На замечания о своем поведении монахи говорят: "Поступайте так, как мы говорим, а не так, как делаем".

• Аббат, искушающий женщину: "Не удивляйтесь, из-за этого святость моя не умаляется, ибо она пребывает в душе, а то, что я у вас прошу – телесный грех".

• Когда на домогательства монаха женщина спросила: "Разве монахи такими делами занимаются?" – тот ответил - "Мадонна, если я сниму с плеч эту рясу, а я сниму ее очень легко, я покажусь вам таким же мужчиной, как и все другие, а не монахом".

• Священники воздвигли крестовый поход против наших жен, а бедные миряне не могут платить им тем же.

• Настоятельница впотьмах встает, чтобы застать монахиню в постели с любовником, но впопыхах набрасывает вместо вуали себе на голову штаны своего гостя – священника.

Достается в новеллах и простым крестьянам, и слишком уж хитрым горожанам, и высокомерным своей схоластической образованностью студентам, но больше всего – распущенному духовенству, а заодно и женщинам, которые им способствуют. С другой стороны, Боккаччо, пожалуй, первым прославил в литературе купцов. В целом, "Декамерон" – энциклопедия нравов Италии ХIV в. Основные темы новелл – любовь и здравый смысл, что составляло принципы новой жизни итальянских пополанов.

В отличие от многих гуманистов, обращавшихся к единомышленникам, писавшим в рамках "высокой культуры" тогдашней итальянской элиты, Боккаччо основывался на народной традиции, что и обусловило популярность "Декамерона" и вызвало многочисленные подражания во всей Европе. При жизни он, полагал, что славу ему принесет роман "Фьяметта". Однако известность он получил благодаря занятному и увлекательному "Декамерону". Есть, кстати, точка зрения, что Боккаччо, как и Данте, не преодолел средневековые традиции, особенно в форме, композиции. Но все же в этом он пошел дальше. Хотя к старости Боккаччо раскаялся за "Декамерон" и отрекся от него в угоду церкви, запретившей сборник.

Как и все гуманисты, большую роль Боккаччо придавал образованию. Он писал: "У образованного человека нет больших врагов, чем невежды".

Популярностью у современников пользовались и новеллы Франко Сакетти. Они представляли собой прямой пересказ услышанных автором диалогов горожан, описания уличных сценок. Лишь в конце новелл помещалась авторская мораль. Эти новеллы – хороший источник о нравах флорентийцев ХIV в. Например, У известного художника Джотто спросили, почему в изображении у Иосифа всегда печальный вид. Тот ответил: "Иосиф видит свою жену (Марию) беременной (Христом) и не знает, от кого". Сакетти как бы секуляризировал литературный язык, высмеивал христианские святыни. Но, в художественном мастерстве, на мой взгляд, он проигрывал Боккаччо.

ВОЗЗРЕНИЯ. Наибольшее внимание гуманистов ХIV-ХV вв. привлекала филология, точнее, изучение античных произведений, совершенное владение классической латынью, языком Цицерона и Сенеки. Пожалуй, умение безукоризненно изъясняться и писать языком древнеримских писателей более всего ценили гуманисты друг у друга. Но увлечение филологией не мешало им заниматься философией, эстетикой, другими науками. Причем интересы их бывали крайне разнообразными. Собственно, профессия ученого и появилась в эпоху Возрождения. Внешним отражение этого явления стало возникновение специальных кабинетов для научной деятельности.

Одним из виднейших представителей раннего Возрождения был Леон Баттиста Альберти (1404-1472) – ученый, писатель, архитектор, математик, картограф, а также доктор канонического и гражданского права, с 1432 г. нотариус при папской курии. О широте его интересов свидетельствует хотя бы перечень его важнейших трактатов: "Об архитектуре", "О статуе", "О живописи", "О криптографии", "О семье", "О спокойствии души", "Домострой" и т.д. Он – автор басен, аллегорий, диалогов.

В своих сочинениях Альберти апеллировал не к вере, а к разуму. Главное, что выделяет человека из прочих существ, – писал он, – возможность познания окружающего мира, чтобы он служил человеку. Время, если им пользоваться разумно, также принадлежит человеку. "Кто умеет использовать время, тот будет хозяином всего того, чего пожелает". Но человек может столько, насколько его желания определены разумом, то есть нельзя желать того, что недостижимо. "Способность к знаниям дана человеку от природы, поэтому за ошибки и неудачи надо винить не свой разум, а свое нерадение в приобретении мудрости". Стремление к знаниям – долг каждого человека и перед самим собой, чтобы стать хозяином своей судьбы, и перед обществом. Счастье невозможно без общего признания заслуг человека, достигаемых трудом, знанием, добродетелью и активной добротой, перед другими.

Время, писал Альберти, нужно распределять разумно, наполняя его трудом. Но труд не должен быть тягостным и изнурительным: здесь, как и во всем, надо знать меру. Также и убранство в доме должно быть не роскошным, а удобным, простым и самого лучшего качества, ибо добротные вещи прочнее и радуют глаз.

Альберти считал естественным стремление человека умножать свое богатство, причем не только трудом, но и бережливостью. И давал практические советы – расходы надо делить на необходимые и необязательные, а последние – на допустимые и безумные. К необходимым он относил содержание дома, ведение дела, то есть то, что способствует обеспечению семье комфорта и достойного положения в обществе. Допустимы расходы на покупку серебра, великолепных ковров, коней, одежды, книг. Эти расходы лучше не делать сразу, а откладывать с тем, чтобы в случае затруднений отказаться от них. Тогда расходов будет меньше, а удовольствий – больше. Бережливость Альберти рассматривает как гарантию независимости. Следует держаться "золотой середины" между скупостью и швырянием денег, которые лучше вкладывать в имения, в иное дело, но избегать давать в долг. Богатство – не самоцель, а средство для достойного существования. Бедность – следствие лени и небрежения. Государственная служба важна, но ей сопутствует зависть, она зависит от непостоянства толпы. При неблагоприятных обстоятельствах – убежище – семья (сказался и личный опыт Альберти).

В итоге активность человека у философа лишена средневековых религиозных мотивов: человек должен рассчитывать прежде всего на награду и добродетельную жизнь на земле, а награды – это достаток, любовь, уважение окружающих. При этом Альберти предостерегал от праздности, корыстолюбия, развязности и сварливости.

Для полноты представлений об этом гуманисте следует отметить, что он был связан и с римской курией, имел приход, но к теологии был равнодушен.

Несколько ранее жил Пьер-Паоло Верджерио (1370-1444) – преподаватель Болонского и Падуанского университетов, затем служивший в римской курии, а в 1417 г. уехавший с императором Сигизмундом в Венгрию, где сыграл видную роль в развитии гуманизма. Показательны его мысли о труде ученых. Люди не рождаются мудрыми и учеными, писал он, а приобретают это в труде. "Проливать пот в научных занятиях" – это значит "жить с радостью". Такой взгляд на умственную деятельность порождался стремлением доказать тогдашнему обществу, что научные занятия, скомпроментированные монахами-схоластами – тоже труд. В науках главное место принадлежит тем, которые приносят практическую пользу. Поэтому богословие он ставил на последнее место. Историю, замечал Верджерио, также необходимо изучать, ибо она содержит примеры: чему следовать и чего избегать, она увеличивает жизненный опыт людей. Особо история необходима государственным деятелям. Актуальна и такая мысль: "Если мы хотим в научных занятиях добиться успеха, мы, очевидно, должны, прежде всего, знать соответствующий язык, заботясь о том, чтобы в стремлении к большему позорно не ошибаться в малом". И, наконец, истинный ученый – тот, кто живет в соответствии с полученными знаниями, кто личным примером подтверждает то, что говорит.

Гуманизм изменил самосознание ученых и само их место в жизни. Они выходят из корпораций, все чаще представляют самих себя и подчеркивают свои заслуги. В отличие не только от средних веков, но даже от античности, они преодолевали границу между наукой и практикой. И в науке, и в искусстве творцы стремились понять, как Бог устроил мир. То есть они подражают не только творениям Бога, но и самому процессу Его творчества.

Несколько слов о взглядах на гуманистов на семью. Провозглашая целью жизни служение человеческому обществу, они подчеркивали значимость всех связей и отношений между людьми, в том числе семьи, брака. Семья – это важнейшая ячейка общества. Верджерио писал, что семья важнее государства. И это соответствовало действительности, когда отдельные торговые, банкирские, предпринимательские фамилии ведущих городов Италии играли ведущую роль в экономике и политической жизни. Кроме того, защита прочности семейных отношений была, возможно, реакцией пополанов на традиции рыцарской куртуазности и свободу нравов, царившую в дворянской среде, необремененной повседневными деловыми заботами.

Впрочем, поступки гуманистов могли и расходиться с их воззрениями. Известен случай из бурной молодости одного из виднейших гуманистов ХV в., графа Джованни Пико делла Мирáндолы. Отучившись в университетах Болоньи, Феррары, Падуи и Парижа, по пути из последнего в Рим на диспут по своим 900 тезисам, 23-летний граф, уже известный в гуманистических кругах, влюбился в жену дальнего родственника знаменитого флорентийского правителя Лоренцо Медичи. И не только влюбился (с кем в молодости не бывает), но и похитил предмет своего обожания чуть ли не на глазах ее мужа. В проследовавшей погоне несколько спутников Мирандолы было убито, сам он получил две раны и оказался в тюрьме. Лишь с помощью покровительствовавшего гуманистам Лоренцо Медичи, любвеобильный философ был освобожден и полгода залечивал раны, одновременно, воспользовавшись выпавшим свободным временем, изучая восточные языки – дело, достойное гуманиста (всего он владел 20 языками). Но этот, как и другие подобные факты, показывает, что гуманисты не стояли в стороне от жизни, как схоласты, а были в ее гуще, давали волю своим чувствам, вкушая все ее радости и горести. Хотя, в описанном случае, возможно сказалось и дворянское происхождение Пико.

В зрелом возрасте Мирандола разработал стройную систему мировоззрения, в центре которого находился человек. Причем человек в его системе сочетал с себе гармонию небесного и земного, то есть вытеснил Бога с его центрального места. Философ подчеркивал, что человек выделяется среди прочих существ способностью познания и свободой воли, ограниченной лишь законами самой природы. Тем самым Мирандола стал одним из создателей гуманистической философии. Он провозглашал право на свободомыслие, считал необходимым изучать все философские школы, чтобы создать свою. Прожил он всего 31 год и умер от преследования папы Иннокентия VIII.

Среди многих ценных мыслей Мирандолы хотелось бы привести одну, весьма актуальную и теперь. "Есть многие, которые осуждают или ненавидят то, чего не понимают, подобно собакам, которые всегда облаивают незнакомое".

Концепцию, близкую Мирандоле, развивал Марсилио Фичино. Он разработал теорию о достоинстве человека: "Человек – это бог на земле, предназначенный к великим делам". Религиозное чувство он считал врожденным и был сторонником равенства все религий, ибо все народы идут разными путями к Богу. А, по сути, у всех – один путь, данный природой. С этим соглашался и Мирандола.

Но в ХV в., в условиях резкого имущественного и социального размежевания в итальянских городах, установления тираний, гуманисты стараются примыкать к правящей элите, составляя ее наиболее образованную часть. Их движение все более становится аристократическим. Они противопоставляют широким массам свою образованность, постепенно отрываются от жизненных реалий. Социальная база гуманизма ограничивалась пополанскими верхами и близкой к ним части дворянства. Насущные интересы широких слоев горожан их переставали волновать, что привело в ХVI в. к упадку движения. Но его бурный расцвет способствовал распространению новой культуры в других странах Западной Европы, о чем речь пойдет в следующей, пятой части пособия.

ИСКУССТВО. В отличие от церковного характера средневекового искусство Ренессанса было светским. Для богатых сооружались роскошные дворцы и виллы в античном стиле, изящные и удобные. Храмы становились не столько культовыми сооружениями, сколько памятниками богатства их заказчиков и владельцев. Картины, написанные на религиозные темы, изображали людей в итальянских костюмах ХIV-ХV вв. на фоне итальянских сельских и городских пейзажей.

Античное, точнее древнеримское художественное наследие оказало несомненное воздействие и на развитие искусства средневековой Италии. Уже в постройках итальянских зодчих ХII в. начинает проявляться тяготение к античным образцам. В ХIII в. интерес к античному искусству усилился и это было характерно для всей эпохи. Гуманизм помог мастерам Возрождения в полной мере оценить и использовать художественные достижения античности. Но было бы неверно видеть в изучении античности главный источник развития итальянского искусства. Таким источником была сама жизнь. В своих произведениях их авторы, осознанно или интуитивно, старались не просто реально изображать окружавший их мир, но и возвеличивать человека, а также все то, что его окружает.

Первый шаг к разрыву с традициями средневековой иконописи сделал современник Данте – флорентийский живописец Джотто (1266-1337). Известно о нем немного. Есть сведения, что он был некрасивым, но очень острым на язык. Был он другом Данте. Занимался ваянием и архитектурой. Но главные его достижения – в живописи, где он в традиционном для средневековья человеке страдающем увидел и изобразил человека прекрасного и естественного. В этом художнику помогла детская привычка во время пастьбы скота делать зарисовки с натуры, что в то время было чуть ли не ересью в живописи. Отсюда – тяга к естественности. Рассказывают, будто еще в годы ученичества Джотто нарисовал муху и учитель, художник Чимабуэ пытался ее согнать с холста.

Джотто изображал человеческие фигуры не как средневековый иконописец – застывшими и распластанными на плоскости, а в живом движении и так рельефно, словно они были не написаны на стене, а объемно вылеплены. Он первым попытался увязать реальное и изображаемое пространство, создавая средствами живописи иллюзию глубины. Хотя у художника еще много было традиционной условности и упрощенности, особенно в изображении природы. Он еще не обладал умением показывать перспективу и человеческую анатомию. В его картинах много средневековых аллегорий. Но Джотто по праву считают основоположником реалистической живописи в Италии – он открыл трехмерный мир.

Работал художник, главным образом, как мастер монументальной фресковой живописи. У него впервые в библейских и евангелических образах делается попытка мимикой лица, жестами, движениями тела выразить эмоциональные переживания. Стремясь избежать статики, стараясь передать движения своих персонажей, художник добивался драматизма изображаемых сюжетов. Он, по словам Ж.Дюби, старался волновать зрителя. В своей знаменитой фреске "Поцелуй Иуды" Джотто этими приемами лаконично и точно раскрывает сущность извечного поединка между добром и злом, благородством и низостью. Нельзя не отметить демократизм воззрений художника. Он один из первых изобразил Адама и Еву крестьянами. Еще одна особенность его картин – отсутствие второстепенных деталей, вводимых лишь для украшения или симметрии. Каждый элемент в произведениях Джотто имеет определенную смысловую нагрузку.

По сути, то, что Данте сделал в поэзии, Джотто сделал в живописи. Он первым вырвался из плена византийских традиций и от него начинается настоящая западноевропейская живопись. Однако дальнейшие пути развития итальянской литературы и искусства не совпадают. Если Данте имел прямых последователей в лице Петрарки и Боккаччо, то Джотто остался одиноким. После него итальянская живопись во многом продолжает оставаться верной средневековым художественным идеалам. Такой консерватизм имел исторические причины.

В то время, как в литературе полностью восторжествовало светское начало, изобразительное искусство, особенно живопись, еще целиком оставалось на службе церкви. Кроме того, художники ХIV в. очень отличались по своему общественному положению от поэтов и писателей-гуманистов. Заказчики нередко относились к ним, как лакеям, людям низких занятий. Художники были скромными цеховыми ремесленниками, скованными в своей деятельности традиционными приемами и уставами, что вообще было характерно для цехового строя. Поэтому путь к реализму, намеченный Джотто, был продолжен лишь в начале ХV в., спустя 100 лет. Именно тогда во Флоренции были заложены прочные основы реалистического искусства Возрождения.

Продолжателем Джотто в живописи стал Томмазо Мазаччо (1401-1428). Сделал он немного, прожив лишь 28 лет, но стал одним из тех, кто открыл законы перспективы, что позволило правильно компоновать картины с учетом трехмерности пространства. Художники ХV в. очень гордились познанием законов перспективы. Фигуры Мазаччо объемны, твердо и уверенно стоят на земле, в отличие бесплотных, словно висящих в пространстве фигур готической живописи. Он также, первым обратившись к обнаженной натуре, стал прославлять человеческую красоту. И хотя сюжеты его картин религиозны, но в них прославлялось могущество человека, в них отражалась реальная жизнь уверенных в себе людей.

Огромные успехи первых художников Возрождения объясняются не только их талантами, но и тем, что в своем творчестве они опирались на новую, ими созданную теорию искусств и новые знания. Средневековый художник работал так, как завещали ему отцы и деды. Выполняя свое произведение, он руководствовался не тем, что видел в жизни, а прочно установленными образцами канонических композиций. Гуманистическое движение помогло художникам вырваться за пределы этих рамок, научиться правильно изображать человека и окружающий его мир. Отчасти этому учили античность и вообще весь предшествующий опыт. Но главную помощь оказала наука. Открытие перспективы возникло из знания законов геометрии. Математические вычисления облегчали поиски правильных пропорций. Знакомство с анатомией открывало тайны строения человеческого тела и механизмы его движения. Отныне наблюдения жизни и рисование с натуры становятся важнейшими принципами нового искусства.

Огромный интерес к человеку в эпоху Возрождения вызвал широкое распространение портретного жанра. Портреты этой эпохи ставят целью не только передавать сходство с оригиналом, но и показать высокое значение человека, его индивидуальность, в противовес отвлеченности, абстрактности средневекового искусства. Мирандола писал: "О дивное и возвышенное назначение человека, которому дано достигнуть того, к чему стремится, быть тем, чем он хочет". Но проникать во внутренний мир художники Возрождения еще не стремились.

Наиболее выдающимся скульптором раннего Возрождения был сын чесальщика шерсти Донателло (1386-1466). Центральная тема его искусства – образ человека-героя. Создавая по церковным заказам статуи пророков и святых, он воплощает в этих образах гуманистическое представление о человеческой личности. Изучая произведения античной пластики, Донателло научился понимать красоту человеческого тела. К концу своей жизни он воздвиг в Падуе огромную статую кондотьера (предводителя отряда наемников) Гаттамелаты. Это – первый конный монумент Ренессанса и пример для последующих конных статуй в Европе. В этом величественном памятнике скульптор воплотил тот идеальный образ полководца-героя, который через несколько десятилетий захватил воображение Леонардо да Винчи, когда тот работал в Милане над памятником другому кондотьеру, Франческо Сфорца. Влияние Донателло ощутимо и в творчестве другого знаменитого художника Высокого итальянского Возрождения – Микеланджело.

Достижения Донателло велики и, как истинный сын новой эпохи, он понимал значение сделанного и был о себе весьма высокого мнения. Однажды он заявил венецианскому епископу: "Я патриарх в своем искусстве, как и Вы в своем". К достигнутому материальному достатку он относился равнодушно. Деньги свои хранил в корзине, подвешенной у дверей мастерской, откуда приятели и ученики брали, сколько им было нужно.

Был он новатором, возвратил статуям самостоятельное значение. Если средневековые скульптуры были дополнениями, украшениями зданий, и потому ставились у стен, часто в специальных углублениях-нишах, Донателло, по примеру античных мастеров, создавал свободно стоящие, обозримые со всех сторон статуи. Дж.Вазари писал, что работая над одной из своих мраморных фигур, Донателло покрикивал на нее: "Говори же! Говори!" Главное в творчестве Донателло – реализм и героика.

Крупнейшим архитектором раннего Возрождения был флорентиец Филиппо Брунеллески (1377-1446), друг Донателло. Вазари писал, что Брунеллески имел два величайших замысла: "вернуть на свет божий хорошую архитектуру и найти способ возвести купол над собором Санта Мария дель Фьоре во Флоренции".

Дело в том, что в католической Европе тогда совершенно не умели строить большие купола. Итальянцы с завистью взирали на древнеримский пантеон. Брунеллески проработал над куполом 18 лет, сделал модель, на которой проверял свои идеи. Сложность задачи состояла в том, что перекрыть надо было огромный проем диаметром 43 м. Повторять римскую технику, в которой строительные блоки располагались ступенчато, он не мог, ибо это требовало толстых стен, а собор был выстроен в готической технике, с тонкой кладкой. Брунеллески создал каркас – решетку из каменных ребер, то есть использовал готические принципы, но в огромном масштабе, что сделало купол совершенно неповторимым. До того так никто не строил. В 1436 г. купол был построен и вызвал восхищение современников. Он оказался даже изящнее византийских.

Но Брунеллески выполнил и второй свой замысел – стал основателем новой архитектуры Ренессанса. Он также был одним из создателей теории перспективы, имевшей огромное значение для развития изобразительного искусства. Архитектурное новаторство Брунеллески было связано с изменением социальных условий. Нужда в неприступных феодальных замках отпала. В центре внимания становился человек, его интересы, его потребности. И архитектура должна была быть удобной, соразмерной с потребностями человека. Но должна была быть и прекрасной, как прекрасны человек и сама жизнь. Гуманистов серьезно занимала проблема красоты. Один из теоретиков архитектуры Ренессанса – Альберти – находил красоту в гармонии. Эту идею поддержали многие, в том числе и Брунеллески. Гармония и соразмерность – таковы принципы его работы. Поэтому он обращается к античному наследию со строгими линиями зданий и соразмерностью пропорциям человеческой фигуры. Так создавались уютные, красивые, открытые ренессансные палаццо, удобные и одновременно радовавшие глаз совершенством своих форм.

Был Брунеллески и инженером, строил плотины и шлюзы, конструировал подъемные приспособления. Эта разносторонность – также один из признаков нового человека.

***

Так в условиях начавшегося формирования буржуазного общества в Италии закладывались основы новой культуры. С ХVI в., когда капитализм стал формироваться в других западноевропейских странах, культура Ренессанса перерастает итальянские рамки и получает широкое распространение в Европе, захватывает Францию, Германию, частично и поверхностно Венгрию и Польшу. Формируется весьма самобытное "Северное Возрождение". Но об этом – в заключительной, пятой части пособия¹.

Здесь следует отметить, что часто Возрождением в литературе называют широкое развитие культуры в той или иной стране. Представляется, что это неточно. Как было показано, Возрождение – это целый комплекс явлений, характерных именно для названных стран и в указанное время, когда развитие культуры опиралось на глубокие социальные изменения – развитие буржуазии. В других регионах – на востоке Европы, в азиатских странах – периоды культурного подъема в средние века не сопровождались столь радикальными общественными преобразованиями². В этом смысле итальянское Возрождение – феномен Западной Европы и этим оно уникально.

Из многочисленных периодизаций Возрождения приведу наиболее обобщенное (по М.А.Гуковскому):

• Раннее – конец ХIII-ХIV в.

• Зрелое – конец ХIV-ХV в.

• Позднее – конец ХV - середина ХVI в.

¤¤¤