Развитие и изменение теории.

Важно понимать, что теория представляет собой абстракцию реальности, но абстракцию имеющую под собой некоторые основания в реальной практике. Практика оказывает влияние на теорию, так же как и теория - на практику.

Одной из самых фундаментальных работ в области разработки теории является работа Куна «Структура научной революции» (1970). Начав с занятий теоретической физикой, он в последующем сконцентрировался на истории и теории науки. Кун считал необходимым для понимания специфики развития научного знания включение в плоскость анализа истории развития структур сообщества. Научное сообщество обладает своим интеллектуальным потенциалом, стандартными источниками ссылок, учебниками, способами решения проблем и ценностями. Оно оказывает влияние на формирующегося исследователя в процессе его обучения, задавая его мировоззрение.

Особый интерес для Куна представлял процесс развития науки во времени. Он утверждал, что на ранней, преднаучной стадии, проявляется конкуренции различных школ и систем мышления. Эти школы разрабатывают определения, методы и основоположения. Достижение какого либо согласия между конкурирующими школами на данном этапе весьма затруднительно. В силу тех или иных причин разработки одной школы становятся более предпочтительными в научном сообществе по сравнению с другими. Доминирующая школа добивается определенных достижений в области актуальной проблематике и начинает задавать направления дальнейших исследований, определяя приоритеты. Добившись признания, она переходит к стадии нормальной науки.

Нормальная наука, систематизирует прошлые достижения, определяет проблемные области и методы, т.е. традицию, в рамках которой работает большинство ученых. Для определения значения нормальной науки Кун вводит понятие парадигмы – «общей плеяды представлений, ценностей, техник и т.п., разделяемых членами данного сообщества» (1970, с. 175). Этот термин так же применяется к конвенциальным способам подхода и разрешения проблем. Экономичность использования парадигм определяется в том, что они помогают определить рамки работы ученого и установить легитимные методы анализа и способов рассмотрения проблем

Непосредственная практика, как и исследования, создают основания для формулирования теории. Процесс же развития теории предполагает постоянную проверку ее верности и формулирование новых гипотез и уточнений. Для «традиционалистов» эта проверка и уточнение представляют процесс развития гипотез о «реальном мире». Для «альтернативистов» - научно организованный процесс интерпретации фактов, поступающих из окружающего мира, направленный на понимание бесконечного потока событий.

Процесс развития теории предполагает проведение исследований, включающих:

1. Специальное исследование фактов, которые воспринимаются как заслуживающие внимания.

2. Проверку предсказательных возможностей теории или интерпретационной полезности.

3. Дальнейшее развитие и артикуляцию теории (Kuhn, 1970, с. 25-27).

Можно выделить три возможных способа изменения теорий. Развитие теории через ее расширение, предполагающее накопление знаний, продвижение от одного бита информации о реальности к другому посредством добавления новых понятий к старым. Развитие через интенсификацию, представляющее процесс разработки возрастающее более точного понимания отдельных понятий и аспектов. Иллюстрацией данного способа может служить углубление представлений в конкретной проблемной области, например понимании причинности конфликта.

Третьим способом изменения теории является научная революция. Понятие, введенное Куном, который утверждает, что «нормальная наука» представляет процесс разработки теорий через интенсификацию и экстенсификацию с относительным согласием по поводу взглядов и подходов к рассмотрению основополагающей природы реальности. В какой то точке развития научное объяснение, сложившееся в рамках согласованных теоретических подходов начинает сталкиваться с экстраординарными фактами, противоречащими традиционным взглядам и подходам. С этого момента, по мнению Куна, в развитии теоретического подхода начинаются кризисные тенденции, в конечном итоге приводящие к формированию нового подхода. Новая теория или ряд теорий, согласующихся друг с другом, формируют альтернативную парадигму, вступающую в антагонистические взаимоотношения с традиционной парадигмой. Примером такого рода антагонизмов в психологической науке является антагонизм ортодоксального бихевиоризма с необихевиоризмом или когнитивизмом, смысл которого заключается в осознании наиболее передовыми и радикальными исследователями необходимости включения в анализ поведения элементов внутренней активности человека, которая последовательно игнорировалась отцами-основателями классического подхода. Постепенно революционный подход принимается все большим и большим числом исследователей и, наконец, становится ведущим подходом для новой нормальной науки.

В научной революции наблюдается противостояние одной парадигмы другой. Старая парадигма представляет нормальную науку, новая – представляет пересмотренную точку зрения. Парадигмы представляют собой ряд понятий и переменных, рассматриваемых научным сообществом как важные для изучения и сопровождаемых конкретными взглядами на природу происходящих процессов и явлений. В нормальной науке большинство исследователей согласно в отношении значимости и необходимости некоторого ряда феноменов, определяемых при помощи известных понятий. Для этих исследователей характерна и общность взглядов об отношениях между исследуемыми переменными.

В научной революции понятия и операции начинают концептуализироваться радикально отличающимся образом, требуя переопределения всей области знания. Предшествующие области исследований могут прекратить свое существование, им на смену могут прийти новые, а так же новые сочетания старого и нового. По меткому замечанию Куна, исследователь, окунувшийся в мир науки после научной революции, совершенно по новому начинает относиться к предшествующему ее состоянию (там же, с. 111). В этом контексте становится понятным, почему критики традиционных научных подходов столь легко называют свой подход «новой парадигмой», в то время как консерваторы относятся к термину «парадигма» с такой нелюбовью.

Рассуждения Куна, содержат в своем контексте возможность сосуществования различных подходов и используемых ими методов. Другое дело, что им постулируется временная приоритетность той или иной парадигмы с ее теоретическими основаниями и методами. В то же время, начиная с шестидесятых годов в естествознании все чаще подвергается сомнению сам факт существования единственного объективного метода исследований. Химик Джоель Хильдебранд (J. Hildebrand), физик Перси Бриджмен (P.W. Bridgman), лауреат Нобелевской премии – зоолог Мидавар (P.B. Medawar) утверждают отсутствие необходимости «такой вещи как научный метод. Ученый использует огромное количество стратегем ... (и) ни одна из процедур открытия не может быть логически предписана» (Medawar, 1985: 51).

Критические отношения к существованию единственного научного метода людьми, добившимися существенных успехов в науке, свидетельствует о том, что на сегодняшний день нет каких-либо общепризнанных оснований для утверждения об абсолютной точности, строгости, связности и объективности науки. Более того, как подчеркивает Brush (1974) в своей статье «Может ли быть оценена высшим баллом история науки?», наука не является «хорошей моделью для студентов», т.к. она может подорвать свой идеализируемый образ в глазах многих из нас.

Расширение и демистификация некоторых научных идей представлена в исследованиях по философии науки Поль Фейерабенд (P.K. Feyerabend). В своей книге «Против метода» (1975) Фейерабенд очерчивает, как он ее определяет, анархическую теорию знания. Отрицая какой-либо анархизм в истории политических наук, он считает возможным использование понятия анархизма в эпистемологии и науке.

Его анализ истории развития науки находится в полном противоречии с рассуждениями Карла Поппера (Popper) и Куна. Фейерабенд возражает, «Идея и метод, содержащие строгие, неизменные и абсолютно обязательные принципы, обуславливающие деятельность науки встречают значительные сложности, когда сталкиваются с результатами исторических исследований – нет отдельного правила, каким бы гибким оно не было и в то же время строго обоснованным в эпистемологии, которое не имело бы несовершенств в том или ином. Становится очевидным, что эти несовершенства не являются случайными; они не являются следствием недостаточности знаний или невнимательности, которую можно избежать. Наоборот, мы видим, что они являются необходимыми для прогресса» (1975, с. 23).

Фейерабенд обосновывает, что попытки противоречия конвенциональным решениям и методам являются непросто фактами истории науки, а, наоборот, необходимыми условиями ее прогресса. Он считал, что продуктивный и творческий ученый отрицает правила, преобразует их, поддерживает интуитивно формируемые гипотезы, работает и индуктивно и дедуктивно и работает иногда во имя единства, а иногда во имя плюрализма. «Действительно, – пишет он, – одним из замечательных достижений недавних дискуссий в области истории и философии науки является осознание того факта, что такие события и достижения, как изобретение атомизма в античности, коперниканская революция, развитие современного атомизма (кинетическая теория, теория дисперсии, стереохимия, квантовая теория), постепенное построение волновой теории света, оказались возможными лишь потому, что некоторые мыслители либо сознательно решили разорвать путы «очевидных» методологических правил, либо непроизвольно нарушали их» (Фейерабенд, 1986: 153).

Позиция Фейерабенда не должна рассматриваться как развенчание науки или как выражение скептицизма в отношении возможностей научного познания. Его позиция заключается в необходимости более внимательного исследования истории научных открытий, более детального эмпирического анализа того, что фактически делают ученые. Возможно ли использование одного и того же метода ученым химиком и астрономом? Является ли метод абстракций алгебраиста таким же, как метод биолога? Существует ли сама возможность изобретения метода, адаптируемого относительно отличными путями к различным областям научного знания или существует многообразие методов, пригодных лишь для специфических областей? Если не существует одного единственного метода, то существуют ли общие для них черты? От нахождения ответов на эти и другие вопросы во многом зависит дальнейшее развитие научной теории. Будет ли это превращение процесса развития науки в диалогику (Библер), диатропику (Чайковский), анархию в контексте Фейерабенда и т.п. Ответы на поставленные вопросы предполагают более детальное рассмотрение функционала научной теории, на котором мы и остановимся.