24

РАЗВИТИЕ ЛИТЕРАТУРНОЙ ТЕОРИИ И КРИТИКИ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ

1. Историко-культурные особенности Ренессанса

Эпоха Возрождения (Ренессанса) называется так потому, что гуманисты вели борьбу за возрождение античного культурного наследия; само же выражение “гуманизм” имело не современный смысл (“человеколюбие”, “милосердие”, “уважение к достоинству личности”), а происходило от латинского слова humanitas, обозначавшего те черты человека, которые отличают его от [88-89] животных (разумность, духовная культура, образованность). В эпоху Возрождения гуманистами называли ученых, занимавшихся “гуманитарными штудиями” (stadia humanitatis), т. е. перенесших внимание с сугубо религиозных и схоластических проблем в область дисциплин, связанных по преимуществу с филологической и этической проблематикой (грамматика, риторика, поэтика, моральная философия, история), которая как раз и досталась гуманистам в наследство от античного мира.

Правда, с античностью западноевропейская цивилизация была связана исконно, во многом вышла из нее и никогда с ней не порывала, однако раннее и даже зрелое средневековье относилось к языческой греко-римской культуре избирательно, стремясь усвоить из нее лишь то, что не находилось в открытом противоречии с ценностями христианского общества. Гуманисты же, не порывая с христианской концепцией бытия, сосредоточили свое внимание не столько на вопросах правоверия, сколько на том позитивном содержании, которое несли в себе античные философия, этика, историография, риторико-поэтическое учение и т. п. Воспринимая греко-римскую древность как идеальный горизонт человеческой культуры, они поставили своей задачей не выборочно приспособить отдельные ее элементы к запросам современности, но возродить ее всю целиком, создать грандиозный синтез античной мудрости и христианской веры.

Весь тысячелетний период, отделявший их от греко-римского мира, гуманисты рассматривали как период промежуточный именно потому, что он, по их мнению, был не вполне или даже плохо просвещен античной мудростью. Гуманисты-то и назвали этот период “средним веком” (medium aevum), что было для них синонимом “темного”, “варварского” времени; культурных достижений этого времени, они, как правило, не замечали, вследствие чего и предали их почти полному забвению.

Понимая возрождение античности как возвращение на землю золотого века разума и просвещенности, гуманисты, во-первых, ставили своей целью сравняться с античными авторами в мудрости, красноречии и поэзии, а затем, возможно, и превзойти их; отсюда - идея “соревнования” с древними как важнейший мотив ренессансной мысли. Во-вторых, культ мудрости, познавательно-этического совершенства, носителем которых способен стать человек, перерастал у ренессансных мыслителей в культ самого человека со всеми его родовыми [89-90] возможностями. Согласно гуманистам, имени человека достоин далеко не всякий, рожденный на свет, но лишь тот, кто приобщен к знаниям и образованности. Они, таким образом, ценили и возвышали человека не в его естественной данности и “тварности”, а в его культурной ипостаси. Культура же возникает в результате преодоления природной “дикости” индивида, путем его обучения в процессе упорного труда. Отсюда - третий лейтмотив ренессансной мысли: противопоставление “природы” как чего-то первозданного и хаотичного “культуре” как продукту сознательной обработки этой исходной данности, а также идея “культивации”, постоянного “возделывания” человеком собственной души. Развив свои познавательные и этические способности до предела, индивид, по мнению гуманистов, способен с наибольшей полнотой реализовать свое божественное содержание, стать почти равным самому богу и тем приобрести свойства “достоинства” и “универсальности”, которые культура Возрождения рассматривала как идеальный предел человеческого бытия.

Гуманистическое учение о человеке отличалось заметной новизной по сравнению с традиционно-богословской концепцией и потому не только существенно обогатило средневековую цивилизацию, но и сыграло важную роль в деле перехода Западной Европы к цивилизации нового времени. Хотя деятели культуры эпохи Возрождения не стремились к разрыву с христианством как таковым, они тем не менее существенно ослабили власть теологии и схоластической философии; противостоя церковно-догматическим тенденциям, они сумели отвоевать относительно автономную интеллектуальную область, где укрепилась свободная, терпимая и - в пределе - рационально-критическая мысль, составлявшая основу ренессансной светской культуры и объективно расшатывавшая социальную структуру классического феодализма. Впитав в себя совокупную античную мудрость, ренессансный гуманизм поставил акцент на многогранности и богатстве человеческой природы, не укладывающейся в какую-либо предустановленную доктрину, способствовал десакрализации мышления и в этом отношении готовил почву для последующих революционных изменений в европейской культуре.

Вместе с тем деятели Возрождения образовывали хотя и интернациональный, но все же сравнительно ограниченный круг высокообразованных людей, интеллектуальный [90-91] цвет общества - “республику ученых”. Их концепциями не исчерпывается культурное содержание рассматриваемой эпохи.

С точки зрения прямого воздействия на общественную жизнь, на социальные институты, массовые движения, моральные нормы существенную роль сыграла Реформация, называющаяся так потому, что имела целью преобразование христианской религии, а результатом - возникновение протестантизма как новой разновидности христианства. Протестантизм зародился в Германии, где его основателем был Мартин Лютер (1483-1546). Во Франции выдающимся деятелем протестантизма стал Жан Кальвин (1509-1564).

Главную атаку реформаторы повели против самого института католической церкви, которая, узурпировав право интерпретации священного писания (так, папский престол не допускал перевода Библии с непонятной для масс латыни на народные языки), поставила в привилегированное положение определенные круги верующих (священники, монахи) и т. п. и тем самым возвела барьер между рядовыми христианами и богом. Стремясь разрушить этот барьер, протестантизм в собственно религиозном плане понизил роль церковной организации и ее служителей (пасторов); упростил культ, заменив помпезный католический обряд скромным богослужением; уменьшил число христианских таинств, отказался от идеи так называемых “добрых дел”, которые якобы подлежат “оплате” со стороны бога, подчеркнув, что “добрые дела” должны совершаться по внутреннему побуждению, а не из показного “послушания”; сделал Библию (в переводе на национальные языки) настольной книгой каждого верующего.

С историко-культурной точки зрения все это привело к тому, что, сделав отношение человека к богу интимным, повседневным и непосредственным, протестантизм тем самым акцентировал самоощущение этого человека в качестве неповторимой личности, в чем и заключается отличие учения реформаторов как от католицизма, так и от ренессансного гуманизма.

Католицизм мыслил каждого отдельного человека лишь в качестве звена в цепи сверхличной религиозной общности, так что бог оказывался связан с индивидом как с одной из многих, в принципе приравненных друг к другу перед его лицом единиц. Гуманизм, со своей стороны, также интересовался не степенью оригинальности личности, но, как мы видели, степенью ее “культивированности”, [91-92] приобщенности к сверхличному идеалу духовной “универсальности”. Для протестантизма же, который не делил людей на культурную элиту и непросвещенную “чернь”, на “умных” и “глупых” и т. п., все люди были равны в своей уникальности, во всей неповторимости своей жизненной ситуации и внутреннего мира.

Протестантизм находился в сложных отношениях с другими духовными движениями XVI века. Так, с одной стороны, на ранних этапах своего становления он был созвучен гуманизму в той мере, в какой гуманисты и реформаторы одинаково были недовольны авторитарными притязаниями католической церкви. Первые французские протестанты часто были гуманистически образованными людьми, а гуманисты, со своей стороны, сочувственно относились к реформаторам. Однако это был временный и непрочный союз, поскольку в целом протестантизму претила сама гуманистическая попытка создать духовный синтез античного язычества и христианства: реформаторы в принципе отрицали возможность какой-либо глубокой связи между религиозными и нерелигиозными формами сознания. Кроме того, протестанты, отстаивая свою веру в жестокой, неравной и зачастую вооруженной борьбе с папской церковью, придали реформационному движению доктринерский дух, который перерастал, как правило, в экзальтированный фанатизм и нетерпимость к инакомыслящим, что также было чуждо “либеральному” гуманизму.

В целом и гуманизм, и протестантизм каждый по- своему резко возмутили относительную устойчивость духовной атмосферы позднего средневековья, создали в разных слоях общества сильное умственное напряжение, оказавшееся чреватым неведомыми ранее возможностями для развития культуры.

Во Франции в течение первых 30-40 лет XVI в. культурный процесс протекал в основном в обстановке оптимистических умонастроений. Ничто, казалось, не предвещало грядущих грозных конфликтов, принявших во второй половине столетия форму затяжных и безжалостных религиозных войн, поставивших страну на грань раскола. Напротив, внутри- и внешнеполитические успехи, открытие завораживающего мира античной культуры, знакомство с ренессансными шедеврами Италии, свежий ветер Реформации, восшествие на престол молодого Франциска I, заслужившего, благодаря покровительству гуманистам, славу “восстановителя наук и отца изящных искусств” [92-93] и собиравшегося одно время официально ввести в стране протестантизм, - все это вселяло радужные надежды и создавало благоприятную атмосферу для развития словесности, хотя литература XVI в. отнюдь не сразу и не полностью перестроилась на началах гуманизма или, тем более, Реформации.

Что касается Реформации, то она затронула по преимуществу одну только идейную сторону литературы, попытавшись поставить ее на службу своим пропагандистским целям. Что же до гуманизма, то его воздействие оказалось гораздо более радикальным, приведя к возникновению новой, жизнеспособной эстетики, которая не только существенно изменила облик литературы XVI в., но и расцвела позднее такими эпохальными явлениями, как классицизм и барокко. Однако в первой половине столетия влияние гуманизма на словесность было еще очаговым и нерегулярным, а сам гуманизм нередко становился объектом критической рефлексии (как, например, в романе Рабле). В определяющий фактор историко-литературного процесса ренессансная концепция превратилась лишь в 50-е годы, что было связано с творчеством поэтов Плеяды и их последователей.

 

«Это был величайший прогрессивный переворот из всех, пережитых до того времени человечеством», В XV-XVI столетиях в странах Западной Европы развиваются новые, капиталистические отношения. Некогда изолированные города ста­новятся центрами национальной жизни, утрачивается былое политическое и культурное значение старых замков и монастырей. Мануфактура наступа­ет на ремесленное производство. Человек начинает осознавать свою силу и независимость от религии. Европейцы узнают о культуре других матери­ков. Появляется книгопечатание. Авторитет священного писания постепен­но отодвигается на второй план возрождением языческой античности.

Как движение, враждебное теологии, выступает итальянская натурфи­лософия XVI в., стремящаяся создать картину мира на основе непосредст­венного изучения действительности, в противовес книжному знанию сред­невековой схоластики. Возникает вера в опытное знание, теснящая теоло­гию. «Изгнанный за пределы космоса... бог в системах натуралистического пантеизма XVI века, у Патрици и Бруно, растворился в природе и отожде­ствлялся с ней».

Однако Ренессанс не был полностью светским мировоззрением. Наряду с обновленной античной натурфилософией он использовал философию и эстетику неоплатонизма, применяя ее, по меткому замечанию А.Ф. Лосева, «для своего вполне реалистического искусства и для своего прогрессивно-гуманистического понимания личности и общества».

Вопрос об исторических границах Ренессанса остается предметом дис­куссий, среди которых доминируют два подхода. Согласно первому Воз­рождение рассматривается как качественный скачок, революционный пере­ворот в развитии культуры и искусства. В соответствии со вторым подходом Возрождение имеет признаки постепенной эволюции от средневековья к Новому времени.

2. Значение трактата Данте «о народной речи»

Главной страной ренессансной культуры была Италия. В итальянском искусстве доминировала живопись, оказавшая влияние на литературу сво­ими реалистическими устремлениями. Писатели итальянского Возрождения овладевали искусством портрета, психологической характеристики персо­нажей. Основным предметом изображения в литературе стал человек как высшее начало бытия в его эволюции. Понимание роли индивидуаль­ного сознания коренным образом изменило качество художественной лите­ратуры, ее теоретического и критического осмысления.

Первым и достаточно отчетливым выражением ренессансного миро­воззрения было творчество Данте Алигьери (1265-1321), «последнего поэта средневековья и вместе с тем первого поэта нового времени». Данте считал, что светская поэзия имеет право на независимость от церкви. Если искусство, в его представлении, и не может отразить божественное совершенство, то в природе художник должен уловить его и постараться выразить в своем произведении. В знаме­нитом трактате «О народной речи» (1304-1307) он признает божественным лишь древнееврейский язык Ветхого завета. Все новые языки уже имеют чисто человеческую природу, тесно связаны с практической деятельностью человека. Если древнееврейский язык неподвижен, то все новые языки изменяются. Новым языком Данте считает и современный ему итальянский язык, противопоставленный им мертвой латыни. Усматривая различие меж­ду народным разговорным языком и языком поэзии, он утверждает, что на основе творческой переработки народных диалектов возникает язык поэзии, превосходящий их. Этот язык должен быть общим для всей Италии. Данте подчеркивает сугубо индивидуальный характер литературного творчества: «Более высокие понятия могут появляться лишь там, где жи­вут науки и дарования; значит, наиболее совершенный язьж невозможен у говорящих по-деревенски. Значит, этот язык - удел личности... Наиболее тонкие мысли не могут быть у тех, в ком нет изобретательности и подго­товки».

Трактат Данте послужил дальнейшему развитию литературной тео­рии и критики. Выдвигая вопрос о социальном значении языка как сред­ства общения между людьми, он одним из первых определяет коммуника­тивную функцию литературы: «Если же рассмотрим ближе, к чему стре­мимся мы в нашей речи, станет очевидным, что ни к чему другому, как к тому, чтоб передать другим мысль нашего ума» .

В связи с этим Данте среди различных видов искусства особое значе­ние придает поэзии, став, по существу, пионером важнейшей ренессансной литературно-критической тенденции, первым выступив в защиту поэтиче­ских жанров. В песенном жанре канцоны он видел большие возможности для слияния познавательного и коммуникативного начал.

Трактат Данте «О народной речи» обладал и таким качеством нарождающейся новой критики, как острая полемичность. Автор его смело выступал против официального языка церкви — средневековой латыни — и защиту национального, доступного массам итальянского языка.

в “Новой жизни” (1290), рассматривая речь и поэзию как состоящую из знаков, Данте в духе средневековой гносеологии говорит об ограниченности этих знаков, их неадекватности, но в то же время, что очень характерно для Возрождения, говорит об аллегорическом и символическом характере поэзии, но проводит “возрожденческую” мысль о том, что красота (способ выражения) – это не только чувственная “завеса” блага (морального и пр.), но и имеет самостоятельное значение. Он проводит различие между теологическим и поэтическим использованием аллегории и символа. Рассматривая в трактате “О народной поэзии” вопрос о происхождении языка, Данте связывает его знаковой природой последнего. “Итак, - пишет он, - для передачи друг другу своих мыслей роду человеческому надо было иметь некий разумный и осязательный язык, ибо тому, что должно было заимствовать от разума и разуму же передавать, следовало самому быть рассудочным... В своем творчестве человек руководится не природным инстинктом, но разумом” . Язык – дело человеческого разума, его изобретение.

При характеристике взглядов Данте на поэтическое искусство следует иметь в виду его понимание знаковой природы языка и происхождение последнего. Важен также акцент, который делает Данте, на роли языка в общении не между богом и человеком, а между самими людьми: “Если же рассмотрим ближе, к чему стремимся мы в нашей речи, станет очевидным, что ни к чему другому, как к тому, чтоб передать другим мысль нашего ума...” . Утверждение М. Колиша, что во всех теориях этого времени молчаливо подразумевается, что “поэзия - – форма коммуникации” , в полной мере относится к взглядам Данте. Акцент на коммуникативной функции языка между людьми обусловил то внимание, которое Данте отводит чувственной стороне языка. Никто, пишет он, “не может проникнуть в душу другого, подобно ангелу”, “ничто не может быть передано из одного разума в другой кроме как чувственным способом”, поэтому знак должен быть чувственным: “если бы он был только рассудочным, он не мог бы передаваться”, знак “чувственной природы, поскольку он звук, рассудочный – поскольку он может что-либо обозначать” . С признанием важнейшей социальной функции языка и поэзии – быть орудием духовного общения – связаны выступления Данте в защиту доступного массам итальянского языка и тот факт, что свои важнейшие сочинения, в том числе “Божественную комедию”, он писал по-итальянски.

В духе средневековой традиции поэтика Данте зависит от риторики, имеющей дело с языковой коммуникацией. Но великий поэт раннего Возрождения восстает против тенденции слить их. Уже говорилось о том, что Данте в “Пире” выделяет поэтическое использование аллегории. Об этом же он будет писать и позже, в “Божественной комедии”, подчеркивая, что нельзя подчинять удовольствие от поэзии целям риторики.

Литературная критика великой эпохи начинается с переоценки литера­туры античности. Узкая, схоластическая трактовка произведений антично­сти мыслителями средневековья сменяется восторженным поклонением.

Первыми начали собирать и изучать памятники античной литературы великие итальянские гуманисты Франческо Петрарка и Джованни Боккаччо.