2.3. Методология структурно-функционального анализа в познании и интерпретации культуры. О. И. Горяинова (канд. Филос. Н., доц.)

Основные принципы структурно-функционального анализа

Структурно-функциональный подход к исследованию культуры был разработан Т. Парсонсом в середине прошлого века. Но сама идея о том, что культура представляет собой упорядоченную целостность, «серебрится сединой столетий», по шутливому выражению одного из известных ученых. Его методология основана на положениях классической социологии и тяготеет к традициям сциентизма. Как эти базовые положения повлияли на становление структурно-функционального анализа, и какую роль эта концепция сыграла для развития социальной культурологии мы рассмотрим в данном разделе.

Последователи этого направления адресуются к учению Г. Спенсера, использовавшего биологические понятия, в частности, организма, для описания социальных систем. Аналогия социальной системы с организмом - метафора с точки зрения обыденного восприятия, но для сторонников структурно-функциональных методов она превратилась в настоящую концептуальную схему, позволившую применить принципы системного подхода к рассмотрению устройства и функционирования общества. Системность можно трактовать очень широко - как принцип упорядоченности, свойственный всем уровням организации мира, от неорганического до социального. В рамках этого подхода все без исключения процессы жизнедеятельности, включая социо-

106

108

и телеологический подходы и построил модель активной саморазвивающейся «функциональной» системы.

П. К. Анохин ввел понятие «опережающего отражения», т.е. обратной связи, превращающей воздействие на объект во взаимодействие объектов. Так, взаимодействие организма и среды он рассматривал в качестве «комплекса избирательно вовлеченных элементов, у которых взаимоотношение приобретает характер взаимосодействия, направленного на получение ожидаемого результата» [1, с. 101]. Причины и следствия попеременно менялись местами, а ожидаемый результат и мог быть истолкован как цель деятельности.

«Функциональная система» относится к психофизическому уровню, но принцип активности и саморазвития может быть применен и к системе, устроенной более сложно, скажем, личности и или группе. Ее активность определяют потребности, цели деятельности и выборы субъекта действия. Под функциями системы понимаются в этом случае действия, направленные на удовлетворение потребностей, которые, как мы видели, превращаются во взаимодействия с социокультурной средой. Функции могут быть как явными, так и латентными, недоступными прямому наблюдению. В любом случае функции элементов внутри культуры реализуются посредством действия, функционирование же культуры как системы подразумевает устойчивость ее действия во времени.

Научное исследование культуры сводится к выявлению некоторой системообразующей функции, определяющей конкретную культурную целостность. Функционирование интегрального целого всегда представляет собой процесс, направленный на достижение целей, важнейшей из которых является сохранение целостности, интегрированного состояния в динамично изменяющейся внешней (социокультурной) среде.

Сущность структурно-функциональной методологии мы можем выразить совсем кратко - это рассмотрение социокультурной системы в единстве интегрированности и саморазвития ее элементов в культурной среде.

Зарождение функционализма: методология Б. Малиновского

В антропологии принято считать что «эпоха функционализма» началась с выхода в свет работ Б. Малиновского и Р. Рэдклифф-Брауна. Функционалистская методо-

109

логия исследования была близка таким антропологам как Э. Мейо, У. Л.Уорнер, Р. Фирт, С. Нейдел, М. Глакмен, М. Мид и другие. В 30-е годы фуикционалистские методы Б. Малиновского приобрели необыкновенную популярность, даже сложился «кружок Малиновского». Однако он вскоре распался, а один из его членов, Э. Эванс-Причард, впоследствии так отозвался о посмертно опубликованной работе своего учителя: «Это хороший образец болота тривиальности и многословия, в которое может завести попытка создания видимости естественнонаучного похода. Увы, как мыслитель Малиновский был безнадежен» [14, с. 243]. Р. Рэдклифф-Браун, несмотря на свое уважительное отношение к трудам Б. Малиновского в целом, резко отзывался о биопсихологических основах его структурно-функциональной концепции. Он также возражал' против отнесения своей теории к школе «функционализма», ассоциирующейся с именем Б. Малиновского, поскольку полагал, что этот ученый уделяет биологическим потребностям неоправданно большое внимание (см.: [4, с. 281]).

Но прочитать Б. Малиновского можно по-разному. В современной культурологии его идеи оказались востребованы и несколько иначе интерпретированы. «Вслед за Б. Малиновским, - пишет В. М. Розин, - я выступаю против редукции культуры к биологическому плану... потребности Б. Малиновский понимает не биологизаторски и психологически, а культурологически» [10, с. 12]. Как видим, исторические оценки исследователей принципиально разошлись. Тем более важно и интересно обратиться к анализу концепции функционализма, сыгравшей огромную роль в историческом становлении антропологии, и не утратившей своего эвристического потенциала.

Ученый не может строить свои рассуждения на теоретических спекуляциях, полагаться на факты, добытые не им лично - таковы общие сциентистские установки антропологической науки, продолжающие традиции европейского позитивизма, которым следовал Б.Малиновский. С 1914-1918 годов он вел полевые исследования в Меланезии (тробрианская культура), и результатом этой работы явилось исследование «Аргонавты Западной части Тихого океана» (1922).

Б. Малиновский был сторонником культурной универсальности, поэтому исследование тробрианской культуры одновременно для него означало изучение и построение ее ланчеловеческой модели. К обоснованию положений структурно-функциональной теорий он обратился уже в конце жизни, а его основной труд «Научная теория культуры»

110

113

Таблица 1

Элемент культуры

Рациональное знание

Магия

Потребности

Адаптация в рационально-предсказуемых условиях

Адаптация в условиях, недоступных рациональному контролю

Сфера контроля

Естественное

Сверхъестественное

Способы деятельности

Практика

Ритуал

Виды деятельности

Обработка земли. Мореплавание. Рыбная ловля. Здоровье и телесность

Частные магические практики

Разграничение науки и магии в примитивной культуре средствами функционального анализа столь прозрачно, что может быть выражено схемой (см. табл. 1).

В совокупности практик Б. Малиновский увидел разные их виды, предназначенные для удовлетворения разных культурных потребностей - науку и религию.

Подобным образом, он выделяет магию и религию как элементы, соотносимые с разными потребностями человека, выполняющие в культуре различные функции. Если в сопоставлении науки и религии их можно было разделить по сферам контроля (естественное, сверхъестественное), то сопоставительный анализ религии и магии, потребовал иных критериев различения.

Анализ религии Б. Малиновский также осуществляет на основе универсалистской же схемы: религия - это универсальная форма культуры, и поэтому о ней можно рассуждать вне определенного культурного контекста. Религия не имеет практических целей, соотносится с высшими потребностями человека (мы назвали бы их сегодня духовно-экзистенциальными). В примитивном обществе, как и в современном, она необходима для реализации собственно человеческих потребностей в преодолении жизненных кризисов. К ним относится, прежде всего, кризис рождения как биологического, как и социального (инициация), кризис, связанный с идеей конечности и смертности. С помощью обрядов религия разрешает эти кризисы и дарует человеку желанное бессмертие. Религиозное содержание обрядов выполняет важнейшие социальные функции — реализацию социальной потребности в стабильности и целостности. Религиозный обряд направлен на сакрализацию традиции (в этой части работы он в основном воспроизводит положения Э. Дюркгейма).

114

Таблица 2

Элементы культуры

Религия

Магия

Потребности

Экзистенциальные.

Социальные.

Нормативно-этические

Практические

Виды обрядовой деятельности

Обряды перехода (рождение, инициация, вступление в брак, погребение)

Частные магические практики, ситуационно связанные с решением конкретных задач

Культурные функции

Социализирующая. Нормативно-регулятивная. Адаптация к конечности существования. Культурная трансформация биологических потребностей

Адаптация к природной среде и социокультурному окружению

Религия выполняет моральные функции, устанавливая систему запретов и предписаний, посредством религиозных обрядов осуществляется процесс социализации. Наконец, именно религия является той формой культурной деятельности, в которой происходит трансформация биологического организма в «человека культуры». Биологические потребности человека, как мы уже рассматривали выше, получают культурную интерпретацию. Потребность в пище посредством обрядов жертвоприношения и причастия позволяет человеку соприкоснуться с высшими силами изобилия. Воспроизводство получает моральное освящения и реализуется в формах семейно-брачных отношений.

Магия - это ритуал, лишенный такой социально-ценностной основы. Он связан с практическими потребностями, предполагающими получение конкретного результата в ближайшее время после его проведения. Б. Малиновский не согласен с представлениями о том, что магия - это архаичная форма религиозных верований. По его мнению, религия и магия, будучи функционально различными формами деятельности, изначально сосуществуют параллельно. Раздел, посвященный сопоставительному анализу магии и религии, носит обобщенно-философский характер, однако главные его выводы тоже можно представить с помощь схемы (см. табл.2).

В таблицах представлены функциональные связи науки, магии и религии, которые были выявлены Б. Малиновским в процессе изучения примитивных культур. Идея системности культуры в концепции Б. Малиновского скорее декларирована, она присутствует в качестве исходного по-

115

ложения — ученый и не ставил своей целью воспроизведение социальной структуры, реализующей многочисленные культурные функции. В противоречивом двуединстве: «биологическое - социальное», «потребность - норма» Б. Малиновский сделал упор на первой категории. Теорию Б. Малиновского следует именовать так, как назвал сам автор — «функционализм», не добавляя к нему слова «структурный». Изучение институциональной структуры, которая определяет содержание всей культурной системы в целом, детерминирует потребности ее носителей - это социологический вариант антропологического анализа, и мы рассмотрим его на примере концепции А. Р. Рэдклифф-Брауна.

Структура и функция: социально-антропологическая теория А. Р. Рэдклифф-Брауна

Теория А. Р. Рэдклифф-Брауна относится к числу тех классических образцов, которые, даже будучи устаревшими в эмпирическом аспекте, не потеряли своей актуальности в методологическом. Впрочем, и это утверждение не бесспорно. «Что касается места, отводимого Рэдклифф-Брауну в истории социальной теории, то оно довольно скромное... место одного из предшественников структурного функционализма. Тот же факт, что сегодня редко кто без скепсиса относится к структурному функционализму, делает это место еще более скромным» - это мнение одного из авторитетных современных исследователей [3, с. 297-298]. Этот автор также полагает, что неправомерно относить Б. Малиновского и А. Р. Рэдклифф-Брауна к общему направлению, совершенно справедливо указывает на различие смыслов употребляемых ими понятий, прежде всего, понятия «функция». Но для нас принципиально важна общность их подхода к пониманию культуры как функционально связанного целого, в рамках которой А. Р. Рэдклифф-Браун реализовал социологическую модель рассмотрения культурной системы.

Бесспорным можно считать место А. Р. Рэдклифф-Брауна в истории антропологической науки в качестве одного из основателей социальной антропологии, которую он относил к числу социологических дисциплин и именовал сравнительной социологией. К числу сторонников этой науки (и адептов-почитателей самого Рэдклифф-Брауна) относились в разное время М. Глакмен, Э. Эванс-Причард, М. Фортес, У. Л. Уорнер, Р. Редфилд, Г. Бейтсон, Р. Фирт и другие.

116

121

Поскольку эти причины носят «естественный» социальный характер, то познавательная задача заключается в установлении причинных связей между структурой и функциями, т. е. между двумя структурами разного порядка, между структурой и организацией разного порядка. Другим словами, можно проследить необходимую связь социальной структуры и стереотипов социального поведения.

Целый ряд работ А. Р. Рэдклифф-Брауна посвящен анализу отношений родства и связанных с ними обычаев. Он ставит вопрос о необходимости изучения социальной системы родства, сложившихся внутри системы социальных отношений, стереотипов социального поведения личности по отношению к каждой признаваемой группе родственников. Это те общие положения, на основании которых можно решать частные проблемы, например, связанные с символическим оформлением родства. Так, в небольшой работе «Брат матери в Южной Африке» он решает конкретную проблему: причины сохранения в ряде племен обряда выплаты при заключении браков. Для этого он анализирует социальную систему родства и его символическое закрепление. Без тщательного изучения позиции, в которой человек находится по отношению к своим родственникам со стороны матери невозможно подойти к адекватному пониманию обычая выплаты, полагает ученый.

Напомним, что в исследованиях А. Р. Рэдклифф-Брауна как содержательная рассматривалась именно социальная сторона процессов, а культурная — как формальная. Именно поэтому теоретический интерес был сосредоточен на социальной стороне исследований, вплоть до объявления культуры бессодержательным конструктом. В большинстве современных культурологических исследований соотношение позиций социального и культурного изменены: социальное выступает в качестве формы, а культурное - содержания. Рассмотрим методологический потенциал такого рода «реверса» для культурологического знания.

Культура в структурно-функциональной концепции Т. Парсонса

В своих рассуждениях Малиновский опирался на понятие «потребность», Рэдклифф-Браун - на институциональные формы регулирования социального поведения. При этом каждый из них стремился к системному представлению о характере культуры и ее закономерностях. Однако

123

128

социокультурные параметры. Общие принципы этого аспекта анализа - рассмотрение процессов действия системы с точки зрения дифференциации образцов: (ролей, ориентаций и т.д.), осуществляемого на основе выборов социального актора, и их интеграции в систему, на основе снятия внутренних конфликтов.

Социальное действие может быть представлено как система трех уровней: деятельность актора (индивида), деятельность индивидуальной социальной системы и деятельность коллективной социальной системы. Структура действия и его функции остаются постоянными, а содержание компонентов - переменным. Каждый уровень — это система, в которой выделена общая структура:

Ø ► потребность - ориентация действия;

Ø ► социальная потребность (социальный интерес) — ценностная ориентация;

Ø ► система социальных интересов коллектива - институционально установленные ценностные ориентации.

На уровне более высокого порядка система превращается в элемент, включенный в общую систему связей. Все компоненты структурного анализа «культурологически разворачиваются» в направлении анализа социального контроля и символической стороны коммуникации.

Структурные уровни системы генетически связаны между собой, и структурно-функциональный анализ эту генетическую связь воспроизводит. Функционирование системы низшего порядка поддерживает, обеспечивает деятельность высшей. Так, определение интересов личности на уровне ролей является утверждением об условиях, необходимых для создания коллектива. На уровне коллектива социальное регулирование усложнятся, поскольку в число институтов включается также власть. Эти встречные движения мысли — структурирование и интеграция в единстве позволили реализовать «реверсивно-иерархический» принцип построения структурно-функциональной модели, объясняющей динамику социальной системы, в которой каждый актор, социальный субъект, движимый собственными потребностями, поддерживает функционирование системы в целом.

Творческое наследие Т. Парсонса включает не только значимую для культурологического анализа методологию, но и образцы ее применения при изучении, скажем, таких проблем, как традиция и новация, воспроизводство культурного образца и его интерпретация, механизмы порождения образцов нового культурного опыта (который затем «отде-

129

131

не уделяет внимания изучению практического сознания в качестве источника культурного опыта, игнорирует опыт повседневности в качестве культурного багажа акторов. Получается картина ценностной согласованности действий индивидуальных акторов, противоречащая реалиям культурной жизни постсовременного общества. Однако, несмотря на критичность отношения в построении собственной теории, Э. Гидденс во многом опирается на структурно-функциональный метод, но «понижает» уровень теоретической обобщенности и применяет его к другому предмету: субкультуры, практики, практическое сознание [2, с. 35-37].

Однако не все современные авторы считают структурно-функциональный метод архаическим достоянием истории науки. Сторонники «неофункционализма», к числу которых относят, в частности, Н. Лумана и Ю. Хабермаса, отстаивают его теоретическую и практическую актуальность и используют в своих исследованиях. Но, пожалуй, лучше всех о значении структурно-функциональной методологии и ограниченности ее познавательных возможностей сказал сам Т. Парсонс: «Следует иметь в виду, что нами представлена общая и абстрактная схема... она не исчерпывает всего разнообразия человеческого существования. Однако она может помочь его анализу организации нашего знания о нем» [9, с. 354].

Вопросы для самопроверки

1. Дайте характеристику общих принципов структурно-функционального анализа и сфер его применения в культурологическом исследовании.

2. В чем выражается принцип сциентизма в методологической ориентации структурно-функционального подхода?

3. Трактовка Б. Малиновским понятий «культура», «функция», «потребность», «институт». Какое из них является самым существенным для его теории?

4. Сущность социологического истолкования природы культуры у А. Р. Рэдклифф-Брауна.

5. Свою дисциплину А. Р. Рэдклифф-Браун именовал «сравнительной социологией». В чем сущность подхода к исследованию культурных объектов в сравнительной социологии? С какими направлениями в современном культурологическом познании может быть соотнесен ее предмет и исследовательские стратегии?

6. Характеристика соотношения социального и культурного в концепции Т. Парсонса.

132

7. Как вы понимаете смысл положения Т. Парсонса об «интегрированной культурной системе»?

8. Дайте характеристику процессов социализации и инкультурации с позиций структурно-функциональной методологии.

9. Структурный функционализм в контексте современной культурологической мысли: обоснуйте свое понимание его актуальности и методологической ценности.

Литература

133

2.4. Знаково-символические, семиотические интерпретации культуры. А. А.Трошин (канд. филос. н., доц.)

Изучение культуры в различных школах и методологических традициях, несмотря на расхождения и разночтения между ними, как правило, всегда ориентировано на нахождение оптимальных путей выявления особенностей культуры как целого.

Семиотический подход ориентирован на понимание культуры как упорядоченной, особым образом структурированной целостности. Он позволяет выявить и проанализировать основные элементы этой целостности с точки зрения их роли, функций, семантического содержания. Он теснейшим образом взаимодействует с коммуникативным анализом, поскольку целостность культуры создается и поддерживается посредством общения; общение невозможно без символов, знаков (существующих в той или иной форме - слов, жестов, рисунков и др.); символ наделен определенным смыслом, анализ и интерпретация которого является важным принципом исследования культурных феноменов в этой парадигме. Таким образом, можно говорить о том, что семиотический подход отличается от других прежде всего своей ориентированностью не просто на иную интерпретацию целостности культуры, а на выявление и анализ основных структурных элементов, составляющих эту целостность.

Рассмотрение культуры как «семиосферы»(Ю. М.Лотман), как системы знаков, образующих некоторый язык, на котором написаны многообразные «культурные тексты», которые требуют своего прочтения (дешифровки), интерпретации, соотнесения с другими текстами - все это образует

134

136

любая деталь быта - а вдруг именно она даст ключ к пониманию происходящего.

Исследователю такой подход позволяет охватить все множество материальных объектов, составляющих человеческую культуру, хотя бы речь и шла об отдаленном прошлом (наиболее выдающийся пример этого - работы, выполненные во французской исторической школе «Анналов»). Расцвет таких поисков совпал с доминированием в точных и естественных науках (в первую очередь в математике) так называемого системного подхода. Проекция знаний из этих областей в гуманитарную сферу в наибольшей степени отразилась на семиотическом подходе, название которого происходит от греческого слова «sema» (по латыни «signum») -«знак». Рассмотрим, как, согласно этому подходу, решаются базовые культурологические проблемы.

Сущность и генезис культуры с точки зрения семиотического подхода

Мир человека - это мир вещей. Любая вещь, коль скоро она будет обмениваться или передаваться, т. е. вступать в процессы коммуникации или трансляции, скорее всего не будет в этих процессах индивидуализирована. Так, к примеру, необходима определенная ситуация (например, право собственности), чтобы конкретная учебная книга, став «моей», выделялась из всего тиража таких книг. В общем же виде, под словом «учебник» будут скрываться все экземпляры данного издания, и каждая книга будет рассматриваться как аналог любой другой - так, по крайней мере, к этому отнесутся в магазине или библиотеке при ответе на вопрос о том, есть ли у них данный учебник. А для большинства прохожих, идущих мимо книжного магазина или библиотеки, слово «учебник» описывает всю учебную литературу, т.е. является предельно широким понятием.

Следует исходить из того, что в процессах обмена информацией один объект может быть аналогом другого объекта. Так, изображение Спасской башни Кремля является аналогом изображения всей Москвы. Постепенно такой объект становится отвлеченным условным знаком, способным замещать сам предмет, его свойства, действия, явления, понятия. Представьте себе, например, свое отношение к учебнику культурологии лет через двадцать, когда вы, возможно, перестав заниматься этой наукой, забудете, что было здесь написано, но если вдруг он попадется вам на глаза, напомнит о целом периоде вашей жизни, т. е.

137

149

деляющий тезис Маршала Маклюэна - «the medium is the message» - «средство сообщения и есть само сообщение». Важная черта этой новой культуры — тотальная зависимость человека от ее кодов. Признак этой зависимости - ситуация, когда для человека полученное виртуальное впечатление становится реальным жизненным опытом. Отсюда делается практический вывод: власть принадлежит тем, кто способен создавать новые культурные коды, которые бы общество использовало для определения реальности и выработки сознательных решений. Таким образом, в современной семиотической теории культура рассматривается не только как целостная совокупность знаковых кодов, но и как целостность сигнификаций, т.е. предписанных означений.

Проблемы функционирования культуры с точки зрения семиотического подхода

История человеческой жизни может быть представлена как череда переживаний, фиксируемых нами во внутреннем мире как чередование образов. На основе этих образов формируются представления и символы - это, в сущности, и есть процесс генерирования культуры. Каждый живущий, в той степени, в какой он является своего рода «машиной символизации», производит структурные элементы культуры. Несмотря на то, что происходит это зачастую бессознательно, «машинально», человек в этом процессе -безусловная индивидуальность, чей опыт никогда не будет повторен.

То, что чужое восприятие мира не всегда соотносится с нашим, мы понимаем, когда видим на полотне художника символизированные образы вроде бы знакомых нам людей, предметов, видов, но опознать их подчас бывает очень непросто. Индивидуальность художника в этом случае - не просто создание нового культурного кода, но попытка заставить других этот код принять. Но ведь каждый из нас обладает собственным, в чем-то неповторимым языком, и уже одно это дает нам право не затруднять себя переводом на этот язык чужих текстов. Но кроме субъективных образов искусства есть и общеупотребительные знаковые коды. Задумаемся над вопросом: как же функционально устанавливаются отношения между объектом и замещающим его в коммуникациях знаком? Почему в одних случаях знак является частью того, что он обозначает, а в других - никаких рациональных объяснений связи знака с обозначаемым им объектом нет, кроме возможной ссылки на неизвестную

150

161

кои репрессии процессе коммуникации... а с другой — такое обеспечение легитимности через политическую систему, с помощью которой административная власть пытается управлять политическими коммуникациями.

Демократическое правовое государство становится проектом, а одновременно результатом и ускоряющим катализатором рационализации жизненного мира, выходящим далеко за пределы политической сферы. Единственное содержание проекта - постепенная институционализация способов разумного коллективного формирования воли, которая не могла бы нанести никакого ущерба конкретным целям участников процесса. Каждый шаг на этом пути, полагает Юрген Хабермас, оказывает обратное воздействие на политическую культуру и жизненные формы, а без них, в свою очередь, не может произойти спонтанное встречное движение форм коммуникации, соответствующих практическому разуму. В России это позиция известна как «либеральный проект».

Второй подход основан на самодостаточности этики. По мнению его представителей, не опираясь на данные социумом правила, в культуре субъект должен создать собственный модус самообладания, он должен привести к гармонии антагонистических начал в себе самом. Таковых возможности две. Согласно одной, человек должен изобрести себя как субъекта, обретшего собственное искусство жизни. Наиболее значительное раскрытие этого подхода мы находим в работах Мишеля Фуко и иных теоретиков маргинальных стилей жизни. Согласно второй, поскольку человеческое существование характеризует некоторая трещина, разлом, неузнавание, то достаточно легко добиться того, чтобы твое имя не попало ни в один из рядов эквиваленций.

Здесь хочется вспомнить концепцию аритмологии основателя Московской философско-математической школы Н.В.Бугаева (1837-1903), теории, принципиально оппозиционной семиотической традиции. В основу концепции была положена идея прерывности, «зернистости», пронизывающей мир. Аритмология противопоставлялась аналитике, пытавшейся все высшее в человеке свести к элементарным функциям. По мнению же сторонников аритмологии, свобода, вера, воля, творчество не включаются в аналитические схемы. Каждое «зернышко» творения не связано друг с другом, и их конечное происхождение возводится к Творцу. Как поэтично высказался П.А.Флоренский, мир надтреснут, и сквозь эти трещины видна лазурь вечности.

162

Вопросы для самопроверки

1. В чем сущность семиотического подхода к изучению культуры, и в чем его принципиальное отличие от других исследовательских направлений?

2. Назовите основные этапы развития семиотической традиции в изучении культуры, выделите особенности каждого из этих этапов.

3. Почему знак определяется как «основное средство культуры»?

4. Каким образом языки культуры способны переводить имеющиеся в культуре сведения в новую систему знаний?

5. Опишите схему символизации реальности и возникновения культуры, как это представлено в семиотической традиции.

6. Что такое «порядок означаемого» и «порядок означающего»?

7. Подберите собственные примеры «плавающих означающих» и «точки пристяжки».

8. Почему структура реального в обществе определяется как «невидимая» (немаркированная) структура?

9. Что такое «ключевые слова» культуры?

Литература

1. Бодрийяр Ж. Система вещей. М., 1995.

2. Бодуэн де Куртвнв И. А. Избранные труды по общему языкознанию. М., 1963.

3. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

4. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М., 1999.

5. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М., 1995.

6. Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном или судьба разума после Фрейда. М., 1997.

7. Лейбниц Г. В. Новые опыты о человеческом разуме. М., 1936.

8. Лотман Ю. М. Статьи по типологии культуры. Вып. 1-2. Тарту, 1970-1973.

9. Потвбня А. А. Мысль и язык. СПб., 1862; Он же. Слово и миф. М., 1989.

10. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

11. Фишер К. Лейбниц. История новой философии. Т. 3. СПб., 1905.

12. Якобсон Р. Язык и бессознательное. М., 1996.

163

2.5. Психологические интерпретации и методологии изучения культуры. О. И. Горяинова (канд. филос. н., доц.)

Особенности психологического подхода к пониманию культуры

В конце XX и начале XXI века в отечественной культуре произошли радикальные изменения. Невиданные по масштабам и формам межкультурные контакты открыли человеку множество уникальных и разнообразных культурных миров, а общемировая социальная нестабильность -хрупкость и непредсказуемость их существования. Возникла проблема поиска новых коммуникативных стратегий, позволяющих понимать культурные системы, отличные от собственной, и, одновременно, защищать себя от нежелательного их воздействия. Вот почему за последние годы в культурологии не просто возрос интерес к психологическим методам исследования, но психология стала проникать в самые разные составляющие культурологического знания, создавая все новые дисциплинарные синтезы и конфигурации.

До 90-х годов психологические исследования культуры были известны специалистам как «психологическое направление в американской культурной антропологии»5. В последнее десятилетие прошлого века в отечественных исследованиях формируется новая межпредметная область -«психологическая антропология» (см. [1-3, 13-15]), которую культурологическое знание интегрировало в свою систему в качестве субдисциплины. Одновременно, в отечественной

5 В отечественной этнографии проводились исследования психологических характеристик народов. Этой теме было посвящено много работ, опубликованных в 1970-1980-х годах. Однако эти исследования велись с позиции критического отношения к тем парадигмам, которые стали доминировать в настоящее время.

164

168

производства и воспроизводства опыта, которым является личность;

Ø ► культура - это система двухуровневая, объединяющая социальный и личностно-индивидуальный уровень производства и функционирования культурного опыта;

Ø ► базовые для культуры образцы опыта - культурные установления - объединяют оба уровня и существуют в качестве психологической реальности, в которой живет, функционирует и воспроизводится культура;

Ø ► изучение культуры позволяет выявить закономерные связи между базовыми культурными установлениями и формами индивидуальных культурных практик;

Ø ► процессы культурной детерминации и воспроизводство опыта (схема «культура - личность — культура») - позволяет изучать функционирование культурной системы в целом.

Психоаналитический подход к изучению культуры

Психоаналитическая теория 3. Фрейда может рассматриваться как классика психологического направления в изучении культуры, как достаточно полная и систематически выстроенная методология для такого рода исследований.

Эта концепция построена на идее изоморфизма личности и культуры, т. е. представления о том, что культура, подобно личности, имеет свои бессознательные стремления, закрепленные в мифологической форме, свои рациональные нормы и свои патологии. Понимание места психоанализа в системе методологий изучения культуры предполагает, прежде всего, уточнение ряда основных положений психоаналитической теории личности, к которым мы и обратимся.

Итак, принципиальное положение, на котором строится данная концепция, состоит в том, что сознание личности (в терминологии XIX века - «души») является ареной борьбы двух сил. Одна из них - это сила «естественных» (либидонозных и агрессивных) стремлений, за которыми кроется опыт эволюции человека как природного существа. Другая сила - разумное и осознанное (нормативно контролируемое) поведение человека, включенного в социальную группу и являющегося носителем культуры этой группы. Жесткость противостояния этих сил и порождает проблемы существования человека.

169

177

ной индивидуальности, как базовую для западноевропейской культуры, и воспроизводит ее в своих конструкциях.

«Диктатура разума» как задача социального развития — это положение сегодня многим видится исторически ограниченным проектом модерна. Однако концепция «взрослой», социально зрелой и социально адекватной личности, способной к осуществлению эффективного саморегулирования, оказалась востребованной практически всеми современными теориями, так или иначе связанными с проблемами личности, ее бытия в культуре.

Проблемы культуры в исследованиях пост-классического психоанализа

Говоря о теоретической продуктивности концепции 3. Фрейда для развития теории культуры, отметим среди принципиально важных понятие бессознательного, которое, можно без преувеличения сказать, нашло отражение в подавляющем числе концепций, затрагивающих вопрос о личности как субъекте культурной деятельности (хотя сегодня происходит уточнение, а то и пересмотр содержания «бессознательного»). Сегодня аксиомой стал взгляд на человека как на существо, не тождественное ни своим собственным высказываниям, ни каким-либо формам внешней демонстрации своей позиции, ни формам поведения вообще.

Современные концепции бессознательного открывают в нем собственно культурный смысл, понимают его как определенный способ структурирования социального опыта. Если в классическом психоанализе защитные стратегии «Эго» рассматривались скорее с точки зрения клинической практики, то в дальнейшем даже практикующие аналитики стали понимать их как «производство» собственной реальности, т. е. как культурно-конструктивные процессы.

Вообще обращаясь к дальнейшему развитию психоаналитического направления, можно говорить о росте внимания его представителей к социокультурным аспектам становления личности. Внутри психоанализа выделилось направление, самостоятельным предметом исследования которого стала «Эго-структура», которое получило название Эго-психологии. В этой области получили известность труды Э. Эриксона, X. Хартмана, X. Кохута. Это направление внесло большой вклад в исследование проблем структуры личности и, в частности, в разработку одной из самых актуальных проблем для понимания феномена культуры — проблемы социализации и идентичности. Э. Эриксон, напри-

178

179

дении и просвещении. На нее ориентирована его теория «диалектического гуманизма».

Наибольший интерес для нашей темы представляет типология «социального характера» Э. Фромма. Согласно его учению, в характере отдельной личности воспроизводятся общие черты, характеризующие тип эпохи, определяющие ее целостность.

«Рецептивная ориентация»

«Рецептивная ориентация» доминирует в социальном характере личности, живущей в обществе с узаконенными формами эксплуатации. По сути - это психология раба, который получает мало, но предпочитает получать именно столько, а не добиваться благополучия собственными силами. Эта рецептивная направленность личности воспроизводится и в индустриальном обществе, в новых формах манипулирования и эксплуатации, основанных на средствах массовой информации.

«Эксплуататорская ориентация»

«Эксплуататорская ориентация» - это психология тирана, феодала, накопителя эпохи раннего капитализма; предпринимателя, добивающегося успеха незаконными средствами. Этот тип «взращен» конкуренцией свободного рынка.

«Накопительный характер»

«Накопительный характер» ориентирован не на грабеж, а на регулярные финансовые операции. Собственность становится эквивалентом человека, его символической заменой, поэтому ее охрана превращается в главную ценностную ориентацию. Этот тип личности доминирует на этапе «развитого капитализма».

«Рыночный человек»

«Рыночный человек» - человек, приравненный к товару, человеческая природа, превращенная в меновую стоимость. Его продуктивность приравнена к социальной мобильности. Символическая стоимость полностью вытеснила гуманистическую составляющую человека. Этот тип личности доминирует в потребительском обществе.

«Продуктивный человек»

«Продуктивный человек» - абстрактная конструкция добродетелей, идеал, к которому следует стремиться, уклоняясь от описанных выше социокультурных деформаций. По мнению Э. Фромма, он должен доминировать в истинно прогрессивной культуре и трактуется как реализация собственно человеческой природы, продуктивная активность личности, направленная на собственное воспроизводство [22, С. 74-127].

180

185

исследованиях массовой культуры, методологически ориентированных на идею «бессубъектности» и подвижности позиций и состояний личности.

Подводя краткий итог рассмотрению психоаналитической парадигмы в интерпретации культуры, ее проекций в разные области социокультурного исследования, еще раз подчеркнем те позиции, которые обусловили тесную связь этой методологии с культурологическими исследованиями.

Человек - нечто большее, чем демонстративные формы его поведения. Не только явно выраженное, но также скрытое и невидимое в нем является объектом культурной интерпретации. Он не только говорит и действует по принципам, которые ему «предписаны» в ходе инкультурации, но также и «умалчивает» в соответствии с культурными стандартами, под их давлением, по принятым в конкретной культуре правилам, например, правилам языка.

Поэтому интерпретация деятельности человека предполагает проникновение в его культурные смыслы, а оценки всегда соотнесены с конкретной культурно-нормативной системой. Человек обречен переживать психологические травмы. Но все, что с ним связано, имеет культурный смысл, поэтому и сама травма, и способы и стратегии ее преодоления (из которых состоит процесс культурной адаптации), имеют культурный смысл, являются артефактами, источником и продолжением культурной деятельности.

Психологическая составляющая культурно-антропологических исследований

Психологический подход органично вписан в традиции западной культурной антропологии. Мы, взяв за основу схему «культура - личность - культура», остановимся на анализе именно тех ее интерпретаций, где психологическая компонента представлена достаточно явно и значимо. Прежде всего, это традиции той школы, которая в первой половине XX века именовалась «Культура-и-Личность», в середине века - исследованиями «национального характера», а в настоящее время обозначается как психологическая антропология. В классических работах этого направления присутствует понятие личности в качестве идеального типа или познавательной модели культуры.

К истокам этого направления относят работы, связанные с «исторической школой» Ф. Боаса (хотя сам он от направления «Культура-и-Личность» дистанцировался). Он был сторонником культурного плюрализма, рассматривал куль-

186

194

ность, стремление к соперничеству. Человеческая природа, которую М. Спиро не отделяет от биологической, обнаруживает сопротивление культуре. Антрополог заблуждается, если предполагает, что культурные установления, зафиксированные в священных текстах, определяют мысли и чувства человека в культуре, они также могут определять и меру расхождения с ними. Неверными, по мнению, М. Спиро, являются утверждения культурных детерминистов о том, что культура является единственной детерминантой личности, а личность, в свою очередь, сводится к интериоризованным формам культуры. Культурный детерминизм ошибается и во взгляде на универсальную символизирующую способность человека: способы, формы; модели символизации также культурно обусловлены.

М. Спиро предложил рассматривать культуру как когнитивную систему, совокупность «предложений», носящих либо описательный, либо нормативный характер. Они являются формой кристаллизации историко-культурного опыта, передаются традиционным путем, т. е. просто усваиваются в процессе социализации и символизируются в социальных, а не индивидуально-знаковых системах. Культурные «предложения» - это понятийные схемы социальной структуры и социальной организации, они не могут служить предсказанием их реального наполнения. Культурные «предложения» наполняются содержанием, которое предоставляет индивидуальный опыт, - собственно в этом процессе и осуществляется превращение заданной схемы в интернализованную. Культурно наполненные индивидуальные схемы могут противоречить заданным образцам, эти формы конфликта обнаруживаются на уровне анализа вытесненного поведения. Отсюда уже понятно, что под инкультурацией М. Спиро понимает усвоение культурных «предложений» и меру их интернализации. Он выделяет пять этапов этого процесса: знакомство с «предложениями»; понимание традиционного смысла; собственно интернализация, т. е. признание их истинными; превращение в поведенческие схемы; наконец, уровень глубокой интернализации, связанный с трансформацией эмоциональной и мотивационной сферы личности.

Изучение культуры в контексте психосемантики и когнитивной психологии

Новый поворот в развитии знания о культуре был связан с синтезом когнитивистских, структуралистских, психоаналитических подходов к исследованию личности в куль-

195

туре, с обсуждением проблемы интерпретации культурных текстов, с вопросами социального, культурного познания.

Одним из наиболее важных концептов в когнитивной психологии является понятие «культурная картина мира», под которым принято понимать предельно обобщенную когнитивную схему, позволяющую упорядочивать все имеющиеся и вновь приобретенные представления на основе культурных установлений по отношению к таким позициям, как «я», «другой», «мир». Когнитивистская методология предоставила возможность по-новому взглянуть на проблему культурной детерминации, которую мы рассмотрим на примере концепции американского психолога Р. Шведера. Сам автор назвал ее «концепцией «интенциального» культурного мира» [29, с. 396] (цит. по [15]). «Слово «intentional» может быть переведено как «сконструированный», «вымышленный», следовательно, «интенциальный» мир - это мир, сконструированный посредством культуры, вымышленный на основе культурных стереотипов» [29, с. 396]. Основная идея Р. Шведера - это идея «смысловой взаимообратимости», в которой «...индивиды и традиции... души и культуры создают друг друга» [29, с. 397].

Концепция «интенциональных культурных миров» предполагает изучение совпадения принципов «конструирования смыслов» культуры и личности. Интенциональность в качестве культурологического понятия предполагает фундаментальную способность быть направленной на конструирование и переживание смыслов. Она не различает физических и психических объектов, более того, они совмещены в структуре переживания. Мир в своих «объективных» характеристиках находится «по ту сторону» смыслов, поэтому ничего нельзя о нем сказать.

Интенциональность позволяет определить неповторимость человека в качестве культурного существа, так как задает свои принципы восприятия, ментального освоения мира, формы рациональности, принципы самопредставления. Р. Шведер акцентирует внимание на культурном измерении человеческого бытия, неповторимости культурного мира, в отношении которого невозможно ставить задачу «объективного» познания, поскольку и исследователь, и объект его анализа принадлежат определенным культурным системам. Очень важно и актуально положение Р. Шведера о том, что взаимоотношения личности с миром культуры носят нелинейный, а скорее «петлеобразный характер».

Р. Шведер обсуждает проблему обоснования предмета новой дисциплины - культурной психологии. По мне-

196

197

стема, теория интенциональных культурных миров вбирает опыт предыдущих исследований и намечает будущие синтезы. Наиболее очевидный из них связан с изучением процесса и способов культурного смыслообразования. От логики мысли возможен (и необходим) переход к логике смысла, которая подчинена законам языка. Эта линия ведет в область лингвистических исследований, образует стык с теорией структурализма, а далее - к постмодернистским исследованиям. Однако, несомненно, это не означает исчерпанности традиции в изучении культуры и личности как взаимосвязанных и взаимоориентированных систем.

Вопросы для самопроверки

1. В чем заключается сущность психологического подхода к рассмотрению культуры? Дайте определение предмета психологии культуры.

2. Какую роль в культурной динамике играют психологические механизмы?

3. Как вы понимаете положение о воспроизводстве культуры посредством воспроизводства личности? Почему можно говорить о культуре как о «самовоспроизводящейся системе»?

4. «Личность культуры» и «личность в культуре»: существует ли смысловая разница в понятиях? Поясните на примерах.

5. Прокомментируйте схему «культура - личность - культура». В каких познавательных ситуациях вы считаете целесообразным применение такого подхода?

6. В чем заключается сущность психоаналитического подхода к пониманию культуры? В чем отличие психоанализа от других психологических подходов к исследованию культуры?

7. Дайте характеристику процесса культурной адаптации с точки зрения психоаналитической теории. Культурная роль защитных механизмов в этом процессе.

8. В чем особенности понимания культуры, процесса инкультурации в постклассическом психоанализе?

9. Проблема культурно-универсального и культурно-специфического в исследованиях американских антропологов. Проанализируйте различия подходов.

10. Какие психологические теории и методы получили широкое распространение в западных антропологических исследованиях?

11. Как вы понимаете положение об изоморфизме личности и культуры?

198

12. Р. Бенедикт принадлежит выражение: «Культура — это индивидуальная психология, отраженная на «большом экране»». Поясните его. Почему антропологические исследования Р. Бенедикт могут быть отнесены к области психологии культуры?

13. Раскройте содержание понятия «культурная конфигурация». В каких исследованиях оно использовалось?

14. Опишите общее и специфическое в подходе к изучению культуры у различных представителей концепции «модальной личности».

15. Что такое «панкультурные потребности» в трактовке М.Спиро? На каких психологических теориях основаны его исследования?

16. В чем состоит основная идея теории интенциональных культурных миров Р. Шведера? Какие аргументы в пользу культурного релятивизма им приведены и как вы оцениваете убедительность этой аргументации?

Литература

1. Велик А. А. Психологическая антропология: история и теория. М., 1993.

2. Велик А. А. Культурология. Антропологические теории культур. Учебник. М., 1998, 1999, 2000.

3. Велик А. А. Культура и личность. М., 2001.

4. Бенедикт Р. Хризантема и меч. Модели японской национальной культуры. М., 2004.

5. Бороноев А. О., Павленко В. Н. Этническая психология. СПб., 1994.

6. Введение в этническую психологию / Под ред. Ю. П. Платонова. СПб., 1995.

7. Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия. М., 1998.

8. Крысько В. Г. Этнопсихология и межнациональные отношения. М., 2002.

9. Лакан Ж. Функция и поле речи языка в психоанализе. М., 1994.

10. Лакан Ж. Семинары 1953-54 гг. М., 1998.

11. Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. М., 1998, 1999.

12. Лейбин В.М., Овчаренко В. И. Антология российского психоанализа: В 2 т. М., 2001.

13. Личность. Культура. Этнос. (Сборник переводов работ американских антропологов.) М., 2002.

14. Лурье С. В. Историческая этнология. М., 1997.

199

15. Лурье С. В. Психологическая антропология. Екатеринбург, 2003.

16. Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы. М., 1999.

17. Платонов Ю.П. Этническая психология. СПб., 2001.

18. Саракуев Э.А., Крысько В. Г. Введение в этническую психологию. М., 1996.

19. Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. М., 2002.

20. Тайсон Ф., Тайсон Р. Психоаналитические теории развития. Екатеринбург, 1998.

21. Фрейд 3. Будущее одной иллюзии // Психоанализ, религия, культура. М., 1992.

22. Фромм Э. Иметь или быть? М., 1990.

23. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994.

24. Хендерсон Дж. Культуральное бессознательное // Психологический анализ культурных установок. М., 1997.

25. Хорни К. Невротическая личность нашего времени // Соч.: В 3 т. М., 1997. Т. 1. Наши внутренние конфликты. Невроз и развитие личности.

26. Barnow V. Culture and personality.

27. Cultures and human nature: The theoretical papers of Melford Spiro. Chicago, 1987.

28. Honigman J.J. Culture and personality. N.Y., 1954.

29. Shweder R.A. Thinking Through Cultures. L, 1991.

200

2.6. Интерпретации культуры в контексте постмодернизма. Модернизм - постмодернизм — постструктурализм. Е. Н. Шапинская (д. филос. н., проф.)

Понятие «постмодернизм» прочно вошло в культурный обиход наших дней, обозначая состояние эпохи «постсовременности», ситуацию, сложившуюся в культуре последней четверти XX века и процессы, происходящие в ней. Термин «постмодернизм» распространился во многом благодаря введенному французским философом Ж.-Ф. Лиотаром понятию «постмодернистского состояния», которое характеризуется культурной трансформацией общества и сдвигами в мировосприятии.

Большинство исследователей считает, что постмодернизм представляет собой своего рода реакцию на универсалистское видение мира в модернизме6, которое связано с верой в линейный прогресс, абсолютную истину, рациональное планирование идеальных социальных порядков и стандартизацией знания и производства. Постмодернизм, напротив, воспринимает культуру и социум как фрагментированные, пронизанные различиями, противящиеся универсальным дискурсам. Несмотря на то, что постмодернизм противится всем универсальным теориям, он сам образовал теорию, которая обладает достаточно отчетливыми признаками и характеристиками. Виднейший американский теоретик постмодернизма Ф. Джеймисон связывает эти сдвиги с постмодернистской ситуацией, в которой образовался новый

6 Существует и другое мнение, согласно которому постмодернизм, как и модернизм — универсальное явление, возникающее на определенных этапах развития культуры. См., например, [8].

201

«дискурсивный жанр», который и представляет собой теорию постмодернизма. Для него характерно смешение разных типов критического анализа, отказ от «мета-нарративов», т.е. теорий, претендующих на универсальное применение, а также отказ от «универсальной» человеческой истории.

Возникновение постмодернизма в культурной жизни связано с радикальным переломом в культуре в 60-е годы XX века, со спадом модернистского движения, которому предшествовал необычный расцвет импульса высокого модернизма во всех областях художественной жизни. На смену ему приходит набор разнородных явлений в художественной культуре - поп-арт, фотореализм, новый экспрессионизм, синтез классических и популярных стилей в музыке, новая волна в кино, «новый роман». Особенно заметны изменения в области архитектуры, причем им сопутствует и теоретическое обоснование новых проблем. Эстетический популизм нового движения выражен в манифесте Р. Вентури «Учиться у Лас-Вегаса», который провозглашает стирание граней между «высокой» и коммерческой, или массовой, культурой. Новые явления в культуре вызывают пристальное внимание теоретиков, которые расходятся во мнении по поводу сущности современной культуры - является ли она новым этапом в развитии западной культуры Нового времени или представляет собой разрыв с ней, совершенно новую культурную парадигму? Этот вопрос стал центром дискуссии между немецким философом Ю.Хабермасом и Ж.-Ф.Лиотаром. Ю. Хабермас выстраивает свою аргументацию на неисчерпанности модернизма, уходящего корнями в интеллектуальную традицию XVIII века, в «проект Просвещения». Ж.-Ф.Лиотар, напротив, выражает мнение, что «современность» уже ликвидирована историей. Для постсовременности, по его мнению, характерны не «большие тотализирующие нарративы», а меньшие, многочисленные, не стремящиеся к универсальной стабилизации и легитимации. По мнению Хабермаса, задачей мыслителей Просвещения было развитие объективной науки, универсальной морали и права и автономного искусства в соответствии с их собственной логикой. Развитие рациональных форм социальной организации и рациональных способов мышления содержало в себе обещание освобождения от иррациональности мифа, религии, предрассудков, произвола власти. Другой важной чертой мысли Просвещения является идея прогресса, ориентация на новизну, преодоление традиции. Этот взгляд был крайне оптимистичен, предполагая, что прогресс в области искусства и науки приведет не только к господству над природой.

202

но и к усовершенствованию личности, морали, государства. В XX веке этот оптимизм уступил место разочарованию. По мнению Т.Адорно и М.Хоркхаймера, лозунги, характерные для проекта Просвещения, обернулись системой универсального угнетения во имя освобождения человека. Тем не менее, Ю. Хабермас как сторонник проекта Просвещения считает, что он может быть осуществлен в современных экономических и политических условиях. Теоретики же постмодернизма основываются на его исчерпанности, постулируя тем самым разрыв в культуре, возникновение качественно . новых культурных моделей.

Для того чтобы понять сложные взаимоотношения между модернизмом и постмодернизмом, можно прибегнуть к модели периодизации, предложенной известным исследователем постмодернистской культуры Д. Харви в его работе «Состояние постсовременности» [23, р. 10-38]:

1. Проект Просвещения считал аксиоматичным существование единственного ответа на любой вопрос. Мир можно было контролировать и рационально упорядочивать, если его правильно репрезентировать. Это нашло выражение у таких мыслителей, как Вольтер, Дидро, Кант, Юм, А.Смит.

2. Со второй половины XIX века началось разрушение идеи о единственно возможном способе репрезентации, на смену которой приходит множественная модель. Творческие поиски Бодлера, Флобера, Манэ можно сопоставить с открытиями неевклидовой геометрии, подорвавшей предполагаемое единство математического языка.

3. С 1890-х годов модернизм характеризует взрыв разнообразных идей и экспериментов, «фурор экспериментации», который привел к качественной трансформации модернизма в начале XX века. Из всего многообразия текстов этого периода можно выделить романы М.Пруста, Д.Лоренса, Д.Джойса, картины Матисса, Пикассо, Брака, Кандинского, музыку Стравинского, Шенберга, Бартока. Модернизм принял мультиперспективизм и релятивизм как свою эпистемологию, для того чтобы показать все еще существующую единую, хотя и сложную, подлежащую реальность.

4. Модернизм в период между двумя войнами отмечен печатью крушения. Продолжались начатые ранее поиски «вечного мифа», способного дать новый толчок

203

человеческой деятельности. Одно крыло модернизма нашло этот миф в машинной рациональности, в технологической эффективности (Л. Мис ван дер Роэ, Ш.Ле Корбюзье). Другое крыло стремилось найти более универсальные мифы, обращаясь к языкам различных культур и эпох (Т.С.Элиот, П.Пикассо).

5. «Универсальный», или «высокий», модернизм в период после Второй мировой войны становится более конформистским, а его искусство - искусством истеблишмента. Отчетливо проявляются его позитивистские, техноцентрические и рационалистические установки. С одной стороны он основан на «скрытом восхвалении корпоративной бюрократической власти и рациональности». С другой стороны, происходит канонизация классиков «героического» модернизма.

В этом контексте в 60-е годы прошлого века возникают различные контркультурные и антимодернистские движения, которые принимают характер глобального сопротивления гегемонии модернистской культуры. Происходят значительные изменения в культурной практике и дискурсивных формациях, которые отличают постмодернистское понимание культуры от предыдущего. Символический конец модернизма и переход к постмодернизму произошел, по мнению теоретика постмодернистской архитектуры Ч. Дженкса, 15 июля 1972 года, когда был взорван жилой комплекс в Сен-Луисе, который представлял собой воплощение идеи Ле Корбюзье о доме как «машине для современной жизни». С этого времени унифицирующие идеи модернизма начинают уступать постмодернистскому плюрализму стилей и включению фрагментов из различных стилей, эпох и культур.

Несмотря на отсутствие четкой границы между модернизмом и постмодернизмом, можно попытаться схематически отобразить основные концепты и термины этих двух важнейших направлений в культуре XX века, как это сделал известный исследователь современной культуры И. Хасан в своей работе «Культура постмодернизма», представив следующую схему различий [24, р. 123] (см. табл.3).

За годы существования модернизма как культурного состояния возникли разнообразные практики, появилось множество текстов, как художественных, так и теоретических, несмотря на отрицание постмодернизмом универсальных истин и «больших нарративов». Часто постмодернизм соеди-

204

Таблица 3

Модернизм

Постмодернизм

Форма (закрытая)

Цель

Иерархия

Произведение искусства (законченная работа)

Тотализация

Присутствие

Центрирование

Жанр/граница

Корень/глубина

Означаемое

Метафизика

Антиформа (открытая)

Игра

Анархия

Процесс, перфоманс, хэппенинг

Деконструкция

Отсутствие

Рассеивание

Текст/интертекст

Ризома/поверхность

Означающее

Ирония

няется с другим направлением в интеллектуальной жизни — постструктурализмом, причем эти два термина нередко употребляются как синонимы, а процессы, которые они представляют, имеют общие теоретические основания. С этой точки зрения целесообразно рассмотреть теоретические основы постструктурализма (который представляет собой состояние теории «после структурализма»), являвшегося ведущим направлением теоретической мысли в середине XX века. Разделить эти два направления бывает нелегко, учитывая, что многие мыслители перешли на позиции постструктурализма, отдав до этого должное структуралистским идеям (например, Р. Барт, М. Фуко, Ж. Лакан).

Структурализм представляет собой направление теоретической мысли, целью которого является выявить глубинные универсальные структуры, которые проявляются в культуре и обществе на всех уровнях, в литературе и математике, в философии и психологии. Возникнув как течение в лингвистике, структурализм сформировал комплекс идей, оказавший громадное влияние на философию и методологию XX века. Работающие в разных областях ученые проводят свои исследования в общем русле структурализма, иногда открыто провозглашая это, иногда имплицитно. К. Леви-Строс пытается выявить универсальные структуры общества путем изучения мифов. Ж. Лакан подходит к интерпретации бессознательного с точки зрения его текстуального характера, укорененного в языке, инкорпорируя в психоанализ методы структурной лингвистики. М. Фуко занимается поисками скрытых связей между социальными институтами, идеями, обычаями и отношениями власти, пытаясь раскрыть коды знания общества, которые находятся в процессе постоянной трансформации. Р. Барт подверга-

205

210

закона, вряд ли она, по мнению Фуко, могла бы удерживать свои позиции столь прочно и безусловно. По его мнению, приемлемой ее делает то, что она производит различные вещи, создает наслаждение, продуцирует дискурс. Основной характеристикой такой власти является ее способность производить желание. Подробный анализ особенностей властных стратегий, составляющих модель, глубоко укорененную в западной культуре, проведен Фуко в 1-м томе его «Истории сексуальности».

Символический обмен и симуляция: знаки Ж. Бодрийяра

Французский социолог и философ Ж. Бодрийяр в своих теоретических работах создает ряд оригинальных концепций, связанных с пониманием знака, а также необыкновенно важными для теории и практики постмодерна концепциями симуляции и симулякра. Вначале его интересует проблема потребления, которая в современном обществе сосредоточена, по его мнению, в сфере повседневной жизни. Основная идея Бодрийяра состоит в том, что предметы стали знаками, чья ценность определяется «дисциплинарным культурным кодом». Ученый использует структуралистский метод для критики логики общества потребления. В дальнейшем Бодрийяр переосмысливает свои идеи, показывая подобие между материалом и знаковым производством. Он отходит от марксистских идей (их влияние было в его предыдущих работах довольно сильным), утверждая, что категории марксизма являются зеркальным отражением капиталистического способа производства и зависят от буржуазной политической экономии. Марксизм является, по его определению, репрессивной симуляцией капитализма. Исследователь критикует марксистскую структурную антропологию, поскольку она некритично проектирует свои категории на «примитивные» общества. По его мнению, эти общества основаны на «символическом обмене», который понимается им как постоянный цикл дарения и получения.

Теория симуляции и символического обмена разрабатывалась Бодрийяром в ряде работ, причем на первый план выступало понятие симулякра, которое уходит корнями в античную философию, но вошло в обиход современного социогуманитарного знания благодаря работам французского ученого. В симулякре природа реального отделена от естественного мира и становится воспроизводимой. Получивший широкое распространение в художественной практике пост-

211

212

теории Бодрийяра связаны с теми сложными процессами, которые происходили в структурализме, семиотике и литературной критике в 1960-1970-е годы. С одной стороны, Бодрийяр критикует понятие знака, принадлежащее лингвистической традиции, с другой, он сам использует ряд семиотических процедур. Акцент, который делает французский ученый на понятия симуляции и симулякра, сделал его весьма влиятельным среди как теоретиков, так и практиков постмодерна. Однако сам он выступает против таких качеств постмодернизма как отсутствие глубины и «мягкие идеологии». Он называет постмодернистскую культуру «экскрементальной», где в качестве экскремента выступают деньги.

Анализируя американское общество, он приходит к выводу, что его основными чертами являются скорость, движение, кинематографические образы и технологические приспособления, что приводит к триумфу следствия над причиной, мгновенности над глубиной времени и поверхности над глубиной желания. При отсутствии постоянства в этом фрагментированном и эфемерном мире все - от литературы до товарооборота - превращается в языковую игру, в мир гиперреальной симуляции. В результате складывается ситуация полной взаимозаменяемости терминов, которые ранее были противоположны - например, красивое и уродливое в моде, правое и левое в политике, истинное и ложное в масс-медиа, полезное и бесполезное на уровне объектов природы и культуры и т. п.

Капитализм и шизофрения: Ж. Делез и Ф. Гваттари

Работы Ж. Делеза и Ф. Гваттари стали важным этапом в развитии постструктуралистского мышления. Их книга «Анти-Эдип» (1972) была проникнута синтезом марксистских и фрейдистских мотивов, представляя собой результат многолетних исследований в области философии, психоанализа и политической теории. Популярность этого труда привела к тому, что его авторы стали символами «антипсихиатрии». Концепция Делеза и Гваттари связана с общей психологической установкой постмодернизма по отношению к личности, мотивации и поведению. Такие характерные черты постмодернистского состояния как фрагментарность мира, человека и культуры, неустойчивость языка и дискурсов создают своеобразную концепцию личности, которая выражается в термине «шизофрения» (не в его узком медицинском значении), в отличие от от-

213

214

качествам, так и по отношению к человеку. При анализе авторы пользуются такими терминами, как «гладкое пространство», «ограждение», «поток», «машина войны», «путешествие по различным траекториям», причем не столько в смысле географическом и физическом, сколько в духовно-интеллектуальном, в смысле отношения к пространству существования.

Их работа «Тысяча поверхностей» представляет собой попытку создать «гладкое пространство мысли». Каждая из глав книги представляет собой некую «поверхность» («уровень напряжения»), которая пересекает традиционные уровни анализа и научные дисциплины. Каждая «поверхность» имеет свои собственные темы и концепты, связанные с темами других «поверхностей», но не сводимые в какую-либо абстрактную систему, а формирующие ризому. Авторы утверждают, что номадическая мысль не ограничена философией, вернее, что ее философия предстает в разнообразных формах, в частности, в форме искусства, которое является философией в той степени, в какой его создатели используют возможности своего материала и уходят от избитых путей.

Несмотря на видимое многообразие тематики теоретических исследований в области постструктурализма и постмодернизма, на отрицание постмодернизмом возможности универсальной теории, с ростом числа работ этого направления все чаще появляются и различные модели схематизации как исследований, так и самих особенностей постмодернистской культуры. К примеру, было предложено выделить три основных набора значений, связанных с понятием «постмодернизм» [25]:

1. Утопический постмодернизм, который предполагает движение культуры и текстов за пределы бинарных категорий, что прослеживается в работах Деррида, Лакана, а также феминистских исследователей, которые требуют покончить с оппозицией маскулинного (мужского) и фемининного (женского).

2. Коммерческий постмодернизм связан с новой стадией многонационального потребительского капитализма, на которой частная сфера не противостоит публичной, высокая культура - популярной. Эта позиция разработана в трудах Бодрийяра, который уделял большое внимание медиатизации современной культуры, в которой нельзя разделить человеческое тело и телевизионную машину.

215

3. Постмодернизм и его эстетические практики рассматриваются как «сопротивляющиеся и трансгрессивные», что соединяет воедино основы модернизма и постмодернизма, так как в модернизме, во всяком случае на определенной стадии, также присутствует сопротивление и трансгрессия.

Все эти концепции постмодернизма сосуществуют в одну историческую эпоху и в одном культурном пространстве, что дает нам основания для выделения основных черт постмодернистской культуры.

Один из наиболее известных исследователей постмодернистской культуры Ф. Джеймисон выделяет в своей работе «Постмодернизм и общество потребления» (1983) следующие моменты:

1. Постмодернизм предполагает стирание старой грани между «высокой» и массовой культурой.

2. Все теории постмодернизма предполагают политическую направленность мультинационального капитализма.

3. Постмодернизм следует использовать как периодизирующее понятие, несмотря на теоретические проблемы в использовании такой категории.

4. Четыре основные черты постмодернизма:

Ø ► Новое отсутствие глубины современной теории и имиджа (или симулякра).

Ø ► Ослабление чувства истории, что проявляется в шизофреническом характере и структуре темпоральных искусств.

Ø ► Новый эмоциональный тон, «интенсивность», который заменяет прежние способы соотнесения с объектом.

Ø ► Центральное место новых технологий, которые связаны с новой экономической мировой системой.

Джеймисон рассматривает культуру постмодернизма как исторический феномен, соответствующий определенной стадии развития общества, по его определению, «позднего капитализма». Его концепция постмодернистской культуры носит социологический характер и может быть сопоставлена с анализом особенностей современной культуры, культуры «постиндустриального общества» известным американским социологом Д. Беллом. Рассматривая сферу культуры как область значений, воображения, воплощенного в литературе

216

219

потребителя. Ч. Дженкс выделяет ряд черт, присущих постмодернистской архитектуре, среди которых следует отметить:

Ø ►«двойное кодирование», т. е. обращение одновременно и к массе, и к профессионалам;

Ø ► контекстуализация, учет всех местных особенностей, ландшафта;

Ø ► идея превращения будущих жителей дома в его проектировщиков;

Ø ► равноправное существование всех архитектурных стилей.

В литературе постмодернизм также проявился достаточно отчетливо, хотя в этой области труднее всего провести границу между модернизмом и постмодернизмом, так как многие признаки постмодернизма присутствуют в литературных текстах, которые принято относить к модернизму. Тем не менее, наиболее ярко выраженными чертами постмодернизма в литературе можно считать отказ от нарратива, изменение статуса авторства, внимание к процессу чтения, стирание граней между «высокими» и «популярными» жанрами, интертекстуальность. Постмодернистская литература представляет собой смешение стилей и голосов, что подрывает традиционно сложившуюся иерархию жанров. Письмо становится многоуровневым, в литературном тексте также присутствует «двойное кодирование», классическим примером которого является роман У.Эко «Имя розы», Детективная история разворачивается параллельно со сложными теоретическими построениями, что делает роман как захватывающим чтением для интеллектуалов, так и бестселлером для миллионов.

Рассмотрев некоторые положения теории постмодернизма

Рассмотрев некоторые положения теории постмодернизма, а также ряд его художественных практик, мы можем, подводя итоги, выделить основные черты постмодернистской культурной ситуации, осознавая при этом невозможность однозначного определения и оценки постмодернизма и постструктурализма, их внутреннюю противоречивость и конфликтность.

1. Плюрализм и фрагментация.

1. Плюрализм и фрагментация. На смену упорядоченного видения мира приходит его рассмотрение как плюралистичного и фрагментарного, не подчиняющегося никаким «тотализирующим дискурсам», отдающего предпочтение плюрализму, различию и подвижности, не обладающего упорядоченным развитием, на смену которому приходит ризоматическое изменение. Плюралистический мир человека постсовременности не сводим ни к какому объединяющему

220

принципу. «Прощание с навязчивой идеей единства» является, согласно Ж.-Ф. Лиотару, важнейшей задачей постмодернистской философии.

2. Повышенное внимание к проблемам языка.

2. Повышенное внимание к проблемам языка. Весь мир предстает как бесконечный, безграничный текст, а деятельность человека представляет собой различные языковые игры. То, что ранее называлось произведением искусства, стало текстом, заключающем в себе множественные смыслы.

3. Симуляция.

3. Симуляция. Постмодернистская картина мира состоит из симулякров, не имеющих основания ни в какой внешней реальности. Симулякр господствует во всех областях постмодернистской культуры, которая представляет собой «супермаркет стилей» - в пище, развлечениях, музыке и т. д. Предполагается, что при помощи кино, телевидения, кулинарии, парков развлечений, компьютерных игр можно ощутить все части мира как симулякры. Их переплетение в повседневной жизни совмещает различные миры артефактов в одном времени и пространстве. С одной стороны, эти различные возможности создают пространство ухода от действительности, фантазии, отвлечения. С другой - этот коллаж наложенных друг на друга пространственных образов приводит к усиленным поискам самоидентичности.

4. Интеграция в повседневную жизнь.

4. Интеграция в повседневную жизнь. Существуют многочисленные точки соприкосновения между производителями постмодернистских культурных артефактов и широкой публикой: архитектура, реклама, мода, кино, политические кампании, мультимедийные события. Р. Вентури призывает художников давать людям то, что они хотят. Эти популистские настроения выразились также в рассмотрении Диснейленда как образца современного культурного производства. В обществе, для которого характерен плюрализм вкусов и настроений, искусство только тогда может выполнять функцию социальной коммуникации, когда оно обращается к различным слоям потребителей. Постмодернистская эстетика носит откровенно коммерческий характер. По мнению Ф. Джеймисона, культурное производство полностью интегрировано в товарное, что и дает ему основание назвать постмодернизм «культурной логикой позднего капитализма».

5. Отказ от принципа бинарности.

5. Отказ от принципа бинарности. В постмодернизме лишаются смысла бинарные оппозиции, характерные для ментальности предшествующих эпох. С ними исчезает и понятие центра, являвшегося средоточием и символом власти, что ведет к уничтожению центрального положения Запада как традиционного ядра современной культуры. Исчезает также противопоставление «высокой» и «низкой» культуры.

221

6. Стирание пространственных и временных границ.

6. Стирание пространственных и временных границ. Постмодернизм впитывает в себя настоящее и будущее, будучи по своей природе мозаично-цитатным, интертекстуальным. Постмодернизм, отказываясь от идеи прогресса, непрерывности исторического процесса, произвольно включает в свои тексты любые «отрывки» истории, делая их частью своего настоящего. В постмодернистском коллаже используются фрагменты художественных произведений, принадлежащих к различным эпохам. На место создания произведения приходит откровенная «конфискация», цитирование и повторение уже существующих образов.

7. Медиатизированный характер постмодернистской культуры.

7. Медиатизированный характер постмодернистской культуры. Перестав быть просто передаточным механизмом, медиа стали основным средством культурного производства. С того времени, как М. Маклюэн дал свое знаменитое определение: «Медиа и есть содержание», стало принято считать, что каково бы ни было эксплицитное содержание медиа-сообщений, наибольшее влияние на современную культуры оказывает способ и форма их передачи. Мир действительности предстает в единственной реальности масс-медиа как мир симулякра, он расколот на множество эпизодов-драм, которые, переплетаясь, образуют новые симуляционные артефакты. Медиа, создавая реальность медиасобытий, перестали фиксировать историю, результатом чего становится размывание границ реальной истории, превращенной в зрелище.

Вопросы для самопроверки

1. Каково взаимоотношение модернизма и постмодернизма?

2. Какие подходы к пониманию постмодернизма в историко-культурном процессе сформировались в современной науке?

3. Объясните суть понятий «децентрация», «детерриториализация» и «деконструкция»?

4. Раскройте суть понятия «симулякр» в понимании Ж. Бодрийяра.

5. Каковы основные черты постмодернизма, выделенные Ф. Джеймисоном?

6. Дайте характеристику основным методологическим направлениям, сложившимся в рамках идеологии постмодернизма.

7. Приведите примеры культурных практик постмодернизма в различных областях культуры.

222

Литература

1. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989.

2. Бодрийяр Ж. Соблазн. М., 2000.

3. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000.

4. Делез Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип. М., 1990.

5. Деррида Ж. О грамматологии. М., 2000.

6. Дженкс Ч. Язык архитектуры постмодернизма. М., 1985.

7. Жак Деррида в Москве. М., 1993.

8. Затонский Д. В. Модернизм и постмодернизм. Харьков, 2000.

9. Зыбайлов П., Шапинский В. Постмодернизм. М., 1993.

10. Ильин И. Постмодернизм. От истоков до конца столетия. М., 1998.

11. Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.

12. Козловски П. Миф о модерне. М., 2002.

13. Культурология. XX век. Словарь. СПб., 1997.

14. Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном, или Судьба разума после Фрейда. М., 1997.

15. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб., 2000.

16. Руднев В. П. Словарь культуры XX века. М., 1997.

17. Структурализм: за и против. М., 1975.

18. Фуко М. Археология знания. Киев, 1996.

19. Фуко М. Воля к истине. М., 1996.

20. Фуко М. Слова и вещи. М., 1994.

21. Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. М.; СПб., 1997.

22. Эко У. Заметки на полях «Имени розы» // Иностранная литература. М., 1988. №10.

23. Harvey D. The Condition of Postmodernity. Blackwell, 1992.

24. Hassan I. The Culture of Postmodernism // Theory, Culture and Society. №2. 1985.

25. Postmodernism and its Discontents. Theories. Practices. L; N.Y., 1988.

223

2.7. Теоретико-методологические принципы изучения культурной динамики. Е.Я.Александрова (д. культурол., проф.)

Стремление познать, объяснить, предсказать изменения в культурном развитии общества, выявить закономерности или обосновать их отсутствие (и даже принципиальную невозможность существования) всегда занимали важное место в исследованиях культуры. В данном разделе мы в основном уделим внимание нескольким концепциям, которые сложились в истории отечественной гуманитарной мысли, предварив этот анализ кратким введением. Оно позволит в самом общем виде представить многообразие методологических принципов, объяснительных схем и моделей в этой области знания о культуре.

Эволюционистское направление

Эволюционистское направление в изучении культурной динамики (Э. Тайлор, Дж. Фрэзер и др.), имеющее богатую традицию и возрожденное в середине XX века в форме неоэволюционизма, основано на ключевой идее о том, что все социокультурные процессы - это проявление постоянно движущейся вперед, необратимой по характеру эволюции. Развитие культуры - это постоянное усложнение, усовершенствование организации общества, развитие человека как социального существа.

Циклическая модель историко-культурного развития

Циклическая модель историко-культурного развития является одной из наиболее древних и широко распространенных методологий, в основе которой - представление об этапности, повторяемости как важнейшей характеристике развития общества. Каждая культура, подобно живому организму, проходит этапы рождения, развития, угасания и смерти, а затем на ее место приходит другая культура, жизнь

224

Концепция культурно-исторических типов Н.Я.Данилевского

Одним из наиболее известных в данной области отечественных мыслителей, несомненно, является философ, естествоиспытатель, социолог, публицист Н. Я. Данилевский (1822-1885). Его историко-культурологическая концепция

225

представлена в фундаментальном труде «Россия и Европа». Данилевский принадлежал к славянофильскому направлению в русской общественной мысли, в центре внимания которого были размышления о культурном своеобразии России, неповторимости цивилизационного пути ее развития. Но именно размышления автора о судьбе России привели его к развитию новых идей и методов осмысления культурно-исторических процессов в целом, среди которых ключевое место занимает методологически значимое для объяснения процессов культурной динамики понятие «культурно-исторический тит.

Будучи сторонником органической теории, предписывающей рассмотрение природных и социальных явлений в их единстве, как частей единого мира, Данилевский стремится применить методы естественных наук к изучению исторических процессов, обосновывает идею цикличности развития каждого культурно-исторического типа общества, исходя из природных аналогов. Каждый отдельный социальный организм, подобно биологическим видам, согласно этому подходу, проходит естественные стадии возмужания, дряхлости и неизбежной гибели.

В социальной науке, согласно Данилевскому, до сих пор превалирует искусственная, а не естественная система объяснения истории, а потому и результат - искаженное, ненаучное понимание культурно-исторического процесса. Искусственная система является «большей частью остатком схоластического педантизма», хотя совсем обойтись без нее нельзя - она нужна, «дабы лучше запечатлеть в памяти факты науки или яснее представить их уму» [2, с. 63 - далее ссылки на страницы данного издания].

Подвергая критике современные ему взгляды на культурно-исторический процесс и его периодизацию, Данилевский высказывает несогласие с общепринятым пониманием исторического процесса как единого однолинейного поступательного прогресса и с делением всемирной истории на древнюю, среднюю и новую. Степени развития можно отличать только внутри одного и того же типа организма (это - общее и для развития социальных организмов, цивилизаций, и для процессов в органическом мире). «Собственно говоря, и Рим и Греция, и Индия и Египет, и все исторические племена имели свою древнюю, свою среднюю и свою новую историю, то есть, как все органическое, имели свои фазисы развития...» [с. 69]. Скажем, падение Римской империи — событие, ознаменовавшее конец древней истории и начало средневековья, - имело значение для Европы,

226

230

Ученый выдвигает идею о возможности вступления на историческую арену нового, славянского культурно-исторического типа общества, который образует столь же самобытный культурно-исторический тип, как и другие, но, «ежели откажется от самостоятельного развития своих начал, то и вообще должно отказаться от всякого исторического значения и снизойти на ступень служебного, для чуждых целей, этнографического материала» [с. 136]. При этом автор не умаляет значимости дальнейшего развития и европейских народов. Исходя из идеи качественного многообразия культурно-исторических типов, Данилевский отмечает, что большинство цивилизаций являются созидательными не во всех, а только в одной. или нескольких областях культуротворческой деятельности (религиозной, научной, эстетической, технической, политической и др.).

Таким образом, разработав понятие «культурно-исторический тип», Данилевский построил свою методологию анализа культурно-исторического процесса, обосновал ряд принципиальных положений, которые были развернуты в трудах К.Леонтьева, О.Шпенглера, А.Тойнби и др.

Концепция культурно-исторического процесса К.Н.Леонтьева

Идея многообразия культурно-исторических типов, выдвинутая Данилевским, получила поддержку и развитие в работах другого выдающегося отечественного исследователя проблем культурно-исторического развития -К. Н. Леонтьева (1831-1891). Именно в период дискуссий, возникших после написания Данилевским книги «Россия и Европа», К. Н.Леонтьевым была задумана, а затем и опубликована его главная работа культурологического характера - «Византизм и славянство».

Мыслителей объединяло отрицание концепции единства культурно-исторического процесса, понимаемого как проявление его поступательного характера, и, напротив, утверждение идеи сосуществования множественности различных форм культуры. К. Н. Леонтьев разделял мысли Данилевского о несхожести российской и европейской культуры и, так же как и его предшественник, много размышлял об исторических судьбах России.

Так же как и Данилевский, Леонтьев был «естественником» по образованию и в методологии исследования культурно-исторических процессов во многом ориентировался на принципы, перенесенные из естественных наук,

231

развивал «органический» взгляд на культурно-исторический процесс. При этом самобытность теории Леонтьева заключалась в оригинальной трактовке самой идеи развития, а также в основанной на ней периодизации культурно-исторических процессов.

Ученый рассматривает развитие как «триединый процесс», включающий в себя:

1) период первоначальной простоты;

2) период «цветущего объединения и сложности»;

3) период «вторичного смесительного упрощения».

«Все вначале просто, потом сложно, потом вторично упрощается, сперва уравниваясь и смешиваясь внутренне, а потом еще более упрощаясь отпадением частей и общим разложением, до перехода в неорганическую «нирвану»» [3, с. 93 - далее ссылки на страницы этой работы].

«Присматриваясь ближе к явлениям органической жизни, из наблюдений которой именно и взялась эта идея развития, мы видим, что процесс развития в этой органической жизни значит вот что: Постепенное восхождение от простейшего к сложнейшему... Постепенный ход от бесцветности, от простоты к оригинальности и сложности. Постепенное осложнение элементов составных, увеличение богатства внутреннего и в то же время постепенное укрепление единства. Так что высшая точка развития не только в органических телах, но и вообще в органических явлениях, есть высшая степень сложности...» [с. 88]. Этому закону подчинены все органические процессы и явления, как и культурно-исторические: развитие искусств, музыкальных и архитектурных стилей, философских и религиозных систем. «Тому же закону подчинены и... целые культуры мира. И у них очень ясны эти три периода:

1) первичной простоты,

2) цветущей сложности и

3) вторичного смесительного упрощения» [с. 96].

К.Н.Леонтьев, устанавливая общую закономерность циклического развития разнохарактерных явлений, приводит многочисленные примеры ее проявления в различных областях человеческой жизнедеятельности и, в частности, в истории искусств:

«а) период первоначальной простоты: циклопические постройки, конусообразные могилы этрусков (послужившие, вероятно, исходным образцом для куполов

232

235

яснительных, но также и познавательно-методологических моделей изучения культурно-исторических явлений, выявления законов исторической динамики.

Процесс развития культуры по П. Н. Милюкову

В предисловии к одному из изданий своего фундаментального труда «Очерки по истории русской культуры» П. Н. Милюков (1859-1943) писал, что за сорок лет, прошедших после его первой публикации, он «не только не встретил в новом историческом материале опровержения своих прежних схем, но, напротив, нашел в нем очень хорошую иллюстрацию основных положений и общего построения своей работы» [4, т. 1, с. 32]7.

Ведя полемику с народниками и их предшественниками славянофилами, он соглашался с ними лишь в одном -в признании глубокого своеобразия русского исторического процесса, указывая на природные и исторические условия как на факторы, объясняющие запоздалость развития России.

В ряде моментов Милюков был близок идеологии марксизма, с которым его объединяло признание идеи закономерности исторического процесса. Однако, абсолютизация этой идеи, выраженная в доктрине «экономического материализма», не разделялась мыслителем.

Обращаясь к анализу культурно-исторического процесса, к выявлению его закономерностей, Милюков уделяет значительное внимание методологии историко-культурного исследования, стремясь достигнуть целостности, единства исследования, избежать тех крайностей, когда происходит либо абсолютизация построения абстрактных социологических схем, либо, напротив, крайняя индивидуализация явлений, подчеркивание их неповторимости. Необходимо же, отмечает автор, найти своеобразия параллельно со сходствами [т. 1, с. 33], что позволит вскрыть закономерности развития, а не ограничиться лишь повествовательным представлением истории.

Назовем основные методологические принципы, которые были выделены автором как наиболее адекватные историко-культурному анализу [т. 1, с. 40-46].

Ø ►«Понятия закономерности и эволюции должны быть распространены из области естественных наук в область наук гуманитарных». Это не означает, подчер-

7 Здесь и далее, если это не оговорено специально, ссылки на [4] с указанием соответствующего тома.

236

кивает автор, что повествовательная история совсем отрицается, однако надо стремиться к закономерному объяснению «даже и того, что придает рассказу его индивидуальный характер».

Ø ► «Научный синтез... снимает противоположение духовного и материального начал», между материальными и духовными началами не следует устанавливать непосредственной причинной зависимости или сводить одно начало к другому; не следует идти дальше установления параллелизма между «субъективным» и «объективным».

Ø ► Наука «отодвигает на второй план точку зрения всемирной истории. Она признает естественной единицей научного наблюдения отдельный социальный (национальный) организм». В основу «естественной системы» классификации должна быть положена не идея всемирной истории, а предложенное Данилевским сравнение отдельных человеческих обществ как целостных систем.

Ø ► Нельзя признать «отдельные национальные организмы» неподвижными, неизменными «типами». Необходимо изучать эволюцию каждого отдельного организма и находить в нем черты, сходные с эволюцией других организмов.

Ø ► Наука выделяет «общие черты эволюции национальных организмов в закономерные социологические ряды и старается определить взаимную зависимость между этими рядами». Под социологическими рядами Милюков понимал различные стороны жизни -психологическую, нравственную, юридическую, политическую, религиозную и т. д. Задача исследователя - определение причинной связи между ними, установление иерархии, выявление отношений солидарности, параллелизма или зависимости между ними. Порядок изучения рядов - от более простых к более сложным, а анализ их эволюции - от стихийности к сознательности.

В соответствии с этой логикой, Милюков последовательно рассматривает сначала роль среды, демографические, хозяйственно-экономические процессы, историю государственности; затем духовную составляющую культурной динамики, процесс религиозной эволюции, проблемы воспитания и образования, наконец, в завершении - «общественно-волевую» сторону историко-культурного процесса.

237

238

России преобладания земледельческого элемента над индустриальным. Но эта специфика развития России, по Милюкову, - не «глубокое своеобразие» русской культуры, а запаздывание тех же, по существу, процессов, которые ранее происходили в Европе.

Эффект запаздывания ученый раскрывает и при анализе развития духовной культуры. «Процесс, которым развивались совесть и мысль русского народа, в существе своем воспроизводит те же черты, какими этот процесс характеризуется в других местах и в другие времена истории» [там же]. Существенно важным с теоретико-методологической точки зрения является и то, что, исследуя процесс развития «духовной» стороны русской культуры как единый, но включающий различные стадии, Милюков не строит объяснение этого процесса на базе понятий «прогресс» и «упадок», не противопоставляет «культуру» и «цивилизацию». Он исходит из различения «органической» и «критической» стадий культурного развития, имея ввиду стадии «стихийного» и «сознательного» развития, стремится в своей объяснительной схеме не нарушать единства культурно-исторического процесса, видеть в смене периодов «закономерные и необходимые» плоды всякого культурного развития.

Таким образом, как и многие другие отечественные мыслители, Н. П. Милюков, обратившись изначально к изучению специфики отечественного культурно-исторического процесса, привлекая богатейший конкретно-исторический материал, обосновал в то же время ряд важных теоретико-методологических принципов изучения культурной динамики в целом.

Концепция культурно-исторического процесса Н. А. Бердяева

Перу крупнейшего отечественного философа, литератора, публициста, общественного деятеля Н. А. Бердяева (1874-1948) принадлежит около 40 книг и 500 статей (среди наиболее известных - «Истоки и смысл русского коммунизма», «Русская идея», «Душа России», «Самопознание», статьи в сборниках «Вехи», «Из глубины»). Концепция культурно-исторического процесса наиболее полно представлена в работе «Смысл истории» [1, - далее ссылки на страницы данного издания].

Культурфилософская концепция Бердяева носила полемический характер по отношению к классической философии культуры Нового времени со свойственными ей

239

241

земной культуры тленны, что культура переживает моменты зарождения, расцвета и умирания, и «нельзя утверждать постоянное нарастание положительного за счет отрицательного, как это утверждает теория прогресса». С другой, что культура несет в себе начала вечности. Античность с ее достижениями, искусством и философией, вошла в христианскую церковь, коренное начало древней культуры осталось жить навеки. «Ценности культуры - бессмертны... но сами народы, как живые организмы... смертны - после периода высшего своего цветения они начинают спускаться вниз и дряхлеть» [с. 150-151].

Отрицая существование прогресса человечества по прямой восходящей линии, ученый высказывает мысль о том, что развиваются лишь отдельные типы культур, причем последующие культуры не всегда даже поднимаются на ту высоту, на которой стояли культуры предшествующие. Рассматривая историческую судьбу человечества, Бердяев выделяет четыре типа состояния человеческого духа: варварство, культуру, цивилизацию и религиозное преображение, отмечая, что эти состояния нельзя расположить по временной оси строго друг за другом, хотя в каждую эпоху доминирует один из этих типов.

Анализ историко-культурного процесса тесно связан у Бердяева с вопросами судьбы и свободы человека. «Характер религиозного и исторического процесса предполагает глубочайшее столкновение и взаимодействие Божества и человека, Божественного Промысла, Божественного фатума, Божественной необходимости и неизъяснимой, таинственной человеческой свободы» [с. 29]. Если бы действовало только одно из начал - природной необходимости или же только Божественной необходимости, или только одно человеческое начало, не было бы драмы истории. При этом он подчеркивает, что мировой истории не могло бы быть вообще без свободы духа человеческого как начала самобытного, иррационального и необъяснимого.

Таким образом, в поисках смысла истории, определяющих ее факторов, Н.А.Бердяев предложил свое видение культурно-исторического процесса, выстроил его периодизацию, раскрыл особенности циклической и линейной модели объяснения динамики культуры.

Вопросы для самопроверки

1. Какие модели объяснения культурно-исторического процесса вам известны? В чем их принципиальное различие?

242

2. В чем суть прогрессистской модели культурно-исторического развития?

3. Дайте анализ концепции локальных цивилизаций (выделяя плюсы и минусы модели).

4. Как вы думаете, почему, обращаясь к вопросам, связанным с отечественной историей, многие мыслители выходили на уровень построения значимых теоретико-методологических положений более общего характера?

5. Покажите преемственность и различия в содержании рассмотренных концепций.

6. В чем методологическая значимость каждой из рассмотренных моделей культурно-исторического процесса для современного культурологического знания?

7. Познакомьтесь на основе других учебных пособий с концепциям культурно-исторического процесса западных мыслителей (О.Шпенглера, А.Тойнби, С.Хантингтона и др.) и проанализируйте их сходства и различия с известными вам концепциями отечественных мыслителей.

Литература

1. Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990.

2. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995.

3. Леонтьев К. Н. Византизм и славянство // Поздняя осень России. М., 2000.

4. Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. М., 1993.

5. Сорокин П. Социальная и культурная динамика. СПб., 2000.

6. Тойнби А. Постижение истории. М., 1991.

7. Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1994.

243