01.2. Новоанглийский пуританизм. Его влияние на религиозную

ситуацию в Америке.

Пуритане стояли в теологии за доктрину полного предопределения и признания Библии единственным и полным источником доктрин, культа и организации. В вопросах культа они были за ликвидацию остатков католиче­ских "суеверий", в сфере организации - за уничтожение епископата, в сфере общественной морали - за подчинение всей жизни общества славе Божьей.

Пуританин полагал, что Библия достаточно ясна и очевидна, так что че­ловек, с надлежащим знанием, следуя правилам интерпретации, сможет ус­тановить ее смысл и значение по любому вопросу, не только в теологии, но и в этике, обычаях, юридической процедуре и т. д.

Крупнейшим авторитетом для пуритан был Ж. Кальвин. "Но так как кальвинизм с трудом поддавался догматизации, и так как до революции они в массе своей с англиканством не порывали и своей организации не создавали, то пуритане были течением довольно аморфным, объединившим довольно разные точки зрения".¹⁰¹ Кальвинизм, в большей степени, но также лютеран­ство и цвинглианство оказали огромное влияние на новоанглийский пурита­низм.

В протестантской традиции можно различить "ступени": лютеранский и кальвинистский варианты практически-преобразующего мироотрицания.

Пуритане были преемниками Ж. Кальвина. Его учение стало для них не догмой, а руководством к действию, ведь время вносило свои коррективы, менялись акценты в применении кальвинистской доктрины.

Одно из самых существенных расхождений пуритан с ортодоксаль­ным кальвинизмом кроется в различных трактовках таинства евхари­стии. Если Кальвин являлся сторонником доктрины "реального присут­ствия" Христа, то большинство пуритан придерживалось мнения Цвинг- ли, считавшего, что хлеб и вино во время таинства были напоминанием о великой жертве Христа (memorialist view).

По утверждению М. Вебера, "если Реформация и немыслима без внут­реннего развития Лютера, личность которого надолго определила ее духов­ные черты, то без кальвинизма дело Лютера не получило бы широкого рас-

102

пространения и прочного утверждения". Различия между лютеранским и кальвинистским вариантами протестантизма объясняются прежде всего со­циальными условиями, в которых возникли эти учения (монархическая "княжеская" Германия и олигархически-республиканская "предбуржуазная" Женева), и тем, что Кальвин шел за Лютером и, соответственно, он - логич­нее, последовательнее, систематичнее и идет дальше по пути демифологиза­ции и демагизации, наконец, особенностями личностей Лютера и Кальви-

103

на.

Центральное место в кальвинистско-пуританской теологии занимал догмат о божественном предопределении (ргеёезйпайо). Исходным пунктом этого догмата являлась своеобразная концепция Бога и мира. Она, в свою очередь, объяснялась своеобразием кальвинизма как активной религии спа­сения.

В основе кальвинизма лежит представление о том, что человек может действовать в жизни, надеясь на всемогущую, объективную силу Бога, яв­ляющегося источником всего. Кальвинистский Бог - трансцендентное суще­ство, абсолютно свободное в своей воле, которая понятна людям лишь на­столько, насколько Он этого хотел. Бог действовал по своим особым законам, свойственным Его непостижимой для нас сущности. Он открывал нам лишь фрагменты вечной истины; мир противостоял Богу как дело Его рук, и изу­чение этого мира могло открыть людям те частицы божественной истины, которые Бог хотел сделать доступными их пониманию. По делам Творца можно было понять Его величие, но лишь в той мере, в какой Он сам хотел этого. Поэтому кальвинизм не ставил никаких границ свободному естествен­нонаучному исследованию природы.¹⁰⁴

В кальвинизме, в самом противопоставлении трансцендентного, само­властного, самодержавно-деспотичного Бога погрязшим в грехе людям и их несовершенным творениям был уже заключен собственно in nuce весь догмат предопределения.

Кальвинизм представляет собой одну из религий спасения души, а, сле­довательно, грозный деспотический Бог должен был каким-то образом вы­ступить в роли спасителя несовершенных, греховных людей, которых он по непостижимой для них причине создал таковыми. Как же мыслимо превра­щение этого Бога в спасителя? Вот этот логический скачок и выполнял дог­мат о предопределении.¹⁰⁵

Для кальвинизма, и пуританизма, в частности, крайне важным считалось учение об избранности к спасению. Все явления в мире, включая и судьбу человека, предопределены свыше. Бог изначально предопределил (predesti­nated) одних к "спасению", других - к "падению". Человек в силу божествен­ного предопределения и своей греховной сущности не в состоянии изменить порядок вещей, в соответствии с которым, божественное милосердие и спа­сение распространялись только на очень узкий круг избранных.¹⁰⁶

Верующим оставалось лишь стремиться выяснить, являлись ли они из­бранниками Бога или же обречены на вечное проклятье. Это открывалось им не через такой промежуточный институт, как традиционная церковь, а в про­цессе своего призвания в мирской жизни.

У Кальвина усиливалось значение веры в предопределении, по сравне­нию с Лютером. В кальвинизме страшное предназначение ("decretum horribile") не пережито, как в лютеранстве, а продумано, поэтому значение этой идеи возрастало вместе с усилением логической последовательности концепции, направленной на служение только Богу, а не человеку. Не Бог существовал для людей, а люди для Бога. Все деяния человека имели смысл только как средство самоутверждения божественного величия. Поскольку решения Бога изначальны и не подвержены изменению, божественное мило­сердие в такой же степени не могло быть утеряно теми, кому оно дано, в ка­кой -оно недостижимо для тех, кто был его лишен.

М. Вебер по этому поводу отмечал: "Это учение в своей патетической бесчеловечности должно иметь для поколений, покорившихся его грандиоз­ной последовательности, прежде всего один результат: ощущение неслыхан-

107

ного дотоле внутреннего одиночества отдельного индивида".

Кальвин и его последователи упор делали на соблюдение всех конкрет­ных требований Библии. У новоанглийских пуритан это доходило в крайней мелочности, что запечатлено в их дневниках. Человек должен был отдавать все силы служению Богу. Но каковы его силы, где и в чем он должен служить ему, определяет он сам.

Двойной тезис Лютера: "Христианин - самый полный господин всего,

никому не подвластный и христианин - самый последний слуга все и подвла-

108

стен всем." И поскольку человек, даже верующий, "спасенный", остается грешником, так как идеал до конца не реализуем, он не только не гарантиро­ван от грехов и ошибок, но обязательно будет грешить и ошибаться. Но "падая", "оступаясь", он должен вновь подниматься и продолжать свое "восхождение". В этом постоянной борьбе с самим собой, а не в каких- то конкретных признаках, можно увидеть знак того, что человек - "спа­сен". Так, начиная с постулирования абсолютной греховности и бесси­лия человека, реформаторы приходят к раскрепощению его воли.

Важным следствием из кальвинистского "учения об избранности" яви­лось то, что протестантизм, по сути дела, не требовал никаких корпоратив­ных форм. Это индивидуалистическая религия. Самое тесное общение с Бо­гом устанавливалось не в учреждениях или церквах, но в глубинах одинокого сердца верующего. Достигалось полное одиночество человека. В своем зем­ном пути он не мог просить об утешении. Ни дружба, ни что иное не способ­но черпать надежду. Протестантизм бичевал любовь, даже к родственникам (любовь - суть иллюзии). Верующий одиноко бредет между двумя пропастя­ми. Одна - вечное Господнее осуждение, другая - собственная порочная про­пасть.

Образцовый пуританин на протяжении всей своей жизни мучился со­мнениями, он никогда до конца не был уверен в своей избранности к спасе­нию. На страницах новоанглийских дневников нам открываются душевные переживания и муки пуританских "святых", ведь их жизнь, по образному вы­ражению Томаса Шепарда, была "не на минуту не прекращающейся битвой, схваткой между возрожденной частью, которой помогают Отец, Сын и Дух Святой, и невозрожденной, поддерживаемой Сатаной и этим порочным ми- ром".¹⁰⁹

Пуритане панически боялись навлечь на себя гнев Господа и страстно желали обрести его любовь и покровительство. Их священники воистину должны были быть умелыми психологами.

В отличие от католицизма, утверждавшего, что существует два источни­ка веры - св. Писание и св. Предание, лютеранство и кальвинизм признавали только св. Писание, причем его толкование представлялось самому верую­щему. Из семи таинств, признаваемых католицизмом (крещение, причаще­ние, венчание, соборование, миропомазание, исповедь, священство), люте­ранство сохраняло две - крещение и причащение, а кальвинизм и пуританизм - лишь крещение. Для кальвиниста таинства не являлись средством к спасе­нию, и субъективно они - лишь extrema subsidia ("последнее прибежище" - лат.) веры. Это абсолютное устранение веры в спасение души с помощью церкви и таинств было решающей идеей, которая отличала кальвинизм от ка­толичества. Мир подвергался полнейшему разволшебствлению, и соответст­венно утвердилось убеждение, что в этом мире нет ничего прочного и устой­чивого "никаких нерушимых сил"...¹¹⁰

Представляется важным отметить, что протестантизм - чрезвычайно ра­циональная религия. Целиком исходя из собственных предпосылок, протес- тантско-кальвинистское мировоззрение совершенно сознательно направлено на обработку мира с целью его разволшебствления. Следовательно, секуля­ризация совершалась в духе этой религии, а не противоречила ей.

Не существовало не только магических, но и вообще никаких средств, которые могли бы обратить божественное милосердие на того, кто лишен его волею Бога. В сочетании с жестким учением об абсолютной трансцендент­ности Бога и ничтожности всего сотворенного эта внутренняя изолирован­ность человека служила причиной негативного отношения пуританизма ко всем "чувственно-эмоциональным элементам культуры и субъективной рели­гиозности, а тем самым и причиной принципиального отказа его от всей чув­ственной культуры вообще".¹¹¹

В кальвинизме, Бог не любил человека, а он его испытывал. Высоко це­нилась земная жизнь верующего, ибо человек должен был пройти свою доро­гу к Богу. А в католицизме: земная жизнь - это всего лишь миг, а далее - вечность. Следовательно, увеличивалась ценность земной жизни. Препятст­вия, горести, несчастья человека - испытание Господнее. Человек должен был любить свои испытания, и в данный момент он особенно нужен Богу (человек в это время активно действует). Задача каждого на этой земле - до конца не сломаться в руке Божьей, чтобы не уйти от сложностей, в процессе их преодоления.

Для доказательства факта своей избранности человек должен действо­вать в земной жизни энергично, осуществляя жесткий контроль над своими действиями. М. Лютер и Ж. Кальвин отвергли католическое разделение мира на мирскую и религиозную сферы и ввели концепцию "призвания" ("Beruf')

для объяснения мирских обязанностей верующего, тем самым как бы освятив

1 1 ^

сферу мирской жизни человека. ~ Позор отчаявшемуся ...

Единственное предназначение человека - выполнить работу Бога. Абсо­лютная предопределенность обернулась как ни парадоксально, абсолютной свободой и активностью. Кальвинисты были трезвыми прагматиками, людь­ми дела. Их привлекала точность и конкретность требований закона, ясные директивы и обещание воздаяния (в виде богатства) еще в этой жизни. Они рассматривали повседневный труд человека как выражение божественного предначертания выполнить определенные обязанности в мирской жизни.

Таким образом, тезис Кальвина о мирском "призвании" — это исполне­ние человеком замысла Божьего: все в этом мире целесообразно, предопре­делено Господом. В предназначенности человека - суть его мирского при­звания, которое осуществлялось в профессии человека. Труд людей носил характер общественного блага. И все земные профессии - это мирское "при­звание" на благо общества.

Следствие этого тезиса - это то, что божественная благодать заключена в земном "призвании". И спастись можно было в профессиональном труде. Работать - значит служить Богу. "Добрые дела, совершаемые для какой бы то

113

ни было иной цели, кроме прославления Бога, греховны".

Первую религиозную концепцию понятия "Beruf дал Лютер. Для него Beruf - это то, что человек должен принимать как божественное установле­ние, которому он должен пассивно подчиниться. Эта идея даже перевешива­ет у Лютера представление о Beruf как о главной и единственной задаче че­ловеческой жизни, активное разрешение которой в процессе неустаного тру­да задано Богом. Дальнейшее развитие ортодоксального лютеранства усили­ло это пассивное понятие Beruf. "Лютеранская концепция Beruf лишь унич­тожала примат аскетического долга над мирскими обязанностями, но она не была враждебна проповеди послушания по отношению к властям и пассив­ного принятия данной житейской обстановки. Только кальвинизм и пури­танство покончили с остатками традиционализма в толковании понятия Beruf и создали такую его концепцию, которая и послужила религиозной ос­новой капилистической психологии и идеологии".¹¹⁴

Созданное Лютером слово "Beruf' в его современном смысле вначале не выходило за пределы лютеранства. Кальвинисты восприняли лютеранское понятие профессионального призвания лишь в ходе развития, выдвинувшего на первый план идею "испытания своей избранности", и тогда придали этому понятию особое значение. В XVI в. понятие "профессионального призвания" в его современном значении уже прочно укоренились и во внецерковной ли­тературе.

Как справедливо считал М. Вебер: "Совершенно очевидно, что в немец­ком слове "Beruf' (в немецком языке слово "Beruf' означает профессию и призвание) и, может быть, в еще большей степени в английском "calling" на­ряду с другими мотивами звучит религиозный мотив - представление о по­ставленной Богом задаче, и звучит он тем сильнее, чем больше в каждом конкретном случае подчеркивается это слово. Если мы проследим историче­скую эволюцию этого слова во всех культурных языках мира, то окажется, что у народов, тяготеющих в преобладающей своей части к католицизму, как и у народов классической древности, отсутствует понятие, аналогичное тому, что в немецком языке именуется "Beruf', в смысле определенного жизненно­го положения, четко ограниченной сферы деятельности, тогда как оно суще­ствует у всех протестантских (по преимуществу) народов."¹¹⁵

В понятии "Beruf' находит свое выражение центральный догмат всех протестантских исповеданий, который отвергал католическое разделение нравственных заветов христианства на "praecepta" ("заповеди - лат.") и "соп- silia" ("советы - лат."). Этот догмат единственным средством стать угодным Богу считал не пренебрежение мирской нравственностью с высот монаше­ской аскезы, а исключительно выполнение мирских обязанностей так, как они определялись для каждого человека его местом в жизни; тем самым эти обязанности становились для человека его "призванием". Соответственно, отвергались и порицались такие формы религиозного послушания, как мо­нашество, отшельничество, паломничество и пилигримство, ибо они отвле­кали человека от святой обязанности и святого долга перед Богом - от труда. Как учил Лютер, когда кто-нибудь просил отпустить его, чтобы совершить паломничество, ему следовало объяснить, "чтобы он деньги и усердие (труд), нужные для паломничества, употребил, по завету Господа, на тысячу раз лучшее дело, именно на поддержание своих близких, бедных."¹¹⁶

Религиозную этику кальвинизма М. Вебер назвал мирским аскетиз­мом. Глубокая пропасть лежала между католическим и пуританским ас­кетизмом: кальвинисты были монахами, оставаясь в миру. Если католи­ки из монахов делали божьих работников, то кальвинисты, наоборот, божьих работников превращали в монахов. И сам контроль избранности верующих "выливался" в мирские формы. Место исповеди заняли рели­гиозные дневники пуритан, которые должны были содержать точный от­чет об отношениях между верующим и Богом. И над всем этим тяготел Дамоклов меч потусторонней осужденности, которая грозила всякому, не умеющему доказать свою кредитоспособность по отношению к Богу.

М. Вебер полагал, что именно протестантское учение (о Beruf) сыграло наибольшую социальную роль в последующей истории человечества. "Ре­зультатом Реформации как таковой, - писал Вебер, — было прежде всего то, что в противовес католической точке зрения, моральное значение мирского профессионального труда и религиозное воздаяние за него чрезвычайно воз­росли."¹¹⁷

Труд не только был вознесен на небывалую дотоле нравственную высо­ту, но и получил религиозное значение. Каждый час в жизни верующего должен был принадлежать Богу. Отсутствие желаний на земле недостижимо. Поэтому, пуританам следовало не избегать желаний, а направлять их в сто­рону, угодную Богу, то есть работать. Соответственно, работа становилась уже самоцелью человека. Богач тоже должен был трудиться. Пусть он мате­риально не нуждался в заработке, но в религиозном отношении труд так же был необходим ему, как и бедняку. Бог для всех без различия пригото­вил Beruf, и работа в нем - веление, исходящее от Бога и предписываю­щее индивидууму действовать во славу Божию. Но если труд нельзя было рассматривать в качестве платы за посмертное спасение, то его можно было использовать как средство познания, дающее по крайней мере возможность ответить на вопрос - предопределены вы к спасению или нет ? А для этого достаточно было допустить, что "Бог - деятель" благоволил земным делам, совершаемым во славу его, что обеспечивало их успешность. Поскольку же трудно предположить, чтобы он благоволил делам нечестивца, еще до рож­дения его отторгнутого от спасительного пути, постольку оставалось верить, что успешность "внутримирских дел" протестанта являлась свидетельством его избранности.

Такой ход мысли, как видим, вполне отвечал психологии деятельного человека, не мыслящего для себя возможным нетрудовой образ жизни. Зна­чит вырабатывался религиозный постулат, который давал отрицанию мира внутримирской поворот: хочешь "спастись" - работай не покладая рук над покорением "посюстороннего" мира - во славу "потустороннего". М. Вебер по этому поводу писал, что "можно, конечно, работать одновременно в раз­ных Beruf и даже менять свой Beruf. Но это позволительно в том случае, ес­ли делается с богоугодными намерениями, то есть с целью совместить не­сколько наиболее полезных Beruf или взяться за новый, который представля­ется более полезным, чем прежний. Полезность данного Beruf, его соответст­вующая богоугодность измеряется, правда, в первую очередь, нравственны­ми масштабами, а затем степенью важности для общества тех благ, ко­торые производятся в этом Beruf, но в качестве третьего и практически са-

118

мого важного критерия выступает частнохозяйственная его доходность "

Пуритане Новой Англии любили повторять, что бездеятельность - "ис­точник всех пороков". Человека без определенных занятий, как и любого другого преступника, наказывали плетью, заключали в тюрьму или же про­давали в рабство. "В люди человека выводит труд. Будешь хорошо работать - будешь иметь большие деньги, выбьешься в люди", эту заповедь америка­нец усваивал с раннего детства и передавал потом потомству.¹¹⁹ Такая тра­диционная жизненная ориентация стимулировала практические усилия и устремления человека, которые ассоциируются с индивидуальным успехом.

Протестантские догмы осуждали нежелание быть богатым, приравнивая его к нежеланию быть здоровым. Признаком истинной веры считалось не столько внешнее выполнение работником религиозных предписаний, сколь-

1 •лл

ко "честное выполнение своих обязанностей".

Причем ценность всякого труда измерялась не его местом в иерархии занятий, а прилежанием и успехом. Дж. Робинсон, "духовный отец" ново­плимутских колонистов, в своих рассуждениях о труде и безделии писал: "Поистине праведник получает больше благ от того, что приходит к нему другими путями. Ибо, тогда он знает, что получил не просто дар Божий люб­ви, но награду за служение ему!" Великой благодатью считал Робинсон то, что "Бог наградил человека мудростью, чтобы он мог получать выгоду. Бого­угодный труд должен обязательно приносить выгоду, труд же пустой, не оп­равданный выгодой - от дьявола". Подчеркивая необходимость труда не только для бедных, но и для богатых, Робинсон указывал: "Бог наказал на­шему праотцу трудиться даже в невинности, возделывая Сад, а когда тот со­грешил, повелел ему добывать хлеб в поту для того, чтобы никто из грешных

потомков не предавался безделью... Ибо, как бедный трудится день ото дня,

121

так должно и богатому".

"Что заставляет человека, который вчера был никем, стать сегодня маги­стратом Церкви?" - риторически спрашивал Робинсон. "Это высшее призва­ние, дар Божий. Цель человека - искать и открыть в себе божественное при-

122

звание, чтобы прославить в нем Бога".

Переселенец из Франции, Сент-Джон де Кревекер, так описывал челове­ка Нового Света: "... он человек здравомыслящий и трудолюбивый, а значит у него есть все, дабы преуспеть в земной жизни; что же принадлежит жизни

123

вечной, то в сем он должен уповать на всемогущего Создателя".

Для протестантов труд был не только святым долгом, но и своеобразным посредником между Богом и человеком, своего рода языком общения. В тру­де личности, как выразился Э. Трёльч, реализовалось "любовное единение с Богом".¹²⁴

Известный теолог новоанглийского пуританизма Коттон Мэзер в своем произведении "Христианин и его призвание: два кратких рассуждения" от­мечал, что хороший приверженец веры должен дать соответствующий ответ на вопрос: "Каково твое призвание?" К. Мэзер писал, что "у всех христиан два призвания: 1) всеобщее призвание: служить Иисусу Христу, сохранить свою душу на службе у религии; 2) личное призвание: особенное занятие, по­средством которого и достигается близость к Богу". Бог сделал человека со­циальным существом. Верующий протестант должен следовать своему все­общему призванию. Но это не значило, что личное призвание не могло со­вмещаться со всеобщим, и наоборот. "Занятие протестанта должно быть не таким большим, чтобы оставалось время для молитвы, слова Божьего каж­дый день !"¹²⁵

В среде пуритан получила широкое распространение "договорная тео­рия" (ковенантная теория). Новоанглийские протестанты не были ее перво­открывателями. Идеи ковенанта присутствовали в работах Захарии Урсунуса, Жана Кальвина и Генри Буллинджера, английских и шотландских теологов ХУЬХУП веков - Джона Нокса, Томаса Картрайта, Уильяма Перкинса. Наи­большим авторитетом пользовалась концепция ковенанта, изложенная в тру­дах Уильяма Эймса.

Согласно ковенантной теории отношения человека и Бога рассматрива­лись как отношения договора. И таких "договоров" было много. Очень важно, что эта идея переносилась и на отношения людей между собой. Цер­ковь (конгрегация) - не только договор людей с Богом, но и их договор друг

127

с другом , где люди обязывались вести истинную христианскую жизнь, Бог - даровать им и их детям спасение. Если же не церковь, а политическое об­щество образовывалось в результате договора людей, устанавливающих это сообщество "для славы Божьей" - для максимально возможного воплощения

в жизнь библейского закона и поддержания истинной церкви, то тем самым

128

она также вступала с Богом в договорные отношения. Отношения верую­щих и пастора - договорные, и что важно - отношения подданных и прави­телей - тоже являлись таковыми.

В 1645 г. Коттон писал: "... корме естественных связей родителей и на­сильственных - завоевателей и покоренных, нет никакого иного способа, ка­ким люди... могут объединиться в видимое целое... как только посредством

129

взаимного договора."

Эти идеи, с одной стороны, смягчали изначальную кальвинистскую док­трину предопределения, с другой стороны, - развивали антиабсолютистские потенции кальвинизма. С ними генетически была связана позиция Дж. Локка и учения XVIII в. об общественном договоре. Как справедливо замечал Т. Брин, "пуритане верил, что светская власть была установлена ковенантом между правителем и управляющими, и были убеждены, что долг каждого свободного человека судить, исполняет ли правитель обязательства перед Бо-

130

гом и народом, или нет."

Кальвинистский догмат о божественном предопределении лишал наде­жды на "спасение" в потустороннем мире прежде всего страдавших в здеш­нем, так как признаком избрания к спасению, хотя и относительным, был ус­пех в земной "юдоли". Это, а также, непосредственно, пассивность пуритан­ских лидеров в борьбе с существовавшими порядками, все более нестерпи­мыми, привели к образованию радикальных пуританских течений. Их при­верженцы, в поисках пути к "спасению", утверждали что кальвинистские принципы построения церкви (пресвитеры, синоды) противоречили Библии - источнику и закону веры. Отдельные церкви должны быть независимы как от государства, так и друг от друга. Их единственный высший руководитель - И. Христос. Вхождение в церковную общину (конгрегацию) было совершен­но добровольное. Оно ограничивалось только заявлением о желании стать ее членом и признанием взаимного соглашения о вере ("ковенант"). Пастер, старейшина и дьякон избирались конгрегацией большинством голосов. Та­ким образом, лидеры Массачусетса привезли в Америку особую форму пури-

1-5 1

танизма - "ковенантную" или "федеративную" теологию.

Пуританская теология "ковенантов" (договоров) - "ковенант" благодати, социальный "ковенант" и церковный "ковенант", - санкционировала непо­средственно действия человека на пути его спасения, следовательно пурита­низм вместо фаталистического взгляда на мир служил своего рода стимулом к деятельности. Итак, можно говорить о религиозном, трансцендентном из­мерении тех ценностей, которые составляли ядро развивавшейся американ­ской идентичности.

За сторонниками крайнего пуританизма закрепились наименованием се­паратисты, независимые (индепенденты), раскольники (диссиденты), конгре- гационалисты и др. Но все же, в пуританском движении трудно провести раз­граничительные линии, ибо они условны и искусственны. Пуритан, в целом,

132

можно определить, как "горячих" приверженцев протестантизма. Это оп­ределение отождествляет пуританизм с особым типом религиозной менталь- ности. Следует учитывать и другие грани этого сложнейшего феномена - прежде всего идеологическую и политическую роль пуританизма.

Категории вероисповедания становились недостаточными, слишком аб­страктными и негибкими, они лишали пуританские секты динамичной и под­вижной связи с традицией Реформации. Категории вероисповедания скрыва­ли тот факт, что все пуритане, как "пресвитериане", так и "конгрегационали- сты", а также и другие секты единодушно признавали следующие четыре базовых положения:

1. возрождение роли прихожан, их большее влияние в деле управления церковью;

2. чистка церковного членства;

3. передача права отпущение грехов каждому приходу или конгрегации;

4. отделение церкви от государства.

В целом, теологические и общественно-политические доктрины кальви­низма и пуританизма представляли собой выраженную в догматической форме философию жизни. Можно констатировать то, что в пуританизме за­ложен с одной стороны, консервативный и традиционный элемент, с другой - элемент революционный. И все это нашло свое отражение в американском протестантизме. По мнению А. де Токвиля, который писал о том, что "като­лические догмы одинаковы для людей разного умственного развития, это ве­ра образованных и невежественных, талантливых и посредственных должна быть одинакова. Католичество обязывает и бедных, и богатых следовать од­ним обрядам. Католичество, приучая верующих к послушанию, готовит их к равенству. Протестантство же, наоборот, обычно направляет людей не к ра­венству, а к независимости". Еще одна цитата из его книги свидетельствует о двойственном характере протестантов: "Основатели Новой Англии были ревностными сектантами и одновременно восторженными новаторами. С од­ной стороны, их сдерживали оковы определенных религиозных верований, а с другой - они были совершенно свободны от каких - либо политических предрассудков."

М. Вебер в своих работах "Протестантская этика и дух капитализма", "Протестантские секты и дух капитализма", "Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира", "Социология религии (типы религиозных со­обществ)", "Хозяйственная этика мировых религий"^Ь4 историческую заслугу протестантизма видел в следующем:

1. Кальвинистское понимание предопределения к спасению избранных сделало деловой успех симптомом избранности и тем самым - эффективным стимулом к предпринимательской деятельности.

"Капитализм существовал на почве всех ... религий, такой же, как тот, который существовал в древности и средних веках на Западе. Но в них не было развития в сторону современного капитализма, даже ростков его, и прежде всего отсутствовал "капиталистический дух" в том смысле, какой был свойствен аскетическому протестантизму..."¹³⁵

2. Протестантизм санкционировал рационализацию производства и буржуазного политико-правового порядка.

М. Вебер первый зафиксировал универсальное значение протестантизма для капиталистического развития Запада и одновременно, через сравнение с протестантизмом, выявил характер рациональности как фундаментального принципа индустриального типа общества. Западноевропейский рациона­лизм был обусловлен экономически, его возникновение зависело также от способности и предрасположенности людей к известным видам практи­чески рационального жизненного поведения. Таким образом, именно " протестантизм" мышления Вебера дал ему "глаз" на современную ему си­туацию в развитии западного общества.

3) Пуританская этика утвердила в общественной практике такие типич­но буржуазные нормы и ценности, как бережливость, трудолюбие, расчетли­вость, честность в деловых отношениях, благоговейное отношение к собст­венности.

Протестантская этика, на наш взгляд, - это сочетание традиционализма и индивидуализма, грани взаимовлияния которых достаточно условны.

С одной стороны, протестантская этика присвоила себе впоследствии право на вневременность и абсолютность своих моральных предписаний и определений норм нравственного поведения гражданина во всех областях общественной, политической и экономической жизни. М. Вебер, исследо­вавший вопрос о месте протестантизма в социально-экономической структу­ре капитализма, писал, что в США уже одна только принадлежность к церкви служит своего рода "нравственной квалификации человека", а заодно гово­рит о его "испытанной кредитоспособности".¹³⁶

А с другой стороны, "образование аскетических общин и сект с их ради­кальным отказом от патриархальных пут, с их толкованием заповеди повино­ваться более Богу, чем людям, явилось одной из важнейших предпосылок со­временного "индивидуализма".¹³⁷

Католицизму как традиционной форме религиозности, при которой ин­дивид, во-первых, зависел в своих отношениях с Богом от посредника (свя­щенника), во-вторых, ставил свое спасение в зависимость от принадлежности к определенному религиозному институту (церкви) и от исполнения целого ряда внешнеобрядовых действий (магия, в определении М. Вебера), проти­вопоставлялся протестантизм как антитрадиционная религия, возлагающая на самого индивида - без посредников и без магического элемента - его общение с Богом.

Протестантская этика - это сочетание индивидуального труда и личной ответственности. Именно "индивидуалистический" дух протестантской эти-

1 то

ки сыграл огромную роль в генезисе капитализма Нового времени. ~ Основ­ным проявлением и следствием индивидуализма можно считать сосредото­чение всех помыслов человека на реализации своего индивидуального инте­реса. А так как при рассмотрении индивидуализма отчетливо прослеживается его связь с капитализмом, то в индивидуалистической интерпретации инте­рес человека, его жизненный успех означает прежде всего приобретение им денег, измеряемого деньгами богатства.¹³⁹

Типичный вариант отношения к деньгам заложен в протестантской морали, которая одинаково негативно относилась и к легкомысленному рас­точительству, и к " показному потребительству" (сошр1сюиз сошариоп), ко­торая защищала энергию и упорство в приобретении денег, бережливость и разумную экономичность в их расходовании, рациональную расчетливость при их использовании - прежде всего в качестве капитала.

"Перед этими людьми (пуританами) рушатся все преграды, сковывав­шие общество, в котором они родились, устаревшие взгляды, в течение дол­гих веков влиявшие на мир, постепенно исчезают; перед ними открываются практически безграничные возможности, напоминающие некое бесконечное пространство без горизонта."¹⁴⁰

Подведя итог этому рассуждению, можно с твердостью быть уверенным, что оба этих компонента пуританизма в сочетании с важнейшими постулата­ми лютеранства оказали глубокое влияние на религиозную, да и не только религиозную ситуацию в Америке на протяжении всей ее истории.

Завершая главу, автор приходит к следующим выводам. Само понятие "пуританизм" в сознании большинства специалистов ассоциируется в пер­вую очередь с Английской революцией середины XVII века. В ходе ее на­блюдался не только отход от англиканства, но и преодоление ортодоксаль­ного пуританизма крайними радикальными сектами.¹⁴¹ Пуританизм стал духовным и идеологическим основанием для переселения через Атлан­тику и новоанглийской колонизации. Пуританизм сыграл исключительно важную роль в новоанглийской истории.

Очевидной объединяющей чертой пуритан была неудовлетворен­ность установленной англиканской церковью. Сущность пуританизма,

83

на взгляд автора, заключается не только в том, чтобы придерживаться какой-либо данной доктрины, а в энтузиазме к моральному совершенст­вованию каждого аспекта жизни. На практике, в колониях это рвение выражалось в желании упростить службу в церкви, улучшить качество подготовки священнослужителей, ограничить авторитет и богатство епископата, а также применять самые строгие принципы своей пуритан­ской морали к церкви, обществу, государству.

Догматы новоанглийского пуританизма, его базовые доктрины, предписания, тип церковной организации, "ковенантные" соглашения оказали значительное влияние на формирование политических институ­тов, социально-экономическое и духовно-культурное развитие амери­канского общества

.Глава 2. ОСОБЕННОСТИ ПРОТЕСТАНТИЗМА В АНГЛИЙСКИХ

АМЕРИКАНСКИХ КОЛОНИЯХ (середина XVII - начало XVIII вв.)