Философский взгляд на проблему.
И. Кант в своих ранних работах решал проблему так: Бог - всемогущая сущность и перводвижитель. Как перводвижителю, ему нет нужды вмешиваться в единожды запущенный процесс: он полностью вложил себя в него и знает всё о каждом этапе развития. Однако такое отсутствие свободы не снимает с субъекта ответственности за совершаемое им деяние: он идёт на него осознанно, в результате определённого выбора. Пусть даже этот выбор является всего лишь иллюзией.
Для экзистенциалистов данная проблема не встаёт вовсе: человек способен и свободен совершить любое деяние, но другой человек в той же мере свободен осудить его. Грубо говоря, один человек свободен убить другого, тот свободен защищаться, а кто-то третий - вынести вердикт по результатам совершённых действий.
Поскольку в философской концепции экзистенциализма человек выступает мерилом всех вещей (существование предшествует сущности), категорический императив Канта утрачивает всяческий смысл. В самом деле, принцип «всегда поступай так, чтобы максима твоей воли могла стать и актом всеобщего законодательства» выполняется с этой точки зрения беспрекословно: человек каждым своим поступком задаёт не только себя, но и весь окружающий мир. Таким образом, возведение в абсолют понятия свободы приводит к исчезновению универсалий. В этой системе координат невозможно мыслить ни абсолютное благо, ни Бога… точнее, возможно, но для каждой из точек отсчёта эти понятия наполняются своим, недоступным для других смыслом.
Абсолютно иной взгляд предлагает А. Шопенгауэр в своей работе «Мир как воля и представление». Он также стоит на понятии субъективизма, но субъективизма надындивидуального. Для него мир невозможен без существования смотрящего на него глаза. Там, где появляется глаз, появляется мир. Но философия Шопенгауэра пессимистична. Она приемлет абсолюты: Мировой воли и страдания. Единственный путь для избавления от страдания (а следовательно, и единственно возможная свобода) - смерть. Смерть мировой воли.
В то же время, такой философ как Эрих Фромм в двадцатом веке предлагает принципиально иной подход. Он отбрасывает негативную свободу («свободу от») как таковую, противопоставляя ей «свободу для». Это - осознанная несвобода. Это-путь развития. Другой дихотомией Фромма является противопоставление двух модусов существования: обладания, направленного на экспансию личности вовне, на экстенсивный путь развития, и модус бытия, направленный, соответственно, вовнутрь, на саморазвитие личности, раскрытие её глубинных потенциалов. Именно здесь, говорит Фромм, возможна истинная свобода. Через соединение модуса бытия с вектором «свободы для», через осознанное принятие ограничений. Это - не анархическая свобода, это - свобода продуктивная.
4.Взгляд обывательский.
На обывательском уровне вопрос о существовании свободы решается позитивно пока он абстрактен и, чаще всего, негативно, в случае конкретного переложения на наличествующую ситуацию, особенно если действие в данной ситуации успешным признано быть не может (так сложились обстоятельства). С другой стороны, тот же Байрон умер за свободу Греции, и с незапамятных времён свобода была тем, за что сражались и умирали миллионы людей. Причём в каждый момент они сражались не за абстракцию, а за что-то, конкретнее чего вообще ничего быть не может. Певцы свободы были всегда. В каждом народе они свои, так же как и свои герои, и мученики.
Более того, дл индивидуалистически ориентированного западного общества свобода стала одной из самых насущных и злободневных проблем. Если в восточной культуре (равно как и в средневековом христианстве) ценится в первую очередь смирение, то в западной – ориентированность на борьбу, на достижение. Однако часто это приводит к подмене понятий, к тому, что Фромм обозначал как «свобода от», к негативистически ориентированной свободе.
По мнению самого Фромма, человек не может быть по-настоящему счастлив, пребывая в данном модусе отношений с миром. Именно этим он объяснял огромную неудовлетворённость жизнью западного человека, который, по всем внешним критериям, просто обязан быть счастлив. Так, Фромм в свое время показал, что самый большой процент самоубийств приходится на адвокатов, банкиров и других представителей так называемого «верхнего класса».