4.3.1. Моменты истории

Принцип действия, дела, поступка пришел к нам из античной Гре­ции. Хитроумный Одиссей, этот прообраз новоевропейского человека, воплотил в себе позицию деятельного активизма. В греческом язы­ке различались два оттенка понятия деятельности: с одной стороны, poiesis — «творение», с другой, praxis — «делание» (с акцентом на ин-струментальность). Для Аристотеля поэзис есть техника, а праксис — господство нравственной мудрости¹³⁷. Аристотель сближает энергию и энтелехию, т. е. (в упрощенном истолковании) сближает движение и сущность¹³⁸. Иначе говоря, уже в Античности мы можем найти неко­торые предпосылки деятельностной модели.

Но в своем наиболее развернутом виде деятельностная модель об­наруживается в новоевропейском видении мира. Наша цивилизация

125

додумала эту идею до конца. Деятельностное видение определенно выразил Н. Макиавелли в своем «законе силы», который описал и кон­ституировал условия политической борьбы вообще. Для Макиавелли, как и для Дж. Вико, существенно, что люди сами делают свою исто­рию. Открытие Дж. Вико состоит в «принципе конверсии истинного и сделанного»¹³⁹. Б.Кроче в этой связи противопоставляет активист­скую позицию Дж. Вико созерцательной традиции Р.Декарта¹⁴⁰. У Вико взаимообратимость сделанного и истинного относится к социуму в его изменении: человек способен полностью постичь социум именно потому, что он «сделан» им.

В главе о методе мы обозначили альтернативу естественнонаучного и гуманитарного понимания социума. Однако Вико находит здесь, в духе своего времени, третий путь. Бог создал мир, а потому Он обла­дает совершенным знанием о мире. Мы сами созданы, и потому наше знание о мире принципиально неполно. Мы можем постичь только то, что можем создать. Мы сами создали математику, и потому на­ше знание здесь совершенно. Общество, хотя бы частично, есть нами сконструированный объект; оно созидается, в частности, нашими це­лесообразными действиями, а потому его следует понимать не так, как природу, но и не так, как мир идеального. Общество, стало быть, мож­но познать лучше, чем природу¹⁴¹. Это «лучше» означает, в частно­сти, что общество схватывается практически, т.е. эмоционально, как практичная, необходимая нам «вещь», как искусственная система, как «машина» нашей жизни.

Существенная роль в конституировании деятельностной модели со­циальной реальности принадлежит протестантской трудовой этике, рационализованной в немецкой классической философии. Сама идея экономики может появиться лишь в рамках деятельностной модели. И. Кант заменил картезианское cogito идеей априорного синтеза, что явилось той же конверсией истинного и сделанного, только в другом

142

аспекте .

В целом как философское основание деятельностной модели мож­но рассмотреть «механицизм»¹⁴³. Предполагается, что люди, произ­водя средства к жизни, вступают в некоторые особые экономические отношения (например, отношения купли-продажи) и эти отношения конституируют в конечном счете социум.

В развитом виде деятельностные модели социальной реальности появились в середине XIX в., когда в сознание новоевропейской циви­лизации активно вторглись политэкономические идеи. Деятельность предстала в конкретной форме —как труд. Это не только марксист­ский тезис. Марксизм — лишь одна из вариаций этой важной идеи новоевропейской трудовой этики. Кроме К. Маркса здесь приложили руку и М.Вебер, и польская школа праксеологии¹⁴⁴, и американский

126

прагматизм, и мн. др. Идее деятельности большое внимание уделяли и в советской философии¹⁴⁵.

4.3.2. ПРИНЦИПЫ ДЕЯТЕЛЫЮСТНОЙ МОДЕЛИ