Интегративно-эклектический подход к анализу социально-психологической феноменологии и его специфика Методолого-психологические основания интегративно-эклектического подхода

Ориентация в многообразных системах парадигмальных координат современного социально-психологического знания создает особенные трудности для отечественного читателя, привыкшего к одномерной логике существования единственной истины и, соответственно, ищущего единственно верных решений. Принципиальная невозможность нахождения такого рода «правильных» решений в существующем многообразном мире социально-психологического знания послужила основанием для поиска решений, построенных на иной, многомерной логике, одновременно, предполагающей саму возможность использования богатых достижений накопленного психологического знания для более глубокого постижения изучаемой социально-психологической феноменологии. Сегодня в науке формируется своего рода вариантное мышление, которое оперирует с множественностью решений проблемных ситуаций, а задачу выбора «единственно истинных» решений, нахождения «абсолютных истин» заменяет поиском комплиментарности, дополнительности, условий целостности гносеологических результатов.

Необходимость такого вариативного, диатропичного мышления становится очевидной, прежде всего, с осознанием иллюзорности утвердившейся в традиционной научной ментальности уверенности в неизбежном, нормативно запланированном успехе познания, поскольку оно «обязано» завершиться достижением объективной истины. Отрыв от реалий жизни, уход в спекулятивные абстракции находится в полном противоречии с тем, что в действительности познание обрекает исследователя не в меньшей степени на неудачи, нежели на успехи. Эта ситуация особенно характерна для академической психологии, в которой результаты экспериментального исследования, да еще квалифицированно обработанные математически, приобретают самодовлеющее значение даже при очевидном рассогласовании с практикой реальной жизни. При этом последняя объявляется не научной, а «наивно психологической», не имеющей научной ценности. Правда, забывается тот факт, что социальная психология исходно призвана описывать не научную абстракцию, а именно эту иронически воспринимаемую реальную жизнь, реального человека, в его реальном ее переживании. Что исходные данные для последующего научного анализа опять-таки поставляются этим же «наивным» человеком, и что в своей собственной реальной жизни он полагается не на научные картины происходящего, а на свои собственные интерпретации.

Особенность современного научного познания такова, что в нем преодолевается асимметричность противоположения единственной истины множеству заблуждений за счет допущения многоликости истинного результата, его конструирования через множество мнений возможностей, путей и средств. Для современного познания раскрытие множества путей и средств анализа проблемных ситуаций оказывается не менее плодотворной, если не единственной альтернативой, т.к. сам факт возможности существования множества подходов к решению общей задачи раскрывает ее конструктивный потенциал и эффективность приложений, синтезирования и инсайтирования. Наглядный пример продуктивности этой идеи демонстрируют современные неклассические логики, показывающие, что подобно тому, как теория познания соответствует двузначной логике Аристотеля, современной гносеологии отвечают многозначные и многомодальные логики.

В.С. Библер в своих философских введениях в XXI век определяет современную европейскую культуру как «многоместное множество», как «контрапункт самостоятельных Разумов, различных ответов (различным образом) поставленный вопрос: «Что означает понимать...»  себя, других людей, вещи, мир?» [1991, c. 4]. Плюрализм мнений, плюрализм оценок свободных в своем выборе и имеющих серьезные основания для него, людей - это идеал гуманистического общества.

Хорошей иллюстрацией подобного рода эклектического плюрализма являются размышления А. Эйнштейна, писавшего, что «в глазах последовательно мыслящего философа он предстает как оппортунист, бросающийся из одной крайности в другую. Как человек, пытающийся понять мир, не зависящий от актов восприятия, он кажется реалистом. Как человек, считающий понятия и теории свободными (не выводимыми логическим путем из эмпирических данных) творениями человеческого разума, он кажется идеалистом. Как человек, считающий свои понятия и теории обоснованными лишь в той степени, в которой они позволяют логически интерпретировать соотношения между чувственными восприятиями, он является позитивистом. Он может показаться точно также и платонистом, и пифагорейцем, ибо он считает логическую простоту непреложным и эффективным средством своих исследований» [1967, c. 311].

Понятия поливариантности истины, онтологического плюрализма, диалогики и диатропики и составляют методологический фундамент интегративно-эклектиктического подхода, предлагаемого в качестве возможного компромиссного пути налаживания диалога в социально-психологическом сообществе, направленном как на углубление взаимопонимания, так и нахождения новых решений. В этих понятиях, как и соответствующих им теоретических подходах и концепциях, красной нитью прослеживается основная характеристика нынешней ситуации в научном познании  отказ от одномерности.

Во многом переход от одномерности к многомерности обусловлен переходом от модернизма к постмодернизму, как раз и характеризующемуся идеями множественности истин, типов реальностей, логик, наконец, диатропичностью в целом. Шоттер (Shotter), один из крупнейших социальных психологов современности, пишет в этой связи: «Постмодернистский подход к пониманию требует от нас, в первую и главную очередь, отказа от “великой повести” о теоретическом единстве знания, проявляющемся в более локальных и практических целях. Это означает отказ от глубочайших выводов (и надежд), от мышления эпохи просвещения: заключающемся в утверждении о том, что то что реально доступно восприятию и представляет собой упорядоченный и систематический мир, (потенциально) одинаковый для всех нас  таким образом, что если мы упорствуем в своих исследованиях и аргументах, тем самым мы защищаем универсальное согласие о его природе» (1997, c. 69). И далее, «наша неудача в доказательстве существования универсальности является важной неудачей; мы продолжаем обращаться с тем что, по-видимому, является единством гетерогенности (означающей систему отличий), как с единством гомогенностей (означающем систему сходств)» (там же, с. 69-70).

Осознавая тот факт, что в своем реальном взаимодействии с миром человек стремится аккумулировать наиболее интересные и продуктивные знания вне зависимости от их парадигмальной принадлежности и находя самые неожиданные пути сочетания самых противоречивых аспектов в качестве базовой категории была предложена интегративная эклектика, уже на протяжении ряда лет успешно используемая в рамках различных традиций психотерапевтической практики для налаживания продуктивной научной коммуникации.

Интегративно-эклектический подход к анализу социально-психологической феноменологии предполагает постижение природы феномена через сопровождаемое критической рефлексией интегрирование, эклектику различных традиций, подходов, логик и инструментов, при сохранении их автономии в последующем развитии. Суть подхода заключается в многоплоскостном, полилинейном, разновекторном анализе, создающем возможность качественно иного инсайтирования, предполагающего включение в плоскость анализа аспектов множественности, диалогичности, диатропичности феномена. Становление в позицию оппонента, включение в конкуренцию идей, критическая рефлексия, критическое позиционирование предоставляет возможность остраненного анализа, превращающегося в еще один «вечный движитель» прогресса знания. Речь идет не об интеграции как неизбежно порождающей тенденцию к монополии истины со всеми вытекающими последствиями, а об именно свободном оперировании разноплоскостным, разновекторным знанием, связанным с наиболее продуктивно работающими в проблемной области традициями и их инструментарием.

Методологический фундамент интегративной эклектики составляют понятия поливариантности истины, онтологического плюрализма, диалогики и диатропики. Интегративная эклектика предполагает привлечение к анализу находок и достижений тех традиций, тех подходов, которые наиболее продуктивно работают в конкретной феноменальной области с последующей возможностью диффузии инсайтов и идей, их критической рефлексии через альтернативное позиционирование, способствующее преодолению парадигмальной и авторской предубежденности и на этой основе продвижения к более глубокому постижению исследуемого феномена, переходу на более высокий уровень обобщения за счет рассмотрения теоретических построений разных порядков сложности.

В дескриптивной концепции истины процесс установления истинности рассматривается как особый тип философской рефлексии результатов сравнения разных видов знания и практики, традиций и типов рациональности, разных мнений и проблем в том «свободном пространстве» поиска интегрального гносеологического процесса, когда плюрализм истинных результатов сочетается с осознанием их ограниченности и условий дополняемости. Применительно к развитию психологического знания подобная рефлексия, осуществляемая через равноправный диалог альтернативных традиций, свободных от предубеждений друг относительно друга, что приводит; во-первых, к преодолению доминанты абсолютной истины собственных предпочтений; рефлексивной идентификации с правомерностью рассуждений партнера; наконец, в-третьих, к нахождению точек соприкосновения и пересечения подходов и позиций, создающих возможность совместной проработки идей и решений на более продуктивном диалогическом основании.

Онтологический плюрализм предполагает возможность существования разных типов реальности, что уже само по себе освобождает воображение исследователя от сковывающих рамок одномерности. Признание наличия разных реальностей (биологической, символической и рефлексивной как базовых), отличающихся качественно и требующих разных исследовательских методологий, создает основания для, во-первых, обсуждения вопросов их соотнесения и сопряжения друг с другом; во-вторых, разграничения круга и компетенции исследуемых аспектов, при обсуждении их соотношения с целым – социальным бытием личности и ее окружения; в-третьих, рассмотрения вопросов концептуально-критериальных оснований научности и их возможных вариаций применительно к исследуемым типам реальности в связи с их спецификой.

Методологический плюрализм защищает «исторический подход, утверждая, что наука должна рассматриваться как развивающийся процесс, имеющий место в многообразии исторических обстоятельств, скорее используя многообразие методов, нежели применяя инвариантный, универсальный метод» [Sankey, 1997, c. 3].

H. Sankey описывает плюралистический подход средствами следующих пяти тезисов, представляющих основные темы исторического подхода:

Множественность правил: ученый применяет многообразие методологических правил в оценке теории и осуществлении рационального выбора между альтернативными теориями.

Методологическое варьирование: используемые ученым методологические правила подвергаются изменению и ревизии в процессе развития науки.

Конфликт правил: возможен конфликт различных методологических правил в применении к конкретной теории.

Отменяемость: методологические правила, применяемые скорее индивидуально нежели совместно, отменяемы.

Не алгоритмизированная рациональность: рациональный выбор между теориями не управляется алгоритмизированной процедурой принятия решений, направленных на осуществление выбора единственной теории среди множества конкурирующих [там же].

Диалогика обосновывает необходимость привлечения разных логик к процессу глубинного постижения социальной феноменологии. Диалог разных традиций, разных взглядов и подходов, их инструментальных ресурсов способствует расширению горизонтов видения и изучения проблемных областей, преодолению парадигмальной и личностной предубежденности, нахождению новых решений и перспектив развития.

Следующим основанием интегративной эклектики является диалогика. В.С. Библер, при сопоставления различных логик познания, доминирующих в истории науки, отмечает, что спор о том какая логика исследования лучше, на уровне исходных допущений оказывается спором о том, чье представление о мироустройстве вернее. Однако обозримая историческая ретро - и перспектива не дает оснований для скорого решения мировоззренческих проблем. Поэтому одно из возможных решений проблемы выбора «парадигмы исследования состоит в том, чтобы сознательно выводить ее из текущих мировоззренческих позиций, соглашаясь с тем, что другие ученые вольны выстраивать иную исследовательскую платформу» [Доценко, 1997, c. 22-23].

Ключевая идея В.С. Библера заключается в том, что мы живем в период смены логики, которой руководствуется человечество в своем стремлении понять мироустройство  от доминирующей сегодня рациональной логики к диалогике  диалогу разных логик  «диалогической полифонии (и взаимопереходе) многих логик, многих всеобщих форм мышления» [Библер, 1991]. Логика грядущего XXI века  диалогика  способна совместить в себе разные логики  как существовавшие в предшествующие эпохи, так и те, которые только зарождаются сегодня. «Нет необходимости доказывать, что один способ объяснения лучше, чем другой. Каждый подход имеет своих защитников, и у каждого есть свои и преимущества и слабые стороны по сравнению с другими», - подчеркивают Пуул (M.S. Poole) и Макфи (R.D. McPhee). С этой же идеей солидаризируется и Е.Л. Доценко, отмечая, что «во-первых, начинать необходимо со знакомства с феноменологией, на первом шаге пытаясь проникнуться богатством ее связей, а во-вторых, это должен быть диалог несовпадающих логик. Не борьба, не высокомерное (или тревожное) игнорирование, а всестороннее обсуждение всех проблем на разных языках» (1997, c. 24).

Наконец, диатропика предоставляет фундамент многообразия форм существования и проявления жизни. Диатропика парадигмальных координат, культурных и субкультурных миров, наконец, индивидуальных миров личности и ее окружения позволяет создать необходимые основания для определения оптимального соотношения идиографии и номотетики в психологическом исследовании, признания уникальности индивидуальности столь же значимой, как и человеческой природы вообще.

Ю.В. Чайковский, понимавший под разнообразием «совокупность отношений различия и сходства между элементами этого множества» (1993, c. 6). В его версии, отношения сходства и различия определяются как диатропические. «Разнообразие имеет свои собственные законы, достаточно общие и существенные, но не формальные и строго однозначные. Разнообразие  не хаос, но и не космос ... Оно  как бы цемент, скрепляющий здание, как материальных объектов, так и представлений о них» (там же, с. 7-8). Общее, характерное для систем (изоморфизм) неизбежно сочетается с особенным, уникальным (полиморфизм), наконец, есть свойства разнообразий, не зависящие от природы элементов, образующих множества (параллелизм).

Разрабатывая идею упорядоченности наблюдаемого, Ю.В. Чайковский выделяет три ее типа - линейный, параллельный и иерархический, обосновывая тезис об их достаточности для формулировки разнообразия. Выстраивая аналогию в отношении психологии  каждая психологическая традиция обладает своими уникальными особенностями, но объект их един  человеческое поведение. И узнавание его новых граней, обусловленное иным подходом, исследованием иными средствами дает возможность углубления в понимание природы изучаемых феноменов, сохраняя свободу поиска в рамках каждой традиции и подстегивая творчество в ней конкуренцией.

Любая фундаментальная категория социальной психологии и персонологии может быть рассмотрена с позиций разных подходов и перспектив, приводя зачастую к диаметрально противоположным и, главное, научно обоснованным, результатам. Так, социальное поведение личности в социальном мире при его анализе с позиций биологической перспективы, основывающейся на физиологии и этологии, рассматривается по аналогии с поведением любого другого представителя животного мира в его естественной среде обитания.

В рамках когнитивного подхода, ориентирующегося на эксперимент и выявление номотетики, в качестве исходной базовой посылки выступает признание факта наличия объективной реальности. Как следствие, особое внимание уделяется операционализации предмета исследования. Другой основополагающей метафорой выступает компьютер и лежащие в основе его функционирования процессы переработки информационных баз данных. Но и в рамках этого рационалистического подхода к рассмотрению социального бытия личности и ее окружения присутствуют элементы эклектики. С одной стороны, этот подход отмечает потенциальную регулярность в путях взаимодействия людей и их интерпретации окружающего мира, являющейся результатом фиксированных характеристик перерабатывающих информацию систем, таких как категоризация. Эти не прекращающиеся процессы утверждают устойчивость и непрерывность реакций человека в отношении быстрых изменений. С другой стороны, обсуждение влияния культуры на когнитивный стиль показывает наличие огромной подвижности.

В рамках экзистенциально-феноменологического подхода, служащего методологическим основанием гуманистической традиции акценты смещаются в сторону субъективных жизненных переживаний и рефлексивной осведомленности. Отсюда акцентация в исследованиях на феноменологическом анализе жизненных переживаний и концептуализацию путей переживания мира. И в этом случае имеет место эклектизация рационального анализа и призывов к схватыванию жизненных переживаний. Субъективные переживания сами по себе обладают способностью не только репрезентировать, но и генерировать. Посредством рефлексии и мышления … возможен подход к изменениям и новизне. Другое основоположение заключается в признании человеческой способности к рефлексированию собственных переживаний, которое может играть существенную роль в генерировании того, о чем мы думаем, ощущаем, делаем и становимся. В рамках данного подхода утверждается, что «мы обладаем способностью создавать самих себя», одновременно отмечается присутствие «некоторых характеристик человеческого существования (например, ограниченность, способность выбора), которые являются фундаментальными и присущи всем людям (обладание правом игнорирования возможности выбора).

Социальные конструктивисты исходят из утверждения ведущей роли языка и дискурса в конструировании человеком социального мира. Утверждается, что язык и дискурс конструируют социальную и индивидуальную реальность. Как и экзистенциальные феноменологи, социальные конструктивисты подвергают сомнению полезность экспериментального нахождения абстрактных обобщений о поведении человека. Одновременно выражается сомнение в отношении идеи о самосодержательности и личностности субъективных переживаний, утверждаемых экзистенциальными феноменологами. Их скорее интересует социальная история рассуждений об экзистенциальных потребностях, нежели рассмотрение их в качестве фундаментальных аспектов человеческой сущности. В то время как представители биологического подхода больше акцентируют внимание на универсальной природе основополагающих процессов, например, эмоциональной экспрессии, социальные конструктивисты больше интересуются тем, как осуществляется взаимодействие между социальным и биологическим.

Психологи, работающие в рамках психодинамического подхода, при всех их специфических отличиях от оригинальной версии З. Фрейда, едины в определении центрального основоположения – «структура, содержание и динамика психики не обязательно доступны сознанию» [Thomas, 1996, c. 286]. Если социальный конструктивизм приглашает к радикальному переосмыслению природы человеческих жизненных переживаний и социальной жизни, то же делают и представители психодинамического подхода. Но в отличие от утверждения первых об осознанном социальном конструировании представлений о мире, психодинамики на первый план выдвигают биологическую природу и бессознательное. В отличие от рационализма когнитивистов и, с определенными оговорками, экзистенциальных феноменологов, ими делаются акценты на иррациональность.

Представленный иллюстративный обзор рассмотрения проблемы социального поведения с позиции разных перспектив ставит вопрос определения в них и избрания стратегии взаимодействия. Одну из таких стратегий предлагают R. Stevens и M. Wetherell – « рассмотрение их как взаимодополняющих, показывающих различные грани сложного предмета исследования» (1996, c. 362). При не избрании данной стратегии минимизируется потенциал взаимообогащения идеями и решениями.

Одной из самых сложных проблем межпарадигмального диалога является нахождение точек сопряжения несопрягаемого. Стевенс и Везерелл ставят ряд вопросов, возникающих при поиске путей такого рода сопряжения: «Что должно быть сделано? Какой позиции должен придерживаться исследователь, сталкиваясь с различиями такого рода? Эти вопросы порождают вопросы о статусе знания, его истинности и природе реальности» (там же, c. 366).

Этими же авторами предлагаются и две возможные стратегии:

1. Дискуссии между перспективами и существованием конкурирующих объяснений могут рассматриваться как эмпирическая проблема – означающая, что расхождения могут быть преодолены в дальнейших исследованиях проблемы установления истинности и природы реальности случая. … В случае невозможности проведения решающего эксперимента, мы должны рассматривать данную проблему как решаемую в будущем по мере развития теории».

2. Признание конструируемости реальности.

В соответствии с данной позицией «не существует реальности, независимой от наших концепций и теорий: в этом случае, дискуссии являются серьезным вопросом – т.к. они связаны с выяснением того нахождения путей сопряжения несовместимых мировоззрений при присутствии ограниченного числа критериев для арбитрирования. Единственно, что мы можем сделать в данной ситуации убеждать друг друга при помощи аргументов и будущих исследований, проясняющих дебатируемые вопросы. Изменения наступят со временем (не обязательно лучшие) скорее через разработку новых мировоззрений и новых парадигм научных дискуссий, нежели при помощи эмпирических решений» (там же, с. 366).

В случае избрания первой стратегии возникает проблема критериев и оценочных стратегий, которые могут быть применены к столь несовместимым подходам. В то время как биолог может апеллировать к осязаемым измерениям физиологических процессов, социальный конструктивист может делать заключения, исходя из анализа идеологии и ее влияния. В то время как представитель экспериментального направления может полагаться на результаты экспериментов, экзистенциальный феноменолог оперирует обращениями к жизненным переживаниям.

Герген пропагандирует вторую стратегию, отрицая саму идею о том, что любое знание может репрезентировать некоторые фундаментальные основания или универсальность в отношении всего понимания реальности. По его мнению, направления в психологии должны рассматриваться «как проникновения в дискурсивную практику мира» (1980, c. 103). Оптимальные формы дискурса нуждаются в оценке со стороны других дискурсов, таких как литература, политика, рассуждения людей с улицы. Разговоры и диалоги между ними являются необходимыми и континуальными. Автор утверждает, что, фактически, в этом контексте социальный психолог имеет этические и политические обязательства в привнесении собственного вклада в аргументацию, реализующуюся в демократическом обществе, утверждая собственную позицию. Эта идея продуктивности междисциплинарного подхода к пониманию социально-психологической феноменологии делает само собой разумеющимся признание того же в отношении самой социально-психологической науки во всем многообразии присутствующих в ней традиций и подходов.

Решение налаживания продуктивной межпарадигмальной коммуникации предполагает и определение соответствующих механизмов, к анализу которых мы и приступим.