Теоретические подходы к описанию структуры и содержания самости

Представленный выше обзор характеристик Я-концепции личности носит скорее описательный, эклектический характер, что не является свидетельством отсутствия теоретических попыток построения обобщающих моделей и авторских концепций как применительно к самости, в целом, так и к Я-концепции, в частности. В обобщенном виде эти попытки можно разделить на два класса – теории среднего уровня (доминирующие сегодня) и теории, претендующие на более высокий уровень обобщения. Углубленный обзор этих разноуровневых теорий заинтересованный читатель может получить в обзоре Кантор и Зиркель (Cantor, Zirkel, 1990: 133-164), я же постараюсь дать общую ориентацию в этих теоретических конструкциях.

В настоящее время, что особенно характерно для американской когнитивной традиции рассмотрения проблематики самости доминируют так называемые теории среднего уровня, не претендующие на достаточно широкие обобщения, но, тем не менее, позволяющие систематизировать определенный класс эмпирических данных с выстраиванием соответствующих объяснительных версий. В числе наиболее известных можно перечислить концепции возможных самостей Хейзель Маркус (Markus, 1986; 1987; 1990) само-идентификаций Членкера (Schlenker, 1980; 1989; 1992), саморуководств Хиггинса (Higgins, 1987; 1990), а так же само-нарративов или самоописаний Макадамса (McAdams, 1989; 1994). Причем, в рамках названных подходов так же можно выделить два направления: 1) рассмотрения самости как дискретной (Markus, Higgins, Schlenker); и 2) как целостного гештальта (McAdams).

В рассуждениях Маркус самость представлена как совокупность воображаемых и вызывающих опасения самостей, представленных в саморефлексии и выступающих в качестве мотиваторов и регуляторов поведения. Возможные самости представляют собой множественные образования, не обладающие какими-либо ограничителями со стороны динамического Я, функционирующего в данный момент времени, но информированные о деталях и валентности происходящего. Они специфичны по содержанию, многообразны в отношении репрезентированных областей жизни и связаны с периодами жизни и контекстами (1990: 142).

Возможные самости используются как основания для самоизменений. Являя собой многоликий образ с позитивно-негативными валентностями, основанный на предшествующем жизненном опыте и представлениях о будущем, они выступают в качестве своеобразных моделей для ориентации, развития и изменения в жизненном пространстве. Примером применения возможных самостей к разрешению кризисных состояний, связанных с критическими периодами, являются позитивные реминисценции о прошлых достижениях. Представляя различные образы Я, возможные самости позволяют определить свое нынешнее состояние, сориентироваться в динамике личностного развития, определить эталоны следования. Будучи социальными по своей природе, репрезентируя субъективную версию желанного и нежеланного, возможные самости рефлексируя реакции со стороны значимого социального окружения, позволяют определять и реализовывать движение в личностном жизненном пространстве.

Концепция самоидентификаций Членкера фокусируется на проблематике социальной идентичности, определяя ее как «теорию самости (или схемы) формируемой и сохраняемой посредством актуального или воображаемого согласия в отношении того, какой должна быть самость» (1989: 245). В рамках идентичности у человека формируется ряд само идентификаций, позволяющих ему приспосабливаться к различным обстоятельствам и их динамике. Рассматривая самость как дискретную, он утверждает наличие в структуре самости многочисленных, часто противоречащих друг другу, самоидентификаций, связанных с оптимальным приспособлением к различного рода ситуативным контекстам. Такая позиция, хоть и являясь излишне прагматизированной, позволяет найти объяснения противоречивости проявлений человеческого Я в прозаике реальной жизни.

Желаемые социальные идентичности привязаны, прежде всего, к требованиям конкретных ситуаций, социального окружения и преследуемым целям. В конечном итоге они выступают в качестве представлений человека о том, что он должен делать в той или иной ситуации, какие возможные последствия его ожидают и что надо предпринять для избегания возможных негативных последствий. В схеме предлагаемой Членкером, люди рассматриваются как мультимотивированные, активно работающие над самосответствием, развивающие позитивный образ собственного Я и прилагающие усилия для преодоления ситуаций, представляющих угрозу для самоидентичности. Осуществляемый в межличностном взаимодействии процесс соотнесения Я – другие так же таит в себе многочисленные ограничения для самоидентификации и самопрезентации. Процесс адаптации к идентичностям часто строится по схеме теории обмена – взвешивание затрат и получаемых выгод от взаимодействия личных и социальных императивов. Причем этот процесс двусторонен - не только индивид взвешивает последствия проявления той или иной идентичности, но и социум включает свои регулятивы для стимулирования проявлений желательных ему самоидентичностей.

Во многом сходной с представленной выше конструкцией является концепция саморуководств Хиггинс (1987: 1990). Так же придерживаясь подхода множественности самостей, он рассматривает человека, как репрезентирующего для себя актуальное, возможное и будущее Я, адаптируя различные точки зрения в собственный адрес и других людей и на этой основе формулирующего своеобразные саморуководства в отношении своих проблемных полей. Эти саморуководства формируются в детстве через различные типы социализации и к периоду взрослости начинают обретать относительно устойчивый, ситуационно привязанный характер, поддерживаемый за счет ресурсов саморегуляции. Актуализация саморуководств в поведении осуществляется на основе сигналов ассоциируемых эмоциональных состояний и текущего ситуационного контекста. Первоначально имея поисковый характер, в последующем они начинают автоматически воспроизводиться в сходных обстоятельствах и требуют значительно меньшего произвольного контроля. Конечно, включение саморуководств носит дискриминативный характер, т.к. человек вынужден сопоставлять различные точки зрения, в том числе и со стороны значимого окружения, адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам, но, в тоже время, определенный элемент константности в них все же присутствует.

Несколько иной позиции придерживается Макадамс. Работая в традиции социальных мотивов, он утверждает, что люди формируют целостные самоописания или самонарративы в отношении определения того, кем они являются, кем были и кем собираются быть в будущем. Представляя собой своеобразные связанности и единства самости, они служат выражением диспозиций мотивов интимности, аффилиации и власти. Обладая структурой с ключевыми темами, эпизодами, сценами, персонажами и завершениями, самонарративы позволяют антиципировать будущее развитие событий и сформировать отношение к ним.

Центральным элементом самоописаний выступает временная перспектива, отражающая интегрированность обозрения индивидом своего прошлого настоящего и будущего. Они содержат поворотные пункты, центральные темы и повторяющиеся эпизоды. Ядро описаний формируется так же в детстве и развивается в последующей жизни, обогащаясь конкретными контекстами. Различные периоды взросления включают различные ядерные темы, которые, в конечном итоге, определяют приоритеты в жизненных целях и самоотношении. Самоописания не просто отражают мотивационные диспозиции, а представляют ориентирующую перспективу в отношении саморазвития, создавая предпосылки для его последовательности. Эти жизнеописания содержат и поворотные точки, связанные с периодами переосмысления собственного Я, внесение корректив. С взрослением они становятся все более целостными и последовательными, интегрируя историю жизненного пути.

Наряду с представленными теориями среднего уровня, применительно к самости в социальной психологии накоплено достаточно большое число мини теорий, основанных на авторских попытках объяснения определенной эмпирической фактуры. К числу таких мини теорий Кантор и Зиркель (Cantor, Zirkel, 1990: 145-152) относят концепции обусловленных паттернов Торна (Thorn, 1987), ядерных сцен Карлсона (Carlson, 1981), частных аудиторий Болдуина и Холмса (Baldwin, Holmes, 1987), личностных стремлений Эммонса (Emmons, 1989), личностных задач Литтла (Little, 1989), текущих интересов Клингера (Klinger, 1987) и других авторов. В центре внимания Торна находится анализ внутренних репрезентаций ключевых социальных условий, определяющих выражение центральных диспозиций личности. Самоописания человека в большинстве случаев включают паттерны обстоятельств. Наибольшей субъективной значимостью обладают именно фрустрирующие паттерны, особенно, сформированные в детстве. Эта констатация находится в полном соответствии с рассуждениями теоретиков объектных отношений, подчеркивающих психотравматический характер подобных жизненных эпизодов. Причем, как отмечает Торн, повторение этих травмирующих обстоятельств приводит к еще большему их укреплению и возрастанию роли в регуляции поведения.

Карлсон, вводя понятие ядерных сцен, подразумевает под ними четко обособленные, аффективно насыщенные, персонифицированные события, выступающих в виде своеобразных руководств по отношению к знаниям, умениям и действиям человека. Многообразные по содержанию и многочисленные они формируются так же в раннем детстве и проявляются в сознании индивида в форме особенно ярких жизненных эпизодов. Их отличительной особенностью является то, что они сильно привязаны к исходным, эмоционально остро окрашенным событиям, детерминирующим отношения к последующим событиям данного типа. Процесс формирования новых ядерных сцен характеризуется постоянным согласованием сцен и эпизодов прошлого и настоящего. Предшествующая негативно окрашенная сцена формирует соответствующую эмоциональную предустановленность для последующей и т.д.

Болдуин и Холмс подразумевают под частными аудиториями явление повышенной чувствительности человека к социальному одобрению – неодобрению. Взаимодействие осуществляется в форме своеобразного диалога, осуществляемого осознаваемо или не осознаваемо, и выступающего в виде регулятива и источника самооценки. Диалог с частной аудиторией является формой активизирующей или сдерживающей саморегуляции. Отличительной особенностью данного подхода является подчеркивание особой роли социального окружения по отношению к самости личности и ее поведению, т.к. включает в плоскость рассмотрения проблематику репрезентированности социального окружения как в сознании, так и в самости личности.

В последнее время привлечение внимания к необходимости включения в плоскость анализа неразрывного единства личности и ее социального окружения становится все более очевидной, тюк. Последнее во многом определяет и задает контекст социального поведения и самоотношения личности. Причем, выяснение репрезентированности данного социального окружения в структуре самости позволяет определить и своеобразие интерпретации индивидом происходящего. Поэтому в плоскость рассмотрения все чаще включаются единицы репрезентированности социального контекста в самости, ориентированные в будущее и предоставляющие возможность нахождения ответов на вопрос во имя чего и что движет человеком в его социальном поведении.

Характеризуя различные теоретические подходы к самости и ее различным аспектам, нельзя оставить без внимания и одну из наиболее разработанных теоретических конструкций самости предложенную Сеймуром Эпстейном (Epstein, 1990). Его теория, известна широкому читателю под названием когнитивно-жизненно-переживаемая теория самости, получила широкую популярность в среде исследователей, занимающихся проблематикой самости. В соответствии с данной теорией, люди развивают имплицитную теорию реальности, включающую в качестве компонентов теорию самости, теорию мира и предположения об их взаимосвязи. Личностная теория реальности являет собой иерархически организованный ряд схем и их сетей. Большинство основополагающих схем личностной теории реальности представлено в виде постулатов. Наиболее фундаментальными из них выступают четыре постулата:

• о доброжелательности – недоброжелательности мира;

• о степени означенности (включая представления о контролируемости, предсказуемости и др.);

• о степени благожелательности отношений со стороны других людей;

• степени, в которой самость рассматривается как достойная.

Перечисленные постулаты определяют своеобразие само– и мироощущения субъекта и изменение каждого из них приводит к существенному дестабилизирующему эффекту в отношении всей действующей структуры. По мере снижения уровня схемы в иерархии они становятся все менее глобальными и более ограниченными, конкретизированными и связанными с непосредственным жизненным опытом.

Схемы нижнего уровня включают ситуационно специфические знания и не связаны с более высоко расположенными личностными конструктами. Их изменение не приводит к каким-либо существенным последствиям (здесь прослеживается некоторая аналогия с иерархией личностных представлений Рокича [1979]). Epstein различает два типа представлений или схем: описательные и мотивационные. Первые представляют содержательную характеристику самости и мира, вторые – цели и желания. Мотивационные схемы основываются на эмоционально значимом опыте. Они, как и описательные схемы, относятся к различным уровням обобщения и сложности и выступают в форме ценностей, целей и жизненных планов.

Личностные теории реальности служат целям организации данных жизненного опыта и направления поведения. Систематизация и организация опыта повседневной жизни позволяет личности ориентироваться в ней и прогнозировать дальнейшее развитие событий. Личностная теория реальности выполняет следующие функции: ассимиляции данных реальности (сохранение ассимилируемой концептуальной системы); поддержание и способствование сохранению баланса удовлетворенности – неудовлетворенности; поддержание чувства связанности с другими; поддержание удовлетворяющего уровня самооценки. В отличие от других теоретических подходов, провозглашающих отдельные из перечисленных функций, в данной теоретической конструкции центральная роль отводится каждой из перечисленных.

Поведение представляет компромисс между четырьмя базовыми мотивами: самоудовлетворенности; поддержания стабильности концептуальной системы; поддержания взаимоотношений с другими; укрепления самооценки. Нарушение баланса приводит к разбалансировке всей системы в целом, что чревато кризисными последствиями для личности. Наряду с базовыми мотивами выделяются и основополагающие представления, отражающие интуитивные оценки собственной теории реальности. Эти оценки отражают степень, в которой мир: (1) доброжелателен; (2) означен (предсказуем, контролируем, справедлив); (3) насколько достойны взаимоотношения с другими людьми; и (4) насколько достойна собственная самость.

В отличие от других теоретических моделей, рассматривающих, как правило, одну концептуальную систему, Эпстейн выделяет три: рациональную концептуальную систему, оперирующую на уровне сознания; концептуальную систему жизненного опыта, оперирующую на уровне предсознания; ассоциативную концептуальную систему, оперирующую на уровне неосознаваемого. Традиционная Фрейдовская триада наделяется иным содержанием. Рациональная концептуальная система функционирует в соответствии с социально предписываемыми правилами коммуникации и выведения. Ассоциативная концептуальная система оперирует в соответствии с правилами первичного мышления и представляется как источник творческой активности. Наконец, концептуальная система жизненных переживаний опосредована чувствами, включающими неопределенные чувства, неосознаваемые индивидом, а так же эмоции, которые обычно осознаются. При столкновении индивида с определенного рода ситуациями, требующими реагирования, в зависимости от предшествующего опыта он испытывает определенные чувства. Общая направленность действий подчинена достижению позитивных и преодолению негативных состояний. Причем, эмоциональные состояния обусловливают не только выбор определенных способов действий, но и тенденции определенного рода мышления. Оперирование концептуальной системы жизненных переживаний осуществляется по следующей схеме - сталкиваясь с ситуацией, требующей некоторого рода реагирования, индивид, в зависимости от предшествующего опыта жизненных эмоциональных переживаний, так же начинает испытывать определенные чувства. Если они положительны, то поведение направлено на их поддержание, если негативны - наоборот. Причем это касается как чувств, так и характера мышления. Общие правила оперирования концептуальной системы жизненных переживаний представлены в приводимой ниже таблице Х.Х.

Система жизненных переживаний	Рациональная система
Холистическая	Аналитическая
Эмоциональная: ориентированная на жизненные удовольствия	Логическая: ориентирована на обоснование
Поведение опосредовано прошлым опытом	Поведение опосредовано осознанным одобрением событий
Кодирует реальность в конкретные образы и метафоры	Кодирует реальность в абстрактные символы: слова и числа
Быстрая переработка: ориентирована на мгновенную реакцию	Медленная переработка: ориентирована на отсроченное действие
Трудно изменяемая: изменяется при повторном опыте, прямом или косвенном	Быстрая изменяемость: изменяется со скоростью мышления
Научение осуществляется через непосредственный жизненный опыт	Научение через символическую репрезентацию опыта
Грубо дифференцируемая и интегрируемая: ассоциативная, категорическая и организованная в эмоциональные комплексы	Более высоко дифференцированная и интегрированная
Пассивно и предсознательно переживаемая: мы охватываемся нашими эмоциями	Активно переживаемая и осознаваемая: мы контролируем наши мысли
Самоочевидно валидна: чувствую - представляю	Требует уяснения через логику и очевидность

Таблица Х.Х. Сравнение атрибутов рациональной системы и системы жизненных переживаний

Приводится по: Epstein, S. Cognitive-experiential self-theory. / В: L. Pervin, Handbook of personality: Theory and research. NY: Guilford Press, 1990, p. 168.

Рассмотренные выше теоретические подходы к содержательной проблематике самости представляют скорее позицию психологии личности. Хотя, конечно, на современном уровне психологических представлений дифференциация на области психологии личности и социальной психологии весьма условна и скорее представляет дань существующей традиции. Тем не менее, чисто социальной психологическое рассмотрение проблематики личности ассоциируется скорее с категорией межличностной самости к обсуждению которой мы и приступим.