3.1. Множественность

Множественность — это атрибут социального бытия. Диалогич-ность в этом смысле предстает как простейшая форма множественно­сти. Социальность как таковая есть форма множественности⁹. Соци­ум—это «парадоксальная множественность уникальных существ»¹⁰. Философский взгляд предполагает видение всей картины множествен­ности, включающей не только человеческий социум. Это может быть соединение сингулярностей любого типа. Многое состоит из культур, языков, научных дисциплин, понятий, наконец, речь может идти о со­существовании, со-бытии биологических организмов, галактик, макро-

59

тел или элементарных частиц. Множественность предстает как един­ство устойчивости и изменчивости, порядка и хаоса.

3.1.1. ОТНОШЕНИЯ: РАВЕНСТВО И РАЗЛИЧИЕ

Немыслимо многое, если между частями, отдельностями этого мно­гого не будет отношений. Множественность бытийствует в отноше­ниях. Социальность как множественность есть агрегат социальных отношений¹¹. Сама человечность, таким образом, поскольку она со­циальна, возникает не в отдельном индивиде, а в отношениях между индивидами, в их общении, а уж затем инкорпорируется в их «тела»: «чтобы внутри животной реальности могла сложиться человеческая реальность, нужно, чтобы животная реальность была по сути сво­ей множественна (курсив мой. — К. П.)»¹².

Что бытие вообще — это бытие в первую очередь отношений, а не тех или иных вещей, особенно очевидно в сфере социума и неочевидно в других сферах бытия. Обыденному сознанию новоевропейца пред­ставляется, будто подлинной достоверностью в мире обладают лишь вещи, а отношения только вмысливаются. Эти последние, мол, не су­ществуют в реальности, но исключительно во мнении, в видимости. Однако уже в Античности было понято, что отношение вообще (не только социальное) выражает определенный способ, род бытия и, со­ответственно, отношения не менее «реальны» и «достоверны», чем ве­щи, хотя бытие отношений и специфично на фоне бытия вещей.

Специфика бытия отношений обнаруживается через процедуру сравнения. Отношение в процедурах сравнения означает по существу взаимоопределяемость состояний. Отношения предстают как обще­ние и/или взаимные отражения. Что касается собственно социаль­ного отношения, то это есть соотнесенность поведения нескольких людей по смыслу¹^. Индивиды (как и отдельные общности, вообще сингулярности любого уровня и типа) «смотрятся» друг в друга, как в зеркало.

В этих зеркальных¹⁴ отражениях и возникает нечто принципиаль­но иное. Возникает ситуация, когда отражение есть, а отражаемого нет. Или — когда отражение рождает сам отражаемый предмет, т.е. отношение рождает элемент, находящийся в отношениях. Социальная реальность в известном смысле есть упомянутая виртуальная реаль­ность, что сегодня в связи с развитием компьютерной техники стало наглядным.

В таких отношениях/отражениях и возникает и/или проявляется дух. Высшее («подлинно человеческое», Божественное и т.п.) недо­ступно для постижения никаким иным путем, кроме как через Дру­гого. Генезис «духовной субстанции» обнаруживается в отношениях.

60

Иначе говоря, «горизонтальное», множественное, социальное измере­ние бытия как отношений между равными открывает нам «верти­кальное» измерение с высшим, открывает нам в конечном счете норму, ценность, которые, вообще-то, не выводятся из горизонтального изме­рения бытия, а только обнаруживаются в горизонтальном отношении, в общении, в коммуникации.

Социальная философия в самом широком значении — это осмысле­ние бытия единого во множественности (через многое) и бытия мно­жественности в едином (через единое) (по древнему изречению: «одно есть многое, многое есть одно»).

Мы уже использовали кроме множественности еще два понятия — единичность (сингулярность) и единое. Социальная реальность оказы­вается .множественностью единичного. Индивиды — т. е. единичное — «расположены» один рядом с другим, образуя единое, общество как целое¹⁵.

Выделим одно фундаментальное свойство всякого единичного. Речь идет о свободе. Всякая сингулярность «свободна» в том смыс­ле, что ее поведение не определяется однозначно целым, но привносит в это целое что-то свое, неповторимое.

«Человеческая множественность, фундаментальное условие и дей­ствия и речи, обладает двойственным характером равенства и разли­чия (курсив мой. — К. П.). Если бы люди не были равны, они не могли бы понимать друг друга и те, кто появлялся на свет до них, не могли бы планировать и предвидеть нужды тех, кто придет после них. Если бы люди не были различны и каждый человек не отличался бы от лю­бого другого, кто есть, был или когда-либо будет, им не нужны были бы речь и действие, чтобы побудить понимать себя»¹⁶.

Равенство и различие раскрывают позитивную и негативную сто­роны социума. Эти стороны внутренне связаны с позитивной и нега­тивной свободой (по Канту) — или, в русской традиции, соответственно со «свободой для» и «свободой от». Позитивная сторона в отношени­ях сингулярностей определена идеей толерантности, а негативная — идеей агона.

Положительная сторона этой диалектики, т. е. равенство, описы­вается различными понятиями. Здесь и солидарность Э.Дюркгей-ма, и Bejahung (согласие) Ф. Тенниса, и общественность-соборность С.Л.Франка и П.Б.Струве. Положительное в отношениях сингуляр­ностей раскрывается конкретно как любовь в широком смысле (не столько половая, сколько духовная, как в христианском тезисе «Бог есть любовь»), милосердие, благотворительность, филантропия¹⁷ и т. д.

Негативная сторона множественности — различие — предстает как отношение противоречия не только между единичным и единичным,

61

но и между единичным и многим, или, проще говоря, между инди­видом и обществом. Различие порождает возможность мира вражды (термин Н. О. Лосского), несогласия, противоречия. К негативной сто­роне идеи многого могут быть возведены и уход, и бегство, и насилие, и крайняя форма последнего — убийство. Что касается этой предель­ной формы негативной стороны множественности, то она представле­на в ветхозаветном предании о Каине и Авеле. Но, вообще говоря, как позитивные, так и негативные формы множественности суть формы сочетания многого в единое.

3.1.1.1. Равенство. Толерантность

Итак, человеческая множественность необходимо требует прежде всего равенства, т.е. экстенсивного со-существования, со-бытия. Ра­венство не дается само собой. Его необходимо культивировать, т. е. все снова и снова выстраивать и поддерживать институт равенства¹⁸. Оно теснейшим образом связано с «золотым правилом» этики: «Во всем, как хотите, чтобы другие поступали с вами, поступайте так и вы с ними» — и, соответственно, с категорическим императивом И. Канта: поступай так, чтобы максима твоей воли (правило, которому ты сле­дуешь) могла быть вместе с тем основой всеобщего морального зако­нодательства (т.е. чтобы все другие могли также ему следовать).

Конкретно равенство предстает как толерантность¹⁹. В нашей ци­вилизации наиболее законченной формой выражения толерантности как ценности является Новый Завет (особенно Нагорная проповедь). Толерантность Нового Завета стоит на уважении в каждом человеке бессмертной души. Толерантность — это мир²⁰, предпосылкой которо­го выступает лояльность.

Равенство и толерантность, будучи фундаментальным условием са­мого существования социума, в то же время есть условие развития, возникновения новизны, а потому обязательно предполагают случай­ность и свободу отдельного индивида; в силу этого они тесно связаны с либерализмом²¹ и демократией.

Толерантность способна к вырождению (или отчуждению). Речь идет о таких хорошо знакомых в рамках европейского нигилизма фе­номенах, как попустительство и равнодушие. История показывает, что имперская толерантность, холодная терпимость вообще уже са­ма по себе связана с декадансом, с упадком. Толерантность, выродив­шаяся в попустительство и равнодушие, не ведет к развитию, а, напро­тив, предполагает мертвое, окоченелое сосуществование, когда ничего не развивается²². Для современного сознания, мыслящего естествен­нонаучными метафорами, толерантность оборачивается максимумом энтропии — «тепловой смертью».

62