1. Место и роль политического сознания в отношениях власти.

2. Политическая идеология и ее основные разновидности.

3. Политическая психология как элемент политического сознания.

1. Политическое сознание — наиболее общая категория, характеризую­щая субъективную сторону политической жизни. По своему содержанию она охватывает чувственные и теоретические, ценностные и нормативные, рацио­нальные и подсознательные, одним словом — все представления граждан, опосредствующие и очеловечивающие их объективные связи как с института­ми власти, так и между собой по поводу участия в управлении делами обще­ства и государства. Иными словами, политическое сознание характеризует всю совокупность духовных образований, определяющих способность челове­ка к существованию в политической сфере, его умение выполнять там специ­фические функции, взаимодействовать с органами управления, нести ответст­венность за реализацию прав и свобод и т.д. Поэтому от функционирующих в обществе политических представлений субъектов и носителей политических отношений, сложившегося менталитета людей самым непосредственным обра­зом зависит содержание и характер политического процесса, цели и средства режима правления.

Как уже говорилось, собственно политический уровень социальных представлений возникает у человека при сравнении и противопоставлении своих групповых интересов с потребностями других общественных групп, а также при понимании того факта, что их реализация просто недостижима без вступления в определенные отношения с государством, партиями, правящей элитой. Политическое сознание — это саморефлексия социальной (националь­ной, конфессиональной и проч.) группы, отображение действительности через призму коллективных интересов, измерение групповых потребностей с точки зрения их влияния на все общество, все социальное целое.

Иными словами, политическое сознание возникает на основе осознания че­ловеком своей групповой принадлежности, а также отрефлексированного отно­шения к явлениям власти, а следовательно, и отнесения себя к определенным политическим позициям (левых ради^^лов, либералов, консерваторов и т.д.). Конечно, эта первичная потребность в политическом осознании своих интересов, инициируемая групповой принадлежностью челоьока, может быть дополнена и

151

другими соображениями и целями, например потребностью в приобщении к тому или иному популярному политическому движению, членстве в правя­щей партии или другой престижной ассоциации и т.д. И все же именно на ос­нове осознания своей групповой (двойной, тройной, n-й) идентичности чело­век обретает контуры политического мышления, уточняет свой гражданский статус субъекта, наделенного теми или иными правами и свободами, возмож­ностями влияния на власть, несения ответственности за свои поступки.

Обусловленность политического сознания объективными групповыми ин­тересами свидетельствует о том, что оно по природе своей не может быть ре­зультатом оторванных от жизни кабинетных размышлений, этакой умозри­тельной формой человеческого мышления. Возникая и развиваясь в связи с осознанием и реализацией реальных интересов, политическое сознание высту­пает понятийным, оценочным, символическим и иным отображением реаль­ных взаимодействий граждан, достигающих своих властных целей. Поэтому усложнение и обогащение политического сознания зависит не столько от на­личия специальных знаний, сколько от практического участия человека в уп­равлении государством, умения обращать отношение с властью в формы своей индивидуальной жизнедеятельности. Поэтому неразвитость политических связей в обществе, сужающая заинтересованность населения в реализации своих гражданских прав и свобод, омертвляет политическое сознание, выклю­чает его из механизмов власти и управления.

Будучи фундаментальной основой политического сознания, групповые воззрения все же не исчерпывают всего его содержания. Политическое созна­ние непременно включает в себя и межгрупповые, общечеловеческие идеи и представления, чье наличие обусловлено не особенными, а универсальными интересами человека, а также общедемократическими свойствами организа­ции власти. Например, в условиях возникновения новой социальной структу­ры, в эпоху революционных бурь во взглядах людей преобладают ярко выра­женные групповые воззрения и доминанты. В условиях же, аналогичных ны­не переживаемому человечеством этапу, превалируют общецивилизационные ценности, без приоритета которых ни одна из групп не может достичь своих специфических интересов. Помимо этого в содержание политического созна­ния включаются и индивидуальные воззрения, характеризующие персональ­ные особенности понимания человеком своих групповых интересов и его пол­итических позиций.

Наличие и степень влияния общечеловеческих и индивидуальных воз­зрений и ориентиров в политическом сознании отражают открытый харак­тер последнего, т.е. способность к восприятию чужого социального опыта, инокультурных ценностей и традиций. Заточенные же в рамках только кор­поративных, локальных, групповых норм и целей политические взгляды че­ловека являют собой закрытый тип политического сознания.

Таким образом, было бы в равной степени ошибочно сводить все содер­жание политических воззрений к групповому (например, классовому) знаме­нателю, а с другой стороны, растворять его в общедемократических или сугу­бо индивидуальных представлениях. -Если первая позиция постоянно встреча­ется в догматических интерпретациях марксистского учения, то вторая, как правило, свойственна для многих течений в западной политической теории, где в целях принижения идейно-групповой природы политического сознания нередко используются другие базовые категории (например, "вера"; "мышле­ние", "убеждение" и др.).

Формируется политическое сознание сложным и противоречивым путем. Было бы большим упрощением считать, что оно — как традиционно тракто-

152

валось в марксизме — "вносится" в массы специальными идеологическими представителями класса. На деле формирование политического сознания осу­ществляется у любого — в том числе и массового — субъекта либо путем критического осмысления социальной действительности, постепенной рацио­нализации чувственных представлений людей, обобщения имеющейся у них информации; либо за счет осознания целей партийного или политического движения, т.е. присоединения к уже сформулированным оценкам и нормам гражданского поведения; либо путем эмоционального приобщения к в.ере в справедливость тех или иных политических идеалов. Причем, объективная принадлежность человека к тем или иным группам отнюдь не означает, что у него сформируется соответствующее данным интересам политическое созна­ние. Политические воззрения обладают достаточно высокой независимостью и самостоятельностью по отношению к социально-экономическим факторам.

Вместе с тем, ни один из указанных путей не гарантирует складывания собственно политических воззрений у человека. Даже осуществление полити­ческих функций может быть не связано с уяснением людьми своего обще­ственного положения, нарастанием индивидуальной сознательности, умением занять политическую позицию. Иными словами, даже взаимодействуя в пол­итической жизни, человек вполне может руководствоваться предполитиче-скими, потестарными (potestas — власть) воззрениями, в основе которых ле­жит не осознанная идентификация, а повседневная, бытовая приобщенность к земляческим, этническим и иным подобного рода общностям, предполагаю­щим не идейную, а поверхностную, сугубо эмоциональную духовную связь своих членов. Потестарность сознания означает не творческую выработку политических позиций человека, а механическое воспроизведение им задан­ных властью (или же группой) оценок и форм поведения, постоянное сполза­ние к сугубо эмоциональному видению политической жизни, отношению к своим политическим правам, как к долгу перед обществом. На почве такой полной деиндивидуализации личности, ее растворенности в "единой крови" общины постоянно рождаются болезненные этнофобии, экстремизм, разъеда­ющее душу человека холопство.

Так или иначе, но только практика может свидетельствовать, руководст­вуется ли человек осознанно-групповыми или же потестарными взглядами, возвысил ли он свою субъективность до понимания политических целей груп­пы или общества или же нет. В свою очередь и собственно политические воз­зрения людей могут отличаться по глубине и полноте осознания социальных и национальных интересов, степени стереотипизации, творческим свойствам и т.д. От качества политических взглядов элиты и электората зависит полнота и эффективность выполняемых ими функций (а также и результативность функций, осуществляемых политическим сознанием в деле организации и от­правления власти).

В целом в организации и функционировании власти политическое созна­ние выполняет следующие функции: когнитивную, выражающую потребность человека и общества в отражении и уточнении групповых и общеколлектив­ных интересов; идеологическую, характеризующую потребность в защите ин­тересов группы или общества в целом; коммуникативную, обеспечивающую взаимодействие субъектов и носителей политических отношений между собой и с институтами власти; прогностическую, выражающую способность группы или общества к гипотетической оценке возможного развития политических процессов и воспитательную, задающую политической активности людей же­лательную для общества или группы направленность, соответствующую тем или иным идеалам класса, нации, государства.

20-4178:

Степень полноты и характер реализации функций политического созна­ния зависят от многих причин, но прежде всего от того, осуществляются ли они в стабильных или нестабильных общественных условиях. Так, например, в переходных общественных условиях, когда в политическую жизнь включа­ются нетрадиционные группы, активно ищущие пути реализации своих власт­но значимых интересов, резко увеличивается роль идеологической функции, но ослабевает коммуникативная функция политического сознания, что отра­жает несовместимость интересов и позиций различных политических субъек­тов. В нестабильных условиях также падает политическое значение различно­го рода прогнозов, особенно долгосрочных; основная нагрузка ложится на политическое сознание элитарных кругов; при постановке общественных це­лей и требований увеличивается значение нормативных (в противоположность ценностным) ориентиров политического поведения.

Выполнение столь важных функций в деле организации и осуществле­ния власти раскрывает содержание политического сознания как фактора пол­итического поведения массового, группового и индивидуального субъектов. Поэтому все многообразие форм и образований политического сознания рас­сматривается в политологии главным образом, как субъективный элемент стимулирования политических действий классов, наций, элит, лидеров, рядо­вых граждан и других субъектов политических отношений.

Так, применительно к политическому поведению индивида принято вы­делять рациональные, рационально-ценностные, аффективные, а также тради­ционные формы политической мотивации (М.Вебер). В зависимости же от ха­рактера сознательной мотивации действий граждан в сфере власти выделяют открытые (носящие характер прямого политического действия, например, участие в выборах, партийных акциях и т.д.) и закрытые (уклонение от вы­полнения гражданских обязанностей, абсентеизм) формы политического пове­дения; нормативные (ориентирующиеся на господствующие или официальные нормы и девиантные (отклоняющиеся от доминирующих норм); традицион­ные (где доминируют рутинные, постоянно воспроизводящиеся мотивы) и ин­новационные (с преобладанием творческих, самодеятельных мотивов) формы политического поведения.

Для раскрытия особенностей политического поведения социальных и на­циональных групп и иных макросоциальных общностей важны мотивацион-ные особенности таких форм политического сознания, как политическая иде­ология и политическая психология.

2. Со времени введения французским ученым Де Тресси (1754—1836) термина "идеология" в научный оборот в политической теории сложились различные взгляды на это духовное явление. В частности, марксизм исходит из обусловленности идеологических доктрин материальными условиями жиз­недеятельности общественных групп, в силу чего они характеризуются как теоретические представления, защищающие эти общеколлективные интересы. Формирование идеологии связывается здесь с деятельностью специализиро­ванного коллективного субъекта. В зависимости от места, занимаемого группой в общественных отношениях (если, к примеру, класс обладает ин­тересами, совпадающими с ведущими тенденциями общественного прогрес­са), марксизм признает возможность выполнения идеологией функций на­учного знания.

В отличие от канонических позиций марксизма в западной политологии не прекращаются дискуссии об источниках и статусе идеологических течений. Так, для приверженцев неоанархизма идеология выступает как порождение

154

массового сознания. Либерально-позитивистская традиция, гиперболизируя идеологию, интерпретирует ее как надысторическое явление, существующее вне зависимости от социальных и политических условий; неомакиавеллисты (Р.Моска, Р.Михельс, В.Парето) склонны даже эстетические или религиозные формы сознания трактовать как специфические формы проявления политиче­ской идеологии, порожденные нуждами легитимизации власти. В то же время широко распространены и взгляды, характеризующие идеологию как "слу­жанку власти", не имеющую в политике сколь-нибудь серьезного веса и зна­чения.

Вместе с тем, несмотря на известный релятивизм, в западной политоло­гии все же сложился ряд устойчивых позиций по отношению к идеологии. Так, принципиальной позицией является бескомпромиссное разведение идео­логии и науки, отрицание за идеологией познавательных функций. Еще М.Ве-бер относил идеологию, как и иные мировоззренческие и религиозные образо­вания к области веры, отрицая, тем самым, даже постановку вопроса о ее на­учности. Признанный авторитет в этой области К.Мангейм вслед за Вебером рассматривал любую идеологию как неадекватное отображение действитель­ности, как совокупность идей, сознательно скрывающих истинное положение вещей. Весьма распространенным является также и сугубо функциональное толкование идеологии как инструмента интеграции общности (О.Лемберг, Т.Парсонс и др.), оставляющее в тени ее социально-исторические источники и детерминанты. Нередко идеология сводится к психологии отдельных групп и индивидов (Р.Пайпс, В.Старк, Л.Браун и др.).

Если суммировать рациональные оценки и подходы к толкованию дан­ной формы политического сознания, то можно сказать, что политическая иде­ология представляет собой систематизированную совокупность идейных воз­зрений, выражающих и защищающих интересы той или иной общественной группы и требующих подчинения индивидуальных помыслов и поступков как можно большего числа людей соответствующим целям и задачам ис­пользования власти. Коротко говоря, политическая идеология — это доктри­на, обосновывающая притязания какой-либо группы на власть или ее исполь­зование и предусматривающая поэтому ту или иную стратегию политических действий.

В отличие от науки (чьей задачей является поиск истины) функции иде­ологии прежде всего сводятся к овладению массовым политическим сознани­ем населения, к внедрению в него своих критериев оценки настоящего и буду­щего развития общества, определению целей и задач, по которым люди долж­ны ориентироваться в политическом пространстве. Обладая ярко выраженным групповым характером, идеология должна создавать позитивный образ проводимой (или предлагаемой населению) политической линии, ее соот­ветствия интересам того или иного класса, нации, государства. При этом идеология должна не столько заниматься пропагандированием, распростра­нением тех или иных идеалов и ценностей, сколько стимулировать целе­направленные действия и поступки граждан, партий и других политиче­ских ассоциаций.

Выполняя свои политические функции, идеология стремится сплотить, интегрировать общество либо на базе интересов какой-либо социальной или национальной группы (например, среднего класса, граждан коренной нацио­нальности и т.д.), либо на почве сознательно сформулированных целей, не опирающихся на определенные социально-экономические страты или группы населения (например, идеология анархизма, нацизма и др.). Способность ре­ально интегрировать население общества будет непосредственно зависеть от

155

того, насколько идеи и положения идеологии соответствуют обыденным взглядам и представлениям людей о предпочтительном стиле жизни, а также и от того, найдет ли данная доктрина адекватные уровню общественного со­знания формы интерпретации своих теоретически заключений.

Помимо рациональных, теоретически обоснованных положений, любая идеология предполагает некий отлет от действительности, содержит те цели и идеалы, которые населению предлагается воспринимать на веру. В меньшей степени таким налетом коллективных верований обладают официальные идео­логии, направляющие реальный курс государственной политики и потому в основном приукрашивающие действительность и инициирующие апологетиче­ские настроения. Большей же предрасположенностью к утопическим предпо­ложениям обладают идеологии оппозиционных сил, как правило, ожидающие от власти значительно больше, чем она может дать, и стремящиеся с по­мощью красивого идеала привлечь к себе больше сторонников.

Рассматривая идеологию как форму мотивации политического поведения групповых субъектов, надо отметить, что в демократических системах она ис­пользуется преимущественно лишь на этапах, связанных с концептуализа­цией групповых интересов и их введением в политическую жизнь. Стремле­ние же абсолютизировать ее роль, т.е. подчинить ей нравственные, правовые, культурные и иные духовные регуляторы политических отношений на посто­янной основе, по существу порождает т.н. "идеократическое" (тоталитарное) общество, пытающееся насильственно утвердить идеалы господствующей иде­ологии в сознании граждан и в практической жизни.

Поскольку политическая идеология представляет собой духовное образо­вание, специально предназначенное для целевой и идейной ориентации пол­итического поведения, необходимо различать следующие уровни ее функцио­нирования: теоретико-концептуальный, на котором формулируются основ­ные положения, раскрывающие интересы и идеалы того или иного класса, слоя, нации, государства; программно-политический, где социально-фило­софские принципы и идеалы переводятся в программы, лозунги и требова­ния политической элиты и являют собой идейную основу для принятия уп­равленческих решений и стимулирования политического поведения масс. Данный уровень функционирования идеологии непосредственно связан с деятельностью партий, союзов, объединений, созданных для трансляции политических требований приверженцев данной идеологии. Учитывая пол­итический вес связанных с идеологией институтов власти, и саму ее трак­туют как "конституирующий элемент политики" ; актуализированный, который характеризует степень освоения гражданами целей и принци­пов данной идеологии и характер их воплощения в тех или иных фор­мах политического участия. Этот уровень может характеризовать до­вольно широкий спектр вариантов интериоризации идеологии: от легкой смены идеологических позиций до восприятия людьми своих политиче­ских привязанностей как глубинных мировоззренческих ориентиров. Идео­логии, обладающие большим мировоззренческим значением и способные упорядочить в сознании людей ход истории, определить принципы их со­циального мышления, являются "тотальными" (К.Мангейм) или "парадиг­матическими" (Н.Пуланзас).

Субъекты и носители политических отношений, руководствующиеся идеологическими ценностями и целями и взаимодействующие между собой,

Manning D., Robinson T. The place of ideology in politikal life L.: Croom Helm, 1985. P. 52.

158

создают т.н. коммуникативное пространство политики. Непрерывный обмен теми или иными подходами, оценками и суждениями об одних и тех же или различных политических событиях политическими субъектами, дебаты по политической "повестке дня" (т.е. определение группы вопросов, являющейся наиболее важной для нахождения путей использования власти) и другие ас­пекты взаимодействия групп и граждан способствуют рождению и распаду идеологий, новому синтезу идейных течений, постоянному усложнению моти-вационной сферы политического поведения.

В современных условиях разительный прогресс западных индустриаль­ных обществ, новая роль средних слоев, социокультурный прогресс мирового сообщества радикальным образом повлияли на содержание коммуникативно­го процесса и его характер. Так, падение тоталитарных режимов в бывшем СССР и ряде стран Восточной Европы послужило мощным толчком падения авторитета и роли "левых" идеологий. Прежде всего это коснулось идеоло­гии марксизма-ленинизма.

Возникнув а середине XIX века и будучи обусловлено начальным, наибо­лее острым этапом борьбы рабочего класса и буржуазии, это учение особое внимание уделяло революционным методам перехода от капитализма к социа­лизму, обоснованию диктатуры пролетариата, разработке стратегии и тактики революционного рабочего движения. Не говоря даже о внутренних противоре­чиях теоретического метода Маркса, в значительной мере предопределивших малореалистическое и весьма поверхностное видение исторического процесса, надо отметить, что по сути на всем протяжении идейной эволюции данной доктрины ее приверженцам — и особенно "марксистам-ленинцам" как наибо­лее односторонним интерпретаторам и догматическим последователям этих идей — так и не удалось выйти за рамки философии насилия, ориентации на силовые методы упрочения социализма и коммунизма. Как одна из са­мых конфронтационных идеологий, марксизм-ленинизм, отгородив себя от интеллектуального и культурного общения с иными системами политиче­ских воззрений, обрек себя на неминуемое духовное вымирание и вытесне­ние с политической арены. К сожалению, ряд современных попыток рекон-цептуализировать марксистское учение, придать его политическим идеям привлекательность в глазах населения России свидетельствует о его сбли­жении с националистическими и шовинистическими течениями, т.е. воз­рождении на отечественной почве печальной памяти национал-социализма — той доктрины, для которой насилие было альфой и омегой всех политиче­ских устремлений.

В отличие от марксизма социал-демократическая идеология исходила и исходит из приоритета постепенности исторической эволюции общества в на­правлении строя социальной справедливости и равенства граждан независимо от их общественного положения, сохранения при этом социального и межго­сударственного мира. Представления о постепенном реформировании буржу­азного общества, необходимости отказа от классовой борьбы неразрывно свя­зывались в этой доктрине с понимаем первостепенной значимости народной власти в политической и экономической жизни, усилением социальной защи­щенности трудящихся и поощрением рабочего самоуправления. Социал-де­мократии присуща и сильная акцентация этических стимулов политического развития, отрицание социальных преимуществ граждан при толковании их прав и свобод. Основную теоретическую платформу этой идеологии составля­ют категории справедливости, свободы и солидарности.

Проповедуемая социал-демократами концепция "социального партнерст­ва", заменившая, а отчасти и усовершенствовавшая идею классового противо-

157

борства, показала себя в условиях стабильного развития западных стран как более предпочтительная, чем марксизм, программа политического движения. В то же время неосуществленность выдвигавшихся социал-демократией идей (концепций "демократического социализма", "государства всеобщего благосо­стояния"), неубедительность политических интерпретаций современной роли средних слоев, решение проблем наемного труда, социальных последствий технологического рывка в развитых индустриальных странах и ряд других те­оретических просчетов, в значительной мере порожденных традиционным от­ношением к смыслу и содержанию общественного прогресса, серьезно подо­рвали влияние данного идеологического течения. Серьезную роль в ослабле­нии авторитета социал-демократии сыграло и крушение тоталитарных режи­мов в конце 80-х годов, рассматривавшееся общественным мнением как пора­жение родственной ей идеологии.

На фоне ослабления политической роли "левых" идеологий заметно уси­лили свое идейное влияние либеральная (неолиберальная) и консервативная (неоконсервативная) идеологии. Прежде всего это связано с поддержкой эти­ми доктринами тех ценностей и понятий, которые в современных условиях лежат в основании демократической организации власти в обществе и взаимо­отношений государства и гражданина.

Так, либерализм еще на начальных этапах своего формирования, унасле­довав идейное богатство Д.Локка, А.Смита, Т.Гоббса, связывавших свободу личности с уважением основополагающих прав человека, а также с системой частного владения, положил в основу своей концепции идеалы свободной кон­куренции, рынка, предпринимательства. Соответственно ведущими политиче­скими идеями либерализма выступали правовое равенство граждан, договор­ная природа государства, а впоследствии и равноправие соперничающих в политике "профессиональных, экономических, религиозных, политических ассоциаций, ни одна из которых" не должна иметь "морального превосходства и практического преобладания над другими" . Хотя до середины XX в. либе­ралы предпочитали избегать употребления термина "демократия" (оберегая таким образом ведущую для них ценность — частную собственность), то впос­ледствии, отдавая должное социальным функциям государства, стали уделять демократическим ценностям значительно большее внимание. Важнейшим до­стоинством политической системы провозглашалась справедливость, а прави­тельства — ориентация на моральные качества гражданина. В основу полити­ческой программы неолибералов легли идеи консенсуса управляющих и уп­равляемых, необходимости участия масс в политическом процессе, демокра­тизации процедуры принятия политических решений. В отличие от прежних ориентации на механические принципы определения демократичности (по большинству) ведущим значением стали обладать плюралистические формы организации политической жизни. Причем Р.Даль, Ч.Линдблюм и др. неоп­люралисты считают, что чем слабее правление большинства, тем оно больше соответствует принципам либерализма. Правда, представители праволибераль-ных течений (Ф.Хайек, Д.Эшер, Г.Олсон) полагают, что при плюрализме спо­собны сформироваться механизмы экспроприации большинством богатого меньшинства, что может поставить под угрозу основополагающие принципы либерализма.

На либеральной идейной основе получили развитие многообразные тео­рии политического участия, партисипаторной демократии, а также элитар-

C oker F.-W. Pluralism. — Encyclopaedia of the Social Sciences. Vol.12, N.Y., 1934.

p.m.

158

ные концепции, что подкрепило популярность либерализма среди сторонни­ков различных моделей политического устройства общества.

В противоположность либерализму консервативная идеология, также поддерживая основополагающие принципы устройства общества на основе ча­стного владения, сделала акцент на обеспечении стабильности капиталистиче­ских отношений. Фундаментальная идея консерватизма, сформулированная еще Э.Берком в "Размышлениях о французской революции" (1790), состоя­ла в признании противоестественности сознательного переустройства обще­ства. В русле такого подхода ценности свободы, равенства и прогресса ут­рачивали свою первопричинность по сравнению с идеями традиционализма, преемственности, иерархичности, аристократизма. Политическими следст­виями таких установок явились воззрения, понимавшие свободу как послу­шание государству, утверждавшие незыблемость институтов власти капита­листического общества, защищавшие "естественные" привилегии власть предержащих. С течением времени на базе этих идей даже сформировалось особое течение — либертализм, основывающийся на ценностях крайнего индивидуализма и отрицании политического вмешательства в предприни­мательскую деятельность.

Во второй половине XX в. социально-экономические и политические из­менения в мире заставили консерваторов перейти к более сложной аргумента­ции в апологетике западного образа жизни и демократии. Неоконсервативное течение (Д.Белл, З.Бжезинский, Н.Подгорец, Н.Кристолл) сделало упор на требование укрепления законности и порядка, противостояние любым начина­ниям, способным подорвать стабильность политической системы Запада и уменьшить власть представителей крупного капитала. В русле этих требова­ний звучали призывы усилить элитарный характер политического руководст­ва, ввести механизмы сознательного распределения прав и властных полномо­чий граждан в соответствии с их индивидуальными достоинствами. Но даже такое переформулирование демократической идеи консерваторы пытались обосновать нормами индивидуальной морали, нравственной ответственности управляющих. Так, выступая против "государства социального благоденст­вия", теоретики неоконсерватизма указывали на его связь с развитием эгоцент­ризма и иждивенчества, ослаблением традиционных интеграторов общества (на­пример, внутрисемейных уз и связей), что в конечном счете может привести к перекладыванию человеком своей индивидуальной ответственности на государст­во и к снижению его гражданской активности. Умение связать понятные каждо­му и распространенные в обществе ценности с целями политической эволюции западного общества в немалой степени обусловили авторитет консервативной (не­оконсервативной) идеологии в общественном мнении.

Чуткость граждан к индивидуально-этическим, ценностно-культурным аргументам и доводам в значительной мере повлияла и на популярность хри-стианско-демократической идеологии, связывающей политическое развитие с деятельностью свободных и равноправных граждан, руководствующихся в своем поведении нормами религиозной морали. Взаимодействуя с либерально-консервативными идеологиями, эти воззрения оказывают решающее воздейст­вие на массовые умонастроения в странах Запада. Под их влиянием в разви­тых индустриальных странах формируется новый политический менталитет, сочетающий взгляды и ценности, нормы и суждения людей о свободе, власти, средствах руководства и управления, ранее относящихся к отдельным идеоло­гическим доктринам. Радикалистские же, конфронтационные и догматиче­ские идеологии пользуются популярностью у крайне узкого круга людей и на­ходятся, по сути, на периферии политической жизни. Причем по мере демок-

159

ратизации этих обществ сам статус идеологии, как формы ценностно-группо­вой ориентации в политике, постепенно уступает свое место индивидуальным позициям граждан.

В то же время в переходных общественных системах, а также в странах с высокой социально-классовой поляризацией населения, где высок удельный вес и влияние маргинальных слоев, спор идеологий является ведущей линией в эволюции политических режимов. Здесь значительное место занимают ра-дикалистские идеологии (марксизм-ленинизм, неотроцкизм, различные на­правления фашистской идеологии, идейные модификации "новых левых" и "новых правых", теократические разновидности реакционных, фундаментали­стских учений и др.;), предлагающие "хирургические" методы для решения общественных и политических противоречий.

8. Политическая идеология оказывает активное воздействие на обще­ство, соединяясь с психологией людей. Политическая психология, таким об­разом, представляет собой практическое сознание субъекта властных отноше­ний. Иначе говоря, это та совокупность духовных образований, которая спо­собствует выработке у человека непосредственных мотивов и установок пол­итического поведения. Если идеология является продуктом специализирован­ного сознания, теоретической деятельности группы, то психология формиру­ется в процессе непосредственной активности граждан, на основании их практического взаимодействия между собой и с институтами власти. Поэ­тому в содержании политической психологии доминирующую роль играют чувственные и эмоциональные элементы сознания, которые ориентируют ее, как правило, на отражение не перспективных, а насущных интересов людей. Хотя здравый смысл, заложенный в политических эмоциях, позво­ляет им подчас весьма точно и тонко отражать политические взаимоотно­шения различных сил, правильно определять перспективу деятельности партий и государства.

С функциональной точки зрения политическая психология демонстриру­ет, насколько переживания и надежды, положительные эмоции и разочарова­ния людей онаучены и систематизированы идеологическим влиянием, на­сколько целенаправленно они отражают групповые и общезначимые интере­сы. И в общем-то идеологическая доктрина не всегда становится решающим фактором, определяющим содержание политических эмоций граждан. Тем бо­лее, что психология испытывает влияние различных идеологий и складывает­ся в процессе их противоборства. Потому-то реальное содержание политиче­ских чувств является показателем духовной консолидаризированности клас­са, нации, государства как субъектов власти, их способности к выполнению тех или иных политических функций.

Таким образом, круг связанных с изучением политической психологии проблем весьма обширен: от механизмов вызревания у индивида психологиче­ских потребностей во власти и политике до исследования чувственных колли­зий при принятии управленческих решений. Но, несмотря на то, что интерес к этим проблемам постоянно подогревался политической практикой, первый специализированный труд в этой области появился только в 1930 г. (Г.Лас-велл, Психопатология и политика). С тех пор было немало сделано для систе­матизации человеческих представлений об этой сфере политического созна­ния. Но как самостоятельная наука политическая психология сложилась только в 60—70-х годах XX в. в русле западной политической мысли. Ее тео­ретическим фундаментом явились политическая философия (классическая традиция представлена здесь именами Т.Гоббса, Дж.Локка, Г.Спенсера,

160

А.Смита и др., а достижения новейшей политической истории — трудами А.Тойнби, Дж.Оруэлла, П.Сорокина, Т.Парсонса), политическая социология и социальная психология (в аспекте изучения ими движения норм и ценно­стей), а также политическая наука (точнее — ее поведенческая отрасль, изу­чающая психологические механизмы, регулирующие поведение людей в пол­итическом процессе) . Объектом же политической психологии можно считать рефлекторные и рефлексивные механизмы формирования политических пред­ставлений у массовых, групповых и индивидуальных субъектов власти, тон­кие нити, связующие их мышление и практическую активность в стабильных и нестабильных политических процессах, международных и внутриполитиче­ских отношениях.

С содержательной точки зрения в политической психологии можно вы­делить устойчивую часть (здравый смысл, психологический склад этноса, нра­вы и т.д.) и часть более подвижную, динамичную, наиболее чуткую к бегу времени, следующую за каждым поворотом политической жизни (пережива­ния, эмоции, чувства, ожидания). Преобладание устойчивых эмоций, стерео-типизация чувств уменьшает потребность человека в политической информа­ции, снижает потенциал его политического участия. Более того, закрепивши­еся на уровне нравов и склада мышления человека какие-либо взгляды и оценки способны к эмоционально-чувственной трансляции (переносу) в иные социально-политические ситуации. Таким образом, отдельные идеологические оценки и стереотипы могут проникать в совершенно другие политические ус­ловия, девальвируя значение актуальных идеологических учений и стимули­руя девиантное поведение граждан.

Реализация через психологический настрой граждан тех или иных идео­логических требований и оценок имеет троякий характер. Прежде всего фор­мирование мотивов политического поведения граждан зависит от разной сте­пени эмоционального восприятия ими таких основных идеологических форм, как политический идеал, принципы и нормы. Конечно, у каждого человека в отдельности формируется свое избирательное отношение к этим идеологи­ческим образованиям. Поэтому их психологическая привлекательность, способность повлиять на поведение людей, может разниться у каждого политического субъекта. И все же с точки зрения формирования массовых форм поведения следует отметить, что более непосредственным и эффек­тивным воздействием на возникновение психологических мотиваций пол­итической активности людей обладают нормативные требования, которые выражают как политические цели групп и слоев, так и предлагаемые для их реализации средства.

Психологическая мотивация политического поведения субъектов опосре­дуется также групповыми формами сознания, т.е. представлениями тех соци­альных и функциональных групп, через которые человек реально включается в политические отношения. Иначе говоря, от понимания человеком соотноше­ния общих и коллективных интересов, психологического климата, действую­щего в группе, сложившихся там привычек и стереотипов также зависит оп­ределение ведущих политических установок и форм политического поведе­ния. Поэтому для понимания данных особенностей формирования политиче­ских чувств необходимо учитывать специфику различных групп. Традиционно в качестве ведущих групповых образований выделяют большие (или — дис­тантные, с формально опосредованным общением индивидов) группы, к кото-

С м.: Шестопал Е.Б. Очерки политической психологии, М., 1990. С. 8—9.

21 - 4178

161

рым можно отнести классы, слои, территориальные образования и проч., а также малые (с непосредственным общением) группы, в частности, микросо­циальные объединения людей, референтные образования, отдельные полити­ческие ассоциации и т.д. Каждые из этих групп отличаются временным или постоянным характером существования, преобладанием организованных или стихийных связей, специализированным или мультифункциональным назна­чением и т.д. И каждая из них накладывает на процесс усвоения человеком норм и традиций, идеалов и принципов свой специфический отпечаток.

Неотъемлемой составной частью политических чувств и эмоций являет­ся и совокупность индивидуальных представлений, тех психических образо­ваний, которые порождены практикой межличностных связей и отношений с другими субъектами и институтами власти. Учет факторов, обусловливающих специфичность, персональность чувственных представлений субъекта власти, признание их способности к его психическому возбуждению, возможности противоречить не только групповым взглядам, но и личному опыту — все это дополняет картину формирования политической психологии и чувственных механизмов реализации идеологических доктрин.

Взаимодействие идеологических и психологических элементов создает возможность по-разному интерпретировать их соотношение при объяснении политического поведения субъектов. Большинство западных ученых исходит из признания самодовлеющего значения психологии при формировании моти­вов и установок политического поведения. На основе такого подхода все при­чины возникновения демократии и тирании, революций и реформирования однозначно сводятся к психологическим основаниям политического поведе­ния. Даже массовые общественно-политические движения объясняются пси­хологическими качествами индивида или малой группы (Э.Фромм, Г.Олпорт, Е. Богару с и др.).

Причем, абсолютизация психологического начала имеет как бы два тео­ретических разветвления. С одной стороны, эта тенденция разворачивается на философских основаниях внеценностного отношения к человеку как субъекту политики, игнорирования мировоззренческого содержания политической пси­хологии и потому делающая акцент на биологически приобретенной индиви­дуумом информации. Таким образом, при анализе политической психологии выделяются не социальные, а физиологически контролирующие функции и рефлекторы психики. Основания для такого подхода складывались еще в XIX в. в трудах Г.Тарда, Ф.Гиддинса, Г.Лебона и других теоретиков, интерпрети­ровавших массовую психологию как инстинктивное явление и потому сводив­ших чувственную мотивацию политических действий к проявлению негатив­ных человеческих чувств — мести, ненависти, злобы и др.

Правомерность такой интерпретации объяснялась врожденными, биоло­гически запрограммированными качествами толпы и индивида. В этом случае психологические явления систематизировались преимущественно по этниче­скому, расовому и другим признакам, что перемещало внимание исследовате­лей со смысловых на естественно-физиологические факторы и мотивы поведе­ния. Предпочтение перед всеми ценностно и культурно сориентированными формами психологических представлений отдавалось законам и механизмом "подражания", "сплочения" или "агрессии". Особенно ярко такие подходы проявили себя на почве бихевиоризма, где политические акции и действия людей интерпретировались как следствия их психологической усталости или неудовлетворенности, врожденной агрессивности и др. черт.

Наряду с внеценностной трактовкой психологических явлений в запад­ной политологии прочные позиции занимает и персоналистская, индивиду-

162

алистическая методология. Наиболее значительное место здесь принадлежит "когнитивистской" (Д.Адельсон, ЭК.Пиаже) и "гуманистической" психоло­гии (Р.Инглхарт, С.Реншон). Главным направлением и предметом данного теоретического направления является изучение личностных мотиваций и побуждений политического поведения. В отличие от данного М.Вебером дихотомического объяснения политического поведения (т.е. интерпретации мотивов поведения в рамках отношений господства-подчинения) здесь изу­чается более богатый спектр его мотивов и установок: от витальных до ин­дивидуальных потребностей личности в самоактуализации в политической сфере.

Иную трактовку психологических явлений дает психоанализ, который рассматривает поведение человека как действия, обусловленные подсозна­тельно накопленными, скрытно политизированными чувствами. Таким обра­зом, в сферу теоретического анализа попадают "тонкие" психологические ме­ханизмы образования и распада политических мотиваций, движение интери-орных, иррациональных политических образов, подсознательно идентифици­рующих человека с субъектом власти.

Основоположниками учения о неосознанной мотивации человеческого поведения традиционно считаются Г.Лейбниц и В.Спиноза. Значительный вклад в него внесли Ф.Ницше, А.Шопенгауэр, А.Бергсон. Унаследовавшая эти традиции психоаналитическая теория берет свое начало с работ З.Фрей­да, Г.Буллита, Г.Ласвелла (ЗО-е годы XX в.). Основой психоаналитического объяснения политического поведения является теория фрустрации, суть ко­торой состоит в том, что бессознательные сексуальные мотивы (либидо) с помощью "переноса", "замещения", "сублимации" трансформируются в иные, в т.ч. и в политические желания. Впоследствии Фрейд уточнил, что не только Бог Любви — Эрос, но и борющийся с ним Бог Смерти — Танатос также стимулирует политическое поведение человека (через чувства "ожида­ния смерти").

Таким образом, в психоанализе политическое поведение понимается как процесс саморазвертывания личности, ее самодетерминации врожденными причинами, не зависящими от изменения социально-политического простран­ства. Так в русле этого подхода теоретики "компенсаторной" доктрины (Г.Ласвелл, Д.Барбер) трактовали политическое участие как форму компенса­ции психологических патологий, комплекса неполноценности человека, след­ствие полученных им в детстве травм. Поэтому с их точки зрения одним из важнейших требований установления социально-политической гармонии в об­ществе являлось восстановление нетравмированной детской психики. Доказы­ваемое таким образом наличие у людей предопределенных "воли к власти", политических способностей и талантов широко использовалось для конструи­рования различных правоэлитарных теорий. Встраивались в эти идеи и ради-калистские (как правые, так и левые) учения.

В процессе эволюции психоаналитической концепции идея сексуаль­ной обусловленности человеческого поведения получила двоякое развитие. С одной стороны, развивалось традиционное понимание политической ак­тивности, обусловленной врожденными сексуальными причинами. При этом требования модификации, преобразования этих человеческих стиму­лов в благопристойные, с точки зрения господствующей культурной среды, формы изначально подчиняли человека доминирующим политическим нор­мам и отношениям.

С другой стороны, сексуальность рассматривалась как показатель неу­довлетворенности человека сложившимися отношениями и тем самым — как

163

фактор, толкавший его к преодолению существующего порядка, выходу за рамки данных политических и социокультурных норм (А.Адлер, Ж.Лакам, К.Юнг). Таким образом, "желание" понималось уже как вид творческого по­буждения человеческой активности, вскрывающее под рефлекторной оболоч­кой сознания нереализованность человеческой натуры, индивидуальности, а, следовательно, и обнаруживающее в бессознательной мотивации ценностный, культурный смысл. Такой поворот в развитии теории расходился с позицией Фрейда, с большим сомнением относившегося к репродуктивным и творче­ским функциям культуры и явно недооценивавшего высшие мотивы человече­ской деятельности.

В настоящее время на Западе психоаналитические методы изучения пол­итического поведения наиболее ярко выражены в "глубинных" исследованиях деятельности политических лидеров (Р.Лейн, Дж.Брунер, Р.Уайт), построени­ях ролевых типологий политического поведения и при анализе международ­ных конфликтов и политических институтов .

См.: Шестой ал Е.Б. Личность и политика, М., 1988. С. 158.

164

Лекция 14.

_{ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА}

_и

ВОПРОСЫ:

1. Сущность и содержание политической культуры.

2. Понятие и основные черты политической социализации.

1. Понятие политической культуры раскрывает дополнительные, более сложные черты и связи субъективной стороны политической жизни, нежели категории политического сознания, психологии и др. Чисто терминологиче­ски "политическая культура" была впервые употреблена немецким филосо­фом-просветителем И.Гердером еще в XVIII в. Впоследствии, особенно в кон­це XIX — начале XX в. эта категория активно использовалась в политиче­ских исследованиях различными научными школами, в том числе и марксиз­мом. Правда, в тоталитарных режимах возможность исследования политико-культурных оснований государственного и общественного развития была практически исключена. Политическая культура однозначно сводилась к со­вокупности официальных норм и широко распропагандированных единичных примеров лояльного отношения к властям. Поэтому именно в западной по­литологии, где в 50—60-х годах нашего столетия и возникло соответствую­щее теоретическое направление, сложился богатейший спектр представлений о социокультурном содержании политических процессов.

Непосредственной теоретической предпосылкой концептуальной разра­ботки этой проблемы явились исследования политических систем, основной конституирующий признак которых многие западные ученые видели в нали­чии ценностно обусловленных связей между властью и обществом. Иначе го­воря, политические ценности рассматривались в качестве определяющего и "интеграционно-стабилизирующего" (Р.Джессон) фактора политической систе­мы. Возникновение теории политической культуры представляло, таким об­разом, своеобразную попытку преодоления формальных, институализирован-ных методов изучения политики, стремление соединить официальную и ре-

¹ White S. Political Culture and Soviet Politics. — London, 1979. P. 2.

165

альную политические системы, связать процесс принятия управленческих ре­шений и политическое поведение граждан.

Впервые в современной политологии категория политической культуры появилась в работе американского теоретика Х.Файера "Системы правления великих европейских государств" (1956). Попытку концептуального осмысле­ния этого явления предпринял также американский ученый Г.Алмонд в статье "Сравнительные политические системы", вышедшей в США в том же году. Здесь уже были проанализированы ее взаимосвязи с политической сис­темой, сформулированы раскрывающие это явление основные понятия, оха­рактеризованы структурные элементы. Помимо этих теоретиков основной вклад в разработку теории политической культуры внесли С.Верба, А.Липсет, Л.Пай, а впоследствии М.Дюверже, К.фон Бойм, У.Розенбаум, Р.Роуз, М.Крозье и др.

Первоначально акцент в политологических исследованиях делался на со­поставлении политических культур различных режимов и государств. Впос­ледствии, благодаря междисциплинарному изучению политической культуры в рамках антропологии, социологии, философии и психологии, применению нормативных и исторических, структуралистских и психологических методов исследования, возобладало изучение более тонких и разносторонних связей и аспектов политической культуры.

Более определенно стали выявляться и различные подходы в теоретиче­ской интерпретации политической культуры. Вначале преобладающее значе­ние имели психологические трактовки, толкующие политическую культуру как совокупность ценностей, мнений, обычаев и традиций. Так, С.Верба пони­мал ее как элемент политической системы, обеспечивающий "субъективную ориентацию политики", а потому включавший в себя систему "эмпирических убеждений, экспрессивных символов и ценностей". Показательно, что в оте­чественных исследованиях политической культуры в 60-70-х годах, когда только начали изучать эту сторону политической реальности, также преобла­дали взгляды, интерпретирующие ее как сугубо идеальное явление. В мень­шей степени нашим обществоведением были повторены подходы, отождеств­ляющие политическую культуру и политическую систему (Д.Мервик) или толковавшие ее настолько широко (включая в нее, как например, Л.Дитмер, и отношения государства с гражданами, и национальный характерен самые разнообразные черты политического сознания), что по сути снималась сама потребность в выделении такого специфического понятия.

Английский политолог Д.Каванах систематизировал теоретические пред­ставления о политической культуре, сложившиеся в науке. К первой группе он отнес психологические интерпретации -политической культуры, характери­зующие ее как совокупность внутренних ориентации человека на политиче­ские объекты и ограничивающие ее, таким образом, сферой политического сознания и политической психологии; во вторую группу им были включены всеобъемлющие интерпретации политической культуры, включавшие в себя психологические установки и соответствующие им формы поведения субъек­тов; третью группу составили так называемые объективистские подходы, рас­крывающие содержание политической культуры через нормы и санкциониро­ванные образцы поведения граждан и групп; четвертую группу составили представления, трактующие политическую культуру как гипотетическую нор­мативную модель желательного поведения и мышления.

Несмотря на имеющиеся различия, все эти подходы так или иначе отме­чают направленность политической культуры на изучение субъективного кон­текста политики. Но нужно подчеркнуть, что она раскрывает особый ракурс

166

и содержание политической жизни. Так, в отличие от политического созна­ния, отражающего всю совокупность духовных образований политики, пол­итическая культура связана только с наиболее устойчивыми, внутренне зна­чимыми для человека воззрениями. Статус политико-культурных представле­ний применим только к ценностным, обладающим для человека смысловым и в известной степени даже мировоззренческим значением взглядам, составля­ющим самую общую идейную основу его гражданских помыслов и поступков. По мнению известного польского политолога А.Боднера, ценностные ориента­ции человека в политике включают в себя: познавательную ориентацию, т.е. истинные или ложные знания о политических объектах; аффективную ориен­тацию, эмоционально связывающую человека с политическими явлениями, а также суждения и мнения человека о политических объектах, требующих применения к ним оценочных критериев .

Среди этих духовных явлений центральным значением обладают оценоч­ные суждения человека, выражающие его индивидуально-личностное отно­шение к явлениям политики и власти. Наличие такого рода личностно-емыс-ловых отношений конституирует человека как политического субъекта, осоз­навшего свой гражданский долг и соединившего внутренне значимые для него идеи (о свободе, справедливости, равенстве и др.) с пониманием реальных средств их осуществления в конкретной политической системе. Очевидно, что одно и то же явление, но только осмысленное через разные ценностные отно­шения, может радикальным образом изменить свое значение и роль в полити­ческой жизни. Например, уважительное или пренебрежительное отношение к государственному флагу не только выражает противоположный статус пол­итических символов, но и является содержанием прямо противоположных политических культур. Поэтому и дифференциация ценностных отношений человека (например, к власти, государству, партиям, неинституализирован-ным объектам и проч.) характеризует важнейшую структуру политической культуры.

Вместе с тем культурный статус идей отражает не только устойчивость ценностных отношений. Для культуры эти ценностные воззрения важны не столько сами по себе, сколько как "работающие", т.е. воплощенные в жизни представления. Собственно культурный подход к политическим явлениям и демонстрирует, как цели и принципы, нормы и установки класса (нации, го­сударства) "растворяются" в политических качествах человека, "умирают" в привычных для него актах мыслительной и практической активности, в пред­почитаемых им образцах поведения, в реальных связях с государством и вла­стью. Иначе говоря, специфика политической культуры связана именно с воп­лощением мировоззренческих ориентации в типичных для человека поступ­ках. Политическая культура не только наделяет смыслом все идеальные пред­ставления и побуждения человека, но и выполняет функцию реализации в его поступках значимых для него целей. Таким образом, политическая культура отражает троякую способность субъекта политики, а именно: вычленять в от­ношениях и явлениях власти внутренне значимый для себя смысл, подчи­няться вытекающим из него целям и задачам, а также умение действовать в соответствии с целями и логикой изменения объекта своих практических уст­ремлений.

Короче говоря, политическая культура представляет собой обусловлен­ный ценностными представлениями человека о политических явлениях и воп-

K ultura polityczna spolecznstwa i jej uwarunkowania//Nauka о politice/pod redakcja A.Bodnara, W., 1988. S. 216—217.

167

лощенный на практике кодекс его поведения или же — стиль его деятельно­сти как субъекта политической власти. В этом смысле политическая культура демонстрирует, насколько человеком освоены общезначимые, получившие всеобщее признание образцы политической деятельности, насколько ему уда­лось возвысить свою субъективность до признаваемых в обществе культурны­ми норм мыслительной и практической деятельности.

Особое внимание политическая культура акцентирует на степени усвое­ния человеком имеющегося в обществе политического опыта, традиций, реа­лизация которых обеспечивает преемственность политической жизни. В этом случае политическая культура как бы воплощает единство настоящего, про­шлого и будущего, то противоречие между ними, которое может быть разре­шено лишь за счет творческих способностей человека, его умения критически переосмысливать общественное и личное, искать выходы из нетипичных ситу­аций, проектировать будущее. В силу этого главным условием воспроизводст­ва, а равно и трансляции культурных ценностей является человеческая инди­видуальность. Поэтому любое ограничение прав и возможностей личности в самостоятельной переработке общественного богатства, ценностного освоения общественного опыта уменьшает роль традиций и в политическом поведении индивида, и в политической жизни общества. Исходя из сказанного, можно понять, что внутренним источником политической культуры является по-че­ловечески мучительный и даже алогичный поиск личностью гражданских по­зиций и ориентиров, постепенное отфильтровывание взглядов и суждений, не­сущих ей смысл и прояснение политики, медленное апробирование и закреп­ление тех или иных форм его политического участия в управлении государст­вом. Поэтому в процессе становления политической культуры неизбежны и даже естественны многочисленные противоречия между убеждениями и по­ступками гражданина, его идеалами и конкретными установками политиче­ского поведения, между мыслью и действием.

Причем, человек вырабатывает не только разнообразные методы полити­ческого мышления и поведения, отображающие его принадлежность к соци­альной (национальной) группе, но и приобретает свойства, связанные с выпол­няемыми им в политике ролями. Например, человек может приобретать пол­итико-культурные качества "агитатора", "администратора", "теоретика" (Г.Ласвелл), отражающие его способности соответственно либо к возбужде­нию политических эмоций, либо манипулированию делами, либо к созданию теоретических конструкций; "бюрократа" (Р.Мертон), воплощающего интер­персональные свойства личности делового свойства; "индифферентного к пол­итическим обязанностям человека" (Д.Рисм,ан) и др.

В данном контексте следует только добавить, что, как отмечает ряд за­падных исследователей, человек способен ориентироваться не только на соци­альные или национальные ценности и традиции, но и на биологические фак­торы, ставящие жесткие рамки его политическим ориентирам как субъекта власти (например, расистские или фашистские теории). Поэтому необходимо различать закрытые, замкнутые, сориентированные только на локальные об­разцы и нормы виды политической культуры и ее открытые инокультурному опыту и общению разновидности. Такая градация политической культуры бу­дет показывать, насколько человек оснащен теми или иными идеями и навы­ками, способствующими выполнению им определенного круга властных функ­ций в тех или иных политических системах.

Как закрытые, так и открытые виды политической культуры формиру­ются на основе многоканального усвоения человеком самой разнообразной ин­формации. Причем, природа вырабатываемых при этом ценностных ориента-

168

ч •

» •

ций такова, что они связаны не только с политическими, но общесоциальны­ми интересами. Поэтому было бы крайне ошибочным относить к политиче­ской культуре исключительно специализированные ценностные воззрения, раскрывающие отношения человека к государству, партиям, общественно-политическим движениям, методам управления и т.д. Ведь определяя свое от­ношение к программным документам той или иной партии, человек неизбеж­но соотносит заявленные в них цели со своим нравственным выбором, отно­шением к закону и праву, а также другими мировоззренческими позициями. Все это говорит о том, что политическая культура представляет собой много­уровневое явление и в структуре ее ценностных отношений целесообразно вы­делять общекультурные ориентации, отношения к власти и отношения к спе­цифически политическим явлениям.

Значение общекультурных ориентации для политической культуры оп­ределяется тем, насколько выбор политических позиций человека зависит от испытываемых им предпочтений к индивидуальным или коллективным цен­ностям, а также от того, руководствуется он нормами Западной или Восточ­ной цивилизаций, испытывает преимущественное влияние мирского или ре­лигиозного сознания, проявляет ли склонность к насилию, признает или от­рицает идеологические установки. Данный пласт социокультурных ориента­ции, этот общеродовой источник культурной активности человека, наиболее инерционен по сравнению с другими уровнями и элементами политической культуры.

Другой уровень политической культуры характеризует отношения лю­дей к власти как к публичному центру господства и принуждения. Любой че­ловек, вступающий в политическую жизнь, неминуемо формирует свою оцен­ку способностей и пределов власти в издании законов, суде и принуждении к исполнению норм, а на этой основе и отношение к своим гражданским правам и обязанностям. В этом смысле можно даже сказать, что культура власти (культура гражданственности) составляет концептуализирующее ядро полити­ческой культуры. Говоря иначе, для любого включенного в политическую жизнь человека его внутренняя убежденность в справедливости безграничной власти государства над личностью или же, напротив, — в безусловном при­оритете прав личности по отношению к государству, как правило, является значительно более глубокой и значимой, нежели его партийные и политико-групповые пристрастия. В этом легко убедиться, вспомнив, к примеру, как на идее "единой и неделимой России" сегодня сходятся коммунисты и многие представители демократических партий, фашисты и национал-патриоты. И все их порой с такой яростью отстаиваемые политические позиции на деле оказываются зависимыми, вторичными, производными от глубинных этатист­ских воззрений.

Ну и, наконец, третий уровень политической культуры раскрывает со­держание ценностных отношений человека к различным политическим явле­ниям: от государства и межгосударственных связей вплоть до отношения к самому себе как субъекту политической власти. Учитывая сложный и много­образный характер формирования ценностных ориентации на каждом из на­званных уровней, можно отметить нередко встречающееся явление внутрен­ней разнородности политической культуры. На разных уровнях она способна одновременно содержать в себе передовые и архаичные, традиционалистские и модернистские, патриархальные и авангардные элементы. Поэтому, функ­ционируя в рамках той или иной социально-политической системы, политиче­ская культура может накапливать и содержать в себе элементы прямо проти­воположной направленности.

22 - 4178 Jgg

Что касается отдельного человека, то такие свойства политической куль­туры позволяют ему придерживаться своих позиций даже в неадекватных политических условиях. В целом же политическая культура как самостоя­тельный фактор политической жизни способна "достраивать" политические позиции того или иного слоя (нации, класса) до состояния, отвечающего их месту в системе власти, или же, напротив, разрушать или деформировать вла­стные механизмы. Например, в 1917 г. политическая культура определенной части населения России сумела радикализировать протекавшие в стране пол­итические процессы, придав им революционную направленность. В то же вре­мя сложившиеся материальные, объективные условия революционной ситуа­ции в других странах, в частности в Англии, не получили подобного заверше­ния в силу массовой приверженности граждан ценностям уважительного от­ношения к властям, традиционного законопослушания и убежденности в пре­восходстве эволюционно-реформистского пути развития.

Все сказанное говорит о высокой самостоятельности и даже известной независимости политической культуры от сложившихся общественных усло­вий, ее способности к автономному влиянию на организацию и осуществление власти. А поэтому и природу, и эволюцию политической культуры невозмож­но подвергнуть только причинно-следственному объяснению, отдав по тради­ции пальму первенства влиянию экономических факторов.

Несмотря на свою высокую относительную самостоятельность и целост­ность, политическая культура под влиянием общественных условий, а также получивших массовое распространение норм и образцов поведения граждан, вырабатывает внутренние черты и свойства, имеющие как всеобщее, так и ти­пично групповое значение для отдельных стран, слоев, наций, регионов и других субъектов политической жизни. В западной политологии наиболее из­вестной является классификация политической культуры, предложенная Г.Алмондом и С.Вербой в книге "Гражданская культура" (1963). Анализируя и сопоставляя основные компоненты и формы функционирования политиче­ских систем Англии, Италии, ФРГ, США и Мексики, они выделили три "чис­тых" типа политической культуры, а именно: патриархальный, для которого характерно отсутствие интереса граждан к политической жизни; подданиче-ский, где присутствует сильная ориентация на политические институты, соче­тающаяся с низкой индивидуальной активностью граждан, а также активист­ский, свидетельствующий о заинтересованности граждан в политическом уча­стии и проявляющих такую активность. Авторы данного исследования под­черкивали, что на практике эти три типа политической культуры активно взаимодействуют между собой, образуя смешанные формы с преобладанием тех или иных компонентов. Причем, самой массовой и одновременно опти­мальной с точки зрения обеспечения политической стабильности режима, по их мнению, является культура "гражданственности", где преобладают подда-нические установки и соответствующие им формы участия в политике.

Помимо общезначимых, универсальных типов политической культуры — а наличие патриархальных, подданических и активистских форм подтвержда­ет эволюция по сути всех политических систем — складываются и существу­ют также такие ее образования, которые характерны лишь для отдельных со­циальных, этнических, конфессиональных, региональных и иных субъектов политики и которые отличаются специфическими взглядами и предпочтения­ми людей на явления власти, отношением к правящим элитам, образцами участия в управлении, контроле и организации политической жизни. Такие образования, характеризующие процесс усложнения и индивидуализции пол­итической жизни, называются субкультурами.

170

В основании субкультур могут лежать как более менее значительные ва­риации одних и тех же базисных ориентации, так и качественно различающи­еся гражданские ценности. При этом помимо рациональных воззрений каж­дая субкультура обладает и рефлексивно неоформленными (подсознательны­ми), но тем не менее признаваемыми людьми взглядами, оценками, ассоциа­циями и чувствами. Таким образом, субкультуры могут отличаться друг от друга как по принципиальным (в том числе и идеологическим), так и по ме­нее значимым периферийным чертам и оттенкам. Примерами субкультур, формирующихся на незначительных различиях в политических ориентациях и действиях граждан, могли бы послужить стили политического мышления и поведения жителей Москвы и Санкт-Петербурга или Рязани и Твери. В каче­стве же существенно расходящихся субкультур можно было бы назвать нор­мы и ценности политической активности большинства жителей Прибалтий­ских и Средне-Азиатских государств или стили политического поведения граждан США и России.

Так, например, для США в качестве базовых и вместе с тем отличающих ее политическую культуру ценностей можно назвать индивидуализм, слабую идеологизированность гражданских позиций, склонность к состязательности и терпимость к людям, придерживающимся других взглядов, приверженность легитимным формам политического поведения, ярко выраженный символизм, критичность и взыскательность по отношению к правящим структурам.

В противоположность этим политико-культурным ценностям, откристал-лизованным за долгую историю американской демократии, в нашей стране, которая последние семь десятилетий обладала скорее ритуальной, нежели ре­альной политической жизнью, сложились совсем иные ценности и образцы массового политического поведения. Причем, наиболее серьезными деформа­циями страдают общекультурные и общегражданские ценности и ориентиры российского населения.

В отличие от государств, на десятилетия и столетия раньше испытавших "цивилизующее воздействие капитала" (Маркс), жители нашей страны веками ориентировались по преимуществу на нормы коллективистской — а в годы тоталитарного правления и квазиколлективистской — морали, воплощавшие примат семьи, общины, сословия, государства перед индивидуальными целя­ми и интересами личности. Человек, таким образом, с ранних лет ощущал не просто зависимость, но и безусловную подчиненность своего "Я" групповым и общеколлективным интересам. Ориентация же на собственные интересы, по­иск жизненных целей за рамками своей общины однозначно подвергались осуждению и остракизму. В XX в. эти традиции были подкреплены жесточай­шим тотальным контролем государства, исключавшим любую идеологически несанкционированную активность гражданина. Поэтому сегодня лишь в от­дельных слоях и стратах общества эти коллективистские ценностные стерео­типы подвергнуты деформации и разрушению. В большинстве же своем люди с великим трудом воспринимают основанные на неестественных для них цен­ностях понятия рынка, политической и экономической свободы, конкурен­ции, нравственной автономии и прочие идеи либеральной демократии как по­зитивные политические цели.

Слабо развитая индивидуальность, низкий статус личных притязаний на власть и политическое участие, видимо, являются одной из самых серьезных культурных потерь, понесенных и каждым россиянином в отдельности, и об­ществом в целом. Лишенные индивидуально выношенных мировоззренческих опор гражданские и политические представления большинства людей обрета­ют исключительную предрасположенность к конформизу, ту легковерность и

171

подвижность, которая побуждает их к постоянной переоценке политических принципов, образов Отечества и других понятий, образующих первоматерию политических убеждений. Большинство граждан исповедуют подданическое отношение и перманентную лояльность даже не столько к государству, сколько к любому центру реальной власти, например, сильному лидеру, тай­ной полиции, средствам массовой информации и т.д. И только в отдельных кругах городского населения, среде предпринимателей и интеллигенции про­изошла необходимая демократическому обществу ценностная переориента­ция. И видимо, излишне говорить, что именно эта узкая часть населения по существу и служит тем социальным звеном, которая оказывает социокультур­ную поддержку демократическим преобразованиям. В противоположность им люди с общеколлективными доминантами поведения сориентированы скорее на механическое, а не на культурно осознанное присоединение к целям ре­формы, тяготея при этом к формам политического участия, лишенным инди­видуальной ответственности за свои поступки. А это неизбежно укрепляет па­терналистские черты в деятельности государства, препятствует расширению прав и свобод личности.

Коротко говоря, заидеологизированность мышления большинства граж­дан России, обусловливающая непримиримость к людям с нетрадиционными воззрениями; общекультурная неразвитость гражданских позиций; низкая компетентность в управлении делами общества и государства; правовой ниги­лизм, а также другие получившие массовое распространение черты и свойства духовной и практической активности людей как субъектов политических от­ношений, достаточно убедительно показывают, что в нашем обществе безого­ворочно доминирует политическая культура традиционалистского, патриар­хального типа. Эти особенности политико-культурных ориентации граждан делают их неспособными в должной мере освоить опыт демократического раз­вития других стран, снижают чувствительность людей к нравственно-этиче­ским стимулам политического поведения, предполагают тяготение к скачко­образным и нередко насильственным методам преобразований общества.

Вместе с тем, констатация данного типа политической культуры россий­ского общества не означает непреодолимости или вечной законсервированно-сти подобных ценностей и традиций. В любом обществе, несмотря на устойчи­вость и обособленность определенных субкультур, действуют мощные факто­ры, создающие потребности в инокультурном общении людей, всеобъемлю­щем межкультурном полилоге (одновременном духовном взаимадействии мно­жества социальных субъектов). Непрерывное взаимообщение субкультур, ин­теграция межкультурного опыта, образование новых ценностей и ориентиров постепенно разрушают обособленность закоснелых традиций, предопределяют их — пусть и постепенный — уход из политической жизни. Причем, чем неспо­собнее те или иные субкультуры к восприятию передовых, демократических цен­ностей, тем быстрее граждане отказываются руководствоваться их нормами и стереотипами. Поэтому проблема разрушения традиционалистской политической культуры находится в непосредственной зависимости от степени демократизации власти и повышения интенсивности межкультурного обмена.

Взаимодействие и взаимообогащение субкультур, их ценностный диалог осуществляется посредством культурных языков. Язык культуры обозначает совокупность специфически организованных (систематизированных) терми­нов, символов, стереотипов и иных визуально фиксированных элементов, об­ладающих смысловым значением как в специализированном, так и в обыден­ном сознании и служащих для обеспечения реализации функций субъектов политических отношений. Язык культуры существует не только в словесной

172

форме, но и в виде политических текстов (программ, лозунгов и проч.), а так­же различных материализованных образований (архитектуре политических учреждений, символике, стиле проведения предвыборных кампаний и т.д.). При этом материализованная часть политических ценностей и представлений может противоречить еще неинституализированным идеям, содержащимся, например, в выступлениях лидера. Причем, особенно ярко такие противоре­чия проявляются в переходных политических процессах. Например, в новей­шей политической истории российского общества хорошо видно, как демокра­тический подъем населения в начале 90-х годов вошел в резкое несоответст­вие с казенностью официального политического языка, помпезностью зданий партийно-государственного аппарата, чиновничьим стилем взаимоотношений между управляющими и управляемыми.

В борении с отживающими политическими ценностями, по мере демок­ратизации общества и становления личности как подлинного гражданина сво­его Отечества будут происходить и соответствующие изменения в содержании политической культуры. Принципиальные модификации в ценностях и фор­мах политического поведения прежде всего должны коснуться соотношения групповых и общечеловеческих приоритетов в понимании человеком своих властно значимых интересов, политических ролей, перспектив взаимодейст­вия с государством. В свою очередь, необходимый для демократической пол­итической культуры приоритет общечеловеческих ценностей должен предоп­ределить преобладание консенсусных способов политического участия, возвы­шение нравственно-этических стимулов гражданского поведения, повышение способностей гражданина к инокультурным контактам.

Изменения качественных параметров политической культуры непосред­ственно связаны с переносом акцентов в ее содержании с нормативного на творческое регулирование политической активности человека. Иначе говоря, по мере демократизации общества политическая культура будет во многом ут­рачивать нормативно-обязательные свойства, изменять свой предписывающе-регулятивный характер. Приоритетную роль в ее содержании приобретут иде­ально побуждающие факторы, создающие широкий простор для творческих, индивидуальных интерпретаций групповых целей и ценностей.

Гуманизируя групповые притязания на власть, гармонизируя отношения человека и государства, помогая самореализации гражданина в политике, политическая культура все же никогда не утратит свою властно-групповую природу, воплощая тем самым разрыв между гражданским и политическим сообществами. Поэтому, осознавая перспективы качественной эволюции пол­ итической культуры, следует видеть ограниченность влияния на личность и общество политико-культурных ценностей, их служебную роль в развитии Че­ ловека и социума. &,

2. На всех фазах и ступенях своего развития политическая культура общества выполняет одну из важнейших своих функций — политическую социализацию личности. Говоря иначе, вхождение человека в политику, его подготовка и включение в отношения власти осуществляются по мере и в процессе усвоения им господствующих культурных ориентиров и норм, ценностей и образцов политического поведения. В свою очередь, политиче­ская социализация включающихся в политическую жизнь новых поколе­ний обеспечивает преемственность политического развития общества и, как правило, позволяет достигать того минимального консенсуса между го­сударством и гражданином, который гарантирует стабильность режима правления.

173

Сложный и исключительно многогранный процесс усвоения личностью содержания политической культуры в настоящее время не дает возможности достоверно и полно осветить все стороны и аспекты политической социализа­ции. Существуют весьма различные интерпретации этого явления в политиче­ской теории. Большинство ученых сходится в том, что политическая социа­лизация неизбежно связана с усвоением личностью социального и политиче­ского опыта, накопленного обществом и сконцентрированного в культурных традициях, групповых и общеколлективных ценностях, нормах статусного и ролевого политического поведения. Важнейшими функциями политической социализации является достижение личностью умения ориентироваться в политическом пространстве и выполнять там специализированные функции по управлению делами общества и государства.

Длительное время при изучении процесса политической социализации акцент делался на усвоен:::¹ человеком специальной информации как главном условии его ориентации в отношениях власти, а также на формировании адаптации к политическому режиму как наиболее важной из выполняемых ею задач. Впоследствии понимание политической социализации усложнилось. Большее внимание стало уделяться качествам, характеризующим обратную связь личности с политической системой, т.е. ее способности к самостоятель­ной переработке получаемой информации, творческому использованию опыта в индивидуальном поведении и т.д. Таким образом, для политической социа­лизации приобрело значение не только, что и как усваивается индивидом, но и каким образом интериорно значимые идеи реализуются в его поведении. Для политической социализированности индивида важно знать, как он ведет себя на выборах, действует при принятии решений, осуществляет функции политического лидера и т.д.

В конечном счете политическая социализация представляет собой дву­единый процесс: с одной стороны, она фиксирует переход требований полити­ческой системы во внутреннюю структуру личности в форме определенных норм, ценностей, ролевых ожиданий и проч., а с другой, демонстрирует, как личность избирательно осваивает эти традиции и воззрения, закрепляя их в тех или иных формах политического поведения и влияния на власть. Поэтому влияние общества на политические качества личности, а также контроль пол­итической системы за ходом политической социализации ограничен внутрен­ними убеждениями и верованиями человека.

Конечно, в каждом конкретном обществе существуют свои специфиче­ские каналы и механизмы политической социализации, обеспечивающие фор­мальную и неформальную, явную и скрытную передачу традиций и приобще­ние к доминирующей политической культуре. Вместе с тем, можно говорить и об универсальных социальных и политических институтах, неизбежно включенных в политическую социализацию членов общества. В качестве та­ких общезначимых институтов политической социализации принято рассмат­ривать семью, систему образования, средства массовой информации, государ­ственные и партийные (а также религиозные) организации и отдельные пол­итические события.

В каждой стране роль, значение и направленность действия данных инс­титутов политической социализации могут существенно различаться. В част­ности, в России начальная стадия становления многопартийной системы прак­тически выключает партийные ассоциации из процесса передачи политическо­го опыта и научения навыкам политических действий для большинства насе­ления страны. Памятуя о потестарном характере социальных воззрений боль­шинства граждан, видимо, есть основания сомневаться и в эффективности

174

» • t «

политического влияния такого института, как семья. В то же время повы­шенная конфликтность нынешнего политического процесса дает основания от­метить решающую роль в политической социализации населения различных политических событий, конкретных социальных акций, сказывающихся на общественном положении наций, классов, слоев. Заметна и большая роль средств массовой информации, выступающих по сути важнейшим фактором, инициирующим потребность граждан в политическом участии.

Различные общественные события, имеющие для человека личностную значимость (например, безработица, репрессии властей или же разочарования в обнадежившем было лидере, общая неудовлетворенность жизнью и проч.), могут иметь как положительные, так и отрицательные последствия для восп­риятия человеком тех или иных ценностей, а также форм его отношений с властью. Учитывая же неоднозначный характер влияния социальных и пол­итических явлений на представления и ценностные ориентации человека, можно отметить, что политическая социализация является процессом одно­временного обретения и утрачивания тех или иных оценок, суждений, а в конечном счете, и реальных качеств личности как политического субъекта. Эффективность освоения человеком политических ролей, приращения специ­альных знаний и другие положительные результаты политической социализа­ции непосредственно зависят от взаимодополняемости и внутреннего соответ­ствия влияния всех факторов и институтов политической социализации.

Поскольку обретение и утрата политических качеств человеком не огра­ничена во времени и пространстве (за исключением продолжительности жиз­ни самого человека), то и политическая социализазия представляет собой не­прерывный и постоянный процесс. Для обозначения же качественно отлич­ных ее фаз и этапов принято выделять первичную и вторичную политиче­скую социализацию, различия между которыми обусловлены действием трех переменных: возраста человека, наличия у него того или иного субъективного политического опыта и способности к самостоятельным формам мышления и поведения в сфере политики.

Первичная политическая социализазия характеризует первоначальное (обычно с трех-пяти лет) восприятие человеком политических категорий, ко­торое постепенно формирует у него избирательно-индивидуальное отношение к явления политической жизни. Американские ученые Истон и Денис разли­чают четыре важнейших аспекта и стороны этой стадии политической социа­лизации.

Прежде всего, по их мнению, это область непосредственного восприятия политической жизни, информацию о которой ребенок черпает в отношениях родителей, их оценках, реакциях и чувствах. На этой почве у него осуществ­ляется персонализация политики, в ходе которой те или иные фигуры, при­надлежащие к сфере власти, становятся для него образами контакта с пол­итической системой. Такими фигурами могут стать президент страны или полицейский, которых ребенок часто видит на экране телевизора или около своего дома. На основании оценки их поведения ребенок как бы становится участником "политической игры" и в результате постепенно усваивает ту или иную схему поведения по отношению к властям. Уже здесь политика может восприниматься как форма борьбы за господство или как способ достижения законных целей. Таким образом, учась любить или ненавидеть различные политические образы, ребенок идеализирует политику. Впоследствии по мере усложнения политической картины и перехода к надличностному видению политики ребенком первичная политизация предстает как ннституализация его свойств и качеств.

175

Многочисленные исследования процесса первичной социализации пока­зывают, что для получения позитивных результатов крайне необходима опреде­ленная последовательность в индивидуальном освоении социокультурных норм. Естественность же постепенного включения в политическое пространство предус­матривает первоначальное восприятие ребенком опыта и традиций в т.н. остен-сивных формах, в которых получаемая информация неразрывно соединена с бы­товым опытом, авторитетом "учителя", примером деятельности старших. Только на этой основе "растущее" сознание оказывается способным к восприятию импе­ративных суждений и оценок (норм, предписаний, требований), а впоследствии и аксиологических воззрений (ценностей, идеалов, принципов).

Предельно важно, чтобы первоначальная социализация не начиналась с идеологизированных образов и понятий. Жесткость идейных постулатов, хо­тя бы в малейшей степени расходящаяся с реальными общественными отно­шениями, в глазах ребенка подорвет достоверность "взрослой жизни". Рас­хождение идеологических норм с жизненными реалиями поставит под сомне­ние культурное значение имеющегося в распоряжении общества опыта, омер­твит для вступающего в жизнь человека его нормы и традиции. Это неизбеж­но заставит ребенка имитировать требуемые нормами идеологии формы мыш­ления и поведения, заложит в его политических генах прообразы контркуль­турного поведения. Коротко говоря, приоритет идейно ориентированных норм и традиций при первичном восприятии ребенком социокультурных ценностей неизбежно деформирует индивидуальные механизмы трансляции политиче­ского опыта и ведет к расхождению культурных ориентации человека и пол­итических реалий.

Вторичный этап политической социализации наступает тогда, когда фор­мы и способы усвоения человеком политической информации, а также овла­дение специализированными ролями в сфере власти осуществляются им по преимуществу независимо от давления группового сознания или политиче­ской ситуации. Поскольку степень такой независимости может быть различ­ной, а самостоятельность относительной, то и во вторичной социализации можно выделять различные фазы, характеризующие, к примеру, этап актив­ной реализации позиции личности или же ступень, корректирующую ее пред­ставления по тем или иным вопросам.

Вторичная политическая социализация характеризует способности лич­ности к самостоятельному производству различного рода ценностей, устано­вок и норм, а в общем смысле — и к созданию новой индивидуальной полити­ческой культуры (субкультуры).

В настоящее время на основе социо-культурных и психополитических исследований в политической науке выделены наиболее существенные типы и модели политической социализации. К ним можно отнести:

• гармонический тип политической социализации, отражающий скла­ дывание психологически нормальных отношений человека и институтов вла­ сти, которые порождают его рациональное и уважительное отношение к пра­ вопорядку, государству, своим гражданским обязанностям;

• гегемонистский тип, характеризующийся негативным отношением че­ ловека к любым социальным и политическим системам, кроме "своей";

• плюралистический тип, свидетельствующий о признании человеком равноправия с другими гражданами, их прав и свобод и характеризующий его способность менять свои политические пристрастия, переходить к иным цен­ ностным ориентирам;

• конфликтный тип, формирующийся на основе межгрупповой борьбы и противостояния взаимозависимых интересов и потому усматривающий цель

176

собственной политизации в сохранении лояльности к своей группе и поддерж­ке ее в борьбе .

Вышеназванные типы политической социализации раскрывают верти­кальную взаимосвязь личности и господствующих норм политической культу­ры, подкрепленных деятельностью официальных институтов власти и сложив­шимися политическими отношениями. Вместе с тем, для понимания отличи­тельных черт политической социализации важно знать и учитывать особенно­сти формирования политических взглядов и ориентиров, "предлагаемых" че­ловеку различными группами, многообразными связями гражданина и госу­дарства, а также моделями политического участия, носящими частный, спе­цифический характер. Такой "горизонтальный" выбор политических альтер­натив, временная, промежуточная ориентация на те или иные идеи и сужде­ния как нельзя лучше подтверждают поисковый, экспериментальный харак­тер самой политической культуры. Ведь до того, как человек обретет устой­чивые ценностные воззрения, он должен неизбежно пройти через какие-то ув­лечения нестандартными идеями, оценками и представлениями. И только на такой основе — без привычных для тоталитаризма обвинений в "политиче­ской измене" — человек может осуществить свою личностную идентифика­цию, нащупать те культурные ориентиры, которыми станет руководствовать­ся при защите своих интересов в отношениях с властью. И только в этом слу­чае можно утверждать, что политическая социализация выполнила свою главную функцию — сформировала самостоятельного и ответственного субъ­екта политики.

С м.: Political psychology: contemporary problems and issues. — S.Fr.,L.: Jossey-Basse inc., 1986, XIX.

177

Лекция 15.

ТЕОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ

ВОПРОСЫ:

1. Становление теории политической системы.

2. Структура и функции политических систем.

3. Типология политических систем.

1. В основе различных по своему строению и логике современных тео­рий политических систем лежит простое представление о политике как не­коей самостоятельной целостности. Именно такое видение политики отличает многих выдающихся мыслителей прошлого — Аристотеля, Т.Гоббса и др. Но первым мыслителем, занявшим сознательно такую позицию, был, пожалуй, выдающийся флорентиец Николо Макиавелли, полагавший, что политика преследует свои политические цели (например, единство и целостность госу­дарства), не сводимые ни к религии, ни к морали, ни к экономике. Именно за рационалистический анализ политики как особой формы человеческой дея­тельности Макиавелли и считают основателем политической науки. Однако глубокое обоснование и широкое распространение понятие "политическая сис­тема" получило лишь в середине XX века. Внедрение этого понятия в полит­ологический лексикон явилось реакцией на узкоэмпирический подход к пол­итике и было вызвано стремлением к ее целостному постижению.

Создание теории политических систем порождено логикой развития пол­итической науки. Обретение политологией самостоятельного научного стату­са, ее институциализация, безусловно, связаны с распространением бихевио­ристского подхода, на базе которого проводились многочисленные исследова­ния всевозможных политических феноменов. В результате накопились колос­сальные объемы эмпирической информации, описывающей отдельные виды политического поведения, отдельные политические институты и организации. Необходимость систематизации этой информации, создания теоретической ос­новы, представляющей политическую жизнь как целое, и явилась главной предпосылкой разработки теории политической системы.

Значительный импульс ее развитию дали системные подходы, у истоков которых были биология и общая теория систем Л. фон Берталанфи. В соци­альном познании соответствующая ориентация выразилась в теории социаль­ных систем Талкотта Парсонса. Он выделил в обществе такие достаточно са-

178

мостоятельные системы как духовная, экономическая и политическая, разли­чающиеся по своим функциям. Экономическая система ориентирована на адаптацию общества к окружающей среде, духовная — на поддержание усто­явшегося образа жизни, воспитание, развитие общественного сознания, разре­шение конфликтов. Назначение политической системы Т.Парсонс усматривал в интеграции общества, обеспечении эффективности общей деятельности и ре­ализации общих целей. Однако подробной и тщательной разработки данное понятие у Парсонса не получило. Это было сделано позднее в работах амери­канских политологов Дэвида Истона и Габриэля Алмонда, общепризнанных основоположников теории политических систем, а также их последователей.

По общему мнению, первым политологом, описавшим политическую жизнь с системных позиций был Д.Истон. В работах "Политическая система" (1953), "Предел политического анализа" (1965), "Системный анализ полити­ческой жизни" (1965) он заложил основу теории политической системы. Со­зданный им образ политической системы уподобляет ее развивающемуся и са­морегулирующемуся организму, реагирующему на поступающие извне им­пульсы. Эта система состоит из многих частей, образующих единое целое, и имеет определенные границы, отделяющие ее от среды.

У системы есть вход, на который извне поступают импульсы — требова­ния и поддержка. На выходе системы — политические решения, с помощью которых авторитарно распределяются ценности, а также осуществляются пол­итические действия. Сигналы, поступающие на вход системы, их характер и интенсивность зависят от способности системы к удовлетворению потребно­стей граждан и от реакции на жалобы и недовольство. Поддержка, оказывае­мая системе, усиливается, когда система удовлетворяет запросы и требования людей. В противном случае поддержка системе ослабевает, что может приве­сти к частичному или полному кризису политической системы. Требования и поддержка должны постоянно поступать в систему, иначе она из-за недогруз­ки перестает функционировать. Впрочем, чрезмерные требования к системе могут приводить к ее перегрузке и стагнации.

Требования занимают особое место в разнообразной информации, посту­пающей в систему и свидетельствующей об ожиданиях, мотивах и интересах людей. Они представляют собой мнение об обязывающем распределении ре­сурсов властью и могут быть широкими и узкими . Так, катастрофа на Черно­быльской АЭС стимулировала выдвижение как узких требований (полное за­крытие данной станции), так и широких — изменение всей энергетической политики, связанной с использованием атомной энергии. Истон разделил тре­бования на распределительные (о зарплате и рабочем времени, об условиях получения образования, медицинских и иных услуг), регулировочные (об обеспечении общественной безопасности, контроле над рынком и производи­телями и т.п.), коммуникативные (о предоставлении политической информа­ции, о демонстрации политической силы и др.).

Политическая система может по-разному относиться к требованиям, идущим от населения. Тоталитарные системы, к примеру, подавляют их, созда­вая образ могучей и непогрешимой власти. Такая политика может быть и эффек­тивной, когда она сопровождается уравнительным распределением благ и услуг, формирующим хотя и невысокой, но стабильный уровень существования.

На выходе системы — обязывающие решения, действия по их реализа­ции и связанные с ними типы поведения. "Исходящие" факторы следует от-

¹ D.Easton. A Sistem Analisis of Politial Life, New York. 1965. P.38.

179

личать от их следствий или результатов, на основе которых формируются но­вые требования или поддержка, снова поступающие на вход системы. Выход­ные действия политической системы, по Истону, обусловлены ее главным предназначением, самой природой политической власти. Она состоит в обяза­тельном представлении, авторитарном распределении ценностей и обеспече­нии принятия их населением. Формой авторитарного распределения ценно­стей является политическое решение, принимаемое одним из элементов пол­итической системы.

Помимо требований, на вход политической системы поступает и поддер­жка. Она может выражаться в материальной форме (выплате налогов, труде на общественных работах или военной службе, в соблюдении законов и дру­гих политических норм, участии в голосовании и других формах политиче­ской деятельности, внимании к политической информации, лойяльном отно­шении к государственной власти и ее символам).

В отличие от Истона, Г.Алмонд сосредоточился более на внешних связях и взаимодействиях политической системы со средой, дав иную интерпрета­цию системе в статье "Сравнительные политические системы", опубликован­ной в 1956 г. Понятиям "институт", "организация", "группа" он предпочитает понятие роли, являющееся для него базовым, под которым понимаются фор­мальные и неформальные взаимодействия. С его точки зрения, политическая система — это различные формы политического поведения как государствен­ные, так и негосударственные, в анализе которых выделяются два уровня — институциональный и ориентационный. Если первый сосредоточен преимуще­ственно на исследовании политических институтов, то второй ориентирован на изучение ориентации на реальные политические структуры, которые в своей совокупности образуют политическую культуру.

Используя теорию Истона и основные ее идеи, Г.Паэлл и М.Каплан со­здали теорию внешнеполитических систем. Кибернетический подход (К.Дойч и др.) к политической системе уподобляет ее вычислительной машине, а про­цесс принятия политических решений — компьютерным операциям. Многие исследователи дополняли теорию Истона, не изменяя ее в принципе. У.Митчелл "входящие" факторы системы (требования и поддержку) дополнил чаяниями и ресурсами, на которые опирается система. Он же по-иному интерпретировал и "исходящие" факторы, включив в них цели, ценности и регулирование.

Дальнейшее развитие теории политических систем пошло по линии пре­одоления некоторых недостатков модели Д.Истона. Ее принципиальная осо­бенность состоит в том, что она квалифицирует решения и действия полити­ческой системы как реакцию на поступающие в нее запросы и требования. В этом есть своя правда, т.к. многие политические решения и действия пред­принимаются в ответ на требования граждан по принципу обратной связи. Од­нако такой подход преувеличивает реактивность политической системы, слишком тесно "завязывает" ее функционирование со средой, недооценивает ее самостоятельность. Правительство, к примеру, решает множество вопро­сов, имеющих мало общего с интересами и желаниями граждаг. На основе данного подхода необъяснимы как решения правительства о начале войн (вьетнамской или афганской), в которых народ, конечно же, никак не был за­интересован, так и всевозможные непопулярные политические акции, никак не продиктованные сигналами извне, В результате возникла идея дополнить модель Истона так называемыми внутренними входами, на которые подаются импульсы от правящей элиты, принимающей решения.

В адрес теории Истона высказывались и упреки по поводу ее консерва­тизма, обусловленного ведущей ориентацией системы на сохранение стабиль-

180

ности и устойчивости. В дальнейшем исследования политических систем более сосредоточились на изучении проблем политического развития, мо­дернизации, расширения числа функций и включения их в связь с развито­стью системы.

Теория политических систем Истона подвергалась и более радикальной критике за недостаточный учет психологических, личностных аспектов политических взаимодействий. При этом Истона упрекают за то, что он в движении от институционального подхода к бихевиоральному остановился на полпути.

Современные интерпретации политических систем отличаются разнооб­разием концепций. Словарь Уэбстера упоминает до двух десятков определе­ний данного понятия. Одни ученые интерпретируют политическую систему как комплекс идей, лежащих в основе политики, другие как систему взаимо­действий, третьи как совокупность определенных элементов и т.п. Всем этим определениям присуще стремление к универсальному истолкованию полити­ческой жизни, устраняющее ее зависимость от истории, социальной ситуа­ции, выявляющее общие черты, характерные для любой политической систе­мы. Отсюда естественной чертой этих построений были — абстрактность, вне­классовый подход, психологизм, антикоммунизм, под которым подразумева­лось критическое отношение к коммунистическим системам, и т.п., — все то, за что долго и усердно эти концепции критиковались в нашей отечественной политической литературе.

Аналогом данного понятия в советской политической литературе вплоть до середины 70-х годов было понятие политической организации общества. Непрямое заимствование данного понятия определялось желанием дистанци­роваться от зарубежной политической науки. С начала 80-х годов понятие политической системы начало укореняться и у нас как в связи с неудовлетво­ренностью институциональным подходом, подразумеваемым понятием пол­итической организации, так и в связи с неопределенностью толкований его смысла. Однако данное понятие истолковывалось все же иначе, чем в зару­бежной политической науке. В соответствии с марксистскими идеями о пол­итике политическая система ставилась во взаимосвязь с социально-экономи­ческой, классовой структурой, с определенным типом формации.

Каково же значение данного понятия в анализе политики? Каковы его эвристические возможности? На основе его использования возможно более тонко понять различия политической и неполитической сфер общества, их взаимодействие между собой; легче соотнести элементы политики друг с дру­гом, преодолеть ограниченность таких подходов, когда изучают отдельно взя­тые государство, партии и т.п. По своей природе данный подход отвлекается от частностей политической жизни и представляется наиболее адекватным за­дачам, решаемым политической философией. Разрабатываемые в этой связи понятия — политическая жизнь, политический порядок и политическая ста­бильность, политическая среда, политический режим и политический климат и др. имеют довольно общий характер. Так, теория конвергенции немало обя­зана системному подходу, на основе которого было обнаружено сближение различных типов политических систем.

Понятие политической системы активно используется и в сравнительной политологии как инструмент для сопоставления различных национальных си­стем, для изучения динамики одной политической системы на протяжении длительного времени. Она помогает оценивать политическую стабильность и политг ческий климат страны и на этой базе принимать конкретные политиче­ские решения.

181

Только используя системное видение политики, возможно понять зигза­ги, изменчивость политического курса. Так, смещение Н.С.Хрущева и свер­тывание направляемой им политики реформ было вызвано действием не толь­ко традиционной государственной и партийной бюрократии, но и военно-про­мышленного комплекса, усилением роли политического инакомыслия и т.п.

Польза этой теории состоит в том, что она позволяет унифицировать терминологию, кодифицировать данные и лучше сохранять политическую ин­формацию. Она является методологической основой для анализа больших массивов данных и более пригодна для решения задач макро-, чем микроана­лиза. Она позволяет также уточнять понятия политической теории, соотнося их между собой, например, "стабильность" и "равновесие" с "изменениями" и "нарушениями".

2. Политическая система существует как целостность, отделяемая опре­деленными границами от окружающей ее среды. Эти границы устанавливают­ся на пересечениях политических и неполитических структур. Границы пол­итических систем подвижны. Они раздвигаются в периоды войн, осуществле­ния агрессивной политики, когда увеличивает свою мощь соответствующий сектор. В современном мире они расширяются и за счет большего доброволь­ного участия граждан в политике, появления новых форм политической само­деятельности. Субъектами политической жизни могут становиться и в прин­ципе неполитические организации, для которых политическая роль является существенной (например, профсоюзы) или эпизодически выполняющие пол­итические функции (те или иные добровольные организации).

Среда (внутренняя и международная), в рамках которой функционирует и развивается политическая система любой страны, чрезвычайно сложна по своему строению. В ней выделяются такие системы как экологическая, лич­ностная и социальная. Последняя, в свою очередь, включает культурную, экономическую системы, а также структуры, охватывающие различные соци­альные общности, группы и взаимодействия между ними. Среда, в которой жи­вет политическая система страны, охватывает также внешнеполитические, меж­дународные системы — культурную, экономическую, социальную, отдельные политические системы, например Европравительство, НАТО, ООН и др.

Особо следует подчеркнуть политическую роль экологической системы, связанной с наличием природных ресурсов, климатом и территорией. Остров­ное положение Англии определило во многом изолированное развитие, гомо­генность британской политической культуры. Огромность территории, изоби­лие природных ресурсов были той базой, которая сообщила успех сталинской политике индустриализации, обеспечившей сравнительно быстрый переход от аграрного общества к индустриальному. Небольшие запасы природных ресур­сов, ограниченность территории Японии неумолимо вовлекают ее в междуна­родный экономический и политический процессы, превращая в активного участника глобальной политики.

Структурирование политической системы целиком определяется теоре­тическими представлениями о ее сути. Ролевое представление (Г.Ал-монд,М.Вайнштейн и др.) выделяет в ее структуре такие первичные элементы как роли, взаимодействия, виды и образцы политического поведения. В обра­зе политической системы как совокупности социально-политических групп и институтов (Д.Истон, Р.Кхан и др.) присутствуют такие элементарные едини­цы как индивиды, группы, организации — правительственные и неправитель­ственные, группы давления, политические партии и др. Кибернетическая ин­терпретация политической системы выделяет в ее структуре входы и выходы,

182

прямые и обратные связи, процессы принятия решений и пр. Индийский политолог П.Шаран по-иному структурирует политическую систему, выде­ляя в ней такие элементы, как власть (распределение ресурсов среди кон­курирующих групп), интересы, политику (результат взаимодействия меж­ду властью и интересами, обычно выражающийся в государственном зако­нодательстве), политическую культуру (ориентации на политическую сис­тему).

В структуре политической системы более или менее единодушно как на­шими, так и зарубежными политологами, выделяются такие ее подсистемы как институциональная, нормативная, функциональная, коммуникативная, культурная.

Институциональная система состоит из политических институтов, каж­дый из которых также является системой — государственной, партийной, об­щественно-политической, состоящей, в свою очередь, из частных подсистем. Ведущим политическим институтом, сосредоточивающим в себе максималь­ную политическую власть, является государство. Особая роль в политической системе принадлежит политическим партиям и общественно-политическим движениям, в том числе профессиональным союзам, организациям предпри­нимателей, всевозможным лоббистским организациям, создаваемым при структурах законодательной и исполнительной власти. С одной стороны, они являются важными участниками политического процесса, осуществляют свое­образное посредничество между различными государственными структурами и населением. По этой причине их иногда объединяют общим понятием "пол­итическая инфраструктура". Под их влиянием происходит формирование го­сударственных структур, осуществляется корректировка политического кур­са, направляется политическое развитие. С другой стороны, эти политические институты не имеют сугубо политического характера. В их функционирова­нии причудливо переплетаются политические и неполитические задачи, куль­турный, витальный и многообразный личностный смысл, pi дет процесс соци­ального творчества, вырабатываются новые формы жизни. Специфическое ме­сто в политической системе занимают такие неполитические по своей приро­де социальные институты, как средства массовой информации и церковь.

Средства массовой информации иногда называют "четвертой властью", подразумевая под тремя другими — законодательную, исполнительную и су­дебную. Их политическая роль обусловлена прежде всего тем, что они явля­ются достаточно самостоятельным предприятием по производству политиче­ской информации. Поскольку в демократических системах они действуют до­статочно автономно, то создаваемая ими информация может иметь далеко не нейтральный, в частности, резко оппозиционный по отношению к действую­щим политическим силам характер. Политические возможности средств мас­совой информации умножаются и тем, что они имеют широкий доступ к насе­лению, формируя его отношение ко всей политической системе. Известны факты, когда статьи в газетах приводили к политическим скандалам и даже кризисам, к бескровным отставкам политических лидеров.

Политическая роль церкви обусловлена прежде всего массовостью ее воздействий. Долговременным сюжетом политической истории различных стран мира, и России в том числе, была борьба за власть между церковью и государством, вызванная стремлением церкви всецело господствовать в обще­стве. Завершилось это противоборство разделейностью духовной и светской властей. Наиболее отчетливо это разделение проведено в развитых демократи­ческих обществах, где "каждому свое", а церковь занимает лойяльную по от­ношению к государству позицию. Однако в авторитарных политических сис-

183

темах стран Латинской Америки церковь является серьезной политической силой, действующей в оппозиции по отношению к диктатуре.

Нормативную подструктуру образуют всевозможные нормы — правовые и моральные, политические традиции и т.п., регулирующие политическую жизнь. Функциональная подсистема выражается в формах и направлениях политической деятельности, в различных политических процессах, в способе и методах осуществления власти. Обобщенное выражение это находит в поня­тии "политического режима". Коммуникативная подсистема охватывает все­возможные формы взаимодействий как внутри политической системы, напри­мер между партиями и государством, так и между политической и экономи­ческой подсистемами, а также между политической системой одной страны и других стран.

Структура политической системы может анализироваться и с социаль­ной точки зрения. В нее входит политическое сообщество, объединяющее лю­дей, не принадлежащих непосредственно к миру власти. Каждый гражданин соответственно принципам политического разделения труда выступает в раз­личных ролях. Среди них есть как постоянные, например, налогоплательщик, так и переменные политические роли — избиратель, военнослужащий, акти­вист политической организации и др. В социальную структуру политической системы входят также и политические элиты (правящие и неправящие), не­посредственно участвующие в отправлении власти. Эти слои, как правило, иерархизированы, охватывают относительно постоянные структуры (бюрокра­тию), а также переменные по своему составу структуры, формирующиеся на основе представительства.

Функционирование политической системы отражает ее динамику, про­цессуальный характер и связано с вопросами — кто правит и каким образом, какова эффективность политической деятельности и т.п. Функции политиче­ских систем могут определяться различными способами, что вызвано сложно­стью и многослойностью политической жизни. Ключевое значение в функци­онировании политической системы Д.Истон придает ее стабильности, способ­ности к самосохранению. При этом он не отвергает изменений, преобразова­ний, видя в них наиболее эффективный путь политической стабилизации. Важной функцией при этом является самопреобразование, осуществляемое либо посредством насилия (революция или государственный переворот), либо путем ненасильственных реформ.

Одна из первых, и в сущности классическая классификация функций политических систем принадлежит Г.Алмонду. В работе "Политика развиваю­щихся регионов" он различает входные и выходные функции . К первым от­носятся политическая социализация и политическое рекрутирование, артику­ляция (выражение) интересов, агрегирование интересов, политическая комму­никация. Ко вторым — нормотворчество, применение правил, норм, контроль за их выполнением.

Политическая социализация выражается в приобщении членов обще­ства к политической деятельности. С помощью политического рекрутирова­ния заполняются ячейки в политической системе, в его основе лежит та или иная форма отбора.

Артикуляция интересов выражается в предъявлении требований к тем, кто вырабатывает политические решения. Требования могут предъявляться как отдельными людьми, так и группами (ассоциированными и неассоцииро-

Almond and Coleman The Polities of the Development Areas. Princeton, N 3, 1971.

184

ванными) как по официальным, так и по неформальным каналам. Так, напри­мер, выразителями крестьянских требований в России XIX века были ходоки, доставлявшие прошения крестьянского мира (общины) к императорскому двору. Агрегирование интересов происходит в форме обобщения и согласова­ния претензий и требований, превращения их в некую политическую пози­цию, придания ей вида политической платформы, политического заявления, программы. Осуществляется эта функция чаще всего партией.

Политическая коммуникация осуществляется в форме различных взаи­модействий, в том числе информационных, между различными элементами политической системы, а также между политической системой и средой.

Одной из важнейших выходных функций политической системы являет­ся нормотворчество, в процессе которого разрабатываются правила и законы, регулирующие поведение. Имея в виду эту функцию, часто говорят о законо­дательной власти, что неточно. Во-первых, политические нормы не сводятся к правовым, имеющим частный характер и обеспечивающим достижение пол­итических целей (политические нормы подразделяются на нормы-цели и нор­мы-средства); во-вторых, они разрабатываются и принимаются не только за­конодательными органами, но и исполнительными. В авторитарных системах исполнительные органы весьма успешно заменяют собой законодательные.

Применение правил и норм предполагает их введение в действие и вы­полнение. По смыслу это лишь отчасти совпадает с исполнительной властью, т.к. это действия не только исполнительных, но и законодательных, и право­вых органов. Это также и нормотворчество, разработка и принятие админист­ративных правил, имеющих иногда и политический смысл.

Контроль за соблюдением правил предполагает истолкование законов, пресечение действий, нарушающих правила, урегулирование конфликтов, на­ложение наказаний. Эта функция не сводится к судебной власти, хотя нахо­дится преимущественно в ее ведении.

Существуют и другие подходы к типологии функций. Например, среди внесистемных функций выделяют: политическое представительство, целепо-лагание, интеграцию, регуляцию, коммуникацию. К внутрисистемным функ­циям относят координационную, связанную с определением места каждого элемента в политической системе, поддержанием связи между ними, а также восполнительную, состоящую в создании элементов, необходимых для нор­мального функционирования системы. На основе целевого, телеологического подхода к политике функции подразделяют на определение целей, задач, про­грамм деятельности; мобилизацию ресурсов на достижение поставленных це­лей; интеграцию общества; распределение ценностей; легитимацию. Данный подход исходит из особой роли правящих структур и явно недооценивает пол­итические функции оппозиции.

С функционированием системы связан вопрос о ее эффективности. В са­мом общем плане можно сказать, что система эффективна тогда, когда она выполняет свои функции. Поскольку последние весьма разнообразны, то и проблемы эффективности выглядят чрезвычайно неоднозначно. Политическая система является эффективной, если не разделяет, не раскалывает общество, но способствует его объединению. Эффективность политической системы вы­ражается в одно и то же время в способности сохранять свою целостность и известную автономию от общества, но также и в формировании гармоничных отношений со средой. Результативность ее, как считал Г.Алмонд, обеспечива­ется определенными способностями; экстрактивной (извлечение ресурсов из среды), регулятивной (контроль и регулирование), дистрибутивной (распреде­ление ценностей), респонсивной (ответ на вызовы среды), символизирующей,

24 - 4178

185

обеспечивающей легитимность и поддержку с помощью символов, лозунгов и мифов. Схожим образом интерпретировал эту проблему Г.Спиро, выделив требования, которым должна соответствовать любая политическая система. Это — устойчивость (продолжительность существования), адаптивность (адек­ватность реакции на внешние изменения), продуктивность (способность ре­шать появляющиеся на входе проблемы, сокращая тем самым число недо­вольных), эффективность (поддержка гражданами существующего политиче­ского порядка).

3. Разработке типологии политических систем долгое время препятство­вали нормативные представления о представительной демократии как их иде­альном типе. При этом недемократические системы или антидемократические черты западных и восточных систем воспринимались как ненормальность, от­клонение от идеала. Лишь позднее сформировалось многомерное представле­ние о различных образцах и типах политики, различных формах политиче­ских систем, отличающихся друг от друга объективно и закономерно сущест­вующими культурными и социально-историческими особенностями. Только на такой основе и возможна разработка подлинно научной типологии полити­ческих систем.

Типология систем, созданная на основе марксистского подхода, опирает­ся на такие критерии, как тип формации и характер социально-экономиче­ской структуры. Соответственно, выделяются рабовладельческая, феодаль­ная, буржуазная и социалистическая политические системы . Каждое из этих названий указывает не только на формационный тип системы, но и на правящий класс — рабовладельцев, феодалов, буржуазию, пролетариат. Отли­чительной особенностью данной типологии является довольно жесткая проти­вопоставленность каждого из выделенных типов друг другу. В соответствии с социальной основой типологии выделяются военное и гражданское правле­ния, национально-демократическая или буржуазно-демократические систе­мы. Переход от военного к гражданскому регулированию обычно связан с принятием Конституции, утверждением реальных выборов, упразднением во­енных структур власти и созданием парламента, формированием обществен­ных организаций и партий, принятием нового законодательства.

Большим многообразием отличаются классификации политических сис­тем, разрабатываемые немарксистскими авторами и основанные на значитель­ном числе различных критериев.

Достаточно распространено деление политических систем на демократи­ческие, тоталитарные и авторитарные, основанное на характере политическо­го режима. В демократической системе действуют механизмы контроля граж­дан за властью, сферы действия которой ограничены. В тоталитарных систе­мах власть господствует над индивидом, над обществом, резко ограничивает права и свободы граждан. Здесь политическое развитие усматривается в про­цессе демократизации — перехода от тоталитарных или авторитарных систем к демократическим.

Не менее распространена классификация политических систем на тради­ционные и модернизированные. В основе традиционных систем лежит нераз­витое гражданское общество, слабая дифференцированность политических ро­лей, харизматический способ обоснования власти. В модернизированных со­временных системах существует развитое гражданское общество, диверсифи-

С м.: Основы теории политической системы. М.: Наука. 1982.

186

кация политических ролей, рациональный способ обоснования власти. Про­цесс политического развития с этой точки зрения видится как переход от тра­диционных систем к модернизированным — модернизация.

Довольно популярной является типология Ж.Блонделя, разделившего политические системы на пять категорий. Либеральные демократии опирают­ся на либерализм при принятии политических решений. В радикально-авто­ритарных или коммунистических системах либерализму предпочитают равен-стао ъ ^эджфед&л.ен.'ки. социальных благ. Традиционная система отличается господством олигархии и консерватизмом в защите социального таераасйстаъ. Популистские системы, сложившиеся в развивающихся странах в послевоен­ный период, стремятся к большему равенству в распределении благ с по­мощью авторитарных средств. В авторитарно-консервативных системах про­водится активная политика по сохранению сложившегося неравенства, проти­востоящая углублению равенства и расширению политического участия .

Типология, предложенная Г.Алмондом, опирается на различные полити­ческие культуры с выделением четырех типов — англо-американской, конти-нентально-европейской, доиндустриальной и частично индустриальной, тота­литарной политических систем.

Англо-американская система характеризуется преобладанием в ней та­ких ценностей как свобода личности, благосостояние и безопасность, разделя­емых большинством населения. Для нее свойственна специализация политиче­ских отношений (партий, групп интересов и др.) на выполнении особых функ­ций. Власть и влияние здесь распределены между различными звеньями сис­темы.

Континентально-европейские системы отличаются фрагментарностью политической культуры, имеющей в целом общую базу. Для них характерно сосуществование старых и новых культур, неравномерное развитие отдельных субкультур.

Доиндустриальные и частично индустриальные политические системы также имеют смешанную политическую культуру, резко отличающуюся от гомогенной американской культуры. В них выше уровень насилия, порождае­мый трудностями коммуникации и координации. Необходимость в примене­нии насилия при этом вызывается наличием резко расходящихся политиче­ских ориентации, порождающих барьеры при их согласованиях. Разделение властей здесь проводится неотчетливо, отдельные элементы политической си­стемы могут присваивать себе функции других ее звеньев.

В тоталитарных политических системах политическая самодеятельность и добровольные ассоциации запрещены, коммуникации контролируются госу­дарством. Преобладает принудительный тип политической активности. Власть концентрируется в руках бюрократического аппарата, контролируемого моно­литной партией.

В зависимости от ориентации на стабильность или перемены политиче­ские системы подразделяются на консервативные, сохраняющие и поддержи­вающие установленный порядок, и трансформирующиеся, проводящие обще­ственные преобразования. Последние отличаются большим динамизмом, ори­ентацией на проведение реформ. С этой точки зрения политическая система, существовавшая в нашей стране при Н.С.Хрущеве, может быть отнесена к трансформирующемуся типу, а пришедшая ей на смену политическая систе­ма, действовавшая при Л.И.Брежневе, имела консервативный характер. В