Глава 6

ЕДИНСТВО СОЦИАЛЬНОЙ И ПЕРСОНАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТЕЙ

В нашем изложении систематики социальной философии можно выделить три элемента.

Во-первых, мы постоянно имели в виду трансцендентное, которое обозначалось как предельные основания бытия, именуемые в различ­ных философских традициях Вселенной, материей, объективными за­конами развития, Богом, Абсолютом и т. д. Во-вторых, речь идет об имманентном, т. е. о персональном, индивидуальном бытии, как оно дано нам в непосредственном переживании. Этому, по существу, бы­ла посвящена предыдущая глава. Наконец, в-третьих, мы говорим о социуме, социальной реальности, соединяющей имманентное и транс­цендентное.

Выше были рассмотрены четыре модели социальной реальности, которые по-разному отвечали на вопрос о том, что такое социум (или это Божественная эманация, или — природное образование, или — ре­зультат человеческой деятельности, или — некоторая система смыслов и интерпретаций). Социум раскрывает нам имманентное, т.е. наше персональное бытие, как бытие личное. Вводя идею личного, мы рассматриваем его не только как единство имманентного и трансцен­дентного, но и, конкретнее, как единство персонального и социального. По существу, это традиционная социально-философская тема, имену­емая «личность и общество».

Итак, социальная реальность порождается множеством индивиду­альных «бытии» индивидов, причем индивиды, соединяясь в социум, внутренне преобразуются, «вбирая» в себя содержание целостного со­циума и тем самым превращаясь из индивидов в личностей. С этой точки зрения не только социальная реальность порождается персо­нальными реальностями, но и персональные реальности порождаются

202

социальной реальностью. Поэтому личностная и социальная реально­сти в известном смысле тождественны.

Постичь человека, постичь самого себя — это значит постичь смысл своего бытия, т. е. увидеть себя в связи со всеобщим, за пределами ин­дивидуальной «вещности». Увидеть себя в связи со всеобщим — зна­чит осознать свою свободу. Только постигнув всеобщее в себе, я могу постигнуть себя во всеобщем. И первой инстанцией всеобщего во мне будет социум — или многие социумы, к которым я принадлежу, с кото­рыми я идентифицируюсь. Даже абстрактный рассказ об этом социу­ме или социумах даст для познания самого себя как индивида больше, чем самые подробные сведения о деталях «физической» биографии. Существенен и обратный ход мысли: познание всеобщего и общества происходит через особым способом осмысленного индивида.

В каждом индивиде есть целое общество. Когда Шпенглер пишет о «фаустовском человеке», он имеет в виду всю новоевропейскую ци­вилизацию, т. е. новоевропейский социум. Каждый человек этой ци­вилизации носит всю ее в себе¹ как свою неотъемлемую часть. Поэто­му национальное унижение может вызвать чувство глубокого личного уныния. Мне лично неприятно, что японские рыбаки позволяют себе ловить рыбу в наших (читай — моих) территориальных водах, а наши пограничники не могут им помешать. Хотя, абстрактно рассуждая, эти территориальные воды — весьма условно «мои». Я никогда не ви­дел ни этих рыбаков, ни этих пограничников, никогда не бывал в этих морях и, вероятнее всего, никогда там и не буду. Интересно, как бы отнеслись наши пограничники, если бы не японские рыбаки, а лично я попытался там ловить рыбу... Тем не менее меня лично уязвляет и коробит, когда я читаю о браконьерстве японцев.

Каковы механизмы единства социальной и личностной реально­стей? Разумеется, это единство диалектично. Личностная и социаль­ная реальности вступают между собой в постоянные конфликты. В натуралистической модели это конфликт индивида и вида (скажем, естественный и половой отбор), в деятельностном дискурсе (особенно в его марксистской модификации) такие конфликты описываются в тер­минах отчуждения-освоения. Есть свои специфические формы этого конфликта и в реалистической модели. Если описать их в терминах социальной феноменологии, то данные единство и противоречия мо­гут быть раскрыты через интенционалъность, инструментпалъностъ и интерсубъективность. Рассмотрим эти понятия по порядку.