Белорусский государственный университет

Исторический факультет

М.Ф.Шумейко

Археография Курс лекций

Минск

2003

АРХЕОГРАФИЯ 1

Курс лекций 1

Вводная лекция 4

Обзор источников и литературы 6

Раздел 1. Теоретические проблемы археографии 42

Лекция 1. Археография как наука и практическая деятельность по публикации исторических источников и ее взаимодействие со смежными историческими дисциплинами. 42

Лекция 2 Археографическая публикация и ее место среди других публикаций документов 61

Лекция 3 Источниковедческая критика в археографии как непременное условие подготовки документальных публикаций 75

Лекция 4 Проблема выбора объекта публикации в археографии 79

Лекция 5. Нормативно-методическая база археографии 88

Раздел 2. История белорусской археографии 108

Лекция 1. Зарождение полевой, камеральной и эдиционной археографии в белорусских и литовских губерниях. “Белорусский архив древних грамот”. 108

Лекция 2. Роль Петербургской археографической комиссии, Общества истории и древностей российских при Московском университете и других учреждений России в становлении белорусской археографии. Губернские статистические комитеты и их вклад в развитие практической археографии. 119

Лекция 3. Виленский и Витебский центральные архивы древних актовых книг и их роль в публикации исторических источников 126

Лекция 4. Создание и деятельность Виленской археографической комиссии (1864—1915 гг.) 136

Лекция 5. Полевая, камеральная и эдиционная археография в деятельности управления Виленского учебного округа, Виленской публичной библиотеки, Северо-Западного отдела Русского географического общества, церковных, статистических комитетов, частных лиц 145

Лекция 6. Организация археографической работы в Беларуси в первой четверти ХХ в. 154

Лекция7. .Создание Историко-археологической (Археографической) комиссии Инбелкульта. Первый съезд исследователей белорусской археологии и археографии. 161

Лекция 8.. Инбелкультовские археографические издания . Археографическая деятельность В.У.Ластовского. 165

Лекция 9. Археографическая деятельность Истпарта—Института истории партии 176

Лекция 10. Археографическая деятельность архивных органов и учреждений Беларуси в 1920-1940-е гг. 186

Лекция 11. Документальные публикации Института истории Белорусской академии наук в 1930—1940-е гг. 191

Лекция 12. Белорусские документальные публикации в годы Великой Отечественной войны и в первое послевоенное десятилетие (1941—1956 гг.) 196

Лекция 13. Роль Археографической комиссии, Института истории и др. научных учреждений СССР в развитии белорусской археографии в 1950-80-е гг. 210

Лекция 14. Развитие практической археографии в Беларуси в конце 1950—80-х гг. 221

Лекция 15. Роль архивных, научных и других учреждений Беларуси в формировании археографической базы, развитии теории и методики археографии в 1990-е гг. 245

Раздел 3. Методика публикации документов как исторических источников 264

Лекция 1. Методика публикации документов как исторических источников. Типология документальных изданий. 264

Лекция 2. Выявление и отбор документов для публикации 272

Лекция 3. Выбор текста документов 279

Лекция 4. Передача текста документов 287

Как известно, текст документов на русском языке передается по современной орфографии; то же самое можно говорить и применительно к белорусскому языку, но с учетом особенностей его исторического развития. Дело в том, что до 1933 г. в белорусском правописании имела место большая неусовершенствованность. Некоторые правила правописания на белорусском языке длительное время не были четко сформулированы. В белорусский язык было включено много архаизмов, слов, заимствованных из польского, немецкого, английского и других языков (“гандаль”, “фурман”, “бурштын”, “пэндзаль”, “сэнс” и др.), искусственных слов (“парабок”, “кнот”,”карчма” и др.). Последнего не отрицали и сами реформаторы белорусского языка, в частности, А.И.Цвикевич, утверждавший: ”У Інбелкульце мы стараліся выбіраць з гэтага бясцэннага запасу для літаратурнага ужытку самыя трапныя і мілагучныя словы. Праўда,стваралі і самі выразы,тэрміны, але такія, што адпавядалі законам нашай мовы”. 288

( Борьба трудящихся Западной Белоруссии за социальное и национальное освобождение и воссоединение с БССР.Док. и мат. Т.2.Мн.,1972.С.251) 291

Лекция 5. Сокращенная передача текста и содержания документов 311

Регест 314

Регест 314

Лекция 6. Археографическое оформление документов 317

Донесение № 315 320

Лекция 7. Научно-справочный аппарат к документальным изданиям 342

В предыдущих лекциях речь уже шла о задаче научно-справочного аппарата (НСА) к документальным изданиям. Она заключается прежде всего в том, чтобы сообщить пользователю максимум сведений о публикуемых и выявленных источниках. Добротно составленный НСА значительно обогащает тексты публикуемых документов, помогает пользователю работать с ними так, как если бы он работал с оригиналами. 342

Асноўныя даты жыцця і дзейнасці К.Каліноўскага 345

Вводная лекция

Вероятно, не ошибемся, если скажем, что ни одна специальная историческая дисциплина, тесно взаимодействующая с исторической наукой и оказывающая влияние на ее развитие, не вызывала в прошлом столько споров и дискуссий, как археография. Причину этого, на наш взгляд, следует искать, с одной стороны, в сфере терминологических дефиниций, а с другой—в той интегрирующей роли, которую археография играет не только среди гуманитарных , но и технических, естественных наук. Прошедшая в 1970-е годы на страницах журнала “Советские архивы” дискуссия о предмете, задачах археографии, хотя и закончившаяся фактически безрезультатно, выявила, тем не менее, различные, порой взаимоисключающие точки зрения относительно роли и места этой дисциплины в процессе исторического познания .

Обращаясь к истории белорусской археографии, нельзя не заметить, что в течение своего почти двухвекового существования преимущественно развивалась ее практическая сфера: в Х1Х—начале ХХ вв. в рамках российской археографии, а в последующий период—общесоюзной. Была создана огромная археографическая база, ставшая основой для проведения исторических исследований по различным периодам отечественной истории, база, которой до сих пор пользуются историки Республики (И это при всех ее очевидных недостатках, в большинстве своем обусловленных вненаучным влиянием, оказываемым на белорусских археографов).

Процесс приращения археографической базы продолжается и в настоящее время, несмотря на возникшие в последнее десятилетие сложности финансового характера. Все это очевидно, как очевидно и то, что изучение истории археографической мысли, истории археографической деятельности в Беларуси и даже кодификация приемов и методов научной публикации документов белорусского происхождения до сих пор находятся в “полуэмбриональном” состоянии. С учетом данного обстоятельства целью настоящего курса является, с одной стороны, познакомить слушателей с некоторыми, наиболее “трудными” вопросами, существующими в теории археографии, с другой-- дать представление об истории белорусской археографии, включая анализ ее организационных составляющих, деятельности конкретных личностей, внесших вклад в расширение археографической базы, и, наконец, с третьей, помочь студентам, будущим историкам и историкам-архивистам овладеть приемами и методами публикации документов как исторических источников.

Исходя из цели курса разработана и его структура, составившаяся из трех разделов, которым предшествует обзор источников и литературы по различным аспектам археографии. В лекциях раздела “Теоретические проблемы археографии” анализируются (преимущественно в историографическом аспекте) терминологические проблемы, существующие в археографии, исследуется взаимодействие археографии со смежными специальными историческими дисциплинами (особое внимание здесь уделяется самым тесным связям археографии с источниковедением), обосновывается понятие археографической публикации и ее отличие от прочих публикаций документов. В лекции , посвященной проблеме выбора объекта публикации в археографии, на примере конкретных документальных изданий, когда-либо появлявшихся в Беларуси, а также с учетом делопроизводственных документов, отложившихся в фондах научных, архивных и иных учреждений и организаций, занимавшихся подготовкой документальных публикаций, показывается, насколько сильным, а порой решающим, было и остается вненаучное влияние (политическое, идеологическое, межконфессиональное и пр.), оказываемое на археографов при отборе ими документов, предполагаемых к опубликованию. В этот же раздел включена и лекция о нормативно-методической базе археографии, хотя она в одинаковой мере “вписывается” в контекст и двух последующих разделов. Однако нам представляется более логичным связать историю складывания и кодификации приемов и методов публикации документов как исторических источников с теоретическими проблемами, поскольку именно во всевозможных “Правилах”, “Инструкциях”, “Методических рекомендациях” наиболее ярко проявляется уровень состояния и развития археографической мысли в тот или иной период.

Во втором разделе рассматривается почти двухвековая история белорусской археографии, ведущей свою родословную с “Белорусского архива древних грамот”. Здесь в хронологической последовательности излагаются организация и итоги археографической деятельности в белорусских и частично литовских губерниях в Х1Х—нач. ХХ вв. Учитывая наличие специальной работы Н.Н.Улащика “Очерки по археографии и источниковедению истории Белоруссии феодального периода”, в которой дан обстоятельный количественный и качественный анализ появившихся в это время документальных изданий, мы сосредоточили преимущественное внимание на вопросах организации археографической деятельности, методике публикации документов, вкладе конкретных личностей в приращение археографической базы.

Зарождение и развитие в этот период полевой, камеральной и эдиционной археографии нельзя, на наш взгляд, связывать только с необходимостью решения власть предержавшими задач сугубо политически-идеологического характера (хотя, безусловно, последние вольно или невольно стимулировали их).Это следует рассматривать и в контексте потребностей бурно развивавшейся в данное время исторической науки и особенно в связи с деятельностью центральных исторических архивов, появившихся в середине Х1Х в., а также работой губернских статистических комитетов, церковных историко-археологических комитетов, архивных комиссий и т.п. Отсюда—значительное внимание в курсе истории создания и анализу деятельности данных учреждений и организаций.

С образованием белорусской советской государственности начинается новый этап в истории белорусской археографии. Ее национальный характер особенно проявляется в деятельности Археографической комиссии Института белорусской культуры (Академии наук).Наряду с занятиями эдиционной археографией сотрудники комиссии совместно с представителями архивной службы республики в 1920-е гг. успешно решают ряд вопросов реституции белорусских архивов, создавая таким образом потенциальную базу для будущих археографических публикаций; инициируют проведение Первого съезда исследователей белорусской археологии и археографии, на котором так же, как и на состоявшейся несколько раньше архивной конференции обсуждаются вопросы научного характера по проблемам археографии. Начавшиеся в конце 1920-х—1930-е гг. в республике политические репрессии не дали развиться национальной археографической школе, свели к минимуму работу по публикации исторических источников.

Значительные утраты понесла археографическая база республики в годы Великой Отечественной войны. В течение первого послевоенного десятилетия идет процесс упорядочения сохранившейся ее части, появляются некоторые документальные публикации по новейшей истории.

Начиная со второй пол. 1950-х гг. в республике идет процесс кооперации деятельности архивных и научных учреждений в сфере практической археографии. Благодаря ей эдиционная археография в 1970--80-е гг. достигает своеобразного пика и затем, в 1990-е гг., идет на убыль. Мы пытаемся проанализировать причины этого явления.

Третий раздел курса “Методика публикации документов как исторических источников” носит преимущественно практический характер, Однако, его не следует рассматривать как своеобразный вариант “Правил издания исторических документов”. Здесь, основываясь на отечественных археографических публикациях, а также собственном опыте подготовки документальных изданий, мы обобщаем некоторые наблюдения относительно типологии документальных изданий, выявления, отбора документов для публикации, выбора и передачи текстов публикуемых документов, их археографического оформления, состава и объема научно-справочного аппарата применительно к различным типам, видам и формам документальных публикаций и пр.

В заключение отметим, что основные положения данного курса были апробированы нами на научных и научно-практических конференциях международного, республиканского и регионального уровней; отдельные лекции в форме научных статей полностью или частично публиковались в отечественных и зарубежных изданиях. И конечно же, главная апробация курса состоялась в аудиториях исторического факультета Белгосуниверситета. Здесь он читается студентам 3 и 4 курсов отделения архивоведения.

Обзор источников и литературы

Все источники по нашему курсу целесообразно сгруппировать в следующие разделы: документы законодательного и нормативного характера, свидетельствующие о теоретических и методических проблемах археографии, а также об истории создания и основных направлениях работы архивно-археографических учреждений Беларуси в Х1Х-ХХ вв; делопроизводственные материалы, образовавшиеся в деятельности этих учреждений и освещающие вопросы истории и методики публикации исторических источников; собственно документальные издания, предпринятые в разное время, разными учреждениями и отдельными лицами; документы личного происхождения, отложившиеся в личных архивных фондах известных белорусских, российских, польских, украинских историков, архивистов, археографов.

Данная классификация не претендует на универсальный характер, однако, в ней, как нам представляется, учтены наиболее существенные источники, позволяющие комплексно и в динамике исследовать исторические и теоретико-методические аспекты применительно к археографии.

Несмотря на то, что говорить об археографии как науке или научной дисциплине можно, лишь начиная с конца ХУ111—первой четверти Х1Х вв., представляется, тем не менее, целесообразным, включить в обзор источников первого раздела и ряд документов “доархеографического” периода, возникших в ХУ1—ХУ11 вв. и свидетельствующих о состоянии в то время потенциальной археографической базы (под последней мы вслед за профессором Московского историко-архивного института А.Д.Степанским подразумеваем совокупность археографически опубликованных документов ). Важнейшими среди них являются статьи “О книгах земских и замковых…” 4-го раздела Статутов Великого княжества Литовского редакций 1566 и 1588 гг. , статьи “О метриках Великого княжества Литовского”, “Хранение книг земских и гродских” Конституции Великого княжества Литовского 1607 г. и др. Эти источники дают также представление об архивном деле в Великом княжестве Литовском, уровень организации которого сыграл впоследствии крайне позитивную роль в становлении и развитии практической археографии не только в Беларуси, но и у ее ближайших соседей—в России, Польше, Украине, Литве.

Существенную группу источников составляют документы высших органов власти и органов управления Российской империи (Государственного совета, Святейшего синода, министерств внутренних дел, народного просвещения и др.), регламентирующие создание и раскрывающие основные направления деятельности Виленского и Витебского центральных архивов древних актовых книг, Виленской археографической, Витебской ученой архивной комиссий, церковных историко-археологических комитетов и др. Разбросанные по многим томам Свода законов Российской империи, эти документы по инициативе особой комиссии Русского исторического общества и в соответствии с решением первого съезда представителей губернских ученых архивных комиссий (С-Петербург, 6—8 мая 1914 г.), были сведены в двухтомный сборник .

В законодательных и нормативных актах ЦИК БССР, СНК БССР, Верховного Совета и Совета Министров республики, принятых в 1920-60-е гг., нашли отражение вопросы конкретного участия архивных органов и архивных учреждений Беларуси в публикаторской деятельности, а также в разработке всевозможных методических рекомендаций в сфере эдиционной археографии. Так, в Положении о ЦАУ БССР и его органах, утвержденном 8 декабря 1927 г. ЦИК БССР и СНК БССР, было зафиксировано, что одной из обязанностей Архивного управления является “издание справочников-указателей по архивам, архивных материалов, книг и брошюр по архивному вопросу” . Эта же позиция была подтверждена и в аналогичном документе, принятом высшим законодательным органом республики 15 октября 1930 г. . О необходимости сотрудничества архивных и научных учреждений при подготовке научных изданий документов шла речь в постановлении Президиума ЦИК БССР “По докладу Центрархива БССР о деятельности”, принятом 25 марта 1931 г. .

Важнейшим документом, сыгравшим позитивную роль в деле возобновления свернутой в 1930-е гг. в республике практической археографии, стало совместное постановление ЦК КПБ и СМ БССР “О мерах по упорядочению режима хранения и лучшему использованию архивных материалов министерств и ведомств”, принятое 31 марта 1956 г. Его 4-й и 5-й пункты содержали конкретные указания всем заинтересованным научным , архивным, культурно-просветительским учреждениям, вузам в трехмесячный срок разработать перспективные планы подготовки и издания сборников документов, обратив при этом особое внимание на источники советского периода.

В утвержденном Советом Министров республики 3 марта 1962 г. Положении об Архивном управлении при Совете Министров БССР одной из основных задач управления определялось изучение, обобщение и распространение передового опыта работы архивных учреждений в области археографии, планирование и координация издательской деятельности. С этой целью при управлении создавался научный совет . Для осуществления практической работы по подготовке документальных сборников в структуре управления в соответствии с постановлением Совета Министров БССР от 29 июня 1965 г. учреждался научно-издательский отдел .

Среди правительственных решений, принятых в 1990-е гг. и призванных активизировать как практическую работу по изданию документальных источников в республике, так и разработку теоретико-методических основ археографии, отметим распоряжения Совета Министров Республики Беларусь от 11 декабря 1991 г. о создании Белорусского научно-исследовательского центра документоведения и ретроинформации ; от 25 января 1994 г.—о переименовании Центра и создании в нем на общественных началах Белорусской археографической комиссии и др. .

Основополагающим документом в области архивного дела и археографии является первый в истории республики Закон “О Национальном архивном фонде и архивах в Республике Беларусь”, принятый 6 октября 1994 г.(изменения и дополнения к Закону приняты 6 января 1999 г.). Его 27-я статья определяет основные направления деятельности архивных учреждений по использованию документов Национального архивного фонда республики путем их публикации в средствах массовой информации, издания для изучения и использования .

И, наконец, исследователь истории белорусской археографии конца 1990-х гг. не может обойти своим вниманием принятое 28 октября 1999 г. постановление коллегии Госкомархива республики “Об Археографической комиссии Государственного комитета по архивам и делопроизводству Республики Беларусь” , утвержденное 27 января 2000 г. Положение об Археографической комиссии и др. Их появление следует рассматривать как реализацию ведущихся еще с 1950-х гг. среди архивистов и историков республики разговоров о полезности и целесообразности иметь координационный и научно-методический центр в области археографии.

Документы второго раздела сосредоточены в основном в фондах учреждений архивно-археографического профиля, как ранее действовавших, так и ныне существующих в Беларуси, Литве, а также в России, Украине. Это—фонды Виленского и Витебского центральных архивов древних актовых книг, Виленской археографической комиссии , Витебской ученой архивной комиссии, Института белорусской культуры, Главархива Беларуси, Истпарта ЦК КП(б)Б, Института истории партии при ЦК КПБ, Института истории Национальной Академии наук Беларуси, Белорусского НИИ документоведения и архивного дела и др.

Важнейшими документами данных фондов представляются протоколы заседаний комиссий, советов, коллегий, отделов, зафиксировавшие обсуждения как конкретных документальных изданий, так и проектов всевозможных нормативных документов (правил издания исторических документов. методических рекомендаций, инструкций, памяток и т.д.). Данную группу источников существенно дополняет переписка научных и архивных учреждений Беларуси с аналогичными учреждениями России, Украины, Литвы, Польши. В ней содержится информация о конкретном вкладе белорусских историков , архивистов , археографов в подготовку серийных и несерийных документальных изданий, разработку всевозможных методических рекомендаций и правил издания исторических источников и т.п. Зачастую переписка дополняет (или восполняет) отсутствующие в протоколах, планах, отчетах и других официальных документах сведения научно-методического характера, что уже само по себе представляется значимым.

Третий раздел источников—собственно сами документальные издания различных типов, видов и форм, вышедшие как на территории Беларуси (преимущественно в ХХ в.), так и за ее пределами и включающие в свой состав источники белорусского происхождения , а также документы, имеющие отношение к истории Беларуси.

Привлечение документов личных фондов крупнейших белорусских, российских, польских, украинских археографов, архивистов, историков (М.С.Грушевского, М.В.Довнар-Запольского, Д.И.Довгялло,В.С.Иконникова, М.Ф.Владимирского-Буданова, О.И.Левицкого, В.Л.Модзалевского, А.П.Сапунова, И.Я.Спрогиса, А.И.Миловидова, Е.Р.Романова, Р.Меницкого, С.Пташицкого, А.А.Шахматова и др.) дает возможность не только заглянуть в их творческие лаборатории, но и в некоторых случаях понять и объяснить необходимость и целесообразность принятия ими тех или иных решений, связанных как с изданием документальных сборников, так и с выработкой методики публикации исторических источников Это, на наш взгляд, чрезвычайно важно, ибо давно замечено, что тенденции развития исторической науки (равно как и археографии, призванной подпитывать последнюю опубликованием исторических источников) чаще всего приходится улавливать не в фундаментальных произведениях и творчестве крупных историков, а в общей атмосфере исторических течений, в дискуссиях . Изучение документов личных архивных фондов как раз- таки и способствует пониманию той творческой атмосферы, в условиях которой возникали и реализовывались многие археографические проекты. В них же исследователь может найти неформальные, т.е. не предполагавшиеся для опубликования в виде рецензий, оценки как документальной продукции, так и ее составителей.

***

Одна из первых попыток систематизировать обильную литературу, посвященную археографической деятельности научных учреждений Беларуси, была предпринята в статье Е.Ф.Шорохова . Автор подразделил ее на четыре основные группы: 1) историографического характера; 2) по истории и организации архивного дела; 3)по истории публикации документов, теории и методике археографии; 4) рецензии на археографические издания и на работы по истории публикации документов, теории и методике археографии.

Предложенная схема вполне приемлема как для литературы об археографии, появившейся в Х1Х—начале ХХ вв., так и для современных исследований. Далее в нашем обзоре мы будем принимать ее в расчет, одновременно рассматривая относящиеся к предмету нашего курса работы (монографии, материалы научных конференций, статьи, очерки, рецензии и т.п.) в хронологической последовательности.

Историография белорусской археографии (под последней мы понимаем науку, занимающуюся комплексом проблем, связанных с введением письменных источников белорусского происхождения и о Беларуси в научный оборот на этапе их поиска и собирания, научного описания и издания) возникает параллельно с зарождением и развитием практики публикации письменных источников белорусского происхождения и о Беларуси.

Археографическая деятельность в Литве и Беларуси, особенно активизировавшаяся в 1820-е гг. благодаря участию в ней профессоров Виленского университета, а также гомельских, полоцких, могилевских любителей старины, требовала осмысления ее результатов, определения новых направлений в сфере полевой и камеральной археографии. Было бы неверным утверждать, что это диктовалось исключительно нуждами развивавшейся исторической науки. Дело в том, что посредством практической археографии, равно как и историографии, зачастую решались вопросы политического, идеологического характера. В этой связи нельзя не согласиться с мнением современного белорусского исследователя, утверждающего, что “главной задачей публикации документов, изданных по инициативе правительственных учреждений и начальствующих лиц края в 40-е гг. Х1Х века, стало доказательство того, что в прошлом Белоруссия и Литва была краем “исконно русским и православным и что разницы между ними и собственно Россией никогда не было” .

И тем не менее в рамках складывавшихся “политических” археографии и историографии вольно или невольно, как это будет и позже, формировались элементы теории и методики этих наук, объективно способствовавшие развитию исторической науки в целом.

Как одну из первых попыток наметить археографическую программу, предполагавшую публикацию в первую очередь источников актового характера, следует рассматривать предисловие И.И.Григоровича к первой части документального сборника “Белорусский архив древних грамот”, увидевшего свет в 1824 г. в Москве Составитель, ссылаясь на западноевропейский опыт публикации исторических документов (имелись в виду издания ХУ1 в. И.Гербурта, С.Сарницкого, М.Догеля и др.), считал, что только они, в отличие от летописей, “раскрывают пред очами отдаленнейших потомков дух предков во всех его развитиях, объясняют сокровенные побуждения, причины и соотношения дел их” .Последующая практическая деятельность Григоровича в качестве главного редактора Петербургской археографической комиссии, свидетельствует, что он последовательно реализовывал программу публикации актовых источников по истории Беларуси и Литвы.

В отличие от И.И.Григоровича, отдававшего предпочтение публикации источников-остатков и видевшего в них наибольшую ценность, И.Н.Данилович, сам немало сделавший для введения в научный оборот источников-традиций, склонен был считать летописи такими же важными и подлежавшими опубликованию источниками, как и акты. В 1840 г. им была подготовлена специальная статья, в которой бралась под защиту вызывавшая наибольшие споры среди историков так называемая “Хроника Быховца”, обнаруженная в 1830-е гг. И.Климашевским в библиотеке помещика А.Быховца, владельца имения Могилевцы Волковысского у. Гродненской губ. Данилович считал, что она “заслуживает быть напечатанною если не по собственному внутреннему достоинству, то потому, что представляет собою образчик литовского летописания и по крайней мере доставляет случай оценить основательнее труд Стрыйковского и защитить его против критики, большей частью не весьма основательной” .

Наряду с анализом всех известных автору летописей белорусско-литовского происхождения в статье И.Н.Даниловича приводились соображения, которые могут быть отнесены к разряду теоретических. Ученый, в частности, высказал тезис о приоритете труда археографа перед работой историка-исследователя, облекши его в весьма оригинальную форму: “ Ибо если в обыкновенной жизни вода бывает тем вкуснее и здоровее, чем ближе к источнику, если тот оказывает более услуги, кто открывает новый источник, нежели тот, кто собирает текущую воду в каналы для дальнейшего провода оной, то и в истории стократно более заслуживает благодарность тот, кто издает в свет старые акты и летописи, нежели тот, кто составляет историю по готовым книгам” и пафосно завершив: “ Скольких избежали бы мы ошибок, если бы все рукописные летописи и акты народов были напечатаны; сколько заменили бы они собою ненужных книг, обременяющих письменные столы ученых!”.

Фактически здесь налицо попытка определить роль и место археографии, прежде всего, эдиционной, которые она играет среди исторической науки (по тогдашней терминологии “историографии”) и отметить ее влияние на состояние и уровень развития последней.

Создание во второй половине Х1Х в. в Беларуси и Литве специализированных архивно-археографических учреждений (виленских археологической и археографической комиссий, центральных архивов древних актовых книг в Вильно и Витебске, Виленской публичной библиотеки с Рукописным отделением и др.), одним из результатов деятельности которых стало появление серийных документальных изданий, отдельных сборников документов, опубликованных описаний, каталогов и т.п., вызвало многочисленные рецензии на эти издания, статьи и очерки информационно-обзорного, юбилейного характера.

Большое внимание документальной и справочной продукции своих земляков уделял проф. Петербургской духовной академии М.О.Коялович, сам внесший значительный вклад в публикацию исторических источников по истории Беларуси (Известно, что по поручению С-Петербургской археографической комиссии он подготовил сборники “Документы, объясняющие историю западнорусского края и его отношение к России и Польше” (1865), “Дневник Люблинского сейма 1569 ггода”(1869) и др.). Со знанием дела, но при этом не всегда оставаясь беспристрастным, он регулярно публиковал в российских ведомственных журналах рецензии на “Акты Виленской археографической комиссии”, “Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси”, “Описания Рукописного отделения Виленской публичной библиотеки” и др. документальные и справочные издания.

Так, главный недостаток первых трех томов “Актов”, по мнению М.О.Кояловича, состоял в случайности выбора объекта публикации, что в свою очередь было обусловлено недостаточной квалификацией составителей и редакторов. “Причина всех этих случайностей и затруднений,--отмечал рецензент,-- одна и та же—отсутствие в Вильно постоянных ученых сил, отсутствие, которое постоянно будет продолжаться и сказываться до тех пор, пока там не будет учреждено высшее заведение историко-филологического характера, светское или духовное”

Проблеме выбора документов для публикации была посвящена и рецензия М.О.Кояловича на 4-й том “Актов”, являвшийся продолжением предыдущего и включавший акты Брестского гродского суда за 1577-1799 гг. Подвергнув критике используемый составителями тома принцип отбора документов (с учетом их происхождения), Коялович предлагал впредь за основу отбора документов брать их содержательную сторону. “Издавать так[т.е. по происхождению—М.Ш.] конечно легче,--указывал он,-- легче находить материал, распределенный в архиве по этим группам и удобнее иметь дело с одною-двумя рукописными книгами, в которых собраны эти акты, нежели со многими; но наука не может уважать подобных удобств. Наука настоятельно требует другого начала при выборе документов, именно того, какому давно уже следует Киевская [археографическая—М.Ш. ]комиссия; то есть нужно выбирать из множества документов удовлетворяющие каким-либо жизненным насущным требованиям науки, т.к. обширность и специальность западно-русских архивов не дают никакой надежды на издание всего их материала, даже в довольно длинный период времени”

Из приведенной цитаты видно, что автор рецензии обратил внимание на несоответствие между принципами формирования архивных дел, применяемыми архивистами (по происхождению) и их использования историками и археографами (по содержанию). На это же противоречие, кстати говоря, указывает и профессор Московского историко-архивного института А.Д.Степанский, который, в частности, пишет: “Таким образом, и в археографии наличествует хорошо известные архивоведам “провениенцпринцип” и “принцип пертиненции”. Здесь мы сталкиваемся с объективным противоречием между архивным делом и исторической наукой, заключавшимся в том, что архивы хранят документы “по происхождению” (провениенцпринцип), а историки изучают прошлое “по темам” (пертиненцпринцип). Именно на преодоление этого противоречия направлены во многом архивные информационно-поисковые системы” .

Оставляя в стороне идеологическую подоплеку замечания М.О.Кояловича относительно критериев отбора документов для публикации (для него, как известно, “жизненными, насущными требованиями науки” являлись преимущественно те сюжеты, которые показывали преобладание в Беларуси православия, агрессивность по отношению к нему католицизма и пр.), нетрудно заметить, что следование им давало возможность еще большему проявлению субъективизма со стороны составителей при решении вопроса в пользу того или иного документа. Подтверждение этому дает анализ последующих томов серийного издания Виленской археографической комиссии: те из них, которые были составлены по сугубо тематическому признаку (как, например, т.16, включавший документы о истории церковной унии, или т.33, содержавший акты, “относящиеся к истории Западнорусской церкви за 1443—1663 гг.”) более других страдали тенденциозностью в части их содержания, не говоря уже о комментировании.

Справедливости ради отметим, что в рецензиях М.О.Кояловича помимо замечаний, обусловленных идеологическими взглядами автора, содержались весьма важные соображения методического характера, способствовавшие улучшению документальных изданий. Это и не удивительно, если принять во внимание огромный опыт, накопленный Кояловичем в сфере практической археографии. К их числу следует отнести рекомендации составителям тщательнее готовить предисловия и указатели к томам, внимательнее относиться к определению видов публикуемых документов и т.п.

Особое место среди работ, затрагивающих проблемы теории и методики археографии, занимает рецензия М.В.Довнар-Запольского на изданный в 1896 г. профессором Варшавского университета Ф.И.Леонтовичем 1-й том “Актов Литовской метрики” . Ее содержание , на наш взгляд, выходит далеко за рамки рецензии и представляет собой по существу тезисное изложение одним из основоположников белорусской национальной историографии и археографии задач последней как науки и сферы практической деятельности по публикации исторических источников. Учитывая то обстоятельство, что автор рецензии, как и М.О.Коялович, будучи практиком-археографом, изложил в ней много ценных соображений прикладного характера, она сохраняет свою актуальность и сегодня в первую очередь применительно к публикации такого важнейшего корпуса исторических источников, как документы Метрики Великого княжества Литовского.

Не отделяя содержательную сторону публикации от ее оформления, Довнар-Запольский обратил внимание на крайне слабую разработанность приемов и методов публикации первоисточников, что, по его мнению, неизбежно вело к появлению документальных изданий, повторяющих ошибки предыдущих публикаций источников. Ученый определил троякую цель археографического издания, заключавшуюся в точной передаче подлинников публикуемых документов, наличии информации о их внешнем виде, физическом состоянии, и, наконец, сопровождении их обстоятельным научно-справочным аппаратом.

Основываясь на собственном опыте работы с источниками, М.В.Довнар-Запольский совершенно точно сформулировал узловые проблемы эдиционной археографии, суть которых состояла в том, что по своему целевому назначению любое археографическое издание должно предоставлять в распоряжение пользователя не только содержание, но и образ публикуемых документов. А это может быть достигнуто путем опубликования правильно выбранного и точно переданного текста источника с приведением и комментированием всех его погрешностей и возможных неисправностей. Опубликованный источник должен сопровождаться научно-справочным аппаратом, существенно дополняющим текст и облегчающим работу с ним исследователя.

На примере конкретного рецензируемого издания ученый показал, в какой мере уровень документальной публикации может быть снижен вследствие игнорирования археографом оригинала источника и пользования его копией. (Как известно, Ф.И.Леонтович публиковал документы Литовской метрики по копиям с копий, снятым в 70-х гг. ХУ111 в. в Варшаве и переданным латинским алфавитом). “Но каковы бы ни были достоинства варшавской копии,--отмечал Довнар-Запольский,-- едва ли целесообразно издавать древнейшие документы по ней: копия, спешно сделанная в прошлом веке, никем не проверенная, внушает к себе недоверие; да если бы она была и точна, то все-таки с изданием по варшавской Метрике русская наука теряла бы немало, не говоря уже о том, что при переложении на латинский алфавит несомненно страдают географические названия, личные имена, терминология, но и, сверх этого, наша филологическая наука теряла бы важный источник для истории языка, к сожалению, до сих пор совсем не затронутый” .

Вывод Довнар-Запольского об основной задаче археографа—предоставить в распоряжение исследователя образ публикуемого документа, к тому же значительно обогащенный научно-справочным аппаратом—представляется нам крайне важным и заслуживающим право быть распространенным не только на документы раннего периода, к числу которых относятся и акты Литовской метрики, но и на источники нового и новейшего времени. Взяв на себя проведение внешней критики источника в процессе его подготовки к изданию, археограф, не подменяя исследователя, с одной стороны, облегчит его будущий труд, а с другой, предоставит в его распоряжение дополнительную информацию, которая, возможно, натолкнет исследователя на важные выводы научного характера. Так, например, воспроизведение археографом вставок, зачеркиваний, помет и пр. при подготовке к изданию текстов официальных документов будет способствовать не только воссозданию картины рождения этих документов, но и даст основание для выводов общественно-политического характера .

Представляются важными оценки документальной продукции Витебского центрального архива древних актовых книг, Виленской археографической комиссии, с которыми время от времени. на страницах “Этнографического обозрения”, киевских “Университетских известий”, “Журнала Министерства народного просвещения”, “Чтений в Историческом обществе Нестора-летописца” (г.Киев) и других периодических изданий выступали пользователи ею К.Н.Бестужев-Рюмин, М.Ф.Владимирский-Буданов, И.И.Лаппо, М.Н.Ясинский и др

Из работ историографического характера, появившихся во второй половине Х1Х в. и затрагивавших проблемы белорусской археографии, укажем на фундаментальное исследование В.С.Иконникова “Опыт русской историографии”, в двух книгах первого тома которого (Киев, 1891, 1892) содержалась характеристика деятельности учреждений и лиц (в том числе и на территории белорусских и литовских губерний), собиравших, хранивших и издававших исторические источники; очерки А.К.Киркора в 3-м томе “Живописной России” (СПб.—М., 1882), выросшую из курса лекций в Петербургской духовной академии книгу М.О.Кояловича “История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям” (СПб., 1884), монографию П.Н.Батюшкова “Белоруссия и Литва. Исторические судьбы Северо-Западного края” (СПб., 1890), Лекции по русской истории профессора С.Ф.Платонова (СПб., 1899) и др.

В отличие от В.С.Иконникова, уделившего преимущественное внимание истории эдиционной археографии в Беларуси и Литве и ее итогам, очерки А.Киркора содержали в числе прочего информацию, правда, в очень сжатом виде, могущую быть полезной для изучения состояния журнальной археографии в Литве (в частности. в Вильно) в Х1Х в. Наиболее ценной частью работы Батюшкова представляется приложение, в котором автор привел описания некоторых древнейших письменных памятников по истории Беларуси, начиная с Борисовых камней и Туровского евангелия. Очевидно, что при этом он активно использовал “Описание рукописей Виленской публичной библиотеки” Ф.Н.Добрянского (Вильна, 1882) и другие аналогичные работы камерального характера.

Организация археографической работы (преимущественно ее камерального и эдиционного направлений) стала предметом исследования многочисленных статей, публиковавшихся в изданиях Московского археологического общества, Петербургского археологического института, трудах археологических съездов и др.

В связи с деятельностью архивно-археографических учреждений в белорусских и литовских губерниях также появляется ряд работ обзорно-информационного и позже—юбилейного характера, в которых в большей или меньшей мере затрагиваются камеральные и эдиционные аспекты археографии .

Значительный интерес представляет и литература об архиве великокняжеской канцелярии (так наз. Литовской метрике), научное описание и публикация документов которой особенно активно началось после перевода Метрики в 1889 г. из Петербурга в Москву. В статьях о Метрике, описаниях ее документов и отдельных изданиях актов поднимались вопросы не только источниковедчески- архивоведческого, но и археографического характера. Это, с одной стороны. стимулировало развитие практической археографии, а с другой -- обращало внимание историков, архивистов, археографов на необходимость разработки вопросов методического характера применительно к публикации документов вообще, Литовской метрики, в частности .

Одна из первых попыток подвести итоги археографической деятельности специализированных учреждений, а также частных лиц, занимавшихся публикацией исторических источников в Беларуси и Литве, была предпринята руководителем муравьевского музея , созданного в Вильно в 1898 г., А.И.Миловидовым в статье “Прошлое и современное положение археографии в Северо-западном крае” . По мнению известного польского архивиста и археографа Р.Меницкого она носила ярко выраженный заказной характер и была призвана дезавуировать достаточно острую критику публикаторской деятельности Витебского центрального архива древних актовых книг, содержавшуюся в упоминавшейся выше статье-рецензии И.И.Лаппо “Витебский центральный архив и его издания”, опубликованной в 4-м номере “Журнала Министерства народного просвещения” за 1904 год .

Точкой отсчета археографии в “крае” А.И.Миловидов считал первую четверть Х1Х в. и связывал это с изданием “первого археографического сборника…под названием “Белорусский архив древних грамот”, который, по его мнению, выгодно отличался от изданного в 1788 г. первого виленского археографического сборника “Zbior praw і przywilejow miastu stolecznemu WXL Wilnowi nadanych”, подготовленного местным бургомистром Петром Дубинским, тем, что в нем отсутствовали тенденциозно подобранные документы. Связывая возможность развития археографической деятельности в “крае” с наличием здесь огромного количества письменных источников, отложившихся со времен Великого княжества Литовского, А.И.Миловидов отмечал, что именно в первой четверти Х1Х в. “вместе с пробуждением интереса к истории западнорусские архивы начинают приобретать и научный интерес”.

Исследователь сосредоточил свое внимание на организационной стороне археографической работы, воздержавшись от детального рассмотрения отдельных археографических изданий и лишь пожелав “дальнейшего расширения и улучшения столь важного для науки дела”. Специально не затрагивая методических аспектов публикации документов, А.И.Миловидов в то же время высказал ряд замечаний, которые по существу могут быть отнесены к теоретическим.

Здесь, прежде всего, заслуживает внимания понимание автором предмета и задач археографии. Оно созвучно современным определениям археографии как науки, ставящей своей целью введение в научный оборот письменных источников, начиная с их выявления, собирания, через последующее описание и издание. При этом Миловидов особо выделял камеральную археографию, подчеркивая, что сравнительно с эдиционной она еще не заняла должного места в работе архивистов и археографов. По его подсчетам только в Вильно за 1788—1904 гг. издано около 16 тыс. документов, между тем как описано было всего 9 тыс., что составляло мизерную часть документального богатства, хранившегося в Центральном архиве древних актов, Публичной библиотеке и других учреждениях города.

С созданием белорусской советской государственности археографическая деятельность в республике, равно как и анализ основных ее составляющих приобретают национальный характер. Заметный вклад в историографию источниковедения и археографии Беларуси внес В.И.Пичета, уже в начале 1920-х гг. предпринявший попытку создать комплексную работу в виде книги “Введение в русскую историю (источники и историография) ” (М., 1923). В источниковедческой ее части автор выделил специальный параграф, посвященный собиранию и изданию исторических источников в Беларуси.

Отметив объективные причины распыления белорусских архивных собраний между хранилищами России, Украины, Польши, ученый далее указал на приоритет польских историков в собирании и издании источников белорусского происхождения, подчеркнув при этом известную их пристрастность: “ Собиранием документов, их хранением, а также их изданием интересовались как польские, так и русские ученые. Работа тех и других шла параллельно. Однако долгое время впереди шли польские историки, так как Белоруссия, перешедшая к России после разделов Польши, долгое время была вне ученого внимания историков русских. Поэтому издание и собирание документов производилось польскими исследователями, освещавшими исторический материал с несколько односторонней польской точки зрения”.

В главе об исторических источниках Беларуси В.И.Пичета наряду с перечислением их основных видов и групп, характеристикой происхождения и анализом содержания привел также подробные сведения о важнейших публикациях этих источников в серийных изданиях Петербургской, Виленской, Киевской археографических комиссий, Виленского учебного округа и др.

В историографической части книги в главе “Историография Белоруссии” В.И.Пичета опять-таки отметил приоритет украинских и польских историков перед российскими в деле изучения истории Беларуси. “Исторические судьбы литовско-белорусского государства,--подчеркивал он,-- до появления собственной белорусской историографии были предметом ученого внимания и интереса со стороны польских историков”. С закрытием Виленского университета, считал Пичета, его место в деле изучения белорусской истории занял Киев с образовавшейся там школой историков и историков-юристов во главе с В.Б.Антоновичем и М.Ф.Владимирским-Будановым. Труды М.К.Любавского, по мнению Пичеты, составили эпоху в литовско-белорусской историографии, и вся последующая историография идет по пути, им проложенному. Высокий научный уровень работ Любавского В.И.Пичета связывал с наличием в них обильного нового материала, впервые вводимого ученым в научный оборот.

Высокую оценку давал В.И.Пичета и трудам И.И.Лаппо, особо выделяя его монографию “Великое княжество Литовское за время от заключения Люблинской унии до смуты в эпоху Стефана Батория”, как “прекрасное руководство по литовско-белорусским древностям”.

“Лаппо,--отмечал Пичета,-- также превосходный издатель документов Литовской метрики в Русской исторической библиотеке… Лаппо издал текст Статута 1588 г. в переводе на русский язык с обстоятельным введением” .

Из собственно белорусских историков В.И.Пичетой были упомянуты Ф.Ф.Турук, В.М.Игнатовский и А.П. Сапунов, причем последнему отводилось видное место среди исследователей белорусских документальных памятников как издателю “Витебской старины”.

Таким образом данная книга В.И.Пичеты, рассматриваемая самим автором в качестве элементарного учебного пособия по истории для начинающих исследователей, сыграла позитивную роль в деле развития историографии, источниковедения, археографии в условиях смены парадигм в исторической науке. Наблюдения и мысли автора, содержавшиеся в ней и затрагивавшие проблемы теоретического источниковедения (определение понятия “исторический источник”, вопросы классификации источников, их внешней и внутренней критики и др.), методологии истории сохраняют актуальность и в наше время.

Другим значительным источниковедчески-историографическим исследованием этого же автора, основанным на источниках исключительно белорусского происхождения, является статья “Распрацоўка гісторыі літоўска-беларускага права у гістарыяграфіі”.Отметив наличие в Великом княжестве Литовском множества документов общегосударственного и регионального значения, о сохранности которых заботились центральные и местные органы власти, магнаты, шляхта, В.И.Пичета обратил внимание на случайный, порой дилетантский характер их собирания и публикации в ХУ111 в. “Само же издание документов,--писал он,-- было довольно-таки кустарным, имело серьезные дефекты и неточности, ибо издателям документов не были известны способы научной критики”. С изданием в 1824 г. подготовленного И.И.Григоровичем “Белорусского архива древних грамот” Пичета связывал начало научной публикации документов белорусского происхождения, или имевших отношение исключительно к истории Белоруссии, т.е. зарождение белорусской археографии.

Далее ученый привел подробный перечень публикаций документов по истории Беларуси, предпринятых Петербургской, Виленской, Киевской археографическими комиссиями, неформальным объединением при управлении Виленского учебного округа, Обществом истории и древностей российских при Московском университете, губернскими статистическими комитетами, Московским архивом Министерства юстиции, Витебским центральным архивом древних актовых книг, Витебской и Смоленской губернскими учеными архивными комиссиями, частными лицами (М.Догелем, Ф.И.Леонтовичем, Т.Дзялынским, Е.Рачинским, А.П.Сапуновым и др.). При этом он выделил “Витебскую старину” А.П.Сапунова среди региональных изданий, одновременно подвергнув ее составителя серьезной критике за применявшуюся им методику публикации документов. Известно, что Сапунов в ряде случаев заменял передачу текстов документов пересказом их содержания, приводил сокращенные легенды, допускал субъективизм при составлении примечаний по содержанию и т.п. И как вывод, который В.И.Пичета делал относительно сапуновской “Витебской старины”:” Во всяком случае исследователи не всегда могут доверяться этому изданию—необходимо обращаться за проверкой и дополнениями к первоисточнику” .

Достаточно критически В.И.Пичета оценивал и издания Витебской ученой архивной комиссии, указывая на бессистемный и порой чисто случайный характер публиковавшихся там документов и материалов.

Таким образом, данная статья В.И.Пичеты, несмотря на ее преимущественно обзорно-библиографический характер, имела позитивное научное значение в качестве первого опыта источниковедения и историографии Белоруссии вообще и истории белорусской археографии, в частности.

Источниковедчески-археографический характер носили и статьи ученого о статутах Великого княжества Литовского. Они как бы подводили итоги исследованиям этих важнейших памятников законодательства Белорусско-литовского государства, которые велись в исторической и юридической литературе . Более подробно о них скажем в соответствующей лекции; здесь лишь отметим, что В.И.Пичета согласился с И.И.Лаппо, который опроверг существовавший миф об авторстве Л.Сапеги применительно к Статуту 1588 г.

В качестве заинтересованного, хотя и не всегда объективного оппонента В.И.Пичеты, равно как и других белорусских историков 1920-х гг., только-только подступавших к научной разработке истории Беларуси с национальных позиций, выступал живший до весны 1927 г. в Ковно В.Ю.Ластовский, издавший в 1926 г. свою знаменитую “Гісторыю беларускай (крыўскай) кнігі”. На страницах журнала “Крывіч” он регулярно откликался на выходившие в Беларуси книжные новинки, в том числе и учебные пособия, курсы лекций по истории Беларуси В.И.Пичеты, В.М.Игнатовского. Так, в рецензии на курс лекций по истории Беларуси Х1Х—начала ХХ вв., читаемый Игнатовским студентам Белгосуниверситета, Ластовский, упрекая автора курса за излишнее увлечение “польскімі гістарычнымі матэрыяламі”, вместе с тем подчеркивал:”Наша гісторапісь знаходзіцца яшчэ ў зародку, і няма не толькі распрацаваных архіўных матэрыялаў з пункту нашага ўласнага погляду, але найгорш, што яшчэ гэты погляд не выраблены”

Ставя целью своей книги показать, что письменность белорусского народа восходит к Х в., а по богатству документальных памятников занимает первое место среди восточнославянских государств, В.Ластовский в предисловии к “Гісторыі беларускай (крыўскай) кнігі” обращал внимание на крайнюю распыленность среди соседей Беларуси этих памятников, “якія можна рэстутаваць толькі пры натужнай працы сталых краевых вучоных устаноў, якіх не было дагэтуль”.

Именно проблемы реституции белорусских архивных, равно как и музейных, и библиотечных собраний обсуждались на Первой всебелорусской конференции архивных работников (май 1924 г.) и Первом съезде исследователей белорусской археологии и археографии (январь 1926 г.). Крайне важными представляются прозвучавшие здесь доклады известного белорусского историка и практика-археографа Д.И.Довгялло, которые следует рассматривать в качестве своеобразного итога его многолетней деятельности по публикации исторических источников, преимущественно актового характера. Доклад Довгялло о Метрике Великого княжества Литовского, с которым он выступил на съезде, был напечатан в его “Трудах”, а затем неоднократно переиздавался в форме отдельной брошюры, а также в газетах, журналах. В первом разделе доклада Довгялло дал определение Метрики как “архіва даўнейшай канцэлярыі вялікага князя Беларускага і Літоўскага” и ссылаясь на опубликованную накануне съезда статью М.В.Довнар-Запольского о Метрике, отметил значение составлявших ее документов как источников о прошлом Беларуси. Второй раздел касался истории Метрики. В третьем Довгялло, следуя за “Описанием книг и актов Литовской метрики” С.Л.Пташицкого, дал краткую характеристику входившим в Метрику книгам и отдельным актам. Четвертый заключительный раздел доклада носил сугубо археографический характер. В нем речь шла о необходимости изучения и издания документов Метрики.

“Архіўны матар’ял, які мае вялікую гістарычную і навуковую вартасьць,--подчеркивал Д.И.Довгялло,-- павінен адслужыць сваю службу перад працоўным народам. Ен павінен быць даступным да вывучэньня самых шырокіх колаў грамадзянства. Загэтым працяг друкаваньня Літоўскай мэтрыкі зьяўляецца намаганьнем часу. На гэтае вымаганьне павінна зьвярнуць увагу Савецкая улада”.

Несмотря на известную декларативность доклада, он тем не менее, привлек внимание научной общественности республики к важнейшему документальному собранию, каким являлась Метрика и способствовал возобновлению работы по изданию ее документов, прерванной с началом первой мировой войны.

Если выступление Д.И.Довгялло на съезде исследователей белорусской археологии и археографии касалось только документов Метрики, то его доклад “Археографические работы в Белоруссии” на Первой всебелорусской конференции архивистов представлял собой очерк истории и организации археографической деятельности в белорусских и литовских губерниях начиная с середины Х1Х в. Докладчик дал обзор основных документальных изданий по истории Беларуси, начиная с “Белорусского архива древних грамот” И.И.Григоровича и до томов “Русской исторической библиотеки” (1903—1915 гг.), полностью укомплектованных документами Метрики Великого княжества Литовского. Заключительный раздел доклада носил сугубо методический характер и более подробно о нем будет сказано в соответствующей лекции нашего курса.

Отметим также, что Д.И.Довгялло был первым среди белорусских историков, кто начал читать для студентов социального отделения педагогического факультета Белгосуниверситета (1925/26 уч. год) специальный курс “Источниковедение истории Беларуси”, в котором 8-9 лекции были посвящены истории белорусской археографии .

Вопросы преимущественно полевой археографии Беларуси стали предметом исследования А.А.Шлюбского, известного этнографа, историка, библиографа, архивиста 1920-30 гг. В 1925 г. в ковенском журнале В.Ластовского “Крывіч” была напечатана его работа “Матэрыялы да крыўскай гісторапісі: Доля кнігасховаў і архіваў”, не носившая строго научного характера. Основываясь на огромном количестве источников, в основном, опубликованных, автор попытался проследить судьбу утраченных архивных и книжных собраний белорусского происхождения, начиная с древнейших времен и до 1920-х гг. Несмотря на наличие в ней ошибок фактического характера (Шлюбский не всегда достаточно критически относился к имевшимся в его распоряжении источникам), спорных выводов относительно основной причины утраты белорусских архивных и книжных собраний (в качестве таковой автор усматривал “абмаскаліванне Беларусі”, хотя при этом же отмечал, что “беларускімі кніжкамі папаўняліся лепшыя бібліятэкі, архівы і муззэі Маскоўшчыны, а такжа Варшаўскія, Кракаўскія і Львоўскія”), работа, тем не менее заслуживает внимания как одна из первых попыток составления сводного обзора утраченного документального богатства Беларуси.

Наиболее значительным, хотя и менее заметным в белорусской историографии довоенного периода исследованием, появившимся в один год с работой А.А.Шлюбского, стала книга польского историка, архивиста и археографа Р.Меницкого, посвященная истории создания и характеристике основных направлений деятельности Виленской археографической комиссии. Она является прямым антиподом работ юбилейного характера о комиссии (А.О.Турцевича, Д.И.Довгялло, А.И.Миловидова и др.). Если последние старались показать только позитивное, с их точки зрения, в деятельности комиссии, то Меницкий, наоборот, в высшей степени критически оценивал ее издания, нередко подменяя научный анализ политическими сентенциями. Термины “шовинист”, “фанатик” применительно к характеристике председателей и членов комиссии довольно часто встречаются в этой работе, являющейся, тем не менее, на наш взгляд, одним из серьезнейших в виду его документальной основы научных исследований о Виленской археографической комиссии . Р.Меницкий известен также как автор ряда работ по истории архивного дела, в которых присутствуют и археографические сюжеты .

Аналогичные же сюжеты встречаются и в очерке Н.И.Касперовича о краеведении Беларуси . Отмечая большую роль местных краеведческих и историко-архивных учреждений (Северо-западного отдела императорского Русского географического общества в Вильно, Витебской ученой архивной комиссии, Витебского, Гродненского, Минского, Могилевского церковных историко-археологических комитетов и др.), в становлении краеведения Беларуси, автор очерка одновременно давал и характеристику их документальной продукции.

Публикаторская деятельность архивно-археографических учреждений, существовавших во второй пол. Х1Х—нач. ХХ вв. на территории белорусских и литовских губерний, рассматривается, правда, достаточно кратко, в до сих пор остающейся лучшей, по нашему мнению, работе по истории архивного дела в дореволюционной России профессора Московского историко-архивного института И.Л.Маяковского “Очерки по истории архивного дела в СССР”(М., 1941) . Правда, события общественно-политического характера, совпавшие с изданием книги, не могли не наложить отпечаток на некоторые ее положения. Так, всю ответственность за уничтожение письменных памятников Великого княжества Литовского на белорусском и украинском языках автор возлагает исключительно на католическое духовенство. “После Брестской унии 1569 г., --пишет он,-- католическое духовенство при прямом поощрении со стороны польского правительства и римского папы стало производить чистку библиотек и архивов церквей и монастырей от белорусских и украинских книг и документов” . Далее, ссылаясь на опубликованную в трагические для польского народа дни статью профессора А.А.Введенского “Польские паны в борьбе с белорусско-украинской культурой в ХУ1—Х1Х вв.” (Известия. №27. сентябрь 1939 г.), И.Л.Маяковский вслед за автором статьи повторяет информацию об уничтожении памятников белорусской и украинской письменности путем их скупки и последующего сожжения, как это действительно имело место. Однако, известно, что в Х1Х в. подобное варварство предпринималось и в отношении католических и униатских книг и документов, но теперь уже со стороны православного населения .

Замедление в 1930-е гг. практической археографии, характерное не только для Беларуси, но и для СССР в целом, не могло не оказать влияния на развитие археографической мысли и историографии археографии. И хотя именно в это время увидели свет работы научно-методического и даже теоретического характера в области археографии Н.Ф.Бельчикова, А.А.Сергеева, А.Л.Попова, А.А.Шилова,, были изданы “Основные правила публикации документов Государственного архивного фонда Союза ССР” (М., 1945), они в большинстве своем не касались тех или иных аспектов белорусской археографии. (Хотя, справедливости ради, отметим, что и “Руководство по публикации документов Х1Х в. и начала ХХ в.”, и “Основные правила публикации документов Государственного архивного фонда Союза ССР” сыграли в дальнейшем весьма позитивную роль как в деле развития практической археографии в республике, так и в деле совершенствования методики публикации документов как исторических источников).

Одной из первых, появившихся после войны работ, в которой присутствовали разделы об организации и некоторых итогах археографической деятельности в Беларуси, стала монография “Советская археография”, изданная в 1948 г и принадлежавшая перу выдающегося российского историка С.Н.Валка, по праву считающегося “патриархом российской археографии”. Как отмечают современные исследователи, и сейчас среди обязательной для изучения литературы по курсу археографии неизменно присутствует эта монография , равно как и его основные труды по археографии, публиковавшиеся в 1920-70-х гг. в различных изданиях, а после смерти ученого изданные в форме отдельной книги его учениками и сподвижниками .

“Советская археография” представляла собой не только аналитический обзор “обильнейшего итога трудов наших историков в деле издания документов”. В ней рассмотрена организация археографической работы как в дореволюционной России, так и в СССР, проанализирована действовавшая ранее и на время подготовки книги основная нормативно-методическая литература, регламентировавшая публикацию документов как исторических источников, обстоятельно исследованы вопросы археографической практики.

В отличие от современных историков археографии С.Н.Валк построил свой обзор не по так наз. учрежденческому принципу (т.е. с учетом принадлежности публикации к учреждению-издателю), а по принципу отношения опубликованных источников к тем или иным историческим эпохам (в соответствии с существовавшей на то время периодизацией российской истории ). Так, в главе об издании документов, созданных до середины Х1Х в. (так наз. период феодализма) ученый обратил внимание на два тома серийной публикации “Гісторыя Беларусі ў дакументах і матэрыялах”, отметив, что “это издание представляет большой интерес, оно включает в свой состав также впервые публикуемые материалы. Здесь же он указал на значение “Беларускага архіва” как источника по изучению истории белорусского крестьянства и белорусского города (возможно, при этом Валк воспользовался собственной рецензией на 1-й том этого сборника, помещенной в 3-м вып. журнала “Архивное дело” за 1928 год), упомянул о двухтомном сборнике “Матэрыялы да гісторыі мануфактуры на Беларусі ў часы распада феадалізма”. Из публикаций документов советского периода Валком названы “Крах немецкой оккупации в Белоруссии в 1918 году”, документальная подборка “для освещения того же вопроса в “Красном архиве” ( 1938. т.91) и сборник “Белоруссия в борьбе против польских захватчиков”, в последнем разделе которого дан “подбор документов для характеристики хозяйничанья белополяков и для борьбы большевиков и белорусского народа против них” .

Особого внимания заслуживают главы “Литература советской археографии” и “Вопросы советской археографической практики”. В первой автор показывает развитие и состояние археографической мысли в России, СССР, Украине с начала ХХ в. и до 1945 г., во второй—анализирует методику публикации исторических источников, акцентируя при этом внимание на ее наиболее сложных составляющих: выбор, передача, эмендация текста, подготовка примечаний, заголовков, легенд и т.п. При этом на “трудные вопросы” археографической теории, методики и практики С.Н.Валк отвечает чрезвычайно простым, без излишней наукообразности языком, приводя при этом многочисленные примеры из собственной археографической практики. И остается лишь сожалеть, что белорусские архивисты и археографы—современники издания “Советской археографии”, не смогли по достоинству оценить эту работу, считая, что в ней “отдельные вопросы подняты в порядке полемики и обсуждения и не смогут быть руководящими указаниями” . Но дело в том, что монография С.Н.Валка и не претендовала на роль руководящего пособия”: содержавшиеся в ней оригинальные суждения и наблюдения ученого должны были будировать археографическую мысль, а не загонять ее в жесткие рамки универсальных “Правил издания исторических документов”, чего фактически желали белорусские практики-археографы.

В “Избранные труды по археографии” С.Н.Валка вошли исследования, публиковавшиеся в форме статей, рецензий, обзоров в журналах “Борьба классов”, “Былое”, “Архивное дело” (1920-30 гг.), а также в “Исторических записках”, “Археографическом ежегоднике” (1950-70 гг.) и др. изданиях . По существу, это—продолжение книги “Советская археография”, переработанное издание которой ученый готовил в последние годы жизни, предполагая включить в нее статьи об археографической легенде, регестах, судьбах археографии и др., публиковавшиеся в “Археографическом ежегоднике”. “Избранные труды по археографии” таким образом представляют собой и своеобразный свод основных правил публикации исторических источников различных видов и периодов, и изложение основополагающих проблем теории и истории археографии. Применение в археографической практике содержащихся в книге Валка выводов и наблюдений имеет важное позитивное значение для всех сфер археографии.

С конституированием археографии в учебную дисциплину, что инициировала созданная в 1957 г. кафедра археографии Московского историко-архивного института, появляется ряд учебных и методических пособий, хрестоматий, призванных содействовать овладению будущими историками-архивистами основами археографии, включая познание ее истории, теории, методики. Одной из первых работ историко-археографического характера стал краткий очерк доцента кафедры, в прошлом автора –составителя “Основных правил публикации документов Государственного архивного фонда Союза ССР” П.Г.Софинова “Из истории русской дореволюционной археографии”, увидевший свет в 1957 г. По мнению автора он представлял “лишь первую попытку показать в системтическом изложении основные этапы развития русской археографии в ХУ111-ХХ вв.” . Не считая возможным дать подробный обзор опубликованных до революции источников, “так как это являлось бы вторжением в иную область исторической науки—источниковедение”, П.Г.Софинов сосредоточил основное внимание на организации археографической работы, анализе зарождения и развития археографической мысли и в меньшей мере затронул вопросы методики публикации исторических источников. Он дал высокую оценку “Белорусскому архиву древних грамот” И.И.Григоровича, отметив наличие в нем четких усовершенствованных легенд, чего не было даже в серийном фундаментальном издании “Собрание государственных грамот и договоров”, в рамках подготовки которого, как известно, шла работа над “Белорусским архивом”. “Это небольшое издание,-- указывал автор,-- можно признать вполне образцовым для первой половины Х1Х в.”. Говоря об “Актах Виленской археографической комиссии”, П.Г.Софинов подчеркивал их страховую функцию. Он, в частности, отмечал, что “значение этого издания повышается тем более, что в период временной оккупации прибалтийских республик и Белоруссии фашистские варвары уничтожили многие первоисточники, хранившиеся в архивах”.

Достаточно высоко оценивая в целом уровень развития практической археографии в дореволюционной России, П.Г.Софинов вместе с тем справедливо указывал на неразработанность теоретических вопросов применительно к публикации документов как исторических источников, отсутствие единых научных норм даже в отношении издания однообразных документов. Отсюда—разнобой с способах и приемах передачи текстов публикуемых документов, отсутствие унификации при составлении научно-справочного аппарата, проявление субъективизма составителей как на этапе отбора документов для издания, так и особенно при их комментировании и т.п.

В первом учебном пособии по археографии (Корнева И.И., Тальман Е.М., Эпштейн Д.М. История археографии в дореволюционной России М., 1969), изданном через 12 лет после очерка П.Г.Софинова, авторы смогли уделить большее внимание не только организационным, но и методическим аспектам деятельности архивно-археографических учреждений, возникших в числе прочих на территории белорусских и литовских губерний во второй половине Х1Х в. Авторы пособия вслед за Р.Меницким подвергли критическому анализу работу Виленской археографической комиссии. Они отметили малоэффективность ее деятельности особенно в начальный период, обратили внимание на недостатки в передаче текстов публикуемых документов, нечеткость появившихся с 6-го тома “Актов” указателей и в заключение сделали вывод о сугубо региональном значении документальной продукции комиссии : “ Методика научной подготовки документов к печати, применявшаяся комиссией, не поднималась выше уровня археографических приемов, применяемых другими учреждениями. Общее значение публикаторской деятельности комиссии при всех ее недостатках состояло в том, что опубликованные новые документы давали историкам значительный материал для изучения местной истории”.

В отличие от “Актов Виленской археографической комиссии” авторы учебного пособия дали высочайшую оценку подготовленному М.В.Довнар-Запольским и изданному в 1897 г. сборнику материалов Литовской метрики—“Документы Московского архива Министерства юстиции”. Они отметили тщательность составителя в передаче текстов публикуемых документов, четкое изложение им в археографической части предисловия приемов издания, добротность указателей и т.п.

К сожалению, в пособии совершенно отсутствуют сведения о камеральной и эдиционной деятельности Виленского и Витебского центральных архивов древних актовых книг; нет также упоминаний и о документальных изданиях Витебской ученой архивной комиссии и других учреждений (например, губернских статистических, церковных историко-археологических комитетов и др.) и частных лиц (А.П.Сапунова, Е.Р.Романова, Н.Я.Никифоровского и др.), занимавшихся публикацией документов в Беларуси в Х1Х—нач. ХХ вв.

В 1966-67 гг. увидело свет подготовленное кафедрой же археографии учебное пособие “История советской археографии” в 6-ти выпусках.. Группировка материалов в выпусках отражала периодизацию истории археографии, разработанную авторами пособия. Основное внимание в последнем обращалось на публикацию документов Коммунистической партии, трудов классиков марксизма-ленинизма; в числе белорусских документальных изданий авторы сочли возможным упомянуть лишь два тома “Гісторыі Беларусі ў дакументах і матэрыялах” и крайне неудачный (как по объекту публикации, так и по уровню археографической подготовки) сборник документов “на злобу дня”-- “За победу коммунистического труда”.

Краткий обзор важнейших публикаций документов по истории Беларуси до середины Х1Х в. содержится в небольшой по объему работе профессора Белгосуниверситета А.П.Игнатенко “Введение в историю БССР: Периодизация, источники, историография” (Мн., 1965), задумывавшейся автором, вероятно, не без влияния аналогичной работы В.И.Пичеты, изданной в 1923 г. ( о ней шла речь выше). Вполне понятно, что в четырехстраничном “археографическом” параграфе работы А.П.Игнатенко не смог уделить внимания методике публикации документов (да это вряд ли и входило в его задачу), ограничившись лишь самым общим замечанием о тематике документальных изданий: “документы освещали главным образом структуру государственнной власти, развитие учреждений и политических отношений в Беларуси и менее всего ее экономику, классовую борьбу и народные движения”

Пик развития практической археографии в Беларуси, пришедшийся на 1960-70-е гг., обусловил появление именно в этот период в республике и за ее пределами работ, затрагивающих проблемы теории, методики, истории белорусской археографии. В их числе—материалы республиканских научных конференций по вопросам архивоведения и источниковедения, археографии, а также статьи Е.Ф.Шорохова, З.Ю.Копысского, Э.Л.Козловской, Л.Н.Яшенко, В.Н.Жигалова и др. по различным аспектам белорусской археографии, публиковавшиеся в московских архивно-археографических периодических и повременных изданиях и трудах научных конференций и др.

Определенный интерес в “архивно-источниковедческом” сборнике представляют статьи Е.Ф.Шорохова “Использование документальных материалов в идеологической работе” и Л.В.Аржаевой “Публикация истрических источников в БССР. Автор первой статьи затронул проблему отбора документов для использования, включая и публикацию, попытавшись ее решить, с одной стороны, опираясь на принципы объективности, историзма, а с другой, с позиций господствовавшей тогда официальной идеологии. “В использовании документальных материалов—подчеркивал он,-- недопустимы коньюнктурщина, подтасовка фактов в угоду так называемой необходимости и целесообразности, перенесение на прошлое оценок сегодняшнего дня. В то же время нельзя под маркой “правды-матки” , под маркой “объективности” тащить на свет каждый факт из прошлого нашего государства, который мог бы очернить его историю” .

Второе, заслуживающее внимание, положение статьи состоит, на наш взгляд, в том, что автор ее пытается вывести использование документальных материалов, включая и их публикацию, из “узких”, по его мнению, рамок исторической науки. “Поскольку использование документальных материалов в идеологической работе направлено прежде всего на воспитание человека,--пишет он,--то, естественно, что и теория и методика его должны развиваться на стыке тех наук, которые занимаются обучением и воспитанием человека ( марксистско-ленинская теория познания, партийная пропаганда, педагогика, психология, логика, ораторское искусство)” . Впоследствии это положение будет неоднократно высказываться автором и в других его работах, о которых скажем ниже.

Статья Л.В.Аржаевой носила преимущественно обзорный характер. В ней автор обратила внимание на смену археографических парадигм в послеоктябрьский период (“впервые в государственном масштабе стали предприниматься шаги по обнародованию важнейших документов, отражающих историю жизни и борьбы трудящихся масс, революционного крестьянского и рабочего движения, историю классовой борьбы и пролетарских революций”), расширение тематики и повышение научного уровня документальных публикаций в послевоенные годы, отметила возникновение новых форм организации археографической деятельности, появление “коллективных документальных изданий” и т.д. В то же время Аржаева подчеркивала, что существующих форм координации работы по публикации источников в виде согласования издательских планов заинтересованных учреждений явно недостаточно. Она в очередной раз высказалась за создание в республике единого научного центра (Археографической комиссии, Научного совета по координации публикации документов), который бы обеспечивал научное и методическое руководство всей археографической работой, которая велась в республике .

Анализ содержания статьи, особенно ее первого раздела, показывает, что автор не дифференцирует археографические и неархеографические публикации и ставит знак равенства между декретами, указами, распоряжениями и др. документами оперативного характера, публиковавшимися в “Собрании узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства Белорусской ССР”, других официальных изданиях и издававшимися в форме отдельных сборников документов, серийных изданий и пр историческими источниками, предназначавшимися для познания исторического прошлого.

В “археографическом” сборнике, составившемся из докладов и выступлений, прозвучавших на проходившей 12—13 октября 1976 г. в Минске Научной конференции “по проблемам издания исторических источников и развития археографии в БССР”, публиковались наряду со статьями белорусских историков и архивистов и материалы их российских и литовских коллег. Центральное место в сборнике занимает статья заместителя руководителя Главархива республики В.Н.Жигалова о состоянии и задачах публикации документов в Беларуси. Помимо обзора изданных в республике за годы Советской власти документальных сборников в ней содержатся и некоторые замечания организационного характера, в частности, о недостаточно активном участии региональных госархивов республики в работе по подготовке документальных изданий, об отсутствии единого научно-координационного центра в области археографии и т.д.

Представляются соответствующими действительности выводы автора статьи об отставании теории и методики белорусской археографии от общего уровня их развития в целом по СССР. К числу существенных недостатков, оказывающих негативное воздействие на развитие практической археографии, В.Н.Жигалов относил отсутствие “правил передачи текста документов на белорусском языке”

В публиковавшейся здесь же статье Е.Ф.Шорохова, о которой уже упоминалось в начале настоящего историографического обзора, помимо довольно удачной попытки систематизировать литературу об археографии Беларуси, содержался и ее обстоятельный анализ, что дало возможность автору, вслед за В.Н.Жигаловым сделать вывод о том, что “археографическая деятельность научных учреждений БССР наиболее активно освещалась в общесоюзной литературе” . Шорохов обратил также внимание на недостаточность разработки в республике теоретико-методических проблем применительно к археографии, следствием чего является преобладание обзорно-информационного характера в тех незначительных исследованиях по истории, теории и методике археографии, которые появляются в Беларуси и которые “слабо опираются на документальные источники и содержат, как правило, выводы и обобщения на полуэмпирической основе”.

Из помещенных во втором разделе данного сборника статей выделяется своей обстоятельностью исследование Е.Л.Бравер о публикации документов по истории социально-политической борьбы в городах Беларуси в ХУ1-ХУ11 вв., существенно дополняющее работу В.Н.Жигалова в этом же сборнике. К числу достоинств статьи следует, на наш взгляд, отнести и отсутствие в ней нигилистических оценок археографической деятельности архивно-археографических учреждений в белорусских и литовских губерниях в дореволюционный период, как это имело место в обзоре документальных изданий, подготовленном М.Ф.Залога . Вместе с тем автор совершенно справедливо указывала на недостатки в методике публикации документов, характерные для Виленской археографической комиссии, Виленского и Витебского центральных архивов древних актов и др. учреждений и частных лиц, занимавшихся в Х1Х—нач. ХХ вв. публикацией документов социально-политической истории ХУ1-ХУ11 вв. .

Р.С.Васильева Т.А.Воробьева, Л.Н.Исаченко, Э.Л.Козловская и др., анализировавшие методику подготовки белорусских археографических изданий, привели ряд примеров нарушения археографами принципов передачи текстов, включая имевшие место случаи контаминации, редактирования и т.д.

Анализ содержания данного сборника свидетельствует о возросшем научном уровне белорусских археографов, о их стремлении не только к расширению сферы практической археографии и совершенствованию ее организации в республике, но и к решению вопросов теоретического и методического характера в области археографии.

Заметную роль в последнем сыграли работы Е.Ф.Шорохова, возглавлявшего в 1960—70-е гг. научно-издательский отдел Архивного управления республики и в значительной мере определявшего “археографическую политику” в Беларуси. Его статья “Об актуальных вопросах развития археографии в БССР”, опубликованная в “Советских архивах” и носившая дискуссионный характер (на это указывало предпосылаемое ей редакционное предисловие), несмотря на название, поднимала ряд существенных вопросов, касавшихся не только узко регионального характера.. Основное внимание в ней автор уделил методике публикации документов “на языке оригинала”, отметив возникающие у белорусских археографов сложности с передачей текста документов, созданных до постановления СНК БССР “Об изменениях и упрощениях белорусского правописания” от 26 августа 1933 г. (Заметим, что проблемы, о которых говорил Шорохов, до сих пор остаются нерешенными в методическом плане и вызывают затруднения у публикаторов при подготовке издания, включающего подобные документы, а у пользователей, работающих с таким изданием—необходимость обращения к оригиналам опубликованных в нем документов).

В статье этого же автора, помещенной в “Помніках гісторыі і культуры Беларусі” ( 1975.№2) и не носившей строго научного характера, заметна попытка Шорохова вывести археографию за рамки научной сферы, связать решаемые ею задачи с потребностями идеологии. “Идейная направленность” документальной публикации для автора выступает в качестве высшего приоритете и в угоду ей публикации “прощался” недостаточно высокий научный уровень. “Вядома,--подчеркивал автор,-- можна мець сурьезныя прэтэнзыі да методыкі адбору і археаграфічнай апрацоўкі матэрыялаў ва ўсіх названых выданнях, аднак бяспрэчна, што ўсе яны адыгралі значную ролю у ідэйным [ подч. мною—М.Ш.] і навуковым жыцці рэспублікі” .

Наиболее значительной работой научного характера, подготовленной Е.Ф.Шороховым в рамках дискуссии о предмете, методах и задачах археографии (дискуссия возникла в связи с изданием учебного пособия профессора МГИАИ М.С.Селезнева “Теория и методика советской археографии” “. М., 1974), стала его статья “О некоторых вопросах теории советской археографии”, опубликованная в журнале “Советские архивы” (1976. № 4). Справедливо полагая, что задачи археографии значительно шире, нежели обслуживание исторической науки, автор затем слишком большое внимание уделил изданию документов в политических и идеологических целях, ссылаясь при этом на примеры публикации большевиками дипломатических документов царского и Временного правительств, издание документальных сборников пропагандистского характера в годы Великой Отечественной войны и т.п. Исходя далее из принадлежности к археографическим трех типов изданий (научных, предназначенных для решения научных задач, а также научно-популярных и учебных, призванных популяризировать знания и способствовать подготовке специалистов), Шорохов вполне обоснованно с точки зрения формальной логики ставил вопрос “Почему археография...не опирается в своих исследованиях на теорию и методику партийной пропаганды, педагогику, психологию, логику, библиографию, а только на исторические и смежные с ними научные дисциплины?” .

Вслед за М.С.Селезневым Е.Ф.Шорохов склонен был рассматривать “археографию” лишь как научную дисциплину, занимавшуюся разработкой теории, методики и истории подготовки документальных изданий и не подразумевал под ней практическую работу по публикации исторических источников. “Такое определение термина археографии,--по его мнению, -- исключит возможность употребления его в значении археографической практики, поможет четко разграничить методологию и методы подготовки документальных изданий и методологию и методы научной дисциплины, историю издания документов и истории археографии”. В дальнейшем эта его позиция, несмотря на критику, которой она подверглась в ходе дискуссии, осталась неизменной. На это, в частности, указывают содержавшиеся в его историографической статье фразеологизмы типа “литература о публикации документов и археографии”, хотя здесь же автор, явно противореча себе, употребляет выражения “археографическая практика”.

В статье “Археографические издания по истории Белоруссии” Е.Ф.Шорохов предложил свою периодизацию истории практической археографии в республике, выделив три этапа, для каждого из которых был характерен тот или иной тип документальных изданий. На первом этапе, продолжавшемся с середины 1920-х до середины 1930-х гг., превалировали, по его мнению, издания научного типа; на втором (середина 1930—середина 1950-х гг.)—научно-популярные. Наиболее значительное развитие публикация документов получает на третьем этапе, начавшемся, по мнению автора, после ХХ съезда КПСС. “Характерная особенность третьего этапа—улучшение организации координации и планирования работы по изданию документов, расширение тематики и хронологических рамок, увеличение количества изданий документов оветского периода, усиление роли архивных учреждений в публикационной работе, внимание к обобщению опыта и методическому обеспечению археографической деятельности, и наконец, повышение результативности и качества публикации документов в республике” .

Наиболее распространенным видом издания на этом этапе Шорохов считал тематические сборники, ориентированные по своему целевому назначению как на исследователей, так и на широкие круги читателей. “И если по археографической подготовке сборники относятся к научно-популярным, то по тематике, составу документов, объему и тиражу многие из них можно отнести к изданиям научного типа”, заключал далее автор. Сомнительность предлагавшихся здесь Шороховым критериев отнесения изданий к научному типу очевидна, однако сам автор считал, что они правильно отражают основные тенденции в публикации документов .

И чтобы завершить разговор о Е.Ф.Шорохове—историографе белорусской археографии, укажем еще на одну работу, в подготовке которой он принимал участие. Мы имеем в виду очерк археографической деятельности архивных учреждений союзных республик в 1918—1975 гг., опубликованный в т. 10 Трудов ВНИИДАД (М., 1979). Целью его являлось изучение как общих закономерностей, так и особенностей развития археографии в союзных республиках. Структура очерка, построенная с учетом существовавшей тогда периодизацией истории советского общества, включала три раздела: 1) организация публикационной работы; 2) тематика документальных изданий; 3) развитие теории и методики археографии.

Анализ содержания “белорусских разделов”, готовившихся Шороховым, показывает, что он, ввиду существующих реалий был вынужден сосредоточить преимущественное внимание на первых двух разделах. Что же касается анализа развития теории и методики археографии, то он почти не присутствовал в очерке вследствие индифферентного отношения белорусских исследователей к проблемам теоретико-методического характера.

Белорусский историк-архивист обратил внимание на использование в республике опыта архивистов России и Украины по изданию “разоблачительных” документов (попытка Могилевского ревкома издать обнаруженную в городе в 1918 г. переписку Николая 11), подчеркнул исключительную значимость методического раздела доклада Д.И.Довгялло об археографии в Беларуси, который ученый сделал на Первой всебелорусской конференции архивных работников (май 1924 г.), указал на нереализованность ряда задумок архивистов республики в 1920-30-е гг.в сфере практической археографии.

Представляются заслуживающими внимания соображения Шорохова относительно методики публикации документов на национальном языке. Они свидетельствовали о понимании автором статьи важности учета особенностей белорусского языка, изменения его грамматических норм, орфографии, графической системы и т.д. 105.

Написанные Шороховым разделы очерка получили высокую оценку со стороны историков, архивистов, археографов. Они были названы “наиболее удачными” в статье руководителя сектора археографии Всесоюзного НИИ документоведения и архивного дела ( Козлов О.Ф. Очерк археографической деятельности архивных учреждений союзных республик (из опыта подготовки) // Археографический ежегодник за 1983 год. М., 1985. С. 167).

Попытку дать классификацию белорусских документальных изданий, появившихся в течение 1921—1971 гг., предпринял З.Ю.Копысский в статье, опубликованной в “Археографическом ежегоднике за 1974 год” (М., 1975). В отличие от своих предшественников (например, Л.В.Аржаевой) автор достаточно четко разграничил археографические и неархеографические издания, исключив из объекта своего исследования “издания правительственных учреждений, ведомств, а также сборники воспоминаний, статистических материалов”. Они, по его мнению, требовали специального рассмотрения.

Копысский сгруппировал основные археографические издания с учетом принципа происхождения включенных в них документов: по истории феодализма, истории капитализма, истории Советской Белоруссии (в последнем разделе он выделил подраздел по истории Великой Отечественной войны). Внутри каждого раздела исследователь систематизировал публикации по типам и видам, ввел в составленные им таблицы дополнительные данные о количестве и хронологических рамках публикуемых в каждом сборнике документов, выделив при этом оригинальные. Автор отошел от присущего историографии археографии Беларуси обзорно-информационного характера, попытавшись показать тенденции развития документальных изданий, уделив значительное место анализу методики публикации, обратив внимание на имеющие место недостатки в археографическом оформлении сборников, на “документальные лакуны”, существующие по тем или иным периодам истории Беларуси.

Подводя итоги, З.Ю.Копысский отметил преобладание среди изданий научного типа по периоду феодализма документов экономического характера, по периоду капитализма—документов об истории революционного движения; для изданий послеоктябрьского периода—материалов о политической истории первых лет развития советского государства и общества.

Констатировав преобладание тематического вида изданий среди публикаций научного типа, автор статьи совершенно справедливо высказался за целесообразность расширения пофондовых публикаций, а также изданий учебного типа.

Несмотря на наличие в работе З.Ю.Копысского ряда неточностей фактического и методического характера, которые были отмечены Е.Ф.Шороховым , она, тем не менее, сыграла определенную позитивную роль прежде всего своим новаторским характером. Статья инициировала белорусских историков, архивистов, археографов обратить внимание на существующие в археографии проблемы теоретического и методического характера и попытаться решить их.

Заметный вклад в историографию белорусской археографию внес Н.Н.Улащик. Его монографию “Очерки по археографии и источниковедению истории Белоруссии феодального периода” (М., 1973) можно с полным основанием поставить в один ряд с блестящим исследованием С.Н.Валка “Советская археография”, хотя в ней и отсутствуют такие глубокие теоретические обощения по ключевым проблемам археографии, которые характерны для книги российского исследователя .

Н.Н.Улащик свел воедино многочисленные работы своих предшественников и таким образом представил комплексный анализ состояния археографической базы по истории Беларуси периода феодализма. Он, как и Валк, отошел от “учрежденческого” принципа изложения материала, заменив его анализом конкретных документальных сборников актового характера в хронологической последовательности, начиная от “Белорусского архива древних грамот” (1824 г.) и заканчивая “Дакументамі і матэрыяламі па гісторыі Беларусі”(1940 г.) 110.

Наряду с этим большое место в книге уделено и истории организации археографической работы в Беларуси и Литве в Х1Х—первой пол. ХХ вв. При этом автор не подпал под влияние крайне негативных оценок деятельности Виленской археографической комиссии, Виленского и Витебского центральных архивов древних актов и др. учреждений, которые давались им польскими и некоторыми российскими исследователями . Справедливо указывая на имевшие место тенденциозность при отборе документов, предназначавшихся для публикации, порой недостаточно высокий уровень их археографической подготовки и т.п., Н.Н.Улащик вместе с тем считал, что “изданные документы живут сами по себе, нередко утверждая совсем не то, что хотели доказать составители и редакторы, готовя том к печати”.

Самостоятельное научно-справочное значение имеют приводимые Улащиком подробные количественные характристики серийных документальных изданий комиссии и архивов. Им едва ли не впервые в белорусской археографии так подробно исследованы вопросы методики публикации исторических источников на примере основных документальных изданий Х1Х—первой пол. ХХ вв. Фактически он развил то, что в свое время лишь обозначил Д.И.Довгялло в упоминавшемся выше докладе об археографических работах в Беларуси. Данная работа ученого стала основополагающим трудом в области археографии и источниковедения истории Беларуси, без ссылок на который не обходится ни одно исследование современных отечественных (и зарубежных также) исследователей, занимающихся изучением аналогичных проблем. В этом нетрудно убедиться, обратившись хотя бы к соответствующим статьям белорусских энциклопедий.

Готовя книгу к изданию, Н.Н.Улащик был вынужден ограничиться анализом публикаций только актового материала ввиду существовавшего ограничения на объем научных монографий (20 печ. лист.). Об этом он сообщал в письме 6 февраля 1970 г. супругам Гениюш:” В истекшем году завершил работу, посвященную публикации источников по истории Белоруссии. Поскольку работа (неожиданно для меня) вышла за пределы положенного—летописи, статуты, мемуары, дневники и что-то еще не [удалось] включить в свой обзор. Отложил это на другое время”

Буквально через шесть лет после издания “Очерков” вышло ее продолжение, целиком посвященное анализу повествовательных источников, а также их публикациям. “Введение в изучение белорусско-литовского летописания” (М., 1980) одновременно подводило итоги многолетней деятельности ученого в сфере практической археографии и, в частности, в работе группы по изданию Полного собрания русских летописей. Как и в “Очерках” , во “Введении” Н.Н.Улащик самым тщательным образом проанализировал подготовленные им к изданию белорусско-литовские летописи, составившие 32-й и 35-й тома знаменитого серийного издания, начатого еще в 1841 г., дал обстоятельный обзор всех предшествующих публикаций этого важнейшего вида источников.

Уже после смерти Н.Н.Улащика были изданы некоторые его работы (к сожалению, не все одинаково завершенные), мыслившиеся ученым как продолжение цикла исследований по различным аспектам белорусской археографии. В их числе—статья “Публикация материалов Литовской метрики”, представляющая собой полный (на время подготовки статьи) обзор изданий документов Метрики начиная с изданий М.Догеля в 1755 г. и заканчивая 2-м томом “Беларускага архіва” (1928 г.) 112, незавершенная статья “Первый Литовский статут (Из истории находок рукописей и их изучения)” 113, фрагменты второй части “Очерков по археографии и источниковедению истории Белоруссии” 114, а также незавершенной работы “Мемуары и дневники как источники по истории Белоруссии (середина ХУ1—середина Х1Х столетий”.

Признанием огромного вклада Н.Н.Улащика в развитие белорусской исторической науки, равно как и археографии, источниковедения, историографии стала научная конференция, приуроченная к 90-летию со дня рождения ученого и состоявшаяся в Минске по инициативе Белорусского НИИ документоведения и архивного дела. Значительная часть докладов и сообщений, заслушанных на этой, равно как и на аналогичной конференции, проходившей месяцем раньше в Москве, была посвящена различным аспектам белорусской археографии и роли ученого в ее развитии. Археографические работы ученого, а также крайне важный для понимания его научного наследия, равно как и для истории белорусской археографии эпистолярий, опубликованы в избраных трудах Н.Н.Улащика .

Существенным дополнением, а в ряде случаев и уточнением исследований Н.Н.Улащика по проблемам истории и методики белорусской археографии может служить книга В.П.Козлова “Колумбы российских древностей” (М. 1981), посвященная в числе прочего и проблемам полевой археографии в белорусских и литовских губерниях в первой пол. Х1Х в. Избрав предметом своего исследования деятельность так наз. “румянцевского кружка”, автор обстоятельно, основываясь на изданных, а также впервые вводимых им в научный оборот источниках, проанализировал историю и организацию собирания и публикации исторических источников в белорусских и литовских губерниях, предпринятых под покровительством графа Н.П.Румянцева с помощью профессуры Виленского университета, а также археографов-любителей Гомеля, Могилева, Полоцка. В книге содержался вывод о ценнейшей источниковой базе, накопленной и достаточно хорошо сохранившейся на территории Беларуси и Литвы в период существования там Великого княжества Литовского, и доставшейся в конце ХУ111 в. России.

Общественно-политические события, произошедшие в конце 1980—начале 1990-х гг. в СССР, включая и Беларусь, самым непосредственным образом повлияли как на организацию публикаторской деятельности в республике, так и на изменение ее тематики. Отказ от официальной государственной идеологии, какой являлся марксизм-ленинизм, обусловил прекращение издания трудов К.Маркса, Ф.Энгельса, В.И.Ленина, материалов КПСС-КПБ, в том числе и в переводе на белорусский язык, чем до этого занимались сотрудники специального подразделения Института истории партии (с 1 января 1991 г.—Института историко-политических исследований) при ЦК Компартии Беларуси, работники издательств и др. Радикальные перемены вызывали необходимость коренного пересмотра узловых проблем теории и методики археографии, таких, как определение критериев отбора документов для издания, выбор тематики публикаций, разработка нормативно-методической базы для издания документов на национальном языке и др.

Снятие “табу” со многих архивных материалов, с одной стороны, приход в практическую археографию массы энтузиастов-дилетантов, с другой, настоятельно выдвигали на первый план проблему подготовки кадров специалистов-археографов, которые могли бы со знанием дела вести публикаторскую работу, противодействуя таким образом грозящему захлестнуть историческую науку потоку примитивных публикаций документов, готовившихся в большинстве своем людьми, часто даже не слышавших об “археографии”. Инициативу в этом направлении проявили кафедра археографии Московского историко-архивного института, сектор археографии Всероссийского НИИ документоведения и архивного дела и Археографическая комиссия Российской Академии наук. В течение нескольких лет сотрудниками этих учреждений были подготовлены и изданы учебные пособия, разработаны программы альтернативных учебных курсов по археографии, изданы методические пособия ( Добрушкин Е.М. История отечественной археографии: современные проблемы и задачи изучения. М., 1989; Он же Основы археографии: Учебное пособие. М., 1992; Он же. Теоретические проблемы отечественной археографии. Автореферат...докт. истор. наук. М., 1993.Археография. Программа курса (для дневного отделения факультета архивного дела (разработ. А.Д.Степанским и Г.И.Королевым) М., 1992; Программа курса “Археография”. Для вечернего отделения факультета архивного дела М., 1992. Более подробно об этом см.: Селезнев М.С. К истории преподавания курса “Археография” в МГИАИ // Отечественные архивы. 1993. №5. С. 59—62.

Методическое пособие по археографии в двух частях. М.: ВНИИДАД, 1991.Ч.1—11), призванные заменить собой существовавшие до этого в значительной мере догматические разработки по археографии. На страницах “Археографического ежегодника”, “Отечественных архивов”, других специализированных периодических изданий появляются статьи Е.М.Добрушкина, Г.И.Королева, Б.Г.Литвака, А.Д.Степанского, С.В.Чиркова и др. преподавателей и сотрудников Историко-архивного института, Археографической комиссии, в которых анализируется научное наследие выдающихся российских археографов, обобщается опыт российской и зарубежной археографии, исследуются ее важнейшие теоретические проблемы.

На фоне российской, равно как и украинской литературы историография белорусской археографии конца 1980-начала 90-х гг. выглядит достаточно скромно. Замедление, а затем почти полная приостановка практической археографии в республике, устранение Главархива от этой важнейшей сферы деятельности государственных архивов не способствовали появлению исследований, предметом которых являлись бы история, теория , методика археографии. Однако, это вовсе не свидетельствует о полном отсутствии таковых.

В отличие от 1960-70-х гг., когда ядром практической деятельности по публикации исторических источников в республике, а также научно-методическим и координационным центром в сфере археографии выступали архивные учреждения, в конце 1980—начале 90-х гг. к проблемам археографии обратились научные учреждения системы АН Беларуси, вузы, Белорусская энциклопедия, а также созданный в конце 1991 г. в структуре Госкомархива отраслевой НИЦ документоведения и ретроинформации (ныне БелНИИДАД).

Анализ отдельных аспектов археографической деятельности архивно-археографических, музейных и др. учреждений Беларуси конца ХУ111—нач. ХХ вв. содержится в работах Д.В.Карева, посвященных изучению состояния и развития исторической науки в белорусских и литовских губерниях в этот период ( Караў Дз.У. Беларуская гістарыяграфія у канцы ХУ111—пач. ХХ ст.ст. // В кн.: Наш радавод. Гродна, 1993. Кн. 5. С. 234—394; Он же Политика царизма и архивно-археографическая деятельность на территории Литвы и Белоруссии в 30-х –нач. 60-х годов Х1Х в.// Актуальные вопросы теории, методики и истории публикаций исторических документов. С.75—86.)

Автор, правда, специально не исследует уровень состояния археографической мысли, ограничиваясь с учетом историографической направленности своих работ лишь изучением организации работы по собиранию и публикации документов Виленским и Витебским архивами древних актов, Виленской археографической и Витебской ученой архивной комиссиями, губернскими статистическими комитетами, виленскими журналами, отдельными лицами и др. Характеризуя итоги их археографической деятельности, Д.В.Карев вслед за Н.Н.Улащиком повторяет тезис о том, что “изданные документы живут сами по себе, нередко утверждая совсем не то, что хотели доказать составители и редакторы…”

Чрезмерное увлечение автора исследованием политико-идеологических аспектов деятельности архивно-археографических учреждений не позволило ему уделить большего внимания вопросам теории и методики археографии, которые оказывали определенное влияние и на уровень общеисторических работ, являвшихся основным объектом исследования Д.В.Карева. И тем не менее его работы наглядно демонстрируют теснейшую связь археографии и историографии и их взаимовлияние.

Заслугой автора, на наш взгляд, является и то, что он, как и Н.Н.Улащик, “населил” свои исследования живыми людьми, попытался дать оценку их вклада в развитие исторической науки вообще, археографии, источниковедения и архивоведения. В частности. Правда, нельзя не отметить проявления им чрезмерных симпатий к виленской профессуре, не скрывавшей своих полонофильских взглядов. Это особенно заметно на фоне достаточно нигилистического отношения к представителям консервативного крыла в российской историографии (П.Н.Батюшкову, М.О.Без-Корниловичу, М.О.Кояловичу и др.) Возможно, здесь сработал стереотип прошлых лет, согласно которому “левые” априори всегда лучше “правых” (без оценки конкретного вклада тех и других в историческую науку).

Логическим продолжением исследований Д.В.Карева можно считать цикл историографических работ В.Н.Михнюка, хотя последние и появились несколько раньше трудов вышеупоминавшегося автора ( Михнюк В.Н. Становление и развитие исторической науки Советской Белоруссии (1919—1941 гг.) Мн., 1985; Он же. Гістпарт Беларусі: Асноўныя напрамкі дзейнасці // Весці АН БССР. Сер. Грамадск. Навук. 1983. № 6. С. 68—72.. 125.). Особого внимания заслуживает монография. О наиболее сложном периоде в истории исторической науки в Беларуси, когда шел процесс замены одной идеологии другой, а научные дискуссии по проблемам отечественной истории часто напоминали военные сражения и изобиловали фразеологией из арсеналов И.Сталина, А.Вышинского и иже с ними (“борьба на историческом фронте”, “отпор классовому противнику” и т.п.).

Время работы над монографией не могло не наложить отпечатка на ее содержание. Вряд ли можно согласиться сегодня с положительной оценкой, даваемой автором книги, известному письму И.Сталина в редакцию журнала “Пролетарская революция” (1931 г.), которым фактически было введено “табу” на широкое использование архивных материалов в исторических исследованиях, а историки вынуждены вместо ссылок на источники обильно цитировать высказывания “вождя всех времен и народов”. Именно с этого времени, как известно, наступает почти полный застой в публикации документов и материалов. Именно это письмо оказало весьма негативное воздействие на археографию вообще, белорусскую, в частности.

Всесторонне освещая вопросы организации исторических исследований в республике в довоенный период, В.Н.Михнюк попутно затрагивает и проблемы археографии в той ее части, которая оказывала непосредственное воздействие на историографию (анализ собирательской и публикаторской деятельности Истпарта, Центрархива, Инбелкульта, Института истории АН Беларуси и др.). В дальнейшем автор сосредотачивает свое внимание на анализе борьбы представителей нарождавшейся марксистской исторической науки против сионистских, нацдемовских, троцкистских и пр. историков.

В коллективной работе о состоянии исторической науки Беларуси в 1980-е гг. ( Михнюк В.Н., Петриков П.Т. Историческая наука Белорусской ССР. 80-е годы. Мн., 1987) авторы традиционно отвели несколько страниц обзору изданных в республике за рассматриваемый период трудов “классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС”, “сборников документов и материалов по истории БССР и КПБ” и “мемуарных публикаций”. При этом авторы наряду с действительно археографическими публикациями включили в обзор и издания оперативного и справочного характера и именно им уделили преимущественное внимание. Они обратили внимание на позитивную роль в деле издания документальных сборников, которую играет кооперации историков и архивистов республики и отметили целесообразность введения в научный оборот итогов журнальной археографии .

Важной составляющей историографии белорусской археографии, появившейся в последнее десятилетие, являются статьи, опубликованные в “Энцыклапедыі гісторыі Беларусі” и посвященные как истории, так и теории и методике белорусской археографии.

В начале 1990-х гг. белорусские исследователи, вероятно, не без влияния примера российских коллег, обратили внимание и на журнальную археографию. Это направление представляется очень перспективным, учитывая огромное количество исторических источников, “рассыпанных” по многочисленным периодическим и повременным изданиям (центральным и региональным). Пока они, правда, ограничились анализом документальных публикаций в дореволюционных периодических изданиях, хотя, повторяем, следовало бы его распространить и на советские журналы, на страницах которых публиковалась в прошлом и продолжает публиковаться в настоящее время масса порой ценнейших исторических источников разных типов и видов.

Из имеющихся к настоящему времени работ по проблемам журнальной археографии укажем на статьи А.А.Воротниковой Беларуская археаграфія у першай палавіне Х1Х ст. // Весці АН БССР. Сер. грамадск. навук. 1991. № 5 и Д.В.Карева. Виленские журналы и археографическая деятельность в Белоруссии и Литве 3—х—50-х гг. Х1Х в.// В кн.: Мир источниковедения (сборник в честь С.О.Шмидта). М.: Пенза, 1994

Так, изучение журнальной археографии в первой половине Х1Х в. позволило первому автору сделать вывод о ее приоритете в деле популяризации исторического наследия наряду с попытками формирования археографических программ: “у 30-40 –е гады рабіліся першыя захады на стварэнне археаграфічных праграм...на старонках часопісаў..., ішла карпатлівая праца, не заўседы зладжаная і паспяховая, але з дастатковым размахам папулярызаваўшая гістарычную спадчыну” .

Историография белорусской археографии последних лет существенно пополнилась благодаря деятельности Белорусского НИИ документоведения и архивного дела. Институт выступил в роли инициатора и организатора проведения в 1990-е гг. ряда научных конференций различных уровней, на которых, в числе прочего обсуждались и проблемы белорусской археографии. В их числе—международная научная конференция “Архівазнаўства, крыніцазнаўства, гістарыяграфія Беларусі: стан і перспектывы”(1—2 декабря 1993 г.), вышеупоминавшаяся конференция, посвященная 90-летию со дня рождения Н.Н.Улащика (14—15 февраля 1996 г.), международная научная конференция “Замежная архіўная беларусіка” (25—26 апреля 1996 г.), региональная научно-практическая конференция “90 гадоў Віцебскай вучонай архіўнай камісіі” ( 24 ноября 1999 г.), международная научная конференція “Праблемы беларускай археаграфіі (да 175-годдзя выхаду ў свет “Беларускага архіва старажытных актаў”) (11—12 марта 1999 г.) и др.

Представляется заслуживающим внимания обращение историков к анализу творческого наследия известных белорусских историков и археографов. Оно не только способствует расширению источниковой базы для изучения истории белорусской археографии, но и способствует популяризации последней. Сложилась к настоящему времени уже значительная литература, посвященная анализу научной деятельности, включая и археографическую, основоположника белорусской историографии и археографии М.В.Довнар-Запольского. . В 1994 г. Белорусской энциклопедией совместно с Национальным архивом республики было издано оригинальное, ранее не публиковавшееся исследование самого ученого “История Белоруссии”. Этому предшествовал ряд статей в белорусских центральных и региональных изданиях . Сам факт издания книги выдающегося белорусского историка, археографа, этнографа имел большое значение для обогащения историографии отечественной археографии по ряду причин. Во-первых, сама рукопись труда ученого может (и должна) рассматриваться как исторический источник, как объект археографической публикации и по уровню ее подготовки к изданию возможно оценивать уровень современной археографии. Во-вторых, работа содержит ряд глав об истории и организации публикаторской деятельности в Беларуси и Литве в Х1Х—нач. ХХ вв. и в этом смысле ее можно рассматривать как историографическое исследование о белорусской археографии.

Своеобразным итогом довнароведческих изысканий, включая и исследование археографической деятельности ученого, последнего десятилетия стала книга “Даследчык гісторыі трох народаў: М.В.Доўнар-Запольскі” ( Гомель-Рэчыца, 2000), составившаяся из докладов и сообщений участников двух международных довнаровских чтений, проходивших в 1997 и 1999 гг. в г. Речице, а также материалы Третьих международных довнарских чтений (Мн., 2002).

Сподвижнику М.В.Довнар-Запольского на ниве практической археографии посвящен очерк М.Ф.Шумейко “Архивист и археограф Дмитрий Иванович Довгялло” (Мн., 2002), автор которого через призму документов белорусских, литовских, российских, украинских архивов пытается не только создать образ этого, безусловно выдающегося практика-археографа, но и проследить историю белорусской археографии конца Х1Х—первой четверти ХХ вв.

Археографические сюжеты присутствуют также и в работах краеведческого характера, посвященных “летописцу Витебщины” А.П.Сапунову .

Сложилась значительная литература об истории и методике публикации документов Метрики Великого княжества Литовского. Ее белорусская составляющая представлена статьями Г.Я.Голенченко, А.И.Груши,О.Дерновича, В.С.Менжинского, М.Ф.Спиридонова и др. исследователей, которые по примеру литовских коллег, издающих с 1997 г. дайджест “Новости Литовской метрики”, а также исходя из существующей потребности иметь специализированное издание по Метрике, приступили, начиная с 2001 г. к выпуску ежегодного альманаха “Metriciana”. Среди работ методического характера особо выделим рекомендации по изданию и описанию Метрики, содержательная часть которых имеет непреходящее научное и прикладное значение, а предисловие носит историографический характер . Не менее значимой в плане обогащения методики публикации актовых источников, включая и латинские грамоты, представляется монография одного из составителей вышеназванных методических рекомендаций—С.М.Каштанова “Актовая археография” (М., 1998). Предисловие и послесловие к монографии носят теоретический характер.

Состояние публикационной деятельности в республике в 1960-80-е гг. рассматривалось и в контексте архивного строительства в Беларуси в этот же период. . Авторы статьи по данной проблеме В.И.Леоновец и И.И.Шевчук напрямую связывали уровень развития исторической науки в республике с состоянием практической археографии. Проанализировав тематику изданных в это время документальных публикаций, они отметили недостаточное освещение в них идеологической борьбы в период подготовки и проведения Октябрьской революции, проявление субъективизма при отборе документов и пр. Одним из условий изменения подобной ситуации авторы считали необходимость объединения усилий историков и архивистов, решения организационных вопросов (в частности, создание археографической комиссии, специального архивно-археографического журнала и т.п.), а также отказ от практики подготовки так наз. “юбилейных” или “заказных” публикаций и т.д.

Из других работ, появившихся в Беларуси в 1990-е гг. и затрагивающих проблемы отечественной археографии, укажем на монографию Н.В.Николаева “Палата кнігопісная: Рукапісная кніга на Беларусі ў Х—ХУ111 стагоддзях” (Мн., 1993), брошюру московского исследователя Ю.А.Лабынцева “Архіў беларускага адраджэння (Дакументальныя помнікі беларускай царкоўнай і грамадзянскай гісторыі ў зборах музея імя Івана Луцкевіча ў Вільно)” (Мн., 1993), книгу обзорно-библиографического характера А.Калубовича “Крокі гісторыі. Даследаванні, артыкулы, успаміны “ ( Беласток—Вільня—Менск, 1993), работу И.Саверченко “Aurea mediocritas. Кніжна-пісьмовая культура Беларусі: Адраджэнне і ранняе барока” (Мн., 1998) и др.

Особо скажем об изданной в Минске в 1996 г. под грифами Института археологии Российской академии наук и Витебского областного историко-краеведческого музея работе Л.В.Алексеева “Археология и краеведение Беларуси. ХУ1 в.—30-е годы ХХ в.”. На ее примере достаточно хорошо прослеживается связь археографии с археологией и краеведением. Алексеев, как и автор аналогичной, изданной еще в 1984 г. работы, Г.А.Кохановский, попытался проследить, “когда на западных территориях Древней Руси зародился интерес к ее памятникам древности, как эволюционировала о них мысль и памятники эти начали восприниматься в качестве исторического источника” . Построив свое исследование по хронологически-личностному принципу, автор в живой, но не лишенной научности форме, изложил историю зарождения археологии (и археографии также), показал через конкретных лиц достигнутые результаты и нерешенные проблемы в сфере полевой и камеральной археологии (и археографии), выделил роль археологически-археографических изысканий, которые они играли в развитии краеведения в Беларуси. Самостоятельное научное значение имеет весьма полная библиография, а также фотоиллюстративный материал, присутствующие в книге.

Изучению состояния археографической мысли в Беларуси в послевоенный период посвящена статья Ю.В.Нестеровича Археаграфічная думка ў БССР у 40-80 –я гады.// Весці АН Беларусі. Сер. Гум. Навук. 1997. № 2. Основываясь на делопроизводственных материалах Главархива республики, автор сделал вывод о значительном вкладе белорусских историков-архивистов в создание основных нормативно-методических документов в сфере археографии (от “Основных правил публикации документов Государственного архивного фонда Союза ССР” (М., 1945) до “Правил издания исторических документов в СССР” (М., 1990). Нестерович делает совершенно правильный вывод о том, что степень участия историков-архивистов Беларуси в решении методических вопросов находится в прямой зависимости от уровня развития практической археографии и напрямую связывает затухание разработки вопросов теории и методики археографии, происходившее в республике в конце 1980-х гг. со свертыванием работы по публикации исторических источников в это же время.

Заслуживает также внимания историко-археографический очерк этого же автора, посвященный проблемам классификации археографических публикаций ( Праблемы класіфікацыі археаграфічных публікацый і беларускія археаграфічныя выданні (Гісторыка-археаграфічны нарыс) / Пад рэд. М.Ф.Шумейкі. Мн., 1997). В защищенной им в 1998 г. пока что единственной в республике диссертации по истории белорусской археографии был сделан обстоятельный анализ как организационных форм, так и итогов археографической деятельности в Беларуси в 1919—1991 гг., исследованы тенденции изменения тематики, типов, видов и форм документальных изданий в разное время и т.д.

В связи с созданием и деятельностью в республике отраслевого НИИ документоведения и архивного дела, занимающегося наряду с практической работой по публикации документов и решением вопросов теоретико-методического характера в области археографии и особенно в связи с созданием Археографической комиссии, возникновением отечественной архивно-археографической периодики появилась возможность для более серьезного исследования исторических и теоретико-методических аспектов белорусской археографии. В определенной мере она начала реализовываться в статьях М.Ф.Шумейко, его монографиях о проблемах реституции белорусских архивов, вкладе Д.И.Довгялло в архивно-археографическое строительство в Беларуси в конце Х1Х—первой половине ХХ в., очерках по истории архивного дела и др. .

Автор, опираясь на работы предшественников, пытается проследить историю зарождения, становления и развития белорусской археографии, определить ее роль и место среди смежных специальных исторических дисциплин, показать их взаимодействие и взаимовлияние. Уровень развития исторической науки в республике, считает он, в значительной степени зависит от состояния практической работы по публикации исторических источников, а последняя не может быть успешной без достаточного теоретического и методического обеспечения.

Анализируя современное состояние исторической науки Беларуси, автор приходит к выводу о том, что те кризисные явления, которые она переживает, во многом обусловлены не только проблемами методологического характера, но и недостаточным вниманием белорусских историков к проблемам разработки специальных исторических дисциплин, важнейшими среди которых являются источниковедение и археография.

Подводя итоги историогафического анализа белорусской археографии, отметим, что существует значительная (и по объему и по содержанию) литература, посвященная изучению различных сторон археографической деятельности. Она создавалась на протяжении почти двух столетий как на территории Беларуси, так и за ее пределами параллельно с практической работой по изданию документов в качестве исторических источников. Для Х1Х—начала ХХ вв. Преобладающими являлись рецензии на издавашиеся в Вильно, Витебске, Минске сборники документов серийного и несерийного характера, а также статьи обзорно-информационного и юбилейного характера, публиковавшиеся преимущественно в центральных(с-петербургских и московских) и местных (виленских, киевских) периодических изданиях. Значительную роль в этот период играли также сугубо исторические исследования, в которых присутствовали и археографические сюжеты.

С созданием архивно-археографических структур в Советской Беларуси (Центрархив, Археографическая комиссия Инбелкульта, Истпарт и др.) расширяется и углубляется тематика исследований: наряду с рецензиями на документальные сборники и источниковедческими работами появляются исследования, специально посвященные вопросам истории, теории и методики археографии. Их авторы пытаются отойти от полуэмпирических обобщений и выйти на уровень проблемного анализа состояния и перспектив развития археографии в республике. О возросшем теоретическом уровне исследований в области археографии свидетельствует участие белорусских археографов во всесоюзной дискуссии по проблемам археографии, развернувшейся в 1970-е гг. на страницах журнала “Советские архивы”.

В то же время заметно отставание белорусских археографов от их российских и украинских коллег. Достигнув определенных успехов в области практической археографии, они не смогли затем в полной мере использовать накопленный опыт, закрепить его в виде доступных широкой научной общественности монографий, научно-методических рекомендаций и учебных пособий, нормативных документов, хрестоматий и т.п. Между тем обобщение и материализация данного опыта, представляются крайне важными