«Сыграй хоть ролюшку!»

- Как же произошла эта метаморфоза, как же случилось, что музыкант стал режиссером?

- До того дня, как мы приступили к съемкам «Кризиса…», я хотел снимать кино восемь лет. Просто не было возможности. Я снимал видеоклипы со своей группой, делал какие-то работы на телевидении, каждый год снимался в кино. Это и было моей киношколой. Но, находясь внутри кадра, мне всегда хотелось выйти наружу, взглянуть на все со стороны. Каждую киноисторию я снимал по-своему. И в «Кризисе…» я не хотел сниматься вовсе, но ребята меня уговорили. Говорят: «Сыграй хоть маленькую ролюшечку!»

- Получается, что ничего и не произошло? Никаких чудных превращений, изменения мировоззрений, мироощущений и т.д.?

- Нет, не произошло. Когда я что-то делаю в своей жизни, у меня есть абсолютно идиотское ощущение, что я это уже делал 150 миллионов раз. С точки зрения техники и опыта, это моя первая картина. Но ни в коем случае не учебная. Я ее снимал так, как хотел. И она получилась такой, как я хотел.

- И что, ни один член съемочной группы с Вами не спорил?

- Я не конфликтный в этом смысле человек. Важно чувство. В музыке тоже. Не отношения, а чувства. Что мы должны все вместе почувствовать. Творческий процесс – это всегда маленький заговор людей, мыслящих и чувствующих одинаково. И все кинопробы должны, наверное, сводиться к тестам на сочувствие. Но, с другой стороны, кино – это прежде всего фабрика. Как говорил мой учитель Александр Наумович Митта, «кино – это 98 процентов производства и только 2 процента таланта». Я абсолютно с ним согласен.

Разговор на больную тему

- Ходят слухи, что в компании Сукачева после второго косячка все друг другу начинают сочувствовать…

- Неправда! Я всегда говорил, что ненавижу наркотики. Тяжелые наркотики. Теперь я ненавижу и марихуану. Да, действительно, на Западе хотят легализовать торговлю марихуаной. Это не касается ЛСД. В 60-е годы Америка отдала этому наркотику несколько десятков тысяч жизней. С тех пор в Штатах нельзя купить ЛСД. Там его просто не продают. И не покупают, потому что половина предыдущего поколения напринималась ЛСД и выбросилась из окошек. ЛСД – прямой путь к героину. Почему я так легко отношусь к легким наркотикам? Потому что от марихуаны ты не умрешь, а от водки ты сдохнешь, от кокаина сдохнешь, от ЛСД – тоже. А если будешь курить марихуану, то так и останешься вялым травокуром. Будешь сидеть, пыхтеть, как Везувий, и абсолютно не будешь опасным для общества. Я видел старых хиппи, которые скурили бесчисленное количество своих матрасов. И все пока живы. Так что марихуана – это просто одно из самых меньших зол. Но это зло! За ним едут в Голландию, страну марихуанского туризма. Но при этом там самый маленький в Европе процент наркоманов. В Германии о легализации легких наркотиков говорят уже очень давно. Но не подумайте, что я к чему-то призываю. Мы только беседуем, обсуждаем сложный, больной вопрос.

- Даже если бы Вы к чему-то призывали, от этого ничего не изменилось бы. Кто хочет – будет пить, а другие – колоться. У нас вон даже по телевизору призывают не курить, пользоваться презервативами, знать меру в алкогольных возлияниях. А толку? Кстати, Вы смотрите телевизор?

Калейдоскоп

Очень часто авторов интервью подводит не к месту сказанное Кстати. Явным диссонансом Кстати, Вы смотрите телевизор? становится и здесь – в подбор к обсуждаем сложный, больной вопрос. Не так заметен отбитый названием новой части еще один некорректный переход от И все кинопробы должны, наверное, сводиться к тестам на сочувствие к Ходят слухи, что в компании Сукачева после второго косячка все друг другу начинают сочувствовать, ведь вопрос ассоциативно согласуется с последней репликой (герой интервью вспоминает своего учителя Александра Наумовича Митту). При иных обстоятельствах – в отсутствие подзаголовка – некорректность перехода от ответа к новому вопросу была бы более заметна. Но и на этом материале редактор может объяснить автору некоторые закономерности.

Во втором тексте тоже три перехода требуют редакторского комментария. Сначала приведем фрагмент из интервью.

- Он [речь идет о сыне Гарика Сукачева Сашке – Л.Ф.] уже почти взрослый! Как поставлен процесс воспитания в твоей семье, чему сына учишь? Знаю, что возил ты его в Египет, в круиз по Нилу – крокодилов показывал. И все?

- Мы очень дружная семья, и процесс воспитания у нас стерт до такой степени… Мы просто дружим, как два мужчины, и Сашка не дает мне поводов для того, чтобы я его «воспитывал». Мне нравится, кстати, его отцовская упертость – даже если он хватает двойки в школе, обязательно их исправляет. Потом.

К тому же с младых ногтей он растет в актерской среде; все мои друзья – Димка Харатьян, Саша Скляр, Миша Ефремов – прекрасные, образованные, интеллигентные люди, летом мы вместе выезжаем на дачу, ходим за грибами, и детей берем с собой. Какова семья – таковы и дети, и я не думаю, что он должен как-то испортиться.

- А теперь давай серьезно говорить. Пресса приписывает тебе различные крамольные мысли о том, «что же лучше – наркотики или алкоголь». Так что?

- Говорить подобным образом я не мог! Я ненавижу наркотики, но я – за легализацию марихуаны. Я категорически против тяжелых наркотиков (я и марихуану эту чертову тоже ненавижу)…

- А ЛСД, «колеса»? Их тоже легализовать – как Стинг в Англии предлагал (правда, ему после этого так рот заткнули, что он даже петь со страху перестал)?

- Ни в коем случае! Об ЛСД речь вообще не идет: в тех же Штатах в 60-е годы эта таблетка унесла десятки жизней – целое поколение бросалось в окна после употребления «колес». Здесь важно знать и помнить, что ЛСД – прямой путь к героину.

Ты пойми главное: я – не сторонник марихуаны, но от нее ты не сдохнешь, а от водки, кокаина, героина, ЛСД – сдохнешь. Вот и все. Если же выберешь марихуану, то станешь этаким вялым травокуром, будешь себе пыхтеть и опасности для общества представлять не будешь. Есть замечательный жизненный принцип: из двух зол выбирать меньшее. Об этом я и говорю, когда мы пытаемся сравнить водку или «траву».

- Что же хорошего в том, чтобы быть «вялым», пусть даже и травокуром – сидишь себе на обочине, а жизнь проходит мимо. Разве можно приветствовать человека, социально не активного, – жизнь дается, чтобы прожить ее со смыслом.

- У каждого есть свое право на выбор, если человек не хочет быть, как ты говоришь, «социально активным», никто не вправе его заставить им стать. И, заметь, я не призываю курить марихуану, я просто высказываю свое мнение. И не надо бояться того, что после ее легализации «скурится» вся страна. Ничего подобного – Голландия давно уже стала страной марихуанового туризма (там-то «травка» разрешена), но на местных жителях это никак не отразилось. Давно ведь известно – запретный плод сладок. А так…

- Сын у тебя, кстати, не курит, заглядываясь на отца с колоритной трубкой в зубах?

- Да нет пока. И не думаю, что будет.

- Давай лучше об отдыхе пару слов скажи. Что делаешь в перерыве между съемками, репетициями, концертами и записью новых песен?

МК в Питере

Мы уже отмечали, что обещанный серьезный разговор не состоялся. Особенно это заметно на анализе переходов от одной темы к другой: так, необычайно важная – судя по многим интервью Г.Сукачева – и дорогая для него тема семьи прерывается репликой А теперь давай серьезно говорить (трудно предположить, что она спровоцирована невербальными реакциями коммуниканта, свидетельствующими о несерьезном его настрое). Еще одна стратегическая для Сукачева тема легализации части наркотиков перебивается пресловутым кстати и немотивированным переходом к совсем уж сокровенной теме: Сын у тебя, кстати, не курит, заглядываясь на отца с колоритной трубкой в зубах?, что в контексте всего фрагмента приобретает новое звучание. Недаром реципиент неожиданно становится краток. Может, именно желанием сгладить допущенную неловкость стал еще один сам по себе тоже некорректный сигнал: Давай лучше об отдыхе пару слов скажи.

Наконец, фрагмент из третьего текста.

- Но ты все-таки остался в России.

- Помогли события в восемьдесят пятом, испуг власти, или что там наверху происходило. Вдруг прекратились угрозы, звонки, вызовы. Все разом оборвалось.

- Ну и слава Богу. Давай оставим тему тревожного прошлого. Гарик Сукачев неожиданно стал кинорежиссером!

- На самом деле ничего неожиданного не произошло. Как актер я снимаюсь уже не первый год. Решил попробовать себя в новом качестве, в результате получился фильм «Кризис среднего возраста». Вернее, получился он или нет – судить зрителям. Факт тот, что он сделан.

- Перед просмотром я был заинтригован составом: ты – режиссер, Иван Охлобыстин – сценарист, Дмитрий Харатьян – исполнитель главной роли. Но после первых кадров забыл, что на экране Харатьян. Точнее, увидел какого-то другого актера.

- Сценарий делался именно под Диму. Вообще, с компанией мне повезло. И Дима, и Иван, и Миша Ефремов, и Женя Добровольская – мои давние, близкие друзья. Что касается Димкиного таланта, я уверен, что он выходит за рамки того лихосюжетного жанра, в котором Дима существует. В жизни он задумчивый, добрый, немногословный человек.

- Будем надеяться, что «Кризис среднего возраста» поможет ему сменить имидж. Но скажи, пожалуйста, – чего дальше ждать от тебя?

- Обязательно сниму еще один фильм. О первой любви. Будет называться «Дом восходящего солнца»… А вообще, начинаний разных много было. Даже газету издавал. И театром переболел. Все пытаюсь разобраться – созидатель я или разрушитель? Свою жизнь я разрушаю периодически. Наверное, парадокс, но как только наклевывается удача на одном поприще (признание, материальный успех), я внезапно сворачиваю с этой дороги на другую. И ничего не могу с собой поделать. Если идея живет во мне больше трех дней, я должен ее реализовать. Если определенная форма искусства на сегодняшний день мне интересна, я этим занимаюсь. Вообще, на мой взгляд, не существует отдельного мира музыки, театра, литературы. Существует просто мир. И я в нем – та кошка, которая гуляет сама по себе. Кино для меня наиболее интересно не то чтобы глубиной… Скорее, ощущением внедрения. Конечно, любое искусство безгранично, но самое актуальное для меня сейчас – кино.

- Похожую фразу произнес когда-то дедушка Ленин… Ты хоть и не дедушка, но зато отец семейства. Давай немножко об этом.

- Сын Сашка растет. Как любой мальчишка, увлекается всем – и одновременно ничем в отдельности. Слушает экстремальную музыку, смотрит телек. Вот кино его, кажется, интересует. Часто бывает со мной на съемках. Ездил даже на две недели в Прагу, где я снимался в «Роковых яйцах». Но это пока ни о чем не говорит, и я ничего не хочу уме навязывать… Жена Оля заправляет клубом «Вудсток» - тем, первым, что на «Добрынинской». Семейное пристрастие – подводное плаванье. Причем не шуточное. Все как положено – акваланги, гидрокостюмы, южные моря…

- Похоже, наш андеграунд потихоньку трансформируется в андевотер?

Вместо ответа он иронично хмыкнул и по-флибустьерски пыхнул трубкой.

МК

Ну и слава Богу. Давай оставим тему тревожного прошлого в качестве сигнала смены тем звучит по-житейски просто и ничуть не обидно для собеседника, так как скорее проявляет заботу, чем неуважение. Переход к семейной теме от кино и творческих планов легкомысленным каламбуром про дедушку Ленина (Похожую фразу произнес когда-то дедушка Ленин… Ты хоть и не дедушка, но зато отец семейства. Давай немножко об это) тоже ничуть не травмировал текст: разная коммуникативная задача текста по-разному выстраивает отношения коммуникантов и по-разному влияет на архитектонику текста, в данном случае в аспекте тематической сетки.

Жемчужина нашей коллекции – интервью «Откровения Семена Альтова», опубликованное в еженедельнике «Невский проспект», автор – Маша Стульчикова. Этот текст – блестящая демонстрация возможностей интервью с установкой на выполнение художественно-изобразительной задачи через диалоговую форму. Информации в нем ничуть не меньше (а то и больше!), чем в любом другом традиционном интервью со звездой. Да и сфера быта как центр авторского внимания была бы неуместна в других видах интервью. Еще редактор может проиллюстрировать таким текстом смену ролей ведущего и ведомого.