Раздел 3. Методика публикации документов как исторических источников

Лекция 1. Методика публикации документов как исторических источников. Типология документальных изданий.

В предыдущих лекциях на примере белорусских документальных публикаций были предприняты попытки дать ответы на вопросы “что”, “где”, “когда”, “кем” было издано в течение Х1Х—ХХ вв. Не менее важным для практиков-архивистов и историков-исследователей представляется и ответ на вопрос “как надо издавать?”. Этому в значительной мере и будет посвящено содержание лекций третьего раздела настоящего курса. Здесь мы познакомимся с вопросами классификации документальных изданий; выявления и отбора документов; выбора и передачи текста; археографического оформления подготавливаемых к публикации источников; составления научно-справочного аппарата и т.д.

Накопленный в процессе многолетней эдиционной деятельности опыт, аккумулированный в нормативно-методических рекомендациях, правилах, инструкциях, памятках, а также анализ приемов и методов публикационной работы, применявшихся при издании конкретных документальных публикаций, дает основание высказать некоторые наблюдения и сделать выводы относительно методики публикации документов как исторических источников. Их учет и возможное применение в сфере практической археографии предоставит будущим пользователям документальной продукцией (ученым, студентам, школьникам и пр.) не только информацию опубликованных документов (что, разумеется, важно, но недостаточно для исследователя), но и в значительной степени их образы, обогащенные научно-справочным аппаратом в виде предисловий, примечаний, указателей и т.п. А это, как выше уже отмечалось, позволит исследователю работать с такими документами как с полноценными историческими источниками, не обращаясь в места их хранения, что в свою очередь обеспечит физическую сохранность последних.

С учетом целевого назначения документальных изданий можно говорить о существовании трех их типов. Это—научные (академические), популярные и учебные. Для каждого из них характерны свои, только им присущие, особенности отбора документов, приемы передачи текстов, состав научно-справочного аппарата и т.д.

Предназначающиеся преимущественно для научных исследований, издания научного типа адресуются в первую очередь ученым. Цель их состоит в том, чтобы предоставить в распоряжение пользователя не только тексты преимущественно оригинальных документов, совершенно адекватные оригиналам, но и сопроводить их соответствующим “конвоем” в виде изложения истории происхождения документов, характеристики их внешних особенностей и т.п. В качестве основного критерия отнесения издания к научному типу выступает как полнота корпуса публикуемых документов и их текстов, так и состав научно-справочного аппарата. Первое предполагает опубликование всех без исключения документов фонда (или его части) в пофондовых изданиях с указанием всех известных списков или редакций публикуемых документов или с приведением имеющихся разночтений между основным и другими списками; второе—максимальный состав научно-справочного аппарата. Полнота корпуса публикуемых документов с известными оговорками должна присутствовать и в других разновидностях публикаций (тематических, изданиях документов одного вида, одного лица).

Этим требованиям отвечают такие издания, как “Дневник Люблинского сейма 1569 года: Соединение Великого княжества Литовского с Королевством Польским” (СПб., 1869); “Беларускі архіў” (Мн., 1927—1930. Т. 1—3); “Борьба за Советскую власть в Белоруссии. 1918—1920 гг.” (Мн., 1968, 1972. Т. 1—2) и др.

Издания популярного типа предназначаются, как правило, для популяризации исторических знаний через документы среди широких кругов читателей. Их цель состоит в том, чтобы сделать доступным восприятие и понимание текстов документов для читателей, не имеющих специальной профессиональной подготовки (исторической, лингвистической и пр.).Основой для данных изданий могут выступать как оригинальные, хранящиеся в государственных и частных архивах, рукописных отделах библиотек и музеев, находящиеся в среде бытования документы и материалы, так и источники , ранее уже публиковавшиеся в научных и популярных изданиях.

Издания популярного типа не предполагают включения в свой состав полного корпуса источников; не требуется здесь и приведения всех списков и редакций текстов публикуемых документов (археограф может ограничиться лишь сообщением о наличии таковых). Научно-справочный аппарат в них, как правило, ограничен самыми необходимыми элементами: предисловием, примечаниями, указателями (в зависимости от характера документов).

К данному типу изданий относится большинство изданных в республике в форме отдельных сборников документов публикаций, напр.: Документы обличают, Реакционная роль религии и церкви на территории Белорусии (Мн, 1964); Зборнік лістовак усенароднай партызанскай барацьбы у Беларусі у гады Вялікай Айчыннай вайны. 1941—1944 гг. (Мн., 1952); Крах немецкой оккупации в Белоруссии в 1918 г.(Мн., 1947) и др.

Издания учебного типа предназначаются для более глубокого усвоения учебной программы. Они могут выступать в качестве пособий к основным и специальным курсам отечественной и всеобщей истории, а также археографии, источниковедения, краеведения и др. дисциплин . Их целью является документально дополнить, а при необходимости и проиллюстрировать те или иные разделы курса, способствовать выработке у студентов навыков самостоятельной научно-исследовательской работы.. Для этих изданий с учетом их целевого назначения отбираются наиболее характерные и как правило ранее уже издававшиеся источники, дающие представление о знаменательных и важных событиях в отечественной истории (для хрестоматий по отечественной истории) , способствующие изучению происхождения, структуры, содержания исторического источника (для хрестоматий по источниковедению, дипломатике), помогающие овладевать навыками эдиционной деятельности (для хрестоматий по археографии) и др. .

Примыкающим к этим трем основным типам следует считать и справочные издания, содержащие вторичную информации разных уровней о составе и содержании документов—объектов публикации ( путеводители по архивам, справочники по фондам, обзоры фондов, описи дел, перечни документов, базы данных и т.п.). В современных условиях, с появлением глобальных компьютерных средств коммуникации (Internet) именно эти издания приобретают особенно актуальное значение.

Если целевое назначение документальных изданий определяет их тип, то состав публикуемых источников указывает на их вид. С учетом данного обстоятельства издания могут быть пофондовыми, тематическими; включать документы одной разновидности или одного лица. Первые включают документы одного фонда или части его. Это, однако, не исключает возможности привлечения документов, находящихся и в других фондах или даже архивах 4. Как правило, пофондовые издания всегда, или почти всегда, относятся к изданиям научного типа, поскольку сам характер изданий предполагает полноту корпуса публикуемых источников. К числу пофондовых изданий, когда-либо выходивших в Беларуси, можно отнести следующие: Беларускі архіў. Т.1. Літоўская метрыка. Кніга запісаў № 16. Архіў Літоўскай метрыкі ў Дзяржаўным актахранілішчы ў Маскве (б.архіў Міністэрства юстыцыі). Мн., 1928; Метрыка Вялікага княства Літоўскага. Кніга 28 (1522—1552 гг.) Кніга запісаў 28. Мн., 2000; Метрыка Вялікага княства Літоўскага. Кніга 44. Кніга запісаў 44 (1559—1566). Мн., 2001 и др.

В отличие от пофондовых тематические издания состоят из источников, которые могут находиться в разных архивных фондах и коллекциях. Включение их в издание обусловлено принадлежностью их к теме публикации. Субъективизм составителей и вненаучное влияние, которые могут проявляться при решении вопроса о включениии или невключении документов в готовящуюся публикацию, делают тематические издания крайне уязвимыми. И тем не менее, как выше уже отмечалось, именно эти виды изданий являются преобладающими как в белорусской, так и российской, украинской и др. археографии и нет оснований, на наш взгляд, отказываться от них. Помимо причин чисто экономического характера, говорящих в пользу тематических изданий, следует отметить и еще одну немаловажную особенность, присущую им. Дело в том, что подготовка “адресных” тематических изданий (в отличие от “многопрофильных” пофондовых) в большинстве своем совпадает с аналитическими исследованиями историков, работающих преимущественно по темам, а потому досконально знающих состав и место хранения источников по этим темам. Таким образом совпадение интересов археографов и историков-источниковедов делает не только целесообразным, но и желательным подготовку именно тематических изданий, несмотря на все сложности и опасности, подстерегающие публикаторов, особенно на этапе отбора источников. Спектр тематических изданий крайне широк: начиная с первого документального сборника, изданного на территории собственно Беларуси—“Собрание древних грамот и актов городов Минской губернии, православных монастырей. Церквей и по разным предметам” (Мн., 1848) и до трехтомного сборника “Белорусские остарбайтеры”(Мн., 1996—1998), продолжающегося издания “Знешняя палітыка Беларусі”. Т.1—5 (Мн., 1997—2002) и др.

Менее распространенными являются издания документов одной разновидности, одного лица, объединяющим началом в которых выступают вид документов (в первом случае) и личность, документы которой публикуются (во втором). В качестве примеров изданий документов одной разновидности служат ограниченными рамками адресата “Письма трудящихся Белоруссии В.И.Ленину” (3-е изд.: Мн., 1980), хронологическими рамками—Зборнік лістовак усенароднай партызанскай барацьбы ў Беларусі ў гады Вялікай Айчыннай вайны” (Мн., 1952), временными и территориальными рамками “Инвентари магнатских владений Белоруссии ХУ11—ХУ111 вв.:Владение Сморгонь” (Мн., 1977), “Инвентари магнатских владений Белоруссии ХУ11-ХУ111 вв.: Владение Тимковичи” (Мн., 1982). Подтверждением существования в республике изданий документов одного лица являются следующие книги: “К.Калиновский. Из печатного и рукописного наследия” (Мн., 1988), “Кастусь Каліноўскі. За нашую вольнасць:Творы, дакументы” (Мн., 1999), “Мікалай Улашчык. Выбранае” (Мн., 2001), “Вацлаў Ластоўскі. Выбраныя творы” (Мн., 1997) и др.

По форме издания исторических документов могут быть корпусом (сводом), серией, сборником, моноизданием, альбомом, буклетом, плакатом, публикацией в периодическом и продолжающемся издании, приложением к научно-исследовательской или популярной работе и т.д.

К сожалению, в Беларуси примеры издания документов в форме корпуса отсутствуют, поэтому сошлемся здесь на украинскую публикацию последних лет: “Архів Коша Нової Запорозької Січі: Корпус документів. 1734—1775”. (Київ, 1998. Т. 1) 5. Корпусные издания, как правило, включают в свой состав сохранившиеся в незначительном объеме уникальные документы, и потому предполагают их опубликование без каких-либо выпусков .

Что касается серийных изданий, то они достаточно широко представлены “белорусскими томами” в общесоюзных сериях “История индустриализации СССР: Документы и материалы”—“Индустриализация Белорусской ССР (1928—1941 гг.) (Мн., 1975), “Из истории гражданской войны в СССР: Документы и материалы”—“Борьба за Советскую власть в Белоруссии. 1918—19209 гг.: Сборник документов и материалов в двух томах” (Мн., 1968, 1971) и др. Примером белорусских серийных изданий могут быть следующие публикации: “Всенародное партизанское движение в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны”. (Мн., 1967—1982. Т. 1—3), “Белоруссия в эпоху феодализма” (Мн., 159—1979. Т. 1—4), “Белороуссия в эпоху капитализма” (Мн., 1983, 1990. Т. 1—2), “Знешняя палітыка Беларусі” (Мн., 1997—2002. Т. 1-5) и др.

Признаком серийного издания является не только наличие нескольких томов, но и сохраняющееся в последних единство эдиционных приемов при их подготовке, унифицированный научно-справочный аппарат, одинаковое полиграфическое оформление. Нарушение хотя бы одного из этих признаков исключает издание из разряда серийных.

Сравнительно новой формой (не по времени ее возникновения, а по ее учету в нормативно-методических документах) является моноиздание, которое подразумевает издание в рамках книги одного отдельно взятого документа. Объем последнего при этом не имеет значения. Объектами моноиздания, как правило, выступают особо ценные, имеющие научное и культурологическое значение памятники письменности (законодательного, актового, нарративного характера). Опубликование документа в форме моноиздания не исключает возможности его повторного издания в форме отдельного сборника, приложения к научной, популярной работе и т.п. В подтверждение этого сошлемся на пример с многократным опубликованием Баркулабовской летописи, в том числе и в форме моноиздания, который мы уже приводили во второй главе первого раздела настоящей работы. В форме моноиздания дважды публиковался дневник Люблинского сейма (известным польским библиофилом, гр. А. Дзялынским в Познани в 1856 г. и проф. Петербургской духовной академии М.О.Кояловичем в Петербурге в 1869 г.). Из источников законодательного характера, опубликованных в форме моноиздания, укажем на издания статутов Великого княжества Литовского: Статут Великого княжества Литовского 1529 года / Под ред. акад. АН Литовской ССР К.И.Яблонскиса. Мн., 1960; Лаппо И.И. Литовский статут 1588 года. Том 11.Текст. Каунас, 1938; Статут Вялікага княства Літоўскага 1588 г.: Тэксты. Даведнік. Каментарыі. Мн., 1989 и др. .

Наиболее распространенной для фотодокументов формой публикации является альбом. Включение в него аннотированных документов. предисловий, примечаний, указателей придают изданию научный характер. К сожалению, продолжая традиционно рассматривать фотодокументы как некий “второстепенный исторический источник” (сравнительно с письменными документами), публикаторы, готовя альбомы для широкого круга читателей, не включают в них вышеперечисленные элементы научно-справочного аппарата, как это сделано, например, в изданиях: Белоруссия партизанская (Фотоальбом). Мн., 1974; Освобождение Белоруссии (Фотоальбом). Мн., 1974 и др. Попытка переломить подобную тенденцию была предпринята составителями второй редакции “Правил издания исторических документов в СССР”(М., 1990), которые не ограничивают объект публикации только письменными источниками, но и вводят в “Правило” разделы, регламентирующие приемы и методы подготовки к изданию и фотодокументы, равно, как и кино и фоноисточники. .

Обнародование документов в форме плакатов, буклетов, в периодических и продолжающихся изданиях традиционно считалась и ныне считается так наз. “малыми формами публикаций”. Она сочетает в себе, с одной стороны, оперативность и экономичность подготовки, а с другой—широкую доступность . Характер периодического или продолжающегося издания (специализированное историческое, архивоведческое, археографическое; литературно-художественное; общественно-политическое), а также квалификация публикатора (с одной стороны, историк, архивист, археограф, литературовед, филолог; с другой—краевед, дилетант, любитель памятников старины и пр.) не могут не влиять на уровень подготовки документальных публикаций. Идеальным, конечно, является сочетание высокого научного уровня периодического или продолжающегося издания с профессионализмом публикатора, как это имело место в случае с публикацией Баркулабовской летописи в “Археографическом ежегоднике”(подг. А.Н.Мальцев) . Отсутствие же такой гармонии может привести к существенным недостаткам: экономя журнальную площадь, редакция подталкивает составителя к усечению публикации за счет снятия кажущихся ей второстепенными частей текста, примечаний и пр.

Тем не менее, публикацию документов в периодических и продолжающихся изданиях, учитывая ее широкое распространение как в прошлом, так и в настоящее время, следует принимать во внимание как историкам, историкам права, филологам, литературоведам, так и археографам, текстологам. “Журнальную археографию”, как называют публикацию документов в периодических и продолжающихся изданиях некоторые современные российские историки ., можно и должно рассматривать как параллельно сосуществующую с “книжной археографией ” практическую деятельность, призванную содействовать расширению археографической базы. Это тем более важно сделать, принимая во внимание огромное количество исторических источников, в буквальном смысле рассеянных по страницам всевозможных журналов, альманахов, ежегодников и крайне редко попадающих в поле зрения исследователей .

Заметим, кстати, что само понятие “журнальная археография” вызвало во многом справедливую критику со стороны нынешнего председателя Археографической комиссии Российской АН, члена-кор. РАН С.М.Каштанова. Полемизируя с В.Ю.Афиани, предлагающим заменить актовую археографию на “археографию актов”, Каштанов, в частности, пишет: “В определениях типа “журнальная археография” вторичное (форма издания) заслоняет первичное (объект издания)…Если автор предлагает заменить актовую археографию на археографию актов, то почему бы вместо журнальной археографии не говорить просто о принципах издания исторических источников в журналах?” (Каштанов С.М. Актовая археография. М., 1998).

Публикации документов в форме приложений к научным или популярным работам дают возможность документально подтвердить сделанные авторами этих работ выводы, выдвинутые положения, конструируемые схемы и концепции и т.п. Наличие же аналитической части, играющей роль своеобразного расширенного предисловия и примечаний по содержанию, лишают авторов-составителей подобных работ необходимости давать отдельно научно-справочный аппарат к публикуемым в приложениях документам. Так, например, поступил и автор настоящего курса, ограничившись в предисловии к документальному приложению книги о проблемах реституции белорусских архивов следующим коротким замечанием: “Публикуемые ниже документы...поясняют, а в ряе случаев дополняют содержание первой части книги. Поскольку упоминание о каждом из них встречается в аналитическом разделе настоящей работы, они оставлены без примечаний по содержанию” . Так же, или примерно так были опубликованы в качестве приложений документы к популярным работам об истории белорусского национального движения в первой четверти ХХ в., Великого княжества Литовского и России середины ХУ11 в. и др.13. Так же, но без выделения в приложение, был опубликован нами факсимильным способом Манифест Временного Рабоче-Крестьянского советского правительства Белоруссии .

Исторические документы могут быть изданы как типографским, так и нетипографским способами. К первому относятся наборный (шрифтовой), фотомеханический; ко второму--кинематографический, звуковой, электронный. Наибольшая точность воспроизведения текста достигется при издании документов факсимильным способом. По этой причине факсимильные издания применяются в учебных целях, где особенно важно путем сравнения оригинала документа с наборным воспроизведением его текста помочь будущим историкам, археографам, архивистам, лингвистам овладеть основами палеографии, неографии, археографии..

Факсимильным способом может быть издан как отдельный документ (как, например, в минском издании 1989 г. Статута Великого княжества Литовского), так и массив документов (полностью или фрагментами) (как, например, в издании Виленской археографической комиссии 1884 г. “Сборника палеографических снимков с древних грамот и актов, хранящихся в Виленском центральном архиве”). Различаются издания высшей степени факсимильности (их еще называют “собственно факсимильными ”) и издания высокой и средней степени факсимильности ( или издания “факсимильного типа”). Для первых характерны воспроизведение оригинала с соблюдением его точных размеров, передача внешних особенностей материала письма (бумаги, пергамена, бересты и т.п.), включая и следы пользования им (механические повреждения, загрязнения и т.п.). При этом факсимильно издание документа (или документов) сопровождается параллельным шрифтовым воспроизведением текста.

Именно так в 1994 г. был издан уникальный памятник письменности и искусства конца ХУ в.—Радзивилловская (Кенигсбергская) летопись, имеющая следы белорусского пребывания в середине ХУ1 в., а с 1758 г. хранящаяся в Библиотеке Российской академии наук. . Первый том заняло факсимильное воспроизведение текста летописи, второй—транслитерация текста, исследование, описание миниатюр, указатели (именной, географический, этнических названий) .

Издание высокой и средней степени факсимильности также с большой точностью воспроизводит текст оригинала, но отличается от собственно факсимильного некоторыми внешними элементами оформления. Здесь, в частности, уже не сохраняется размер 1:1, могут не передаваться особенности материала, на котором исполнен докумени и т.п. К числу изданий факсимильного типа можно отнести упоминаемую выше публикацию Статута ВКЛ (Мн., 1989). В первой части книги приводится уменьшенное в 3/5 факсимильное воспроизведение этого памятника права белорусско-литовского государства с параллельным наборным текстом, что, кстати говоря, придает данному изданию помимом научного еще и учебный характер, о чем шла речь выше.

Не останавливаясь далее на классификации изданий кино-фото-фоно-документов, отметим лишь, что они, аналогично изданиям письменных источников, делятся по тем же типам, видам и формам.

В заключение лекции отметим, что классификация документальных изданий не является самоцелью. Археографическая публикация, как отмечалось в одной из лекций первого раздела настоящего курса, обладает рядом признаков, отличающих ее от иных публикаций документов. Группируя эти признаки, археограф уже ведет научую работу, поскольку, как известно, классификация предметов, понятий, определений и т.п. является непременным условием развития и совершенствования любой науки. С практической же точки зрения классификация документальных изданий также имеет существенное позитивное значение, поскольку она позволяет применять единую методику работы по отношению к большим группам археографических изданий, объединенных общностью каких-либо устойчивых признаков.

Лекция 2. Выявление и отбор документов для публикации

Организация работы по выявлению документов для публикации мало чем отличается от любой научно-исследовательской работы. Как правило, ей предшествует составление по возможности полного библиографического списка по теме издания, включающего как монографии, статьи, так и документальные публикации. От того, насколько полно составлена библиография, зависит эффективность дальнейшей работы составителя. Изучение литературы по теме, периодической печати, документальных изданий дает возможность определить круг потенциальных источников выявления. Важным здесь представляется и знание сети государственных и ведомственных архивов в то или иное время, включая и учет происходивших реорганизаций государственных архивов, их научно-справочный аппарат, историю комплектования архивов фондами, их сохранность и т.п.

Источниками выявления опубликованных документов являются прежде всего официальные издания правительственных органов. Для археографа представляется крайне важным знание о существовании издания законов древнего польского и белорусско-литовского права “Volumina Legum” (опубликовано в 8-ми томах в Варшаве в 1730—1780-х гг. и переиздано в 1859—1860 гг. в Петербурге ). Оно было дополнено 9-м томом, изданным в 1889 г. и 10-м, изданным в 1952 г. Хотя издание и не носило официального характера, тем не менее обращение к нему представляется весьма полезным при подготовке соответствующих документальных публикаций. Важнейшими официальными изданиями являются 3 издания Полного собрания законов Российской империи, Свод законов Российской империи. Среди официальных изданий, выходивших и ныне издающихся в Беларуси, укажем на Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-Крестьянского правительства БССР, Собрание законов и распоряжений Рабоче-Крестьянского правительства БССР, Собрание постановлений и распоряжений Правительства БССР, Собрание законов Белорусской ССР, указов Президиума Верховного Совета Белорусской ССР, постановлений и распоряжений Совета Министров БССР, Ведомости Верховного Совета Республики Беларусь, Собрание указов Президента и постановлений кабинета Министров Республики Беларусь, Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь и др.

Источниками выявления для археографа могут служить также ведомственные издания, периодическая печать, сборники документов, мемуары и пр. Своеобразной “лоцией” для ориентирования в этом огромном “информационном море” являются всевозможные библиографические справочники, указатели, каталоги. Укажем лишь на некоторые из них: .: Адамовіч В.С. Падпольныя перыядычныя выданні на Беларусі у гады Вялікай Айчыннай вайны: Бібліяграфічны паказальнік. Мн., 1975; Жумарь С.В. Библиография оккупационных периодических изданий, выходивших на территории Белоруссии в 1941—1944 гг. Мн., 1995; Советская археография: Каталог научно-методической литературы и сборников документов (1917—1970 г.). М., 1974; То же. Вып. 2. (1971—1973). М., 1976; То же. Вып. 3. (1974—1975). М., 1980; То же. Вып. 4. (1976—1980). М, 1987; История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях: Аннотированный указатель книг и публикаций в журналах/Под ред. П.А.Зайончковского. Т.1. ХУ—ХУ111 века. М., 1976; Воспоминания и дневники ХУ111—ХХ вв. Указатель рукописей. М., 1976; Мальдзіс А.В. Беларусь у люстэрку мемуарнай літаратуры ХУ111 ст.: Нарысы быту і звычаяў. Мн, 1982 и др.

Не публиковавшиеся документы выявляются в государственных и ведомственных архивах, в рукописных отделах библиотек и музеев, личных архивах и коллекциях . Полезным справочно-методическим пособием здесь является Справочник научного работника. Архивы, документы, исследователь. Изд. 2-е, перераб. и доп./Авт-сост. Ю.М.Гросман, В.Н.Кутик. Львов, 1983. Из новейших справочных изданий, не вошедших во львовский справочник, укажем на следующие: Государственные архивы СССР:Справочник в двух частях.М., 1989; Дакументы па гісторыі Беларусі, якія зберагаюцца у цэнтральных дзяржаўных архівах СССР. Мн., 1990; Старостин Е.В. Зарубежное архивоведение. Проблемы истории, теории и методологии. М., 1997; Przewodnik po zbiorach rekopisow w Wilnie Oprac. Maria Kocojwa.Krakow, 1993; Archiwa panstwowe w Polsce.: Przewodnik po zasobach. Warszawa, 1998 и др.

Поскольку археография, как мы уже отмечали в лекциях первого раздела нашего курса, должна тесно взаимодействовать с историографией и чутко реагировать на ее запросы, археограф должен быть хорошо знаком с научно-исследовательской литературой по различным аспектам отечественной и зарубежной истории. И здесь ему на помощь приходят историческая библиография, а также исследования по истории исторической науки.

Среди важнейшей историографически - библиографической литературы отметим следующие: Сборник библиографических материалов для географии, истории, истории права, статистики и этнографии Литвы с приложением списка литовских и древнепрусских книг с 1553 по 1903 г. / Сост. С. Балтрамайтис. Изд. 2-е. СПб., 1904; Сакольчик А.А. Дооктябрьская книга на русском языке о Белоруссии (1768—1917): Библиограф. Указ. Изд. 2-е. Мн., 1976; Книга Белоруссии. 1517—1917. Сводный каталог. Мн, 1986; Справочники по истории дореволюционной России. Библиограф. Указ. Изд. 2-е, перераб. и доп. М., 1978; История исторической науки в СССР. Советский период. Окт. 1917—1967 гг. Библиография. М., 1980; Рубинштейн Н.Л. Русская историография. М., 1941; Историография истории СССР. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. Изд. 2-е. М., 1971; Историография истории СССР. Эпоха социализма. М., 1982; Михнюк В.Н. Становление и развитие исторической науки Советской Белоруссии. 1919—1941 гг. Мн., 1985; Достижения исторической науки в БССР за 50 лет (1919—1969 гг.). Краткий очерк. Мн., 1970; То же, за 60 лет. Мн., 1979; Михнюк В.Н., Петриков П.Т. Историческая наука Белорусской ССР, 80-е годы. Мн., 1987; Карев Д.В. Белорусская иситоориография конца ХУ111—нач. ХХ ст. // В кн.: Наш радавод. Кн. 5. Ч. 11. Гродно, 1993; Беларуская ССР у вялікай Айчыннай вайне Савецкага Саюза (1941—1945 гг.): Біябібліяграфічны паказальнік літаратуры (1941—1971 гг.). Мн., 1980; Беларусь у гады вялікай Айчынная вайны: Праблемы гістарыяграфіі і крыніцазнаўства. Мн., 1999; Энцыклапедыя гісторыі Беларусі у 6 тамах. Мн, 1993—2003. Т. 1—6 и др.

На основании изучения литературы и установления круга источников составляется план-проспект издания, в котором в развернутой форме указываются вопросы и события, подлежащие освещению в сборнике документов; отмечаются особенности методики выявления, отбора, передачи текста и археографического оформления документов,; определяется способ систематизации источников, состав научно-справочного аппарата; приводится библиография по теме; обозначается круг архивов, библиотек, музеев с указанием конкретных номеров и названий фондов, коллекций и т.п.

Обычно выявление начинается с просмотра ранее изданных сборников документов, изучения литературы. Это даст возможность археографу через имеющиеся в них ссылки не только определить круг источников, представляющих интерес, но и зафиксировать уже опубликованные в них тексты документов ( полностью или в извлечениях).

Имеет свою специфику выявление опубликованных в периодической печати документов: декретов, указов, постановлений, протоколов заседаний съездов, конференций, писем и пр. Обнаружив в газете или журнале, не являющихся официальными изданиями, представляющий интерес документ, археограф должен убедиться в том, что его текст аутентичен тексту оригинала или официального издания. Сделать это можно, обратившись либо к архиву редакции периодического издания, а лучше всего—к месту хранения подлинника. Газета или журнал таким образом выступают в качестве наиболее доступного источника сведений о документе, однако они лишь в редких случаях, специально оговариваемых археографом, могут служить источником для опубликования документа.

Другое дело, когда речь идет о публикации собственных материалов периодической печати: заметок, репортажей, корреспонденций, интервью, статей, фельетонов, рецензий и т.п. В этом случае газета или журнал выступают в качестве основного источника, однако и при подготовке к изданию собственных материалов периодической печати археограф также должен найти их оригиналы, обращаясь к архивам редакций или к личным архивам авторов материалов. Сравнительный анализ их вариантов с опубликованным текстом может очень многое дать как археографу, так и будущему пользователю подготавливаемой публикации в плане изучения истории данного печатного органа (шире—истории журналистики), изучения личности автора и, наконец, изучения общественно-политической обстановки на время подготовки газетных (журнальных) материалов.

После выявления опубликованных материалов целесообразно переходить к выявлению архивных документов. Последнее начинается с изучения системы научно-справочного аппарата интересующих археографа архивов, а также сведений о новых поступлениях, которые, возможно, еще не нашли отражения в нем. В этом смысле большинство наиболее доступных справочников по белорусским архивам—путеводителей, достаточно ограничены в информации. Они не включают сведения о послевоенных поступлениях документов.

Знакомство с опубликованными видами научно-справочного аппарата дает возможность наметить конкретные фонды и коллекции, в которых могут предположительно находиться документы по теме публикации. Последующее изучение описей фондов должно идти параллельно с ознакомлением со всеми видами каталогов, существующих в архивах (систематическим, предметным, тематическим, именным, географическим и др.).

Успешное выявление архивных документов во многом зависит от того, владеет ли составитель основами архивной эвристики или нет, есть ли у него своеобразное “чутье” на исторические источники. Последнее, на наш взгляд, приобретается не одним только изучением системы научно-справочного аппарата архивов, но прежде всего благодаря продолжительной работе археографа с архивными документами, благодаря его постоянным общениям с практиками- архивистами, наконец, благодаря его общеисторической подготовке.

Именно здесь, на этапе выявления документов, как нигде более проявляется потребность и необходимость кооперации историка и архивиста. Первый, владея методами исторического исследования, зачастую оказывается не в состоянии решить вопросы архивной эвристики; второй, располагая значительными познаниями об отдельных исторических источниках, рассеянных по многим фондам и коллекциям архива, порой не может установить причинно-следственные связи между ними, определить их место в процессе исторического познания.

Образно выражаясь, у историка небольшая, но тщательно обработанная и ухоженная грядка , у архивиста—огромное поле, и чтобы оно успешно плодоносило, первый должен поделиться передовой технологией возделывания культуры со вторым, а тот –распространить ее на все поле.

Во многих случаях объектом публикации наряду с официальными документами выступают и источники личного происхождения (личные письма, дневники, воспоминания, статьи и др.). Для их выявления недостаточно знания истории государственных учреждений и общественных организаций, в фондах которых отложилась официальная документация. Здесь представляется важным установление круга лиц, с которыми общался интересующий археографа человек и в фондах которых могли отложиться его документы (прежде всего письма). Важно также знание мест хранения этих фондов К сожалению, в Беларуси за исключением путеводителей по БГАМЛИ и БГАКФФД (изданы в 1997 и 2002 гг. крайне ограниченными тиражами) отсутствуют справочные издания о личных архивных фондах, находящихся в архивах, библиотеках, музеях, поэтому мы вынуждены обращаться к подобным работам, изданным нашими соседями, в которых имеется некоторая информация по интересующим нас вопросам. (См., напр.: Личные архивные фонды в государственных хранилищах СССР. Указатель. М., 1962—1982. Т. 1-3; Документы ГАФ СССР в библиотеках, музеях и научно-отраслевых архивах: Справочник. М., 1991 и др.)

Имеет свои особенности и выявление статистических, военных, картографических, научно-технических, кино-фото- фонодокументов .( О методике выявления и публикации кино и фонодокументов см.: Магидов В.М. Зримая память истории. М., 1984; Янин В.Л. Старая граммофонная пластинка как объект источниковедения // Археографический ежегодник за 1978 год. М., 1979; Селезнев М.С. Проблемы публикации фонодокументов // Актуальные вопросы теории, методики и истории публикации исторических документов: Межвузовский сборник научных трудов. М., 1991. С. 63—68 и др.). Так, для статистических источников важно выявить окончательные тексты документов, для научно-технических—по стадиям разработки объекта (изделия). Знание системы соподчиненности звеньев военного аппарата, организации военного делопроизводства позволит в случае необходимости восполнить документы, отсутствующие в фонде одного штаба, аналогичными материалами, отложившимися в фондах выше и нижестоящих штабов.

Результаты проведенной поисковой работы фиксируются путем составления на каждый выявленный документ карточки установленного образца (Описание карточки приводится в п.7.2.2. 14 Основных правил работы государственных архивов СССР (М., 1984), которые пока еще остаются действующим нормативным документом в Беларуси ). На ней указываются тема и подтема выявления; заголовок документа с указанием места его хранения (при необходимости содержание документа аннотируется); делопроизводственный номер; место упоминаемого в документе события; делаются отметки о характере предполагаемого использования документа (для включения в основной состав, для использования в примечаниях, в предисловии, хронике и т.п.). Завершает карточку указание фамилии лица, проводившего выявление, и дата составления карточки.

В археографической практике количество элементов карточки может быть сокращено до указания темы, подтемы, заголовка, легенды и сведений о времени составления и авторе карточки. Созданный в процессе работы массив карточек впоследствии включается в состав научно-справочного аппарата архива. Обычно объем выявленных документов в несколько раз превышает количество отобранных, а тем более—опубликованных в сборнике.

Наиболее сложной, вызывающей споры и дискуссии, о чем уже шла речь в лекциях первого раздела нашего курса, остается проблема отбора документов для публикации ( Подробнее об этом см.: Отбор исторических источников для публикации в различных типах и видах изданий документов: методические рекомендации. М., 1986; Козлов О.Ф. Проблема отбора документов для издания в советской археографии (1950—1980-е гг.) // В кн.: Современные вопросы историографии советской археографии. М., 1986 и др.). Именно при ее решении как нигде более могут проявляться субъективизм составителей в оценке важности и значимости отбираемых к опубликованию документов, их пристрастия, которые порой носят политический. идеологический, межконфессиональный, межэтнический и др. характер В предыдущих лекциях мы уже показывали, как политические, идеологические и иные факторы играли едва ли не определяющую роль в деле выбора источников для опубликования. Обратившись к делопроизводственным документам, созданным в процессе подготовки документальных изданий, можно умножить подобные примеры. Так, выступая на заседании Научного совета Главархива республики, где обсуждались вопросы публикационной деятельности архивных учреждений, один из ответственных работников архивного ведомства, в частности, говорил: “Следует публиковать все то, что способствует национальной гордости советского человека, что служит воспитанию советского патриотизма, что способствует укреплению дружбы народов нашей страны, которая зародилась в далеком прошлом и укрепилась в совместной борьбе против эксплуататоров, расцвела в советское время”. Еще более недвусмысленно высказывался определявший археографическую политику в республике начальник научно-издательского отдела Главархива, подводя итоги обсуждения рукописи сборника документов о коллективизации: “Товарищи не всегда учитывают, что документы подчас не отражают нужные факты[подч. мною—М.Ш.]; иногда в документах есть необходимые факты, но по тем или иным соображениям их нельзя включать в том”.

Далее остановлю ваше внимание на одной из составляющих проблемы отбора документов для издания, а именно—на допустимости повторной публикации в изданиях различных типов.

Обратившись к дополненной и переработанной редакции Правил издания исторических документов в СССР (М., 1990), мы с удивлением обнаруживаем, что они допускают возможность повторной публикации документов в изданиях научного типа в восьми случаях, а именно:

--во первых, в пофондовых изданиях, изданиях документов одной разновидности и одного лица;

--во-вторых, если ставится задача полного опубликования всех источников в рамках одного издания;

--в третьих, когда в комплексе с новыми документами полнее выявляются причинно-следственные связи отраженных в них событий;

--в-четвертых, при необходимости последовательного документального изложения событий, не позволяющего вырывать из канвы событий отдельные факты;

--в-пятых, если отсутствует оригинал опубликованного в периодической печати документа;

--в-шестых, если прежняя публикация стала практически недоступной;

--в-седьмых, если в предшествующих изданиях документ был опубликован с искажением или не полностью, а также в случае неверной его оценки в сопровождающем комментарии;

--в-восьмых, если ранее документ публиковался на другом языке ..

Заметим. что в предыдущей редакции Правил 1969 г. повторная публикация допускалась в 1-м, 6-м и 7-м случаях по классификации Правил 1990 г.

Что касается отбора документов для популярных изданий, то здесь дается еще больший произвол археографам. Правила 1990 г. на этот счет гласят: “Повторная публикация документов применяется более широко, чем в научных изданиях, и в зависимости от конкретных задач может составить значительную часть публикаций” .

Здесь нельзя не заметить явного противоречия: с одной стороны идет настоящая борьба за право включения в издание того или иного оригинального источника, а с другой—дается “зеленая улица” ранее публиковавшимся документам и как следствие —еще большее сокращение возможностей быть опубликованным этому оригинальному источнику.

В чем причина такого распространенного и крайне живучего в археографической практике явления, как повторная публикация? Ответ на этот вопрос, по нашему глубокому убеждению, кроется не только в прагматизме археографов: ни для кого не является секретом, что легче подготовить публикацию тех документов, которые ранее уже издавались, а посему подвергались и текстологической, и археографической обработке. Дело в том, что документальные издания по-прежнему отождествляются с аналитическими исследованиями. Отсюда публикаторы делают вывод, что “сборник[документов—М.Ш.], подобно монографическому исследованию, должен отразить все вопросы заглавной темы, представить как можно более полную картину событий и, следовательно, включить документы по всем вопросам темы, независимо от их предшествующих публикаций” .

Между тем, как мы уже отмечали в лекциях первого раздела данного курса, задачи публикатора не идентичны задачам исследователей (историков, филологов, юристов и др.). И если ценность исследования (в данном случае будем говорить об историческом исследовании) определяется степенью новизны и доказательностью концепции автора, то ценность документальной публикации, особенно научного типа, состоит главным образом в новизне фактов, содержащихся во впервые вводимых в научный оборот исторических источниках. При этом единственное, за что должен нести ответственность археограф—это за реальное приращение источниковой базы по теме (если речь идет о тематическом издании), но не за всесторонность освещения данной темы. Дело археографа—приведение в известность новых источников, тогда как задача исследователя—новая интерпретация уже известных источников. Только исповедуя данный тезис, археограф сможет принести максимум пользы науке вообще, исторической, в частности. В противном же случае создаваемая им документальная продукция породит “информационные помехи”, на преодоление которых вынужден будет тратить свою энергию исследователь.

Лекция 3. Выбор текста документов

Важными вопросами, определяющими все издание документов, являются вопросы выбора текста. Именно они всегда занимают первое место при обсуждении критики текста. При этом вопрос о происхождении документа не имеет существенного значения: идет ли речь о публикации документов раннего периода, или об источниках нового и новейшего времени.

Существуют разные точки зрения относительно того, какая редакция или какой список публикуемого документа должны быть взяты в качестве основных. Известный литературовед М.Гофман, считал, например, что выбор текста всегда определяется окончательной творческой волей автора, окончательным выражением творческого замысла художника, к которому “нечего прибавить”. Исключение Гофман допускал лишь для тех случаев, когда вставки и изменения текста могли произойти вследствие цензурного произвола .

В противоположность Гофману другой литературовед, Г.О.Винокур в исследовании о критике поэтического текста указывал, что критерием выбора текста является не автор и его воля, а некий ученый и его личное истолкование всей многообразной, дошедшей до нас традиции .

Заметим, что ни первая, ни вторая точки зрения относительно критериев выбора текста, предлагавшиеся текстологами, не встретили поддержки среди историков и археографов, занимавшихся преимущественно публикацией документов актового характера. Если обратиться к нормативным документам, разработанным и принятым в СССР в 1940—1950-е гг.(Основным правилам публикации документов ГАФ СССР .М.,1945; Правилам издания исторических документов.М.,1955 и др.), то можно заметить, что они вводили на этот счет понятие “авторитетности”, “окончательности” текстов документов. Однако, и эти критерии, как очень точно подметил С.Н.Валк, “ не всегда срабатывают “ при определении основного текста документов .

В качестве примера российский археограф привел случай с изданием в 1930 г. Центрархивом СССР первого тома сборника документов “Первый Всероссийский съезд Советов”, в котором в числе прочих была напечатана и стенограмма выступления на съезде известного вождя меньшевиков И.Церетелли. Составители сборника, действуя в строгом соответствии с существовавшими тогда правилами передачи текста по редакции , учитывающей последний замысел автора, опубликовали стенограмму выступления Церетелли в редакции, существенно отличавшейся от его выступления на съезде. Дело в том, что просматривая стенограмму, Церетелли внес в нее то, что он не говорил на съезде, исключив при этом то, что могло его скомпрометировать в глазах победивших к этому времени большевиков

Заметим, что вопросам выбора текста художественных произведений посвящено немало специальных литературоведческих работ. Укажем, например, на учебное пособие С.А.Рейсера Основы текстологии.2-е изд. Л.,1978, книгу академика Д.С.Лихачева Текстология: Краткий очерк М.: Л.,1964 и др.

Попытаемся далее на основе и с учетом значительного опыта, накопленного отечественными и зарубежными археографами, анализа научной и нормативно-методической литературы определить, каким образом должны решаться вопросы выбора текстов документов с учетом их происхождения, авторства , применения технических средств при их передаче и т.п.

Нормативно-методическая литература последних лет вводит понятие “основного текста” документа, под которым понимается публикуемый текст. При его выборе в качестве источников привлекаются все, имеющие самостоятельное значение тексты этого документа, как опубликованные ранее, так и неопубликованные. Основной текст публикуется, а остальные сопоставляются с ним; при этом имеющиеся разночтения приводятся в текстуальных примечаниях.

В истории археографии известно немало случаев, когда подобная сложнейшая текстологическая работа заканчивалась неудачей вследствие наличия большого количества списков и редакций текста публикуемого документа, а отсюда—невозможностью “подвести” их к основному. Так было, например, с попыткой старейшего российского научно-исторического общества—Общества истории и древностей российских при Московском университете—издать в начале Х1Х в. древнейший Лаврентьевский список летописи, являвшейся важнейшим источником по истории Киевской и Северо-Восточной Руси 1Х—нач. Х1У вв. Взяв в качестве протографа список летописи, хранившийся в библиотеке А.И.Мусина-Пушкина(его издатели Общества считали древнейшим) , составители не смогли затем подвести к нему все разночтения, имевшиеся в других 60(!!!) списках летописи разных редакций и изводов. Продолжавшаяся в течение 1804—1810 гг. работа закончилась фактически безрезультатно: было отпечатано всего 10 листов летописи, которые впоследствии погибли в московском пожаре 1812 г.

Какие же тексты выбираются в качестве основных при подготовке публикаций? В качестве основного текста документов раннего периода берется текст подлинника; при его отсутствии привлекаются все копии (списки)документа. В этом случае текст публикуется по наиболее ранней копии (списку). Следует, однако, иметь в виду, что для документов ХП—Х1У вв., а для Беларуси—и ХУ—ХУ1 вв. позднейшие списки часто являются единственным источником текста. Так, например, почти все грамоты ХУ—ХУ1 вв., включенные И.И.Григоровичем в “Белорусский архив”, публиковались по спискам ХУП в.

Однако, было бы неверным полагать, что проблемы выбора основного текста возникают только при подготовке к изданию исторических документов раннего периода. Они существуют и применительно к источникам новейшего времени. Подтверждение тому находим в статье С.Н.Валка “О тексте декретов Октябрьской социалистической революции и о необходимости научного их издания”, опубликованной в 3-м номере журнала “Архивное дело” за 1939 год..

Сравнивая оригиналы декретов с текстами их публикаций в официальных изданиях, автор статьи обратил внимание на имевшиеся между ними разночтения, порой носившие существенный характер. . Это было обусловлено как чисто механическими ошибками, вкрадывавшимися в тексты при их перепечатке и подготовке к обнародованию в официальном издании, так и иногда недостаточной грамотностью и невнимательностью со стороны людей, готовивших их для помещения в том же издании.

В качестве примера С.Н. Валк сослался на публикацию декрета “О реорганизации и централизации архивного дела в РСФСР”(принят 1 июня 1918 г.) с ошибкой, в корне менявшей суть этого важнейшего для архивистов документа. Дело в том, что третий пункт декрета, регламентировавший отношения Главного управления по архивному делу с ведомствами, в официальном издании излагался в следующей редакции:”...дела, не утратившие значения для повседневной деятельности, остаются в помещении данного ведомства и не поступают в ведение и распоряжение ГУАД”, в то время как в подлиннике он читался так:”...дела, не утратившие значения для повседневной деятельности, остаются в помещении данного ведомства, но поступают в ведение и распоряжение ГУАД” .

Этот, и другие аналогичные примеры, свидетельствовавшие о разночтениях между текстами подлинников декретов и их публикациями в официальных изданиях, дали основание ученому сделать вывод о том, что “основным авторитетом является , конечно, подлинник”.

В связи с данным декретом небезынтересно упомянуть о его публикации в Беларуси в хорошо нам известном сборнике “Архивное дело в БССР (1918—1968)”. Так вот, действуя в строгом соответствии с Правилами издания исторических документов в СССР (М.,1969), составитель сборника (а им был Е.Ф.Шорохов) взял в качестве основного текста тот, который публиковался в официальном издании и содержал ошибку принципиального характера, о которой шла речь выше. Правда, в текстуальном примечании со ссылкой на факсимильное издание декрета в журнале “Советские архивы”(1966.№1) Шорохов привел и правильную редакцию третьего пункта документа .

Можно привести аналогичный пример и с публикацией текста Манифеста Временного Рабоче-крестьянского Советского правительства Белоруссии. Здесь также обнаруживаются серьезные разночтения между оригиналом и публикацией в официальном издании, включая такие, как неточное название правительства (в подлиннике—Временное Рабоче-крестьянское, в официальном издании—Временное революционное Рабоче-крестьянское), неточное указание механизма его формирования (в подлиннике—“поставленные на посты решением Первого съезда КП Белорусской Республики”, в официальном издании—“поставленные на посты решением последней конференции КП ...”) и т.д..

И все-таки, чем старше документ, тем внимательнее должен археограф относиться к выбору его основного текста с учетом всех имеющихся редакций и списков. Именно так поступал, например, М.О.Коялович, готовя к публикации дневник Люблинского сейма 1569 г. Взяв в качестве основного текст документа, хранившийся в С-Петербургской публичной библиотеке, он параллельно привел и текст дневника , ранее уже публиковавшийся гр. Дзялынским (Zrzоdlopisma do dziejow unii Kor.Polskiej i W.X.Litewskiego. Czesc Ш. Diariusz Lubielskiego sejmu unii. Rok 1569...Poznan. 1856.). Кроме того, публикуемый текст сравнивался со списком этой же редакции, хранившимся в библиотеке Генерального штаба.

Это что касается некоторых положений, связанных с выбором основного текста при подготовке изданий научного типа. В публикациях же научно-популярного (популярного) типа, как правило, достаточно ограничиться указанием в текстуальных примечаниях на наличие кроме основного, публикуемого текста , и других его редакций и списков (если, разумеется, они существуют).

Иногда, стремясь предоставить в распоряжение пользователя как можно лучший текст документа (при наличии нескольких его редакций и вариантов, причем разного физического состояния) , публикатор, особенно начинающий, может пойти на смешение этих редакций и вариантов и составление на их основе сводного текста. Полагая, что он делает благо для пользователя, включая из одной редакции фрагмент лучше сохранившегося текста, из другой—грамотнее написанный и т.д., археограф тем самым фактически осуществляет подлог, публикуя несуществующий в природе документ. В археографии смешение разных вариантов и редакций текста одного и того же документа и составление на их основе сводного текста называется контаминацией текста.

К сожалению, как ни очевидны негативные последствия контаминации прежде всего для пользователя , тем не менее она встречается даже среди публикаций, подготовленных отнюдь не дилетантами в археографии. В частности, контаминация текста имеет место в изданном Центрархивом СССР сборнике “Второй Всероссийский съезд Советов”(М.,1928). В нем вначале опубликован помещенный в "Правде" отчет о заседаниях съезда, а затем-—некий “сводный отчет”, составленный на основе “правдинского” отчета и дополненный вставками речей и выступлений участников съезда, отсутствовавшими в “Правде”, но публиковавшимися в других газетах .

При наличии нескольких источников текста, существенно между собой не отличающихся, для издания выбирается тот , который имеет внешние элементы оформления (подписи, делопроизводственный номер, дату, резолюции, угловой штамп и т.п.).

В практике работы археографу приходится сталкиваться с необходимостью опубликования текстов различных документов: официальных, дипломатических, неофициальных, писем, листовок, стенограмм, документов, переданных по коммуникативным средствам связи. С учетом времени их происхождения, целевого назначения, возможной трансформации в процессе передачи и т.п. решается вопрос об источниках их публикации.

Среди официальных документов выделяются законодательные акты, делопроизводственная документация государственных учреждений и организаций и др. Учитывая отсутствовавшую до середины 1860-х гг. регулярную практику публикации законодательных актов в официальных изданиях, документы такого рода, созданные ранее этого времени, публикуются по подлинникам, а при их отсутствии—по наиболее раннему списку . Акты нового и новейшего времени (законы, декреты, указы, постановления и т.д.) публикуются по официальным изданиям с последующей обязательной сверкой их с подлинниками. История археографии знает немало примеров, когда публиковавшиеся по официальным изданиям тексты даже законодательных документов существенным образом отличались от подлинников. Как выше мы уже отмечали, это могло быть обусловлено как чисто субъективными, техническими причинами, так и обстоятельствами принципиального характера, с учетом которых документ мог быть распубликован в редакции, отличной от подлинника

Именно последними обстоятельствами некоторые современные исследователи объясняют наличие ошибки в декрете об архивном деле, опубликованном в официальном издании. Данная ошибка рассматривается ими как своеобразная победа противников централизации архивного дела.(см., например: Хорхордина Т.И. История Отечества и архивы.1917—1980-е гг.М.,1994. С.57—67.) В том, что подобное утверждение имеет под собой основание, нетрудно убедиться, обратившись к некоторым основополагающим документам в области архивного дела, принятым в начале 1920-х гг. в Беларуси. Так, Положение о Центрархиве БССР, утвержденное решением Президиума ЦИК БССР 12 сентября 1922 г., полностью находилось в духе ошибочного пункта декрета и фактически закрепляло децентрализацию архивного дела в республике. Статья 2-я Положения, в частности, гласила:”...дела , не утратившие значения для повседневной деятельности, остаются в помещении данного ведомства, не поступая [ подч. мною—М.Ш.] в ведение единого Государственного архивного фонда Белоруссии.

К сожалению, на данное положение, находившееся в явном противоречии с идеей советской централизации архивного дела , до сих пор не обращали внимания исследователи, изучавшие историю становления и развития архивного дела в Беларуси . Как, кстати говоря, не обращали внимания и на позицию заведующего Могилевским губернским архивом Д.И.Довгялло, сформулированную и отстаиваемую им на Первой всебелорусской конференции архивных работников (май 1924 г.) (Довгялло не поддерживал идею стягивания архивов в центр, не без оснований полагая, что это обескровит регионы, лишит краеведов возможности заниматься изучением местной истории. Аналогичную позицию в России в этот период занимал, например, И.Л.Маяковский, вынужденный затем вплоть до своей смерти каяться в допущенном “политическом просчете”)..

Делопроизводственные документы учреждений, организаций, предприятий публикуются по подлинникам, а в случае их отсутствия—по отпускам или копиям.

Источником для публикации дипломатических , как и официальных документов, являются официальные издания. Если же дипломатические документы нового и новейшего времени по каким-либо причинам не печатались в последних, то они могут публиковаться в археографическом издании по подлинникам и по подписанным или ратифицированным текстам. Подобные документы публикуются или на языках всех стран, подписавших их, или на каком-либо одном, но с обязательным указанием в легенде, на каких языках и в каких архивах имеется текст публикуемого документа. Таким образом, например, был опубликован только на русском языке фрагмент из “вечного” мирного договора России с Польшей 26 апреля(6 мая) 1686 г. В легенде к этому документу указывалось: Ф. Сношения России с Польшей.Оп.3.№141.Л.35 об.—36...Список. Подлинник на польском яз.: АВПР. Отделение трактатов. Польша.№76.Опубликовано:ПСЗ.Т.2.№1186. ( Русско—белорусские связи во второй пол. ХУП в. С.349).

Основным текстом неофициальных документов (научных, художественных, публицистических, мемуарных и др.) выбирается тот, который с наибольшей точностью и полнотой отражает замысел автора , его последнюю творческую волю. Во многих случаях эта воля выражена в последнем прижизненном издании. Однако, считать это правилом невозможно, вследствие ряда факторов, которые могли оказать воздействие на изменение этой воли.

Во-первых, последний прижизненно опубликованный текст мог быть искалечен редакцией или цензурой, и в этом случае публикатор обязан восстановить подлинный текст. Нет надобности, например, доказывать, что текст последнего прижизненного издания “Воспоминаний и размышлений” Г.К.Жукова невыгодно отличается от изданных уже после смерти полководца мемуаров, когда в силу объективных причин стало возможным опубликовать и те разделы (о репрессиях в армии в 1930-е гг., о культе личности Сталина и др.), написанные автором, но снятые им же по рекомендации редактора (В противном случае книга не увидела бы свет).

Во-вторых, последний прижизненно опубликованный текст мог быть существенно изменен автором в результате автоцензуры. Зная, например, о направлении периодического издания, автор статьи мог, не дожидаясь редакторской правки, внести в ее текст изменения и поправки, соответствовавшие “лицу” данного журнала, газеты, альманаха. В этом случае археограф обязан не игнорируя авторского замысла, но объясняя причины, побудившие его изменить текст, восстановить документ в том виде, в каком он был исполнен безотносительно к направлению периодического издания. Такой работой, кстати говоря, многие годы занимались лениноведы, готовившие для включение в Полное собрание сочинений В.И. Ленина его статьи, публиковавшиеся в “Искре” в тот период, когда ее редактором был Г.В.Плеханов.

В-третьих, текст мог быть издан в отсутствие автора, не вычитывавшего корректуры статьи, художественного произведения, воспоминаний и т.д. В этом случае целесообразно обратиться к архиву редакции, издательства, где публиковались материалы с тем, чтобы выяснить обстоятельства их опубликования (по возможно сохранившимся письмам автора в адрес редакции или его жалобам, заявлениям и т.д.) .

Не публиковавшиеся автором тексты издаются по последней беловой рукописи, а в случае ее отсутствия—по черновой рукописи.

В процессе подготовки неофициальных документов к изданию археографу часто приходится иметь дело с неатрибутированными рукописями. В этом случае для установления авторства применяется тот же инструментарий источниковедческой критики, которым пользуется и историк—исследователь. Однако, в отличие от последнего, подробно знакомящего читателей со своими приемами атрибуции документа, археограф , как правило, ограничивается коротким текстуальным примечанием с указанием источника, легшего в основу атрибуции.

Имеет свои особенности и выбор основного текста при публикация писем. В качестве основного берется тот, который был получен адресатом. Это может быть как беловой автограф, так и машинописный подлинник, особенно широко встречающийся с внедрением технических средств. В случае отсутствия последних письма публикуются по черновым автографам или заверенным(авторизованным) копиям. Однако бывает так, что письмо, написанное на одном языке, перед его отсылкой в другую страну, переводится на язык этой страны переводчиком. В этом случае текст его публикуется по авторскому оригиналу и сверяется с переводом. Если текст оригинала не сохранился, письмо дается по переводу с обязательной оговоркой в текстуальных примечаниях об отсутствии оригинала и о времени осуществления перевода.

В изданиях научного типа в текстуальных примечаниях приводятся все разночтения, имеющиеся между публикуемым и другими вариантами данного письма. Здесь следует иметь в виду такие обстоятельства. Разночтения могли возникнуть не только по причинам сугубо технического свойства (например, из-за ошибок, допущенных машинисткой при перепечатке текста отсылаемого письма и т.п.), но и вследствие того, что переписывая набело письмо перед его отправкой, автор сам мог менять его текст сравнительно с первоначальным вариантом, который на правах черновика оставался в его архиве.

В качестве основного текста листовки выбирается заверенный текст, т.е. такой, в котором имеются указания на организацию, выпустившую листовку, подписи или печать организации. Незаверенный текст публикуется лишь после того, как будет установлена подлинность документа, т.е археограф убедится, что публикуемая им листовка не является фальшивкой. Последнее обстоятельство имеет особо важное значение, учитывая условия, в которых создавались данные виды источников (подполье, необходимость соблюдения конспирации и т.д.). В большинстве случаев листовки как раз-таки и публикуются не по оригиналам, а по типографским экземплярам, поскольку невозможно представить, что в делопроизводстве подпольных организаций и групп, партизанских формирований могли сохраниться подлинники. Это характерно, например, для “Зборніка лістовак усенароднай партызанскай барацьбы у Беларусі у гады Вялікай Айчыннай вайны (1941—1944 гг.)”, основу которого составили коллекции листовок, хранившиеся в партийном архиве Беларуси, а также республиканском музее истории Великой Отечественной войны и Гомельском краеведческом музее.(Правда, составители сборника в легендах везде употребляют дефиниции “подлинники”, хотя очевидно, что речь должна идти о “типографских экземплярах”. О “подлинниках” можно было бы говорить в том случае, если бы документы публиковались по утвержденным партийными или комсомольскими органами Беларуси текстам листовок, хранящимся в соответствующих фондах Национального архива Республики Беларусь).

Публикуя листовки по типографским экземплярам, археограф должен , как мы уже отмечали, особенно тщательно изучить их содержание и внешние особенности, обращая при этом внимание на стиль, характерные выражения , материал, на котором они исполнены и т.д. Привлечение сопутствующих источников, в которых могут содержаться упоминания об интересующем публикатора документе, даст возможность археографу сделать окончательный вывод о его подлинности или, наоборот, подложности. Такой углубленный источниковедческий анализ, возможно даже выходящий за рамки внешней критики, вполне оправдан применительно к данному виду источников, принимая во внимание наличие массы всевозможных листовок - фальшивок, издававшихся, например , в годы Великой Отечественной войны немецкими спецслужбами на оккупированных землях Беларуси.

Характерным примером здесь может служить листовка- фальшивка, изданная от имени “командующего армией прорыва” в марте 1943 г. и тогда же распространявшаяся среди партизан и населения Гомельской и Полесской областей. Указания на ее подложность мы встречаем в подпольной периодической печати партизанских формирований этих областей, а также в источниках личного происхождения (например, в дневнике одного из руководителей партизанского движения в Гомельской обл. Е.И.Барыкина).

Порой значительные сложности у археографа могут возникнуть при выборе основного текста стенограмм. Они носят двоякий характер. С одной стороны, публикатор должен дать в распоряжение пользователя удобочитаемый текст , но, с другой стороны, сохранить индивидуальность выступления.

Как правило, тексты стенограмм публикуются по правленым экземплярам, т.е тем, которые после расшифровки просмотрены и завизированы выступавшим. Однако здесь следует иметь в виду , что степень правки не должна превышать установленный предел ( речь может идти лишь об устранении грамматических ошибок, описок, но не об изменении содержания выступления, как мы это показали на примере публикации стенограммы выступления И.Церетели на Первом всероссийском съезде советов). При отсутствии правленой (авторизованной) стенограммы она может быть опубликована по неправленому экземпляру, но с обязательной оговоркой об этом в текстуальном примечании.

Для документов, переданных по телефону, телеграфу, телетайпу, телефаксу, радио и т.д. основным текстом считается исходящая запись (автограф, заверенная копия). Это правило не может быть оспорено, если припомнить, какие нелепицы порой мы получаем в телеграммах. При наличии входящего текста публикуемый исходящий сопоставляется с ним; имеющиеся разночтения указываются в примечаниях.

При наличии нескольких вариантов записи документа (рукопись, машинопись на телеграфном бланке, телеграфная лента) для публикации выбирается текст на телеграфной ленте. В случае утраты части ленты текст восстанавливается по другому источнику с оговоркой об этом в текстуальном примечании.

Лекция 4. Передача текста документов

После того, как выбран основной текст публикуемого документа, перед составителем неизбежно встают вопросы, связанные с его передачей. В зависимости от задач подготавливаемого издания (для исторического, источниковедческого, палеографического, лингвистического исследований) текст документов может передаваться дипломатическим или научно-критическим приемами с точным сохранением при этом стилистических и языковых особенностей. Правда, современные украинские археографы предлагают несколько иную классификацию способов передачи текстов исторических документов. Они выделяют научный (или дипломатический) и научно-критический (или популярный) приемы передачи текстов. Такое деление, по их мнению, будет способствовать ликвидации субъективного и бессистемного смешения элементов обоих приемов в одном издании, что имеет место в современной эдиционной практике.

Однако, как нам кажется, это—ни что иное, как попытка вернуться к так наз. “буквалистскому” методу передачи текстов документов, широко применявшемуся в конце ХУШ—нач. Х1Хвв. в России( А,Л.Шлецером и его последователями Я.И.Бередниковым, А.Н.Олениным и др.) и уже тогда вызывавшему критику со стороны П.М.Строева. Кстати говоря, такой же “буквалистский” прием передачи текстов мы встречаем и в публикациях документов церковного происхождения, например, в ”Епархиальных ведомостях”, сборнике Минского церковного историко-археологического музея “Минская старина” и др. На наш взгляд, данный метод не имеет перспектив еще и по причинам сугубо технического свойства: он крайне усложняет набор и ведет к удорожанию издания.

При дипломатическом приеме издания текст воспроизводится в полном соответствии с оригиналом и его особенностями: устаревшей орфографией, с сохранением вышедших из употребления букв, имеющихся сокращений, порядка расположения текста и подписей, неисправностей. Дипломатический прием применяются в специальных изданиях научного и учебного типов ( палеографических, лингвистических и др.).

Наиболее сложным и вызывающим споры и дискуссии ,является научно-критический прием передачи текста, предполагающий точное сохранение его стилистических и фонетических особенностей .Это в равной мере относится к документам как на белорусском, так и на русском языках (Именно эти два языка наиболее характерны для источников нового и новейшего времени).

Как известно, текст документов на русском языке передается по современной орфографии; то же самое можно говорить и применительно к белорусскому языку, но с учетом особенностей его исторического развития. Дело в том, что до 1933 г. в белорусском правописании имела место большая неусовершенствованность. Некоторые правила правописания на белорусском языке длительное время не были четко сформулированы. В белорусский язык было включено много архаизмов, слов, заимствованных из польского, немецкого, английского и других языков (“гандаль”, “фурман”, “бурштын”, “пэндзаль”, “сэнс” и др.), искусственных слов (“парабок”, “кнот”,”карчма” и др.). Последнего не отрицали и сами реформаторы белорусского языка, в частности, А.И.Цвикевич, утверждавший: ”У Інбелкульце мы стараліся выбіраць з гэтага бясцэннага запасу для літаратурнага ужытку самыя трапныя і мілагучныя словы. Праўда,стваралі і самі выразы,тэрміны, але такія, што адпавядалі законам нашай мовы”.

Белорусский язык претерпел две реформы правописания. На основе постановления Совнаркома республики от 28 августа 1933 г. и Совета Министров БССР от 11 мая 1957 г. были узаконены, упрощены и уточнены некоторые правила правописания и грамматики, сформулированы новые .После реформы 1957 г. белорусский язык значительно приблизился к русскому, вследствие чего возникло больше проблем при передаче текстов публикуемых документов, нежели было раньше. Разнобой в правописании, встречающийся сегодня даже в некоторых республиканских (например,”Літаратуре і мастацтве”, “Спадчыне”, “Народнай воле”) и зарубежных белорусскоязычных периодических изданиях (например, белостокской “Нашай Ніве”) вызывается игнорированием некоторыми авторами публикаций в этих газетах и журналах ныне действующих в Беларуси правил правописания, изменить которые вправе лишь правительство республики на основе заключения авторитетного учреждения в лице Национальной академии наук.

К сожалению, проблема правописания (как, впрочем и национальной символики) из категории научной давно уже превратилась в политическую, вокруг которой группируются сторонники диаметрально противоположных направлений отнюдь не научного толка. Конечно, некорректно, на наш взгляд, в качестве главного аргумента против употребления дореформенного правописания использовать то, что им пользовались белорусские коллаборационисты во время оккупации Беларуси. Нельзя также не прислушаться и к мнению Народного поэта Беларуси Нила Гилевича, утверждающего по поводу дореформенного языка: ”Мова эмігранцкай літаратуры, хоць і крыху архаічная, але—сапраўды беларуская. Яна не пацярпела ад русіфікацыі,захавала ўсе нацыянальныя асаблівасці сінтаксісу, многія пласты лексікі, сапраўды беларускае гучнае слова”(Л1таратура 1 мастацтва. 1998.13 л1ст. С.12.)..

Но как быть археографу, спросите вы, в ситуации, когда возникает необходимость опубликования документов, исполненных на белорусском языке в 1920—нач.30-х гг.? Здесь, по нашему мнению, должен применяться дифференцированный подход, учитывающий прежде всего авторство документа , особенности его происхождения, вид и т.д. Для официальных документов законодательного, делопроизводственного характера я бы рекомендовал придерживаться современной белорусской орфографии, допуская при этом замену архаизмов и искусственно введенных слов на соответствующие им ныне употребляемые.

Другое дело—неофициальные документы, к тому же исполненные выдающимися деятелями белорусской науки и культуры. В этом случае действия археографа или текстолога, на наш взгляд, ни в коей мере не могут выходить за рамки исправления орфографии : замена же слов “акцябр” на “кастрычнік”, “шчот” на “лік” и т.п. будет означать ни что иное, как редактирование авторского текста, недопустимое ни в археографии, ни в текстологии. Такого же принципа я бы рекомендовал придерживаться и при подготовке к публикации стенограмм и протоколов всевозможных заседаний с участием представителей белорусской гуманитарной интеллигенции ( для неправленых и невизированых документов требования по сохранению стиля выступления, особых фразеологизмов и т.п. могут быть смягчены с учетом возможных погрешностей, допущенных стенографисткой). С последним нам пришлось столкнуться в процессе подготовки к изданию протокола Первой всебелорусской конференции, состоявшейся в мае 1924 г.: записывая выступления участников, в том числе руководителя архивной службы республики, известного писателя Д.Ф.Жилуновича и др., стенографистка сделала массу ошибок, оставлять которые мы не сочли возможным.

С какими особенностями приходится сталкиваться археографу при передаче текстов исторических документов? Круг их достаточно широк. Он включает воспроизведение разночтений, вставок и зачеркиваний, приписок, подчеркиваний, авторских примечаний и т.д.

Коротко рассмотрим возникающие при передаче текста ситуации, подкрепляя их конкретными примерами, взятыми из белорусских археографических изданий.

Начнем с обозначения встречающихся разночтений между основным текстом и другими списками или редакциями этого же документа

В изданиях научного типа они приводятся в текстуальных примечаниях:

Повелеваемъ же оному Игумену Игнатію съ братіею в томъ святых Богоявленій монастыри благочестно и общежительно..*.

*В другом списке нестяжательно.

(Белорусский архив древних грамот.Ч.1.М.,1824.С.111)

Вставки отдельных слов и предложений воспроизводятся в соответствующем месте в тексте документа и оговариваются в текстуальных примечаниях. В изданиях научного типа в текстуальных примечаниях оговариваются вставки , написанные в одном документе разными чернилами или карандашами; оговаривается также и изменение способа воспроизведения текста:

За этот период времени выведено из города и его окрестностей* 1050 семей.

*Слова “и его окрестностей”дописаны от руки чернилами.

(В непокоренном Минске, Док. и мат. о подпольной борьбе советских патриотов в годы Великой Отечественной войны(июнь 1941—июль 1944).Мн.,1987.С.159).

Изучение характера письма документа (изменение почерка, наличие зачеркиваний, вставок и т.д.) может повести к уточнению времени и места его создания, авторства и т.д. Так, например, аккуратный и одинаковый почерк, которым были исполнены протоколы заседаний Минского подпольного горкома КП(б)Б за декабрь 1941—март 1942 гг., заставил нас усомниться в том, что перед нами—документы, фиксировавшие событие в момент его совершения (т.е. во время заседания комитета).Изучение содержания протоколов полностью подтвердили наши сомнения: в записях имеются указания на “ссылки в конце тетради” и т.п., что явно указывало на позднейшую переписку протоколов.

Конечно, изменение цвета чернил при написании документа не всегда указывает на его составление в несколько приемов (причина может быть достаточно банальной: в авторучке закончились чернила , допустим, фиолетового цвета, и составитель документа вынужден был ее заправить черными, поскольку фиолетовые отсутствовали).

А присутствие в документе на русском языке слов “акупация”,”на коридор”,”сюдой” вместо “оккупация”, “в коридор”, “сюда” подскажет, что автором его является белорус. В этой связи любопытно привести пример с употреблением в публикации журнала “Наш современник” авторами из Минска слова “шильда”: дотошные московские критики так и не смогли установить, что же оно означает, между тем, как для белорусского читателя этот термин (польск. “вывеска”) не требует никакого пояснения.

Все эти “мелочи” археограф обязан сообщить исследователю, а последний сам сделает выводы, основывающиеся в том числе и на таких “мелочах”.

Важное значение для понимания истории происхождения документа, характера его редактирования и т.д. является фиксирование археографом зачеркнутых в тексте слов, предложений, выражений и т.п. Оно не только вводит исследователя в творческую лабораторию создателя документа, но и порой позволяет сделать выводы общественно-научного, политического, идеологического, межконфессионального и т.п. характера. Так, например, обратив внимание на наличие в оригинале Декларации о провозглашении независимости ССРБ (31 июля 1920 г.) зачеркнутой подписи представителя ЦК Белорусской партии социалистов-революционеров, мы как бы подтолкнули пользователей нашей публикацией выяснить обстоятельства, связанные с созданием данного документа и тем самым установить причины отказа одной из белорусских политических партий подписать Декларацию .

Поскольку зачеркнутые слова или предложения не являются частью публикуемого текста, они и не воспроизводятся при его передаче. Это делается в текстуальных примечаниях с указанием: “Далее зачеркнуто...”:

Организованный рабочий класс и трудовое крестьянство Белоруссии (Коммунистическая партия Литвы и Белоруссии, Белорусская коммунистическая организация*...)

*Далее зачеркнуто Белорусская партия социалистов-революционеров.

(Именем рабочих и крестьян: Декларация о провозглашении независимости Советской Социалистической Республики Белоруссии 31 июля 1920 г.// Политический собеседник.1991.№ 7.С.30).

Одним из выстрелов был ранен в оба колена ног житель Леплевки Багонский Леон, который, как подтвердил врач, вследствие потери крови умер 26 июля с.г. в 7 час. утра *.

* Далее зачеркнута фраза Мертвое тело находится в Домачеве.