7. Требования к продолжительности митинговой речи
На митинге, как в никакой другой речевой среде, важно определиться с продолжительностью речи. Практика показывает, что особенно сильное психологическое и идеологическое воздействие на слушателей оказывают речи длиной в 2-3 минуты. Человеческое внимание отпускается порциями – квантами по 5-7 минут с пиком чуть ближе к началу, на уровне как раз 2-3 минут от первых слов речи. По закону края лучше запоминаются начало и конец любого смыслового блока.
Можно приравнять такой блок к кванту внимания, дав на первой минуте вступление с четкой постановкой проблемы, со второй, по шестую развив тему со всем набором ее тезисов и доказательств, а на седьмой минуте дать концентрат всей речи – выводы и призывы.
Такие 5-7 минутные речи нередки в митинговой практике, однако заметного эффекта достигают лишь в дружественной среде, где «свой» обращается к «своим». В противном случае публика начинает зевать, а то и свистеть, сгоняя оратора с трибуны.
Во избежание этого речь следует сократить до 2-3 минут, не только соответственно уменьшив общий расход внимания слушателей, за что публика уже будет вам благодарна, но и приноровив конец речи с его выводами и лозунгами к пику внимания. В итоге 2-3-минутная речь окажется эффективнее 5-7-минутной, особенно если сокращение произведено за счет «отжатия воды».
Основные правила составления и произнесения митинговых речей-трехминуток, как базового жанра митингового выступления, следующие:
Начинать надо с того, что представиться, обязательно кратко, без лишних титулов. «Я – депутат областного Законодательного собрания Геннадий Сидоров. Или: Я – член областного Совета ветеранов – «афганцев» Василий Седых и т.п. Публика не любит слушать анонимов – ей надо с первых секунд открыть свое лицо.
Если проблема речи является продолжением проблемы предыдущих выступлений, ее можно не повторять или обозначить буквально полуфразой: «Мое мнение по вопросу о бесплатных медицинских услугах сводится к…». Или: «Я полагаю, что пенсии ветеранам труда надо платить из федерального бюджета, поскольку…». Короче, с первой-второй фразы надо «брать быка за рога», опуская введение как таковое. Его главная функция – возбуждение интереса публики – уже реализована предыдущими речами. А пафос данного выступления целиком переносится в основную часть.
В отличие от более развернутых аргументирующих речей, в основной части речи-трехминутки следует проигнорировать отношение публики к вам (положительное или отрицательное) и не делать выбора между дедуктивной или индуктивной подачей материала. Четко заявив основной тезис (или максимум два, если вы уже обрели достаточный опыт), тут же сопроводить его двумя-тремя сильными доказательствами, производящими впечатление концентрированного удара, апеллирующего одновременного к фактам, к логике и к коренным интересам адресных групп слушателей.
В данном случае, по сути, используется разновидность индукции, при которой тезис – вывод становится не позади, а впереди доказательств. Образов и формирующих их риторических приемов здесь должно быть немного и они должны не столько украшать речь, сколько концентрировать внимание слушателей на центральной точке темы. «Скажу прямо: я – за сохранение бесплатных медицинских услуг и льготных цен на лекарства, ибо без этого никакие права и свободы нам не понадобятся, - мертвецам они ни к чему».
Заключение речи-трехминутки должно быть более категоричным, чем у пространных аргументирующих речей. Желательно свести его к единственному лозунгу, особенно к лозунгу – антитезе: «Мы говорим – нет политике лечения богатых и умерщвления бедных! Да - бесплатной медицине, протягивающей руку помощи простому человеку!».
Основная ставка в речи – трехминутке делается не на разоблачение оппонента и опровержение его идей (хотя возможно и это, но тогда в полярно настроенной аудитории может развернуться прямая полемика), а на силу собственных идей и подтверждающих их аргументов. Что можно назвать позитивной полемикой - оратор не тратит времени на спор с оппонентами, а уверенными мазками рисует перед слушателями свою собственную картинку выхода из обуревающих общество неурядиц.
Точно так же поступает настоящий художник: стремясь доказать свое превосходство над соперником, он не критикует его картину, а пишет свою. Самый же подлинный слуга искусства озабочен не конкуренцией с коллегами по цеху, а выражением своего Я во имя и на благо общества.
Не является исключением в этом плане и излагающий позитивную программу митинговый оратор, который своими лаконичными и лишенными полемического яда речами выставляет себя не как зеркальное отражение своего антипода, а как нечто самоценное. На фоне пышущих взаимной ненавистью политических дуэлянтов, у которых, по китайской поговорке, «губы, как мечи, а языки, как копья», позитивный оратор производит весьма благоприятное впечатление.
Разумеется, у любого долготерпения есть предел, и в полемику, возможно, придется-таки вступить, но если вы хотите, чтобы в идеологически неоднородной аудитории вам не «заткнули рот» и дали сполна высказать дорогие вашему сердцу идеи, будьте лаконичны и дружелюбны. Это особенно существенно, когда у вас нет группы поддержки среди публики и ораторов – союзников или помощников.
Звучат на митингах и совсем короткие – до одной минуты – речи, именуемые в ораторском обиходе «пулями». Это либо одиночный тезис, излагаемый без всякого введения в сопровождении одного-двух аргументов и краткого, предельно ясного вывода, либо реплика на чье-то выступление, либо постановка нового вопроса, либо блок из 5-6 кратких тезисов.
Произносятся такие речи зачастую с места, без выхода на трибуну. Кратность их мотивирована тем, что более одной минуты при выступлении из толпы публика, за редким исключением не согласна терпеть, даже если вопрос чрезвычайно важен. В последнем случае оратора просят подняться на трибуну, если же тема не столь актуальна, просят умолкнуть.
Весьма часты на митингах провокационные реплики и провокационные вопросы типа: «Мели, Емеля – твоя неделя!». Или: «А откуда это вам известно?», «С чего это вы взяли, что…?». Неготовность к подобным комментариям непростительна для митингового оратора. А одергивать за грубость некому. Как тут быть? Если провокационный выкрик не содержит ничего, кроме эмоций, можно либо проигнорировать его, явив публике свою выдержку и достоинство, либо ответить порцией еще более сильного яда, но непременно в спокойном тоне, с улыбкой на устах.
На первую из приведенных здесь реплик уместно отреагировать так: «Даете мне неделю? Спасибо, мне хватит пяти минут, а остальную неделю будем слушать вас, если публика не возражает». На злобно-недоверчивые вопросы: «Откуда? Газеты читали? Какие? Видно, мало читали – почитайте еще, просветитесь…».
Такие ответы, со всей очевидностью, не блещут корректностью, но если к вам лезет некто в боксерских перчатках, не стоит предлагать ему сыграть в шахматы. Ведь авторы злобных реплик и вопросов не ждут от вас ответа по существу, их единственные цели – дискредитировать вас в глазах публики, вывести из душевного равновесия и просто выплеснуть снедающую их злобу. Отвечать им всерьез – значит выставлять себя на посмешище, а на митинге это – верный проигрыш. Отнеситесь к ним как к убогим или к шутам, продемонстрируйте нарочитое спокойствие или дозированную иронию, а если публика, встав на вашу сторону, начинает сама высмеивать грубияна или просто кричит вам: «говори, не слушай его!», то надо немедленно остыть и продолжить выступление.
Митинг в целом – не лаборатория, в которой добывают истину, а арена борьбы, демонстрации силы, умения руководить массой, находить выход из скользких ситуаций. Однако нередко оратора стремятся спровоцировать на выдачу конфиденциальной информации, задавая, например, вопросы: «Кто ваши союзники? Кого выставит ваш блок на выборы в Государственную Думу? Как вы лично относитесь к политику N? Что вы сделаете, если ваши оппоненты предпримут такие-то шаги?» и т.д.
Если ответ на подобные вопросы входит в вашу речевую цель, – надо отвечать прямо и без утайки, дабы никто не мог вольно или невольно перетолковать ваши слова на свой лад. Если же выдача этих тайн преждевременна, то будет уместно прибегнуть к общесловию, ответив, например, так: «Наш союзник – всякий, кто разделяет нашу программу; если ваши убеждения близки нашим убеждениям – милости прошу к нашему шалашу. До выборов в Думу еще полгода, и мы выбираем, кого будем выбирать. А как выберем – немедленно представим на ваш выбор (риторическая фигура – каламбур, или игра слов, имея легкий оттенок юмора, позволяет обратить разговор в шутку и уйти от ответа). Или: «Я ко всем отношусь без пристрастий: если человек делает полезное, на мой взгляд, дело, – я его поддерживаю, если нет – то нет; отвечать же могу только за себя. Если наши оппоненты сделают что-нибудь в этом роде, – мы, безусловно, ответим. А как именно – это определим по ходу дела, ибо конкретный ответ может вытечь только из конкретных обстоятельств; главное – чтобы конечный результат этих взаимодействий был таким-то…».
Подобные ответы, высказанные спокойным, уверенным тоном, как правило, вполне удовлетворяют публику, а попытка возобновить вопросы воспринимается ею как явная назойливость. Вообще, умение корректно «отбрить» излишне любопытных – одно из несомненных достоинств митингового оратора.
Если оппонент-«провокатор» продолжает наседать на вас, требуя четкого и подробного ответа, то в ряде случаев есть еще один способ переиграть его – контрвопросы. Если от вас упорно требуют уточнить ответ, вы вправе столь же упорно требовать уточнить вопрос, не слишком заботясь о сохранении душевного равновесия вашего настойчивого собеседника. Почему я раньше выступал против депутата N, а теперь – за? А вы не вспомните конкретно, за что я тогда критиковал его и за что теперь поддерживаю? Вы говорите, я призываю к ущемлению прав человека? Давайте уточним: каких прав, и какого человека?» и т.п.
Разумеется, для подобной пикировки вы должны быть абсолютно уверены в своей правоте. Нелишне еще раз напомнить, что митинг – это проверка на прочность не столько убеждений, сколько нервов. Если вы не уверены в своей способности донести нужные идеи до публики без психологических травм, то лучше поручить эту функцию вашему более искушенному в риторике соратнику, проработав текст речи вместе с ним по методу речевого дискурсивного графа или хотя бы совместно отрепетировав предстоящий монолог. Репетицией в любом случае не следует пренебрегать, ибо простота митинговых выступлений мнимая, а в общественной деятельности, как правило, не бывает мелочей.
Из всех жанров монологической речи митинговая по своей лексике и стилю наиболее приближена разговорной. Даже политическая терминология в ней нередко заменяется бытовыми и просторечными эквивалентами, как правило, с выраженной эмоционально-оценочной окраской. К примеру, вместо «экспроприация» говорят «грабеж». Вместо «непосильный долг – кабала». Вместо «диктатура» – «твердая рука» и т.п.
Нигде игра эвфемизмов и дисфемизмов не проявляется так ярко, как в митинговой риторике, ибо именно здесь – на площади, улице, в городском сквере – народ за считанные часы выплескивает все, что копил годами.
Митинги, за исключением явно заорганизованных, – это наиболее свободное, наиболее полное и точное отражение психологического состояния общества, его проблем и надежд, его духовных ценностей и характерных реакций на вызовы внешнего мира.
Посещение митинга – своего рода экскурсия в мир народного менталитета, определяющего социальное бытие в гораздо большей мере, чем это еще недавно представлялось сторонникам отечественных и западных технократических концепций. Общественный деятель любого профиля обязан бывать на митингах, наблюдать их изнутри (с духовным погружением в их среду) и снаружи, уметь слушать и говорить там. Иначе он рискует до конца своей карьеры так и не выбраться из дебрей абстрактных кабинетных философем.
