В пятой палате

У окна, вытянув руки поверх жёлтого одеяла, лежал Владимир Иванович. Он был бледный. Густые косматые брови сильно выделялись на его лице, глаза смотрели как будто издалека.

— Здравствуйте, Владимир Иванович, — сказали мы.

Владимир Иванович не пошевельнулся, только посмотрел на нас, как бы с трудом что-то припоминая. Потом одна бровь у него слегка дрогнула и поползла вверх.

— А-а… барышни Люси… вот не ожидал, — сказал он тихо. — Опять вас из жэка прислали?

— Нет, Владимир Иванович, мы сами пришли. Пирог вам принесли. Знаете, какой вкусный!

Мы вытащили из сумки пирог и положили на тумбочку.

— Ох и красавец! — восхитился больной в халате, который сидел на соседней койке. — Прямо герой! Мамка пекла или сами?

— Сами…

Владимир Иванович поднял брови и доглядел на пирог:

— Неужели сами?!

— Пойду чаю принесу, — сказала нянечка. — Ты, Владимир Иваныч, чаю с пирогом попьёшь. Заботливые у тебя внучки, хорошие. А говорил — не к тебе!

Владимир Иванович поглядел на нас светлыми прозрачными глазами.

— Не ожидал, — сказал он. — Спасибо вам, барышни Люси.

И тут вернулась нянечка и налила всем чаю. Она вынула из кармана перочинный ножик и хотела нарезать пирог, но пирог почему-то не резался.

— Возьми мой нож, Фёкла Матвеевна, — сказал больной в халате. — У тебя, видно, затупился.

Нянечка попыталась нарезать пирог другим ножом, и опять у неё не вышло. Что-то случилось с пирогом. Он был твёрдый, как доска!

— Упорный пирог, — сказал Владимир Иванович. — Весь в хозяек!

Он оживился. Щёки у него слегка порозовели.

— Владимир Иванович, честное слово, он вчера мягкий был! Мы его трогали!

— Может, замёрз по дороге? — улыбнулся Владимир Иванович. — Пустяки, не огорчайтесь, мы его живо в чае разогреем!

Нянечка с трудом наломала пирог на куски и окунула один кусок в чай.

— Милые мои, да куда же вы столько соды набухали! — сморщилась она.

— Пустяки! — сказал Владимир Иванович. — Сода не соль. Да что вы, Фёкла Матвеевна, замечательный пирог! Давно я таких вкусных пирогов не едал!

— А вот мы ещё и вареньицем побалуемся, — сказал больной в халате. — Вишнёвое варенье… Ешьте на здоровье!

За окном жалобно завыл Уран. Бедный, мы совсем про него забыли!

— Откуда собака взялась? — переполошилась нянечка. — Кыш! Кыш! Больных перепугаешь!

— Фёкла Матвеевна, не прогоняйте его! Это наш Уран! Мы его привели, чтобы он Владимиру Ивановичу служил!

Я взяла с тарелки кусок пирога и крикнула в форточку:

— Уран, служи! Служи!

Уран вскочил на задние лапы и высунул язык. Потом схватил лапами пирог и стал грызть его, как кость.

Владимир Иванович, приподнявшись на локте, глядел в окно и тихо смеялся.

— Владимир Иваныч, нельзя тебе подыматься! — испугалась нянечка. — Доктор Евгений Борисыч заругается!

— Не волнуйтесь, Фёкла Матвеевна, — сказал Владимир Иванович. — Мне сегодня лучше.

— Как же, «лучше»! Вспомни, что вчера было!

— А сегодня лучше! Вот честное пионерское! — сказал Владимир Иваныч и подмигнул нам с Люськой.

— Ещё бы! — сказал больной в халате. — С такими внучками не поболеешь! Не дадут!

— Не дадут! — сказал Владимир Иванович и хитро засмеялся.

147