Часть III. Многообразие парадигмальных координат современной социальной психологии Парадигмальные координаты современного социально-психологического знания

Существующее в современной социальной психологии многообразие подходов и традиций, часто придерживающихся диаметрально противоположных методологических оснований и позиций в отношении тех или иных явлений ставит перед заинтересованным читателем. По крайней мере, несколько проблем: (1) В чем причина этого многообразия? (2) Почему при казалось бы обоснованной аргументации верности той или иной позиции она не становится общепризнанной и единственно верной? (3) Почему в разных традициях используются разные исследовательские инструменты и способы теоретического доказательства? (4) Почему диалог между традициями чаще всего превращается в своего рода разговор глухих? Эти и множество других возможных вопросов стимулируют поиск ответов на них. Такого рода поиск, в свою очередь, предполагает не просто отсылку к соответствующим аргументам и фактам. по разному воспринимающимся оппонирующими сторонами, но и нахождение объяснений, доступных и понятных всем участникам диалога и создающим основания для нахождения взаимоприемлемых решений.

Такого рода диалог может стать продуктивным при четком определении предмета разногласий и спектра позиций. Наиболее продуктивным понятием для определения в данном вопросе является понятие парадигмы, широко используемой в методологии науки. К знакомству с этим понятием мы и приступим.

Понятие парадигмы и его психологическая специфика

Использование и обсуждение понятия парадигмы представляется целесообразным, прежде всего, в контексте обоснования интегративной эклектики, а также по соображениям его широкого распространения в научной литературе, определения параллельных, многомерных тенденций в разрешении проблемных областей в рамках различных психологических традиций.

Понятие парадигмы ассоциируется в философии науки с работой Томаса Куна «Структура научной революции» (1970), в которой он утверждает, что определенные научные работы, такие как «Принципы или новая система философии химии Джона Гальтона» представляют законченную систему: ряд понятий, результатов и процедур, предоставляющих возможность структурирования последующих работ (Blackborn, 1996, c. 276). Нормальная наука исходит из такого рода построений или парадигм, включающих ряд фундаментальных принципов и предположений, понятийный и инструментальный аппарат, принятый в научном сообществе. В психологическом контексте под парадигмой обычно понимается «коллективно установленный ряд аттитюдов, ценностей, процедур, техник и т.п., формирующих общепризнанное направление в рамках определенной научной дисциплины в конкретный период времени» (Reber, 1995, c. 534). Некоторые из парадигм обладают общефилософской природой и охватывают широкие пласты знания, другие же направляют исследовательское мышление в весьма специфических, ограниченных областях знания.

Парадигма столь же существенна для науки, как и наблюдение, определяя мировоззрение исследователя, ориентируя его в проблемной области, вооружая понятийным и инструментальным аппаратом, тем самым, предоставляя возможность диалога с научным сообществом по существу проблемы. Напоминая сложную социальную жизнь человека, парадигмы переживают период взлетов и падений, играя на определенных этапах как положительную, так и отрицательную роль, сдерживая развития несовместимого с ее устоями нового видения. Парадигмы выполняют не только познавательную, но и нормативную функции – в дополнение к тому, что они являются утверждениями о природе реальности, они определяют также разрешенное проблемное поле, устанавливая допустимые методы и набор стандартных решений. Под воздействием парадигмы все основания в какой-то отдельной области подвергаются коренному переопределению. Некоторые проблемы и решения, представлявшиеся ранее как ключевые, могут быть объявлены несообразными или ненаучными, другие – отнесены к иной проблемной области.

Новая, радикальная теория никогда не будет, по мнению Куна, приращением к существующим знаниям, она меняет основные правила, требует решительного пересмотра фундаментальных допущений прежней теории, проводит переоценку существующих фактов и наблюдений. Не останавливаясь на расшифровке уже представлявшегося в разделе, посвященном развитию научной теории, процесса смены одной парадигмы другой посредством научной революции, отметим, что сегодня как в естествознании и философии, а также в психологии, в частности, формируются предпосылки новой научной революции, ставящей под сомнение одномерную логику развития самого Куна. В данном контексте мы вполне согласны с аргументацией П. Фейерабенда (1986, c. 114–123), подвергающего сомнению доводы Куна в отношении нормальной науки, как «исключающий все остальное, как выбор одного частного множества идей, маниакальной приверженности одной точке зрения» (там же, с. 115). И далее, сам «Кун не только признает, что множественность теорий изменяет стиль аргументации, он также приписывает этой множественности определенную функцию ..., что опровержения без альтернатив невозможны ... подробно описывает, каким образом альтернативы увеличивают значение аномалий и тем самым подготавливают научные революции» (там же, с. 122).

Сам Кун относил область социальных наук и социальную психологию, в частности, к предпарадигмальным в силу отсутствия у различных традиций единого смыслово-понятийно-инструментального поля. Однако в последствии сам же сделал это возможным, выделив два основных компонента парадигмы: частные случаи (exemplars) и «дисциплинарные матрицы» (disciplinary matrices). Последние представляют собой решения конкретных задач, оформленные в понятиях и принимаемые группой работников данной научной дисциплины в качестве символического обобщения ее проблем. Дисциплинарная матрица – это «общие представления в данной профессиональной области», содержащие символические обобщения, модели и примеры (Kuhn, 1970, c. 463). Как перефразирует это Зуппе (Suppe), «дисциплинарная матрица содержит все общие элементы, которые необходимы для относительной полноты профессиональной коммуникации и для анонимности профессионального суждения» (Suppe, 1974, c. 495).

Х. Айзенк адаптируя понятие парадигмы применительно к психологии, определяя ее как «теоретическую модель, разделяемую большинством работников в данной области, включающую согласованные методы исследования, принятые нормы доказательства и опровержения и процедуры экспериментальной проверки» (1993, c. 10). Учитывая тот факт, что сам Х. Айзенк является ярким и последовательным представителем экспериментальной парадигмы, которая не является единственной в многообразии психологического знания, мы считаем нецелесообразным включение в рабочее определение парадигмы понятия «экспериментальная проверка». Такого рода целесообразность обусловлена тем, что лишь незначительная часть многообразия феноменологии социального бытия личности и ее окружения может быть проверена экспериментально. Более того, экспериментирование в социальной психологии и персонологии с неизбежностью приводит к препарированию, дискретизации и статизации живого человеческого бытия.

Мы будем исходить из следующего определения парадигмы – коллективно сформированное на основании конкретных метатеоретических и онтолого-эпистемологических оснований научное психологическое мировоззрение в отношении изучаемой феноменологии, признаваемое и разделяемое психологическим сообществом на протяжении относительно продолжительного временного периода, включающее согласованный ряд основоположений в отношении описания и объяснения исследуемой феноменологии, норм и процедур доказательства научности получаемого знания, его верификации, а также процедур и техник исследования. Это определение, по нашему мнению, является наиболее пригодным для разведения наиболее укоренившихся в психологии традиций, имеющих свой оригинальный подход к наиболее актуальной для современной социальной психологии проблематике. Во-первых, оно включает элемент онтолого-эпистемологической детерминированности научного психологического мировоззрения, определяющей специфику объекта, предмета и метода исследования, а также логику описания и объяснения полученного знания. Во-вторых, элемент конституированности мировым психологическим сообществом и временной привязки к конкретной культурно-исторической ситуации, определяющей общекультурные метафоры и аналогии, привлекаемые исследователем к теоретической интерпретации. В-третьих, согласованный ряд основоположений, выступающих в качестве аксиом и постулатов выведения теоретического знания и обоснования его последовательности и доказательности. В-четвертых, способы верификации полученного знания в контексте соотнесения полученного знания с фрагментом исследуемой реальности и ее репрезентантами. В-пятых, метод исследования, во многом определяющий как характер получаемой информации, так и ее интерпретацию.

Некоторые из парадигм обладают общефилософской природой и охватывают широкие пласты знания, другие же направляют исследовательское мышление в весьма специфических, ограниченных областях знания. Психологические парадигмы как бы определяют своеобразный тип психологической ментальности, сложившийся в рамках конкретного научного сообщества, объединенного под эгидой соответствующей методологической или теоретической традицией, школой и т.п. Они детерминирует как методологию, так и технику исследования, тип описания или объяснения, наконец, характер и направленность интерпретации психологической феноменологии.

Парадигма столь же важна для науки, как и наблюдение, определяя мировоззрение исследователя, ориентируя его в проблемной области, обеспечивая понятийным и инструментальным аппаратом, предоставляя тем самым возможность диалога с научным сообществом по существу данной проблемы. Парадигмы выполняют не только познавательную, но и нормативную функции – в дополнение к тому, что они являются утверждениями о природе реальности, они определяют также разрешенное проблемное поле, устанавливая допустимые методы и набор стандартных решений.

Причем сложность выбора парадигмы обусловлена, во-первых, наличием разных (иногда диаметрально противоположных) систем парадигмальных координат, а, во-вторых, самоопределением в исследовательских приоритетах – следованием обязательным нормативам научности или выходом за их рамки во имя приближения к прозаике реальной жизни, что наиболее рельефно прослеживается в известном антагонизме между статистическими и клиническими методами исследования.

Разноуровневость парадигм, конституированных в психологическом знании, ставит проблему их иерархизации. Одна из таких иерархий, построенная по критерию общих типов когнитивных схем, предложена А.В. Юревичем [1999], выделяющим метатеории, парадигмы, социодигмы и метадигмы. С нашей точки зрения, применительно к различным традициям и подходам, сформировавшимся в психологическом знании оправданной является двухзвенная иерархия – метапарадигм и парадигм. К первым отнесем глобальные системы парадигмальных координат, приближающиеся к теориям познания и охватывающие различные традиции и подходы на общеметодологическом уровне, ко вторым – более частные, содержащие интегрированную сумму представлений по наиболее фундаментальным категориям, описательно-объяснительным подходам и методам исследования и интерпретации, общее определение которых было представлено и обосновано выше.

В наиболее общем плане – на уровне метапарадигм – можно выделить позитивистски-ориентированную систему парадигмальных координат, признающую в принципе возможность получения объективного знания; подход социальных предубеждений (или критический), в целом придерживающийся позитивистских постулатов, но признающий существование научных предубеждений, требующих разработки особых инструментов их снижения; и социально-конструктивисткую систему парадигмальных координат, исходящую из посылки о принципиальной невозможности получения объективного знания, т.е. о социальной конструируемости окружающего мира. Отличительные особенности перечисленных парадигм представлены на приводимом рисунке Х.Х.

Глобальный характер метапарадигм проявляется в том, что они, по существу, пронизывают разные системы парадигмальных координат, определяя отношение к объекту научного знания и к способу познания, наконец, к методу исследования. Определяющий характер метадигм по отношению к развитию психологического познания проявляется в том, что зафиксированные в них нормы и эталоны интериоризируются исследователями и на протяжении достаточно длительного периода выступают в роли абсолютных истин, направляющих характер исследовательской деятельности и отношение к альтернативным способам познания и объяснения, часто выражающееся в конфронтационном неприятии. При этом сам объект – социальное бытие личности и ее окружения – превращается в препарированный объект науки, лишенный многообразия реальных жизненных проявлений. Верификация же этого объекта осуществляется не с его реальными проявлениями, которые не вписываются в жесткие рамки позитивистской схемы, а с его умертвленными репрезентациями, полностью соответствующими постулатам науки.

Рис. 4.1. Метапарадигмы психологического [Pidgeon, Henwood, 1998, с. 248].

Приверженность научной позитивистской ортодоксии связана со слишком дорогой платой – потерей целостности понимания. Прогрессирующее дробление предмета исследования ведет к узкой специализации, в результате – к утрате контекста. Сущность социально-психологической феноменологии, наоборот, требует умения восстанавливать этот контекст, более того, включать его в работу, буквально «держать под рукой». В противном случае от нас ускользает само качество психического. В естественнонаучной логике идеалом является умение предсказать некое явление, основываясь на законе, которому это явление подчиняется. Стремление предсказывать неизбежно сдвигает исследователя на изучение следствий из этой сущности, более поверхностных ее проявлений.

В контексте обсуждаемого метапарадигмального многообразия Бохнер (А.Р. Bochner) вводит представление о трех уровнях научной методологии в социальных науках, в частности, в психологии, как соответствующих трем целям науки, развернутая расшифровка которых представлена на рис. 4.2.

Перспектива	Эмпирицизм	Герменевтика	Критицизм
Цели:	Предсказание и контроль	Интерпретация и понимание	Критичность и социальные изменения
Взгляд на феномены:	Факты (внеисторические)	Смыслы (контекстуальные)	Ценности (исторические)
Функции:	Подвести под закон	Поместить в объяснимые рамки	Просвещение и эмансипация
Каким образом производятся знания	Объективирование (зеркальное)	Путем наставлений (бесед)	Рефлексия (критическое оценивание)
На основании чего выносится суждение об истинности:	Фальсификация (Поппер)	Экспертное подтверждение (Рикер)	Свободный консенсус (Хабермас)

Рис. 4.2. Схема уровней научной методологии [Bochner, 1985, c. 39].

Естественнонаучный уровень методологии здесь обозначен как эмпирицизм. Наиболее подходящей для социальных наук парадигмой на данном историческом этапе, по мнению Бохнера, является герменевтика. Представляя скорее некую эклектику способов научного мышления Бохнер не заботится о выстраивании какой-либо единой логики, обосновывая тезис о том, что ни один из них не может претендовать на статус безотносительно предпочтительного. Предпочтение герменевтике предполагает, на мой взгляд, ряд оговорок. Безусловно, герменевтика способствует «оживлению» психологической науки за счет включения интерпретационных процессов, имеющих место во внутреннем мире реального человека, одновременно, помогая освобождаться от элементов субъективизма. Но не следует, во-первых, впадать из одной крайности в другую – нахождения «нового универсального» подхода, а, во-вторых, также не следует отказываться полностью и от достижений «объективной» психологии с ее скрупулезно разработанной процедурой эксперимента и наблюдения. Более корректным, по-моему, будет вести речь о необходимости включения в анализ психологической феноменологии аспекта или элементов герменевтичности.

Пуул (M.S. Poole) и Макфи (R.D. McPhee) предложили классификацию способов объяснения и понимания, названных авторами каузальным, конвенциональным и диалектическим, которые выводится из:

«допущений о характере зависимости между исследователем и объектом исследования,

предлагаемых форм объяснения и критериев, по которым они оцениваются,

предположений о дальнейшем ориентире для исследования» [Приводится по: Доценко, 1997, c. 19].

Каузальный способ объяснения исходит из допущения, что исследователь является независимым наблюдателем изучаемых феноменов. Причинное объяснение предоставляет исследователю преимущественную позицию в отношении определения конструктов, выделении причинных связей и в проверке причинных гипотез. В перспективе исследователь должен адекватно описать изучаемый им мир. Конвенциональный способ объяснения, также исходит из допущения о независимости исследователя от объекта изучения. Вместе с тем он одновременно основан и на допущении, что мир есть социальный продукт, а человек в нем рассматривается как его начальная точка. Объяснение состоит в демонстрации того, как испытуемые приноравливают свое поведение к соответствующим условиям: нормам, правилам, алгоритмам. Вскрытие этих последних также является целью исследования. В качестве результата уже нет необходимости в установлении причинности и обобщенности, достаточным считается подведение наблюдаемых феноменов под одну из уже известных объяснительных или поведенческих схем. Эти схемы могут быть проверены:

а) модельно – сопоставлением поведения, которое из них следует, с реальным поведением людей,

б) практически – проверкой того, действительно ли по ним может действовать обученный со стороны человек,

в) экспертно – прямым опросом испытуемых, имеют ли место выделенные правила или схемы.

Диалектический способ объяснения, как и конвенциональный, исходит из допущения, что объекты изучения заданы социально. При этом, однако, исследователь не считает себя независимым от исследуемой реальности, как при каузальном подходе, а рассматривает научное исследование как опосредующее взгляды исследователя и испытуемого, не предоставляя преимуществ ни одному из них. Диалектическое объяснение комбинирует аспекты причинности и условности.

Таким образом, каузальный подход ставит ударение на объективных силах, конвенциональный фокусируется – на субъективности (или межсубъектности), а диалектический подчеркивает обусловленность субъективности (или межсубъектности).

В отечественной психологии Г.А. Ковалев [1987] предложил различать следующие виды парадигм:

«Объектная» или «реактивная» парадигма, в соответствии с которой психика и человек в целом рассматриваются как пассивный объект воздействия внешних условий и продукт этих условий.

«Субъектная» или «акциональная» парадигма, основанная на утверждении об активности и индивидуальной избирательности психического отражения внешних воздействий, где субъект, скорее сам как бы оказывает преобразующее воздействие на поступающую к нему извне психологическую информацию.

Наконец, «субъект-субъектная» или «диалогическая» парадигма, где психика выступает в качестве открытой и находящейся в постоянном взаимодействии системы, которая обладает внутренним и внешним контурами регулирования.

Психика же в этом случае рассматривается как многомерное и «интерсубъектное» по своей природе образование» (там же, c. 9).

Эти виды парадигм соотносятся, по замыслу автора, с типами научной абстракции на уровнях общего (объектная), особенного (субъектная) и единичного (диалогическая). Теоретические объяснения формулируются в виде, соответственно, законов, правил или актуальных гипотез.

Е.Л. Доценко [1997] обнаруживает несколько оснований, по которым можно ориентироваться в выборе метода исследования:

«Отношение к феноменам – то, к какому классу относит их исследователь: к фактам, к результату истолкования реальности, к вневременным смыслам, к преходящим или устойчивым ценностям и т. д.

Цели, на которые ориентируется исследователь – для чего будут использованы полученные знания: для объяснения, предсказания и контроля, для истолкования и понимания или для оценки и внесения изменений в изучаемую реальность.

Характер знаний, которые исследователь намерен получить — всеобщие законы, частные закономерности, ограниченные объяснительные схемы, едва намечаемые тенденции или единичные уникальные сведения.

Способ установления истинности знаний – аппаратная (внесубъектная) проверка, тщательное планирование экспериментов, экспертные суждения, личное участие, непосредственное переживание соответствующего опыта и пр.

Исходные допущения (представления, верования, убеждения) о том, как этот мир устроен, – то есть мировоззренческие установки исследователя. В конечном итоге, они являют результат его философских предпочтений, базовые положения которых нередко носят аксиоматический характер и основаны на едва рефлексируемых верованиях» [1997, с. 21-22]).

Несколько отличается подход А.В. Юревич, считающим что «главный водораздел между различными метадигмами состоит в том, что они опираются на разные типы рациональности, которых, по мнению А. Кромби, человечество выработало не менее шести» [1999, c. 6]. По его оценкам, психология, «оказавшись в наиболее «горячей точке» взаимодействия различных метадигм, испытывает на себе их противоречивое влияние, которое отображается в ее внутренних противоречиях, воспринимаемых как кризис психологического знания и традиционных способов его получения. Ее кризис носит системный характер, имея в своей основе три ключевых фактора: 1) общий кризис рационализма, 2) функциональный кризис науки, 3) кризис естественнонаучности и традиционной – позитивистской – модели получения знания. Все три составляющие этого кризиса имеют социальные корни, и поэтому кризис психологии, проявляющийся в основном в когнитивной плоскости – как кризис психологического знания и способов его получения, обусловлен преимущественно социальными причинами, являясь кризисом не столько самой психологической науки, сколько системы ее взаимоотношений с обществом, и поэтому может разрешиться только социальным путем» (там же, с. 8).

Соглашаясь с высказанной оценкой в целом, следует отметить, что кризис психологической науки является для нее перманентным и одновременно создающим основания для нахождения путей выхода опять-таки в системе взаимоотношений с обществом, посредством аккумуляции общекультурных метафор и нахождения оснований для продуктивного диалога.

Таким образом, приведенный анализ метапарадигмальных координат психологического знания позволяет констатировать наличие триады, каждый из элементов которой имеет свою уникальность, как в мировоззренческом, так и инструментальном аспектах. Сосуществование этих метапарадигм становится возможным на интегративно-эклектическом основании, предполагающим нахождение путей и средств продуктивного межпарадигмального диалога, направленного на углубление понимания сущности социального бытия личности и ее окружения.