Тема 3. Крестовые походы на восток.

ПРИЧИНЫ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ. Указанным названием обозначено военно-колонизационное движение европейцев, происходившее в период с 1096 по 1270 гг. и направленное на борьбу с мусульманами за обладание святыми для христиан местами возникновения их религии на Ближнем Востоке.

Отдельные походы христиан против "неверных" (мусульман и язычников) совершались в ХI в. по разным направлениям. Так, норманны захватили Южную Италию и изгнали арабов с Сицилии. В Испании активизировалась борьба за отвоевание ее от тех же арабов - Реконкиста. Немецкие рыцари осуществляли походы против язычников в Полабье. Но все это были локальные, незаметные для основной части западноевропейского населения. В крестовое же движение на Восток были вовлечены самые широкие слои европейского общества. И дело не только в постоянных призывах церкви освободить гроб Господен и другие христианские святые места в Палестине, захваченной арабами еще в VII в. Ведь эти призывы до конца ХI в. не имели практических последствий. Европейцам-христианам было не до Палестины. В чем причины возникновения такой консолидированной агрессивности против мусульман именно в указанное время?

Вспомним, что именно к ХI в. по всей Западной Европе окончательно формируется сеньориальный строй - все земли оказываются поделенными между феодалами. Основная масса крестьян оказывается в личной зависимости от сеньоров, которые, со своей стороны, почти повсеместно становятся политически самостоятельными. Дальнейшее развитие феодального сословия, пополнение его новыми поколениями рыцарей, особенно в условиях майората⁷⁷, упиралось в ограниченность земельных ресурсов. И феодалы начинают интенсивные поиски новых земель, необходимых как для обеспечения своих наследников, так и для наделения ею своих слуг и повышения своего политического статуса. Еще более актуальны поиски новых земель для мелкопоместных дворян - рыцарей, для которых новые владения - источник не статуса, как у знати, а самого существования. Тем более что в ХI в. на Западную Европу прекратились набеги норманнов и венгров, и многие рыцарские дружины остались без работы.

Та же проблема малоземелья встала и перед крестьянами, уже освоившими все доступные в местах своего обитания земли. Не случайно именно с этого времени начались вышеописанные "великие расчистки"⁷⁸. Феодалам, естественно, такой путь утоления земельного голода, сопряженный с длительным напряженным трудом, был неприемлем. Впрочем, если рядом что-то плохо лежало, и крестьяне были не против прибрать к рукам, что проявилось в их участии в походах на земли полабских славян, против испанских арабов (мавров), а также и в походах на Восток, о богатстве которого у европейцев сложились преувеличенные представления.

В походах на Восток оказались заинтересованы и итальянские купцы, нуждавшиеся в силовой поддержке для одоления своих конкурентов в ближневосточной торговле - арабов, а, затем, и византийцев. К тому же любое военное предприятие требовало определенного материального обеспечения, что сулило рост спроса и купцам, и постепенно распространявшимся по Европе профессиональным ремесленникам.

Таким образом, в ХI в. сошлись воедино интересы к новым землям практически у всех социальных групп западноевропейского общества. Сказались и ожидания конца света, которого ожидали христиане сначала в 1000 г., а потом, не дождавшись, и в течение всего ХI в. Эти эсхатологические страхи порождали массовую истерию и делали верующих более восприимчивыми к церковной агитации. В таких условиях призыв папства к освобождению гроба Господня был, наконец, услышан и обрел реальные, материальные формы многочисленных и многолюдных походов, названных крестовыми из-за того, что их участники нашивали эти христианские символы на свои одежды.

Дорога же к святым местам была европейцам известна. Ее проложили паломники и купцы. Их, которых на Востоке считали варварами, поражали огромные города Византийской империи и Багдадского халифата, сказочные богатства и чудеса. На родине их рассказы приобретали причудливо фантастические преувеличения, распалявшие воображение и жадных до богатств и власти крупных феодалов, не бедных (в прямом смысле этого слова) рыцарей, и голодных крестьян. Духовенство активно и беззастенчиво использовало материальный интерес христиан и в проповедях подчеркивало богатство Востока.

ПОЛОЖЕНИЕ НА ВОСТОКЕ сложилось в ХI в. так, что они могли рассчитывать на успех. Обе могучие державы Ближнего Востока - Византия и Халифат находились в критической ситуации. Самая страшная опасность грозила им со стороны турок-сельджуков. В начале ХI в. турки разгромили Багдадский халифат, отняли у Египетского халифата Сирию и Палестину. В 1071 г. турки же разгромили и византийские войска при Манцикерте (на востоке Малой Азии), взяв в плен императора. От полного разгрома Византию спасло то, что государство сельджуков распалось на множество враждовавших между собой удельных образований. Однако Азию империя потеряла.

Не успела Византия оправиться от турецкого разгрома, как опасность появилась с запада. Вождь норманнов - Роберт Гюискар, захвативший до того Южную Италию и Сицилию, высадившись в Эпире, начал поход против Византии. Императору Алексею Комнину удалось поднять восстание против норманнов у них в тылу, в южной Италии, а также привлечь на свою сторону Венецию, которая за услуги против норманнов получила значительные торговые льготы в Византии и даже торговый квартал в Константинополе. Но, избавившись от западной опасности, Византия оказалась под ударами с севера кочевников-печенегов, которые, поддержанные славянами, перешли Дунай, и подошли чуть ли не к Константинополю. И эту опасность отвели византийские дипломаты. Но вместо печенегов на севере появились половцы. Хотя их удалось натравить на печенегов, Византия была истощена и обращалась за помощью к западным единоверцам.

Однако до тех пор, пока в Западной Европе не созрели рассмотренные выше внутренние условия, которые сделали возможным консолидированное движение различных социальных групп, призывы о помощи не встречали отклика. Лишь в конце ХI в. соответствующие условия созрели, и Западная Европа двинулась на Восток, как раз тогда, когда Византия уже сама справилась с ситуацией, а среди турок начались усобицы.

ПЕРВЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД⁷⁹. Идея священной войны с мусульманами зрела еще у папы Григория VII. Но осуществить ее мешала борьба с германским императором Генрихом IV за инвеституру. Добившись уступок, новый папа Урбан II возобновил проповеди крестового похода. Он воспользовался прежними обращениями византийского императора за помощью, последовавшими после поражения от турок в 1071 г., а заодно решил улучшить отношения с византийской церковью, испорченные недавними взаимными проклятиями папы и Константинопольского патриарха в 1054 г. В 1095 г. Урбан II созвал в южнофранцузском Клермоне собор, на который съехались не только клирики, но и многие миряне, так что папа был вынужден свою речь с призывом к походу на Восток произнести дважды: перед клириками в местном храме и на городской площади перед огромной фанатично-возбужденной толпой мирян. В заключение своей речи он призвал христиан освободить гроб Господен от неверных и тут же добавил: "Земля та течет молоком и медом; Иерусалим - плодороднейший перл земли, второй рай утех". Эти слова, разумеется, глубоко тронули светскую часть слушателей - многочисленное рыцарство и бедноту⁸⁰. Присутствовавшие поклялись отправиться в поход и в подтверждение этого стали нашивать себе на одежду красные кресты. Призыв разнесся по всей католической Европе. Сборный пункт был назначен в Константинополе.

Для материализации задуманного церковь предоставила крестоносцам ряд льгот:

1. Имущество участников и их семей на время похода берется под охрану церкви.

2. Лица, принявшие крест, освобождались от уплаты долгов на время похода, что особенно было важным для рыцарей.

3. На время похода объявлялся "божий мир", то есть запрещались феодальные усобицы, войны в Европе⁸¹.

Так начался Первый крестовый поход. Он распался на две части: похода бедноты и феодалов. Вызвано это было тем, что кроме папских посланников среди крестьян нашлось немало народных проповедников. Среди них выделялся Пьер (Петр) Амьенский, проповедовавший в Северной и Средней Франции ⁸². Вокруг него и ему подобных - обычно невежественных, незнакомых не только с военным делом, но и не представлявших трудностей похода - собирались отряды крестьян из Прованса, Бургундии, Бретани, Англии, Испании, Западной Германии. Среди них были старики и мальчики, без продовольственных запасов и вооруженные чем попало, а то и вовсе без оружия. Эти крестьяне плохо знали, куда идут и при виде каждого города спрашивали: "Не Иерусалим ли это?". А идти им надо было через Германию, Венгрию, Болгарию, Византию, знойную и безводную Малую Азию.

В пути, чтобы питаться, эти "босоногие крестоносцы", как их прозвали жители тех мест, по которых они проходили, грабили местное население, которые, как они считали, должны были помогать святому делу. Они же осуществили и первые европейские погромы в Европе. Причины легкости, с которой эти крестоносцы шли на грабежи, лежали и в идеологической сфере. Ибо для бедных богатство было главной ересью, главным врагом. Поэтому крестовое движение было для них и походом против богатых. В Кельне, Трире они грабили не только евреев, как иноверцев, но и богатых христиан как эксплуататоров. Но больше всех доставалось, естественно, иноверцам. Собственно, крестовые походы и положили начало воинственной ксенофобии в Европе, в том числе и антисемитизму. Даже церковь нередко выступала против грабежей "босоногих". Местное население часто выступало против них с оружием в руках, изгоняло, убивало, порой целыми отрядами, как, например, произошло в Венгрии. Много "босоногих" погибло в Болгарии и к Константинополю они подошли сильно поредевшими.

Положение в Византии к тому времени несколько стабилизировалось и теперь император, Алексей Комнин, был бы рад не иметь у стен своей столицы этого "войска" и он поспешно переправил его в Малую Азию, где оно тут же было разбито турками⁸³. Погибших никто не хоронил и их кости лежали на месте побоища долгие годы. Остатки воинства во главе с Пьером Амьенским греческие рыбаки перевезли на византийскую территорию, где уцелевшие крестоносцы остались дожидаться прибытия феодального ополчения⁸⁴.

Дворяне подготовились к походу более основательно. Они были прекрасно вооружены, запаслись деньгами и продовольствием. Многие распродали свое имущество, взяли с собой семьи и своры охотничьих собак. Всего собралось от 70 до 300 тыс. рыцарей⁸⁵, которые двигались к Константинополю отдельными отрядами и разными дорогами. Наиболее многочисленный отряд сформировался в Лотарингии, и возглавили его Готфрид Бульонский и его брат Балдуин. К нему примкнули даже воины из древнерусских земель. Отряд из Северной Франции возглавил нормандский герцог Роберт. Отряд из Южной Франции возглавил граф Раймунд Тулузский. Во главе норманнского ополчения из Южной Италии был один из наиболее способных командиров Боэмунд Тарентский и его племянник Танкред. Многие рыцари собирались как на охоту, брали с собой егерей и своры собак. За рыцарскими отрядами следовали огромные обозы, зависимые крестьяне, купцы и прочий люд, надеявшийся на поживу.

Весной 1097 г. рыцарское ополчение подошло к Константинополю. Византийцы довольно презрительно смотрели грубых и невежественных западных "варваров". Но император имел все основания опасаться этого войска и после получения от рыцарей формального согласия признать завоеванные у турок земли вассальными от Византии, спровадил их в Малую Азию.

Из Константинополя крестоносцы выступили без единого командования. Они ужасно страдали от палящего солнца, задыхались в своих тяжелых доспехах, несли урон от внезапных нападений турок. Очевидец писал об одном из таких нападений, в котором турки, внезапно атаковав лагерь, убивали всех подряд: "Женщины погибали вместе с мужчинами, люди были объяты ужасом, раздавались стоны и вопли. Опасаясь жестокостей и мучительной смерти, молодые девушки, и даже самые благородные дамы поспешили надеть на себя лучшие одежды и явились перед турками в надежде, что они проявят великодушие перед красивыми пленницами". В другом месте описываются страдания крестоносцев от жажды: "В один день (август 1097 г.) около 500 человек обоего пола погибали в муках жажды. Лошади, ослы, верблюды, муллы, быки и другие животные пали от той же самой причины. Мужчины, ослабевшие от чрезмерной испарины, бродили с открытыми ртами, чтобы больше вдыхать в себя воздуха и уменьшить муки жажды, но все это не облегчало их". Ко всему прибавилась и чума, начавшаяся в обозе среди женщин и детей. В итоге к июню 1098 г. осталась лишь половина первоначальной численности рыцарского ополчения.

В тех же случаях, когда крестоносцы одерживали победы над турками, они не уступали им в жестокости. В этом воины Христа ничем не отличались от воинов Аллаха. Некоторую передышку крестоносцы получили в Киликийской Армении, расположенной на северо-восточном побережье Средиземного моря. Армяне там оказались после завоевания Закавказья Византией в 1000-1064 гг. После появления в Малой Азии турок в 1071 г. киликийские армяне-христиане оказались изолированными и воспринимали появление крестоносцев, хоть и католиков, как опору для укрепления своего положения. Они радушно встретили крестоносцев, ввели их в круг ближневосточных проблем и тонкостей местной политики, а местные девушки охотно выходили замуж рыцарей.

Отдохнув среди неожиданно пришедшихся кстати союзников, крестоносцы двинулись далее. Преодолев еще много трудностей, они отвоевали у турок ряд областей и основали на восточносредиземноморском побережье свои княжества. Так, Балдуин на захваченной земле, расположенной по пути из Сирии в Месопотамию, основал графство Эдесское. Продвигаясь на юг по направлению к Палестине, крестоносцы осадили Антиохию. Продержавшись почти год, город пал лишь из-за предательства командиров одной из крепостных башен. Осада была для воинов креста не менее тяжелой, чем для мусульман. Зимой им пришлось пережить страшный голод. Причем страдали не только люди. Из 70 тыс. коней, в начале осады, осталось не более 2 тыс. При взятии города крестоносцы устроили страшную резню, а Боэмунд Тарентский основал княжество Антиохийское. Затем было основано и графство Триполи.

Лишь спустя 2 года после начала похода, в 1099 г. немногим более 20 тыс. крестоносцев (по другим данным - 50 тыс.) достигли Иерусалима и штурмом взяли его, учинив побоище, превзошедшее по жестокости антиохийское⁸⁶. В хронике очевидца читаем: "Страшно было смотреть, как валялись повсюду тела убитых и разбросанные члены и как вся земля была облита кровью... В черте иерусалимского храма было перебито до 10 тысяч неприятелей сверх тех, трупы которых валялись по улицам и площадям... Каждый в знак овладения домом вешал на дверях свой щит или другое оружие, чтобы таким путем объявить другим, что они должны идти дальше, ибо это место имеет для себя господина". Норманнский историк ХII в. со слов очевидца писал: "Мечи обнажив, рыскают франки по городу. Они никого не щадят, даже тех, кто молил о пощаде. Народ неверных падал под их ударами, как падают гнилые желуди с дуба, когда трясут его ветви". Ему вторил другой хронист: "В портике Соломона можно было передвигаться лишь по колено в крови... И это была Божья кара, и было справедливо, что кровь тех, кто выступал против Бога, пролилась именно в этом месте...".

Затем крестоносцы устроили покаянные церемонии: ходили босиком по "святым местам", ползали на коленях, плакали, где полагалось, а затем отметили победу пиром. Так было основано Иерусалимское королевство во главе с Готфридом Бульонским. Номинально от него зависели все вышеназванные образования: графства Эдесса и Триполи, а также княжество Антиохия. Но реально все эти владения были вполне автономны, ибо здесь крестоносцы в точности воспроизвели вассально-ленную систему, господствовавшую в Западной Европе.

В ХIII в. законы Иерусалимского королевства были оформлены в так называемых "Иерусалимских ассизах", записанных уже после потери крестоносцами Иерусалима, на Кипре. В Ассизах было перечислено, в каких случаях король имел право требовать службы от своих вассалов. Королевская власть ограничивалась советом феодалов. В случае нарушения королем прав дворянина королевства, остальные могли отказать ему в службе. Но, в отличие от Европы, служба сеньору не ограничивалась конкретным временем. Сами же феоды напоминали арабские икта. Они не считались собственностью вассала и при преступлении возвращались сеньору.

Некоторые пришедшие с рыцарями крестьяне получили рыцарские звания и земли. Они заполнили убыль в рыцарских рядах. Однако основная их масса получила лишь личную свободу, но должна была арендовать землю у феодалов. Местные крестьяне-христиане, из греков и мусульмане-арабы были превращены в крепостных, обложены оброками, барщиной и другими повинностями.

Итальянские города Пиза, Генуя, Венеция помогали крестоносцам во время их похода и завоеваний. За это они были вознаграждены большими привилегиями. В портовых городах им отвели особые кварталы, они создавали в крестоносных городах свои фактории. Итальянцы вели посредническую торговлю между Востоком и Западом, минуя Византию, а также получили в созданных крестоносцами государствах земли с крепостными; в городах на них работали ремесленники. Кроме итальянских городов лишь один Марсель имел квартал в Иерусалиме.

Однако завоевания крестоносцев были непрочными и недолговечными из-за:

1. Отсутствия единства между крестоносными государствами и внутри этих образований. Между феодалами были частые конфликты и стычки.

2. Географического расположения образовавшихся владений. Узкая и длинная (в 1200 км) прибрежная полоса их владений была чрезвычайно уязвима для нападений.

3. Малочисленности пришедших рыцарей по сравнению с коренным населением.

4. Текучести состава крестоносцев. Многие из них не приспособились к местным условиям и уезжали, приезжали другие, но часто тоже не надолго.

Господствующей и наиболее многочисленной группой были преимущественно французские феодалы. Потому крестоносцев на Ближнем Востоке называли франками. Но, как отмечалось, среди Христовых воинов оказались и православные из древнерусских княжеств, в том числе черниговский игумен Даниил. Они основали в Иерусалиме монастырь.

ДУХОВНО-РЫЦАРСКИЕ ОРДЕНА. Местное население, естественно, было глубоко враждебно крестоносцам. Их постоянно тревожили своими нападениями и турки. Для защиты своих владений завоеватели создали постоянные военные организации - так называемые духовно-рыцарские ордена. Первым среди них был Орден тамплиеров (храмовников)⁸⁷, созданные в 1119 г. французскими рыцарями. По его примеру итальянские рыцари вскоре создали Орден иоаннитов (госпитальеров)⁸⁸, а в конце ХII в. немецкие рыцари основали Тевтонский (немецкий) орден. В отличие от ранее созданных, в него принимали только немцев.

Уставы вновь созданных орденов были специфичны: их члены, оставаясь рыцарями, принимали все монашеские обеты (безбрачия, послушания и т.д.), но главным их занятием была война. Ордена эти были санкционированы папой и подчинялись непосредственно ему. Образованные несколькими энтузиастами, добровольно занимавшимися защитой паломников и уходом за больными, эти ордена стали быстро разрастаться, в том числе и потому, что смерть в бою за христово дело считалась прямой дорогой в рай. Для обеспечения их деятельности орденам были предоставлены земельные владения с жившими на них крестьянами для устройства обителей и обеспечения материальных потребностей. Первоначально это были земли на Востоке, а затем и в Европе. Военная добыча орденов также оставалась за ними. В условиях феодальной раздробленности, рыцарской анархии и своеволия, духовно-рыцарские ордена, связанные суровой дисциплиной, представляли в ту пору внушительную военную силу.

После вытеснения крестоносцев с Востока эти ордена перенесли свою деятельность в Европу. Поскольку в их военных услугах здесь не нуждались, монахи-воины находили себе применение в различных сферах. Основная масса тамплиеров обосновалась во Франции, где они активно включились в коммерческую деятельность, которая, в конце концов, привела к конфликту с французским королем и ликвидации ордена в начале ХIV в.⁸⁹ Иоанниты после изгнания поначалу владели Критом, затем - Родосом. Изгнанные оттуда в 1522 г. турками, с разрешения германского императора Карла V поселились на Мальте, где в 1530 г. преобразовались в Мальтийский орден⁹⁰. Тевтонский орден оказался в германских землях, где пребывал в бедности, пока в середине ХIII в. не нанялся польскому князю Конраду Мазовецкому помогать в борьбе с язычниками пруссами. Дальнейшая история этого ордена связана с немецкой агрессией в Восточной Прибалтике и будет рассмотрена ниже.

ВТОРОЙ И ТРЕТИЙ КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ. В ближневосточные ХII в. мусульманские княжества окрепли и стали сплоченнее, что позволило им приступить к изгнанию крестоносцев, чье положение, как отмечалось, было весьма непрочным.

В 1144 г. мусульмане захватили Эдессу. В ответ на это последовал Второй крестовый поход 1147 г. В нем участвовали французский король Людовик VII и немецкий император Конрад III вместе с примерно 90 тыс. участников рангом пониже. Византийцев охватила паника, когда они узнали о приближении крестоносных армий, грубость и необузданность участников которых им уже хорошо была известна. Произошло даже несколько столкновений, в которых грекам удалось охладить воинственный пыл подошедших раньше немцев и принудить их быть сговорчивее. Дав нужные клятвы византийскому императору, немцы переправились в Малую Азию, держа курс на Дамаск.

Вскоре к Константинополю подошла и французская армия. Пока ее авангард поджидал подхода основных сил, в буйных рыцарских головах зародился план захвата византийской столицы. И лишь дипломатический опыт византийцев спас положение. Они распустили слух об успехах немцев, об их богатой добыче и французы, позабыв о своей затее, ринулись на Восток. Однако в Малой Азии турки, жара и всякие случайности нанесли обеим армиям большой урон и, ничего не добившись, крестоносцы бесславно вернулись в Европу.

Во второй половине ХII в. на Востоке образовалось крупное мусульманское государство, включавшее Египет, часть Сирии и Месопотамии, во главе с султаном Салах ад-Дином⁹¹. У Тивериадского озера он нанес поражение крестоносцам и в короткое время захватил основные их опорные пункты, в том числе - в 1187 г. и Иерусалим. В отличие от Христовых воинов, разгромивших Святой город в 1099 г, Саладин поступил более великодушно. Он разрешил остаться в городе иоаннитам для заботы о раненных и больных. А остальных христиан отпустил, в основном, за выкуп, без лошадей и оружия. Ну, а те, кто не сумел выкупиться, были отданы в рабство. Часть вышедших из города без средств передвижения и защиты, погибла в пути. Другим удалось выжить и кружным путем, через Египет, с помощью тамошних мусульман, добраться до Европы, принеся туда трагическую весть о потере Иерусалима, находившегося в руках крестоносцев лишь 88 лет.

Ответом на потерю Иерусалима был Третий крестовый поход (1189-1192). Его возглавили сразу три государя: германский император Фридрих I Барбаросса, французский король Филипп II Август и английский король Ричард Львиное Сердце. Но, несмотря на такие блистательные силы, поход оказался безрезультатным. Фридрих Барбаросса утонул при переправе через малоазийскую горную речку, и основная часть немецких рыцарей повернула, в унынии, назад, прихватив попутно чуму, сильно проредившую их войско. Филипп Август плохо сотрудничал с Ричардом. Их раздирали старые споры из-за владений английского короля во Франции и нежелания Ричарда жениться на сестре Филиппа II, руки которой раньше добивался. Вскоре и французы повернули на родину.

Ричард считался воплощением всех рыцарских доблестей. Он отличался физической силой, был храбр, вспыльчив, жесток, готов под влиянием минуты принять первое попавшееся решение, был плохим политиком и, в итоге, тоже должен был вернуться ни с чем, захватив лишь Акру, ставшую столицей Иерусалимского королевства. На обратном пути Ричард отобрал у Византии Кипр, на котором рыцари господствовали 250 лет.

Этот поход существенно ослабил Англию. Филиппу же он доставил средства ослабить знатных вассалов и присоединить Нормандию. При возвращении Ричард потерпел крушение у берегов Италии и, не желая проезжать через Францию, инкогнито отправился через Германию. Но щедрость по дороге выдала Ричарда, и обиженные на него за прежние конфликты австрийцы заключили английского короля в тюрьму. Потом его по инициативе германского императора Генриха VI осудили на Вормском соборе и отпустили лишь спустя год за выкуп из Англии, окончательно разоривший эту страну.

ЧЕТВЕРТЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД И ЛАТИНСКАЯ ИМПЕРИЯ. Этот поход раскрыл истинные цели крестового движения. Вместо планировавшегося похода против наиболее сильного противника крестоносцев - на Египет и освобождения Иерусалима рыцари направили свое оружие против Византии - единственного христианского государства на Востоке, виновного лишь в том перед Западом, что оно оказалось торговым конкурентом итальянских городов, а его церковь не была послушной папе Римскому. И, к тому же, Византия была очень богата.

Начался поход с попытки французских и итальянских рыцарей напасть на Египет. Собралось 10-12 тысяч крестоносцев. С просьбой о переправе их туда они обратились к венецианскому дожу Энрике Дондоло. Тот затребовал за услуги совершенно "неподъемную" для рыцарей сумму в 85 тыс. марок серебра, а в качестве компенсации предложил им захватить пиратский центр на Адриатике - далматинский город Зара (Задар), мешавший венецианской торговле. А после выполнения этой просьбы рыцарей нанял изгнанный из Византии принц Алексей, обещавший за помощь в возвращении продовольствие на целый год, 200 тыс. серебряных марок на военные расходы, а также подчинение греческой церкви Риму. И весной 1203 г. рыцари поплыли в Константинополь, где остались ожидать обещанной им оплаты. Ожидание затянулось, среди византийцев вспыхнули усобицы, а отношения рыцарей с греками, естественно, быстро испортились. Воспользовавшись начавшимися волнениями, крестоносцы в 1204 г. захватили город, учинив в нем небывалый погром. "Такого богатого грабежа никогда еще не было" - сообщал хронист похода Виллардуэн. В возникшем пожаре погибло много памятников античности. Оправдывались рыцари лишь тем, что, "греки - такие еретики, что самого Бога тошнит". Оставив план похода на Египет, крестоносцы основали свое государство в Византии, назвав ее Римской империей.

Вскоре за новым государством закрепилось название - Латинская империя. Императором ее был избран Балдуин Фландрский. Но никакой реальной власти он не имел. Империя распалась на 4 государства: собственно Латинскую империю, Фессалоникское королевство, Ахейское княжество и Афино-Фиванское герцогство. Вновь, как и ранее в Иерусалимском королевстве, была воспроизведена схема западноевропейской политической раздробленности. На малоазийских владениях Византии образовалось несколько обособленных государств с греческими династиями во главе.

Более всего от разгрома Византии выиграла Венеция. Она, как тогда говорили, получила "три осьмых империи". Местное население, естественно, осталось враждебным по отношению к латинянам, которые не скрывали своего презрения к побежденным и всей их древней культуре. Тайной надежде папы приобщить, таким образом, византийцев к римской церкви не суждено было сбыться. Болгарская и древнерусская православные церкви выступили с резким протестом против действий Запада. Разочарованный жестокостями и прямолинейностью крестоносцев, испортивших его игру, папа Иннокентий III обрушился на рыцарей с нападками и обозвал "бешеными собаками".

Таким образом, Четвертый крестовый поход завершился банальным разгромом богатого, но ослабевшего христианского государства. Идеологические мотивы, идеи освобождения гроба Господня были забыты. И хотя латинское господство продолжалось недолго и в 1261 г. византийская государственность была восстановлена одним из осколков былой Византии - Никейской империей - от крестоносного разгрома эта наследница античности так и не оправилась.

ПОСЛЕДНИЕ КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ. Четвертый крестовый поход был последним, в котором еще принимали участие крестьяне. Они убедились, что проку от них мало. К тому же в ХIII в. уже сказывались результаты внутренней колонизации - острота земельного голода в деревне снизилась. Впрочем, и рыцари начинают разочаровываться в этом движении. С одной стороны - случайные удачи и многочисленные поражения, не оставлявшие надежд на стабильные земельные приобретения, с другой - начавшееся усиление королевской власти в Западной Европе, сулившее рыцарям постоянную государственную службу.

Но сама идея освобождения святых мест продолжала будоражить умы христиан и, прежде всего, естественно, далеких от политических реалий фанатиков. Появились проповедники, которые считали, что только безгрешные дети способны сделать оказавшееся не под силу крестоносцам.

Во Франции в 1212 г. появился некий мальчик Стефан, объявивший себя посланцем Бога, призванным освободить Иерусалим. Вскоре вокруг него собралось до 30 тыс. детей и взрослых, надеявшихся без продовольствия и оружия, лишь с помощью сверхъестественной силы освободить Иерусалим. Несмотря на попытку властей помещать этому абсурдному предприятию, дети добрались таки до Марселя. Судовладельцы взялись доставить их в Палестину и погрузили на корабли, часть из которых попала в шторм и затонула, а оставшиеся прибыли в Египет и детей там продали в рабство.

Аналогичная ситуация сложилась и в Германии, где мальчик Николай, которому еще не было и 10 лет, под руководством отца, торговавшего рабами, повел за собой около 20 тыс. юных освободителей гроба Господня. Им удалось добраться до Южной Италии, где местным властям удалось, наконец, заставить их повернуть назад. Но, истощенные, они почти все погибли по пути на родину.

Указанные "детские походы" продемонстрировали драматизм социальных проблем, что отразилось в огромном числе обездоленных и беспризорных детей в Западной Европе начала ХIII в. Но постепенно ситуация стала меняться. Растут города, развиваются ремесла и рынки. У феодалов появляются новые запросы, и начинается коммутация крестьянских повинностей. К тому же в крестьянской среде начинает формироваться и осознание возможности решать свои проблемы не бегством в землю обетованную, а борьбой за свои права с местными господами. Первым сигналом таких изменений, отразившим стремление добиться справедливости у себя дома, стало крестьянское восстание во Франции в 1256 г. - так называемое "движение Пастушков". Укрепившись в Восточном Средиземноморье, итальянские купцы также потеряли интерес к военным экспедициям.

Однако ощущение авантюрности претензий на Святую землю прошло не скоро. Для этого потребовалось еще 4 неудачных похода.

Пятый крестовый поход (1217-1221) был направлен на Сирию, обратился против Египта, султан которого владел Палестиной. Был захвачен торговый город - порт Дамиетта в дельте Нила. Но в 1221 г. крестоносцы перессорились и были изгнаны из Египта.

Шестой крестовый поход (1228-1229) папа вообще запретил, ибо возглавил его отлученный тогда от церкви германский император Фридрих II Штауфен. Имея постоянные дипломатические контакты с исламским миром, использовав борьбу между Дамасским эмиром и Египетским султаном, Фридрих добился уступки христианам Иерусалима и некоторых других пунктов Палестине. Но вскоре крестоносцы вновь не поладили друг с другом и в 1244 г. потеряли Иерусалим окончательно.

Седьмой крестовый поход (1248-1254) организовал и возглавил французский король Людовик IХ Святой. После взятия порта в дельте Нила - Дамиетты, Людовик не развил свой успех, а стал ждать своего брата с подкреплениями. В войске началось разложение, а мусульмане подтянули силы. Их поход на Каир окончился катастрофой для французов - король попал в плен к египетскому султану и был выкуплен за огромную сумму.

Восьмой крестовый поход (1270), поставивший точку в рассматриваемом движении, возглавил все тот же неутомимый Людовик IХ. Охотников в нем участвовать уже почти не было, и королю пришлось нанимать рыцарей за деньги. Крестоносцы выбрали землю поближе к Франции и высадились в Тунисе. Но там среди них началась чума, унесшая большую часть войска вместе с престарелым королем. Как заметил французский историк ХIХ в. Г.Мишо, "эта экспедиция Людовика IХ ... была лишь рядом погребений и несчастий без всякой славы".

Постепенно крестоносцы были изгнаны со всех ближневосточных земель. Еще в 1268 г. пала Антиохия, затем, в 1289 г. - Триполи, и, наконец, в 1291 г. последний оплот христиан - Акра. Последующие призывы пап вспомнить о Святой земле отклика уже не получили. На Кипре "Иерусалимское королевство" продержалось до ХV в.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ЗНАЧЕНИЕ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ НА ВОСТОК. Непосредственных целей они не достигли. Не было, в итоге, приобретено новых территорий. Папская курия не увеличила своей паствы. Но влияние походов на Европу было все же значительным:

1. Венецианцы и генуэзцы стали господствовать в Восточном Средиземноморье, вытеснив оттуда Византию и арабов. Расширились торговые связи Запада с Востоком, особенно с Египтом через Венецию.

2. Европейцы расширили и углубили свое знакомство с культурой и техникой Востока. Появляются новые сельскохозяйственные культуры: гречиха, рис, абрикосы, арбузы, лимоны, фисташки, сахарный тростник и др. Появилось новое сырье у ткачей - муслин. Заимствования коснулись и военного дела: европейцы стали применять арбалет, трубы и барабаны для управление сражения, гербы на щитах как знаки отличия и т.д. Перенимались и некоторые восточные обычаи: омовение рук перед едой, ношение бороды, горячие бани и др. У рыцарей появился вкус к хорошим манерам - так называемая куртуазность⁹².

Конечно, многое пришло в Европу с Востока и без этих походов, через купцов и паломников. Но большинству рыцарей достижения Востока стали известны лишь благодаря участию в крестовом движении. Новые вкусы и манеры рыцарей потребовали и новых средств для их воплощения. Источник же был один - крестьяне, что тоже стимулировала начавшуюся коммутацию повинностей, а усилившийся нажим на крестьян спровоцировал ряд восстаний.

Общие потери европейцев от всех рассмотренных походов составили около 3 млн. человек, что, наряду с длительным отвлечением многих людей на эти авантюры, замедлило рост европейского населения. Поэтому положительное влияние крестового движения для Европы неоднозначно. Помимо прямых и косвенных демографических потерь походы спровоцировали рост религиозной нетерпимости и ксенофобии среди европейцев, что едва ли перевесило полученные экономические выгоды и расширение кругозора. Исходя из общей динамики развития, Западная Европа и без этих походов достигла бы соответствующий уровень. Тем более что арабское влияние несли в Европу и купцы, и ученые, особенно из мусульманской Испании⁹³.

Востоку же крестовые походы ничего, кроме разрушений и жертв не принесли. По словам ливанского историка, эти походы, особенно в начале, вызвали страх и оцепенение арабского мира. Но для остальных мусульман они были мало заметными, ибо затронули только его западную периферию⁹⁴. Монгольские завоевания имели для мусульман, особенно арабов, более тяжелые последствия (см. ч. II пособия). Но поведение крестоносцев как грабителей (гангстеров, как их по-современному называл востоковед И.М.Дьяконов) озлобило мусульман против христиан, чего раньше не было, убрало из него разномыслие⁹⁵.

РАЗДЕЛ II.

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА.

ТЕМА 4.

ФРАНЦИЯ В ХI-ХV вв.

ФРАНЦИЯ ПРИ КАПЕТИНГАХ (987-1328 гг.).

РАЗДРОБЛЕННОСТЬ ПРИ ПЕРВЫХ КАПЕТИНГАХ. В Х в., при последних Каролингах королевская власть в стране совершенно потеряла всякий авторитет. Страна была раздроблена на множество мелких и крупных герцогств, графств и просто магнатских владений. Власть королей сделалась чисто номинальной. Феодалы всеми силами способствовали тому, чтобы никто из их среды не стал чрезмерно могуч и не возвысился.

Именно поэтому собрание знати в 987 г. избрало королем Франции графа Парижского Гуго Капета, который положил начало династии Капетингов⁹⁶. Гуго Капет был одним из незначительных феодалов, хотя и известный своей храбростью. Поэтому выбор пал на него. Доменом Гуго являлось графство Иль де Франс, включавшее такие крупные города севера Франции, как Париж и Орлеан. Другие феодальные владения были значительно крупнее и богаче. Наиболее значительными были Нормандия на севере и Аквитания на юге, Бретань на западе и Бургундия на востоке. Кроме герцогства Нормандия, в котором существовала некоторая централизация, остальные герцогства и графства были раздроблены на мелкие феодальные владения. Как и большинство феодалов того времени Гуго особой грамотностью не отличался. Отец не учил его изящной словесности, замечает французский исследователь Э.Поньон, он не знал латыни и возил с собой епископа для перевода. Но уже своего сына Роберта Гуго посылает в латинскую школу в Реймс. С Хl в. латинская грамотность становится популярной у аристократии.

Гуго Капет не имел никакой власти над избравшими его королем аристократами. В относительной безопасности он чувствовал себя лишь в собственном домене. Даже в пределах своего графства он мог передвигаться лишь с надежной охраной, чтобы не быть захваченным своими же вассалами ради выкупа, что те часто проделывали с проезжими купцами и другими путниками.

Впрочем, став королем, в 991 г. Гуго взял в плен Карла I, герцога Лотарингского, прямого потомка Карла Великого и последнего из Каролингов, посадил его в каменный мешок в Орлеане, где тот и умер в 992 г. В результате у Гуго не осталось конкурентов. Так что, не обладая обширными владениями, новый король стал укреплять свою власть всерьез и надолго.

Но первые Капетинги вынуждены были заниматься мелким сутяжничеством. Обо всем королевстве они и не смели мечтать. Все их внимание было направлено на сохранение своего домена от притязаний могущественных соседей и на борьбу с собственными непокорными вассалами. При случае они округляли свои владения и, как и остальные феодалы, не брезговали грабежами проезжавших купцов, чем отличился, например, король Филипп I. Средства на содержание себя и свиты первые Капетинги черпали из собственных имений, куда поочередно приезжали и проедали накопленные запасы⁹⁷. Значительную поддержку первые Капетинги получили от церкви, страдавшей от феодальной вольницы и искавшей сильного покровителя.

Так длилось более столетия. Но уже с начала ХII в. король Людовик VI Толстый (1108-1137) подчинил своей власти собственных вассалов. При следующем короле - Людовике VII (1137-1180) значение королевской власти еще более усилилось, она распространилась и на некоторые соседние земли.

Эпоха Людовика VII была богата для Франции приобретениями и потерями. Он женился на герцогине Аквитании Элеоноре, получив это богатое герцогство в качестве приданого. Тем самым королевство значительно увеличилось. Но ненадолго - вмешались чувства, и столь лакомого куска благодатной земли Франция вскоре лишилась. Обстоятельства семейной драмы, последствия которой сказывались на истории Франции и ее соседей не менее 300 лет, таковы. Элеонора, с юности веселая, активная, прекрасная наездница, интересовалась и политикой, везде сопровождала отца - герцога Вильгельма - первого трубадура в стране. Она влюбилась в простого рыцаря, но в 15 лет ее все же выдали замуж за ставшего в том же году королем Людовика, стеснительного, тихого, очень религиозного. Элеонора была поражена скукой и пуританством королевского двора. Ее попытки это изменить натыкались на противодействие советников мужа. Известны ее слова: "Я думала, что выхожу замуж за короля, но теперь вижу, что - за монаха". В поисках развлечений, она настояла на своем участии во Втором крестовом походе. От невзгод походной жизни супруги рассорились. Поражения Людовика усугубили конфликт. В дальнейшем повод для недовольства появился и у короля, ибо Элеонора рожала только девочек. А как с наследником? Супруги стали избегать друг друга и в 1152 г., после 15 лет семейной жизни они развелись. И уже через несколько месяцев Элеонора вышла замуж за Генриха, графа Анжуйского. Он был моложе ее на 11 лет, но живой, веселый, страстный. А вскоре он стал английским королем и владение Элеоноры - Аквитания - перешло под английскую корону. Кроме того, английский король Генрих в силу родственных связей владел и другими землями во Франции. Общий размер его французских владений, в итоге, оказался большим, чем владения французского короля. Так из-за несходства характеров Людовика и Элеоноры сложилась основа для длительного конфликта между Францией и Англией.

Но в остальном Людовик VII много сделал для укрепления авторитета и силы королевской власти. Этому способствовала и хозяйственная обстановка. Постепенно росли и укреплялись города, оживлялась торговля. Горожане были заинтересованы в прочной центральной власти, способной обеспечить безопасность и торговли, и городских свобод. Эту заинтересованность заметил и использовал духовник короля, аббат Сугерий, оставшийся управителем во время участия Людовика в крестовом походе⁹⁸. Он даже основал новый город (Воскрессон) и побуждал короля оказывать городам поддержку.

Кроме того, в условиях начавшегося экономического развития стали сказываться преимущества домена Капетингов - графства Иль де Франс. Париж и Орлеан лежали на пересечении торговых путей и стали естественным средоточием хозяйственной жизни Северной Франции, что усиливало позиции династии в борьбе с сепаратизмом знати. С этого времени название королевского домена трансформировалось в название страны - Франция (France)⁹⁹. Завершая характеристику эпохи Людовика VII, следует отметить, что, в отличие от последующего времени, его двор отличался патриархальной простотой, вассалы к королю обращались запросто, без соблюдения этикета. Как заметил сам Людовик, в отличие от английского короля, который ни в чем не нуждался, "мы во Франции обладаем только хлебом, вином и весельем". В этом, безусловно - изрядный элемент позерства, и, возможно, обиды на Генриха за потерянную Аквитанию. Но и доля истины тоже есть.

УКРЕПЛЕНИЕ КОРОЛЕВСКОЙ ВЛАСТИ ПРИ ФИЛИППЕ II АВГУСТЕ И ЛЮДОВИКЕ IХ СВЯТОМ. Людовику VII наследовал Филипп II Август (1180-1222), активно продолживший укрепление королевской власти и многого добившийся на этом поприще¹⁰⁰. Он проявил себя как тонкий дипломат, терпеливый и настойчивый. Воспользовавшись слабостью современного ему английского короля Иоанна, Филипп сумел конфисковать многие английские владения во Франции, завоевал Нормандию. За Англией осталась лишь Аквитания.

При названных дипломатических способностях король Филипп был храбрым, деятельным и успешным полководцем. Всю жизнь он, практически, не слезал с седла. Лишь несколько последних своих лет он прожил безвыездно в Париже, предоставив походы своему преемнику. Но многочисленные походы Филиппа II, направленные, в конечном счете, на укрепление государства, заставили его широко использовать наемников, более маневренных и управляемых, чем рыцари. Но наемники, как известно, требовали больших расходов, которые, естественно, перекладывались, прежде всего, на крестьян и способствовали многочисленным голодовкам¹⁰¹. Горожане страдали меньше, ибо, нуждаясь в деньгах, король поощрял развитие городов, раздавая им коммунальные вольности. Этим он, кстати, ослаблял феодалов. Особенно активно Филипп поощрял коммуны, расположенные на окраинах, заставляя их жителей за это нести охрану границ.

Покровительство городам вызывало их ответную щедрость. Париж при Филиппе сделался общепризнанной столицей Франции и центром европейской культуры. Там уже с начала ХIII в. действовал крупнейший в Европе университет. Парижские бюргеры начали играть видную политическую роль. К середине ХIII в. город уже насчитывал около 200 тыс. жителей, более 100 цехов, а число ремесленных специальностей превысило 250. В городе жило много богатых людей. Около 60 улиц были названы именами крупнейших буржуа¹⁰². В городе проживало также много дворян, клириков (существовало более 50 церквей и монастырей), а также студентов и чиновников. Во всей Франции тогда было 16-18 млн. жителей.

Назвал Филиппа Августом зачинатель хроники его деяний монах Ригор. В этом титуле отразилось не только величие деяний короля, утроившего размеры своего домена, но и притязания на императорскую корону.

Увеличение королевского домена, подчинение власти Филиппа многих владений потребовало совершенствование аппарата управления. Из личных слуг Филиппа, управлявшего различными службами (министериалов) стали выдвигаться государственные чиновники. Появились: коннетабль - военачальник, канцлер - ведающий канцелярией, а также казначей и т.п. Все эти лица стали составлять королевский совет, заменивший прежний аморфный и непослушный королю совет знати.

Соответствующие чиновники назначались и на места для управления королевским доменом: прево¹⁰³ - управляющий королевскими поместьями определенного округа, бальи - возглавлявшие бальяжи, в которые входили несколько превств. Для управления присоединенными владениями назначались сенешали.

Расширение королевского домена не происходило, естественно, гладко. Так, в подчиненном Филиппом графстве Тулузском (Лангедок) были богатые и потому самостоятельные города, которые вели активную посредническую торговлю в Средиземноморье. Здесь не сложилось резкой грани между горожанами и рыцарями, многие из которых тоже занимались торговлей, проживали в городах и тоже считали себя вполне самостоятельными. А богатые бюргеры могли покупать дворянские звания. Такой уклад существенно отличался от типично феодальных порядков, сложившихся в Северной Франции и, естественно, распространение на юге власти Парижа с более жесткой централизацией вызывало оппозицию. В условиях, когда французская католическая церковь традиционно поддерживала королевскую власть, сопротивление этой власти привело южан и к оппозиции официальной церкви - ереси. Она сложилась, прежде всего, среди горожан, но была поддержана и рыцарями. Суть ее сводилась к отрицанию верховенства папы, отрицательному отношению к церковной роскоши и символике, рациональному подходу к богословской литературе. Эта ересь отражала, прежде всего, возросший уровень образованности горожан, рост их личного самосознания, производного от хозяйственной активности и свободы предпринимательства. Не случайно, что их поддержали те рыцари, которые также втягивались в экономическую деятельность.

Истоки догматических разногласий с официальной церковью восходили с занесенному из Болгарии богомильству. В условиях вышеуказанного противостояния официальному католичеству и политической оппозиции королю ересь стала быстро расползаться по всему Лангедоку, объединяя недовольных как Римом, так и Парижем. Возникли секты¹⁰⁴. Центром еретического и оппозиционного движения стал г. Альби, что дало всему движению название альбигойского.

По инициативе папы и при поддержке короля против альбигойцев был организован крестовый поход (1209-1213), который возглавил суровый фанатик Симон де Монфор. В поход охотно пошли северофранцузские рыцари, привлеченные возможностью пограбить богатый юг. Был брошен клич: "Убивайте всех подряд, Господь отделит своих". Южане мужественно защищались, но, в конце концов, были побеждены. Так разоренный Лангедок вошел в состав королевских владений Филиппа II.

После кратковременного властвования Людовика VIII на престол вступил его 12-летний сын Людовик IХ (1226-1270), канонизированный спустя 27 лет после смерти в лик святых¹⁰⁵. Он отличался истовой верой и всячески стремился приблизить жизнь на земле к нормам Царства Божия, каким он его понимал. Король был последователем создателя нищенствующего ордена францисканцев Св.Франциска: создавал приюты для бедных, кормил за своим столом нищих и, одетый в грубую одежду, совершал паломничества в знаменитые монастыри. Достижению поставленной цели служили и его государственные реформы. Проведенные им преобразования окончательно закрепили достижения централизации королевской власти предшествующего времени. Основными реформами были:

1. Судебная. Был учрежден королевский суд как высшая судебная инстанция, дававшая возможность королю контролировать юридическую деятельность феодалов, вмешиваться в их дела. Недовольные решениями сеньориальных судов могли апеллировать в суд короля. Который, как независимый от местных пристрастий, был более объективным. Попутно были отменены и выглядевшие уже анахронизмом судебные поединки.

2. Запрет на частные войны в королевском домене и требование, чтобы во владениях других сеньоров, вассалов короля был установлен порядок, по которому желавший начать войну за 40 дней объявлял об этом и королевские чиновники могли бы разрешить спор миром. Этим ослаблялись феодальные усобицы.

3. Денежная реформа. Королевская монета объявлялась обязательной на всей территории королевства (в дополнение к местным монетным системам в удельных владениях феодалов). Насколько королевская казна была богаче частнофеодальных, настолько и королевская монета была надежнее частных и постепенно вытесняла их.

4. Учреждение института королевских ревизоров для контроля на местах.

Все это нарушало старый принцип иммунитетов, но поддержка рыцарства, городов и церкви позволила королю добиться успехов в централизации. Крестьянство, однако, страдало как от внешнеполитической активности своего короля (Чего стоил выкуп его из плена после неудачи Седьмого крестового похода!), так и от его увлечения строительством (особенно церковным) и от его меценатства (приобретение предметов искусства).

Благодаря успехам централизации при Людовике IХ начал формироваться и французский патриотизм - осознание принадлежности одному народу, чему способствовали походы против мусульман и конфликт с Англией. Вот только с крестовыми походами неутомимому королю не повезло. Один закончился пленом, другой - смертью от чумы под стенами Туниса.

Впрочем, в те времена существовала иная шкала ценностей и приоритетов. С позиций средневекового человека трудно утверждать, был ли Людовик Святой неудачником. Скорее он воспринимался как мученик во имя веры. Из тогдашних королей он наиболее распространял идею правления по Христу, ибо верил, что корона досталась ему от всевышнего и королевская власть носит сакральный характер¹⁰⁶.

ФРАНЦИЯ ПРИ ФИЛИППЕ IV КРАСИВОМ. ГЕНЕРАЛЬНЫЕ ШТАТЫ. Среди королей из династии Капетингов особое место принадлежит внуку Людовика IХ - Филиппу IV Красивому (1285-1314). Он еще более решительно, чем предшественники осуществлял политику собирания земель и укрепления центральной власти.

По брачному союзу Филипп присоединил Шампань. Длительная борьба велась за Фландрию, которая интересовала Филиппа своими богатыми городами с развитой промышленностью. Именно эти города, отстаивавшие свои вольности, и были основными противниками подчинения Франции, а не фландрский граф, признававший сюзеренитет Филиппа. В 1302 г. в Брюгге восстали цехи и перебили французский гарнизон. Эта "Брюггская заутрення" стала сигналом для все страны. Власть французов пала. Для восстановления прежнего положения Филипп направил во Фландрию армию, которая в том же 1302 г. встретилась при Куртрэ с ополчением фламандских городов, в котором преобладали ткачи. По обыкновению французские рыцари бросились в атаку, но попали в ров и погибли от длинных ножей, которыми были вооружены ткачи. Победители сняли с нескольких тысяч убитых рыцарей позолоченные шпоры - отличительные знаки принадлежности к рыцарству - и вывесили в местной церкви. Отсюда и название - "битва шпор".

Потерпев военную неудачу, настойчивый Филипп добился своего дипломатическим путем. Ему не только удалось восстановить свою власть над Фландрией, но и получить с нее контрибуцию, что является ярким примером дипломатического искусства и упорства этого короля. Познакомимся с ним подробнее.

По поводу внешности короля все авторы единодушны - Филипп был красив, белокур, с белой кожей, высок и силен, обладал очень острым зрением, без труда сгибал подковы пальцами. Современник Филиппа, епископ Бернар де Сессэ, едва спасшийся от обвинений в ереси, писал: "Пусть нет на свете никого, красивее Филиппа IV, он умеет лишь глядеть на людей, но ему нечего сказать людям. Это не человек, не животное даже, это просто статуя... Наш король похож на филина, самую красивую птицу, но которая ничего не стоит; это самый красивый человек на свете, но он умеет только пристально смотреть на людей и молчать". Филипп никогда не моргал, и это делало его холодный взгляд столь странным, что люди в его присутствии испытывали страх.

Столь же холодными были и его чувства. Своей дочери Изабелле, выданной замуж за английского короля Эдуарда II, на ее жалобу, что муж больше любит мужчин, чем свою жену, Филипп ответил: "Я выдал вас замуж отнюдь не за мужчину, а за короля". Когда жену младшего сына Филиппа, уличили в измене, и тот сник, буквально ошарашенный известием об этой измене, Филипп сказал сыну: "Как супруг вы проявили излишнюю слабость, так сумейте хоть внешне сохранить достоинство принца" - больше ничего в утешение.

Сам Филипп отличался строго нравственным поведением. После смерти своей жены все оставшиеся 9 лет жизни он не сближался ни с одной женщиной. Поэтому он жестоко наказал уличенных в супружеской неверности жен своих старшего и младшего сыновей¹⁰⁷. Их приговорили к пожизненному заключению ("пока господь не призовет их к себе") в мрачной нормандской крепости - замке Шато Гайяр, выстроенном еще Ричардом Львиное Сердце. Старшую там вскоре задушили, младшая сошла с ума. Жену среднего сына - Филиппа - не изменявшую, но помогавшую своим скучавшим подругам, заключили в замок на время, необходимое для покаяния "и так долго, как то заблагорассудится королю". Других непосредственных участников этой драмы - любовников, братьев Готье и Филиппа д'Онэ приговорили к мучительной казни: содрать с живых кожу, четвертовать, оскопить, обезглавить и публично повесить, что и было сделано в Париже прилюдно. Их, правда, вначале оглушили палицами (слышен был хруст ломаемых костей), а затем исполнили все пункты приговора.

Суд, надо заметить, был многим не по душе. Отмечали падение нравов при дворе и мелочность короля, который не постеснялся вести публичное расследование, которое, в конечном счете, выставило на посмешище всей Европы его сыновей-рогоносцев. То, что два сына Филиппа остались без жен, да и третий ее надолго лишился, способствовало в скором будущем угасанию династии, у которой не осталось мужского потомства. Впрочем, действительно, нравы при французском королевском дворе были более чем вольные. Одна из знатных дам, на вопрос об отце ее детей, ответила: "Если падаешь на кучу колючего хвороста, разве можно сказать, которая из колючек уколола тебя сильнее всего?" Поэтому при дворе было много внебрачных детей "божьей волей", как называли их матери. Мать одной из злополучных жен сыновей Филиппа Красивого и тетка другой - Маргарита (Маго) д'Артуа - была и лесбиянкой, и нимфоманкой, не брезговала ни конюхом, ни кучером, ни девчонкой-служанкой, ни фрейлиной. Сами Маргарита и Бланка Бургундские щеголяли при дворе в платьях с разрезами от бедер (а ведь из нижнего белья тогда носили только рубашки). Незадачливые любовники, братья д'Онэ едва ил были единственными у чувственных сестер. Ведь те были лишь простыми конюшими, даже не рыцарями, а один из них был немного горбат. Вероятно, их казнили, чтобы запугать более знатных любовников, до которых из-за их положения трудно было добраться. Так что данным процессом король хотел хоть как-то улучшить нравы придворных.

Вообще Филипп IV умел заставить себе повиноваться, но средства, которыми он для этого достигал, были многим не по вкусу. Король же больше пекся о величии своего королевства, чем о личном счастье своих подданных¹⁰⁸. Значительный урон понесло рыцарство за своеволие. Филипп даже запретил любимое и почетнейшее рыцарское развлечение - турниры. Не доверяя дворянам, способным ставить личные интересы выше государственных, Филипп привлекал к управлению представителей третьего сословия, заинтересованного в укреплении королевской власти и зависевшего от милостей короля. Ближайшим сподвижником и советником Филиппа стал Ангерран де Мариньи, бюргер из Нормандии¹⁰⁹.

Активная внешняя политика Филиппа требовала много денег, и король был неутомим в изысканиях источников доходов. Он практиковал своеобразные займы, больше напоминавшие современный рэкет: одалживал деньги у городов, не возвращал их, а требовал еще на том основании, что уже брал у них ранее. Так займы превращались в постоянный налог с городов. Он "портил" монету, уменьшая содержание золота и серебра в ней¹¹⁰. Он широко практиковал откуп рыцарей от военной службы (ввел этот порядок еще Людовик IХ). Он учреждал налоги на всякую недвижимость, так что финансовые чиновники проникали во все уголки страны и все подчиняли интересам казны, а, следовательно, королевской власти. Он не брезговал и элементарным грабежом. В 1306 г., использовав традиционное недовольство торговцами, он изгнал из страны ломбардских, а заодно и еврейских купцов с конфискацией их имущества¹¹¹. Налоги при Филиппе собирались с произволом, в том числе и с клириков: сборщики и сержанты врывались в монастыри, могли даже отобрать у монаха лошадь за последующий выкуп с пеней за издержки. У настоятелей забирали книги, которые тоже отдавали за выкуп и за уплату штрафа.

На почве той же финансовой политики разгорелся серьезный спор между Филиппом и папой Бонифацием VIII. Король обложил церковное имущество налогом. Формально церковь не подлежала обложению, но к этой мере часто прибегали короли. Филипп же к этому подошел с присущей ему бесцеремонностью. Но его противником оказался энергичный, властный и крайне жадный папа. Он издал буллу, в которой под страхом отлучения от церкви запрещал государям облагать церковное имущество, а духовенству запретил платить. В ответ на это Филипп запретил вывоз из страны золота и серебра. Папа лишился французских доходов и должен был капитулировать. Но вскоре, в 1301 г., спор разгорелся с новой силой. Папа, желая принизить своего противника, издал ряд булл, в которых обвинял Филиппа в угнетении народа, в порче монеты и доказывал приоритет папы над государствами. В ответ на это король через своих советников издал ряд фальшивок, которые дискредитировали папу, и возвеличивали короля. Благодаря этим фальшивкам общественное мнение Франции ополчились против папы.

Желая использовать создавшую обстановку, Филипп созвал в 1302 г. Генеральные штаты. Они собирались и прежде, но в местном, провинциальном масштабе. Теперь же они были созваны в общегосударственном масштабе. Собрались представители трех сословий: дворянства, духовенства и горожан. Король поставил перед собравшимися вопрос об отношении к папе в связи с его притязаниями. Духовенство уклонилось от ответа, дворяне и города поддержали короля.

Дальнейшие события приняли драматичный оборот. Папа отправил во Францию легата (посланника) для провозглашения акта об отлучении Филиппа от церкви - обычный в те времена церковный прием в конфликтах со своевольными монархами. Но и характер Филиппа, и прочность его власти, и общественные настроения привели к неожиданному для папы результату. Его посланник был еще в пути арестован. В свою очередь, король отправил в Рим своего видного юриста, напористого и беспринципного Ногаре, который стал обличать папу в ереси и преступлениях, поднял против него всех противников в Риме. Папе наносили оскорбления. И в довершение травли Ногаре с многочисленным отрядом (до 1000 человек) арестовал 80-летнего понтифика в его собственном доме, а один из недругов Бонифация, Чиарра Колонна ударил его по лицу железной перчаткой. После такого стресса престарелый папа впал в ярость, перешедшую в буйное помешательство, отказался от еды и спустя месяц умер.

Новый папа, Климент V, гасконец по происхождению, возведенный в сан стараниями агентов Филиппа, плохо чувствовал себя в Риме. Он не пользовался популярностью, и в любое время мог быть свергнут. Поэтому новый папа предпочел оказаться под защитой французского короля и перенес свою резиденцию из Рима в южнофранцузский Авиньон. 70 лет (1309-1378) папы пребывали в этом городе и по созвучию этот период получил название "авиньонское пленение"¹¹². Оказавшись под защитой французского короля, папы, естественно, попали и под его сильное влияние, что еще более упрочило власть короля и, следовательно, централизацию государства, но привело к международной изоляции Филиппа IV.

В поисках новых источников дохода король вступил в конфликт с орденом тамплиеров, которому задолжал колоссальную сумму. Действуя по уже привычной схеме, Филипп решил и от кредитора избавиться, и его имущество захватить. При этом учитывался отрицательный образ тамплиеров, сложившийся в обществе.

Как отмечалось в предыдущей теме, после изгнания из Палестины основная масса тамплиеров, будучи французами, обосновалась на родине¹¹³. Поддержка Рима и специфика жизни монахов этого ордена сделала их заметными в миру. По традиции в орден принимали только рыцарей. Но поскольку в военных услугах тамплиеров в Европе не нуждались, а устав позволял им не замыкаться в монастырских кельях, монахи-рыцари активно втягивались светскую жизнь, в том числе и коммерческую. Обет безбрачия позволял аккумулировать в недрах ордена значительные средства. Кроме того, едва организовавшись, орден начал субсидировать паломников в святые места, давая для этого займы под залог. В итоге орден стал владельцем многих земель, недвижимости и денег, даже хранителем королевской казны. Статус ордена, подчинение его церковной юрисдикции выводило тамплиеров со всеми их богатствами из-под светского, государственного контроля. Как известно, бесконтрольность развращает, а богатства вызывают зависть окружающих. Тамплиеров часто обвиняли и в безнравственном поведении¹¹⁴. Характерно, что в орденском Уставе наказания за сексуальные проступки отличались мягкостью, причем карались только случаи изнасилования и содомии. Более суровыми были наказания драки и интриги.

С другой стороны, средства и свобода от многих рутинных монашеских обязанностей позволили образованным тамплиерам обратиться и к богословским изысканиям, которые, учитывая светский образ жизни этих монахов, порой уводили от официальной церковной доктрины. Такие "умствования" тоже не выпали из-под внимания недоброжелателей ордена.

Заручившись секретным соглашением с папой Климентом V, Филипп с помощью своих юристов, во главе с все тем же Ногаре, обвинил тамплиеров в тайных обрядах, связях с Сатаной и т.п. Под пытками арестованные тамплиеры признавались во всем, что им инкриминировалось. Не признаваться было трудно. Многих, например, вздергивали на дыбе, привязав к ноге груз в 70 кг, причем с каждым разом все резче, пока не начинали трещать мышцы и кости. И они признавались, что да, при вступлении в орден тамплиеры плевали в Распятие, поклонялись идолу с кошачьей головой, занимались магией и колдовством, чтили дьявола, были гомосексуалистами, растратили доверенные им сокровища, готовили заговор против папы и короля. Пытки, возможно, применяли и не ко всем, но многим дворянам-тамплиерам, закованным в кандалы, посаженным на хлеб и воду, достаточно было показать пыточные орудия, и те во всем признавались. Это относится и к тогдашнему главе ордена Жаку де Моле, который на открывшемся процессе впал в оцепенение, может, растерялся и оправдывался весьма невнятно. И как только король с его окружением поняли, что в результате репрессий стали хранителями имущества ордена, дело тамплиеров стало неизбежно проигранным. В итоге специальный суд, основываясь лишь на признаниях - ведь ни тайных уставов, ни идолов, которым якобы поклонялись тамплиеры, не нашли - осудил многих на казнь, других к тюремному заключению или изгнанию. Папа был вынужден санкционировать роспуск ордена в 1213 га, а спустя 2 года главных тамплиеров сожгли.

Впрочем, обвинения в богохульстве возникли не на пустом месте. Вспомним, что крестоносцы в Палестине остро нуждались в дисциплинированных, организованных воинах. Уже вскоре после основания ордена, в 1136 г. для привлечения в него рыцарей было разрешено открыть его и для отлученных от церкви за святотатство, богохульство, ересь и даже убийство - для исправления. Эта ситуация вполне могла быть умело использована.

В обществе процесс против богатых тамплиеров, обвиненных во всех смертных грехах, был популярен и разгром ордена не встретил ни с чьей стороны протеста. Филипп IV, в результате, избавился от кредитора и необходимости возвращать долги, а также заполучил все имущество ордена и его деньги¹¹⁵. А земли тамплиеров были переданы, почти насильно, ордену госпитальеров, причем на таких условиях, которые чуть не разорили и этот орден.

Полученные деньги, кстати, Филипп употребил, в том числе и на подкуп германских князей, выбиравших очередного императора. Но в 1413 г. избрали не его, а Генриха VII Люксембургского, а спустя год Филипп Красивый умер.

Эпоха Филиппа IV была временем окончательного оформления феодальной иерархии во Франции. До того, еще со времени Карла Великого, дворянство делилось на оруженосцев из простых рыцарей, а также баронов, виконтов, графов, маркизов, герцогов, князей, королей и, наконец, императора. При Филиппе королевство состояло не менее чем из 4-х герцогств или 16-ти графств, или 64-х бароний. Следовательно, в каждое герцогство входило не менее 4-х графств или 16-ти бароний. Барония объединяла 6-10 дворянских владений. 2-3 баронии составляли виконство, 5-6 бароний объединялись в маркизат. Каждый рыцарь должен был иметь в постоянной готовности "копье" - отряд из 5 человек, включавший в себя самого рыцаря, его оруженосца и 3-4 вооруженных конных слуг. Для перехода из оруженосцев в рыцари требовалось участие хотя бы в одном сражении. Тем самым была завершена кодификация вассально-ленной иерархии.

Новым элементом эпохи Филиппа стали уже упоминавшиеся Генеральные штаты. Созвав их впервые в 1302 г. для поддержки в противостоянии с папой Бонифацием VIII, король обращался к ним и в последующие годы. В 1308 г. они были созваны по вопросу о тамплиерах, в 1314 г. - в целях изыскания новых средств для военных расходов. И после смерти Филиппа это сословно-представительное собрание созывалось, прежде всего, при нужде королей в средствах.

Но созыв этого органа сословного представительства, помимо указанных конкретных потребностей имел и более глубокие причины, вытекавшие из тенденций исторического развития Франции в конце ХIII - начале ХIV в. Королевская власть, располагавшая сравнительно действенным административным аппаратом и материальными ресурсами, стала распоряжаться не только в своем домене, который к началу ХIV в. составлял 3/4 королевства, но и во всем государстве. Такая централизация находила поддержку в широких слоях дворян, горожан и церкви. Но, одновременно, это и ограничивало свободы, вольности и привилегии указанных социальных групп. То есть нарушались привычные рамки общественных отношений, при которых каждое сословие и каждая группа населения имела определенные права, гарантированные обычаем. Поэтому, решая общегосударственные задачи и нарушая при этом привычные порядки, королевская власть могла совершать ту или иную акцию лишь с согласия сословий. Иными словами, для проведения активной общегосударственной политики король не располагал достаточными силами и вынужден был обращаться за помощью к сословиям через собрания из представителей.

Сложился определенный порядок работы Генеральных штатов. Представители каждого сословия заседали отдельно и представляли собой как бы 3 палаты. Часто король созывал не все штаты, а отдельные палаты, которые объединялись на совместное заседание лишь для выработки ответа королю. В отличие от английского парламента (о котором - в следующей теме), Генеральные штаты были более слабой организацией. Слабость их заключалась в разобщенности сословий во Франции. Первые два - дворянство и духовенство смотрели на третье сословие с пренебрежением, как на податное, обязанное их содержать. К тому же и сепаратизм в стране еще был не изжит.

Филиппу IV наследовал его старший сын Людовик Х, прозванный Сварливым (1314-1317). Здесь опять можно вспомнить о черствости Филиппа, бросившему как-то на одном из заседаний королевского совета традиционно брюзжащему сыну: "Людовик, ну не будьте таким сварливым". Впрочем, Луи действительно был известен своей раздражительностью. Он легко поддавался злобе, копил малейшие обиды, как скупец золотые монеты. Любимым его занятием было стрелять по голубям, которых слуга выпускал из корзины. В случае промаха принц набрасывался с бранью на слугу, не так выпустившего птицу. Известны и поступки посерьезнее. После известного процесса, стоившего Людовику потери неверной жены, в Сене находили трупы слуг, которых, как тогда шептали, пытал оскорбленный муж за содействие изменам. Впрочем, и он изменял Маргарите с кем попало, устраивая потом сцены ревности. При таком характере он мало подходил для роли короля, оставшись в истории с репутацией рогоносца и обидным прозвищем. Единственным важным государственным актом, совершенным им, да и то из-за нужды в деньгах, было освобождение от личной зависимости крестьян королевского домена в 1315 г. При этом он повторил, причем в еще более грубой форме, опыт своего отца. Дать крестьянам деньги за выкуп их свободы он обязал вернувшихся в страну ломбардских и еврейских коммерсантов. Но, получив деньги, Людовик вновь изгнал из Франции и тех, и других, не забыв конфисковать их имущество. Но вскоре вновь разрешает им вернуться, ибо в их отсутствие казна много недополучала¹¹⁶.

Второй брак Людовика с неаполитанской принцессой оказался несчастливым - родившийся наследник вскоре умер вместе с матерью, а вслед за ними в мир иной отправился и сам король. Все это породило подозрение в отравлении королевской семьи, хотя явных доказательств не было найдено (или не искали?). В течение последующих 10 лет на престоле побывали средний и младший сыновья Филиппа - Филипп V и Карл IV. Они тоже не сумели оставить мужского потомства и в 1328 г. трон переходит к племяннику Филиппа Красивого - Филиппу VI Валуа. Так завершилась во Франции эпоха правления прямых потомков Гуго Капета. Одной из причин столь стремительно угасания до того активной и деятельной семьи, происшедшее на фоне укрепления государства, которое она возглавляла, была жестокая расправа Филиппа IV с легкомысленными женами его сыновей. Проведенный открытый судебный процесс, очевидно, деморализовал их и сказался на всей дальнейшей жизни этих последних представителей династии.