Игра в эмпирической науке

В идеальном виде парадигма взрослого кажется мне более достойной, чем парадигма гносеоэгоцентричного субъекта, но она подразумевает, что познание прекращено. Это проблема.

Правда, не сразу ясно, касается ли прекращение познания также априорного познания. Из написанного только что следует, что, наоборот, взрослый переходит от эмпирического познания к интеллектуальной интуиции - если, конечно, она есть - и может мыслить в области априорного. И из жизни известно, что взрослые гораздо сильнее в философии, чем дети. С другой стороны, другие априорные области опровергают это предположение: математикой овладевают молодые люди, иногда даже дети, в ней возраст не предоставляет никакого преимущества. Вопрос об априорном познании в связи с возрастом надо рассмотреть отдельно.

Что можно ответить на предположение о прекращении эмпирического познания после достижения гносеологической взрослости?

Прежде всего, полная гносеологическая взрослость - это идеальная конструкция. В жизни практически любые взрослые продолжают быть отчасти детьми. Плохо, если это затрагивает их детей, по отношению к которым у них есть моральное обязательство быть средой, но если не затрагивает детей, то явной моральной оценки дать нельзя. Может быть, все равно плохо быть ребенком, потому что у него гносеологическая парадигма допускает ложь, а может быть, большая польза, которая заключается в возможности живого познания, перевешивает эту отрицательную сторону.

Действительно ли гносеологическая взрослость подразумевает прекращение эмпирического познания? Это вывелось у меня само собой и только что, я не предполагала этого, когда начинала рассуждение. Мне казалось, что, например, ученый эмпирической науки может быть взрослым. Конечно, как я уже указывала, у них всегда есть бросающийся в глаза рудимент детства: они не абсолютно честны со средой. Если бы они были абсолютно честны, не нужны были бы контрольные эксперименты и слепые проверки, а они в настоящее время в науке требуются с необходимостью - общепризнано, что без них обязательно будет искаженный результат. Это известно из практики, но как трудно сделать из этого теоретическое заключение, что ученые всегда врут! Ведь по большей части они все-таки говорят правду (собственные наблюдения).

Что означал бы абсолютный взрослый эмпирический ученый? Прежде всего, он не выяснял бы правила игры, а полагал их. Значит, в сущности, он бы уже многое знал заранее, до всякого опыта. Но ведь так оно обычно и бывает. Более того, это даже частый упрек к эмпирической науке: что она движется в русле собственных построений, проверяет свои гипотезы, за пределы которых выйти не может. Это говорит только о том, что в ней работают довольно-таки взрослые люди.

Что означает знать все правила и ставить эксперименты? В математических терминах можно сказать, видимо, так: это означает знать общий вид некоторой изучаемой функции и тематизировать одну из ее переменных - придавать ей экспериментальные значения и выяснять, какое значение принимает результат. Например, можно в общем знать, с какой силой притягиваются друг к другу заряженные тела (что это зависит от их зарядов, от квадрата расстояния, еще от некоторой константы) и выяснять, с какой силой притягиваются два конкретных тела. Правда, это такая упрощенная модель, что ее трудно назвать наукой. Больше похоже на настоящую науку, когда закона заранее не знают. Например, можно предполагать, что чем тела дальше, тем слабее они притягиваются, но ошибочно считать, что это зависит от расстояния в первой степени. Тогда можно поставить несколько экспериментов с известными телами и выяснить настоящий закон. В этом примере видно: то, что похоже на настоящую науку, и есть выяснение правил.

Взрослое это действие? Нет оснований считать по-другому. Ученый, выясняющий природные правила - не гносеоэгоцентрический субъект.

На первый взгляд не ясно, в чем различие. Я определила гносеоэгоцентризм как безоценочную игру со средой с выяснением правил, а под это определение подошла идеальная эмпирическая наука. Прежде всего надо поставить вопрос, можно ли науку назвать игрой? Это, конечно, зависит от того, как определять игру, но если в широком смысле как деятельность без практической цели, то теоретическая наука (не априорная, а, например, физика) - это игра. Она не просто безоценочна, но к ней даже явно предъявляется такое требование. Физические законы не известны до, собственно, деятельности физики по их выяснению.

Конечно, остается одно важное отличие идеального ученого от ребенка: ребенок так играет со средой, что может ей "врать" - полагать, что она "не заметит" нарушения правил. Он пробует любые правила, в том числе такие, о которых из каких-либо источников известно, что они запрещены. Идеальный ученый так не действует, но реальные ученые действуют. Поэтому и это отличие не работает.

Остается последнее отличие: я писала, что ребенок считает среду интенциональной. Именно поэтому я назвала его взаимодействие со средой игрой. Все-таки естественно играть с тем, кто может играть, а не просто существовать как неизменная среда для игры.

Однако не исключено, что придется признать, что эмпирическая наука по своему существу является детской гносеологической деятельностью.

Ведь, действительно, нельзя выяснить у природы правило, не прибегнув к акту мысленного изменения правил. Это творческий, неотъемлемо спонтанный акт. Новое предположение в момент его ввода не оценивается (хотя оно может оцениваться позже). Если выводы из него не соответствуют ранее сделанным выводам, то сразу его не отвергают, а сначала все-таки пробуют их соединить. Может оказаться, что они соединятся и даже обогатятся при иной формулировке. Все это типично детская деятельность.

 

Теперь я временно закончу об эгоцентризме. Надо вернуться к парадигме "организм-среда" и разобрать несколько ее свойств. (Общая формула. Интенциональная среда. Благородная интерсубъективность. Взрослая парадигма. Инфантильность. Родительская парадигма. Гносеология).