Глава II. Судебная практика российских судов

деятельности компетентных органов»¹. При этом юридическую практику он делит на три формы: те­кущую, прецедентную и руководящую².

Т екущая практика включает в себя опыт приме­нения законодательства, выраженный в решениях судов по конкретным юридическим делам. Эту фор­му практики он называет «первичной», наиболее простой.

Прецедентная практика, по мнению С. С. Алексе­ева, — это опыт применения законодательства, вы­раженный в постановлениях и определениях выс­ших судебных, а также некоторых иных органов по конкретным делам, имеющим принципиальный ха­рактер (т. е. по таким делам, которые наиболее ост­ро выявляют спорные вопросы применения закона, по-разному решаемые нижестоящими инстанция­ми). Такую практику он называет прецедентной по­тому, что она дает «прецедент толкования» (образец) применения права. При этом С. С. Алексеев отмеча­ет, что, в отличие от прецедента, как источника права, прецедентная практика не ведет к созданию новой юридической нормы, а связана с разъяснени­ем уже существующей нормы права, с выработкой определенного, «устоявшегося» положения о приме­нении нормы права по аналогичным делам.

Руководящая практика включает в себя опыт применения законодательства, выраженный в осо­бых актах центральных судебных и иных юрисдик-ционных органов (постановлениях Пленума Верхов­ного Суда), в которых данные практики обобщенно, вторично формулируются в виде конкретизирующих норму предписаний. Это высшая форма практики, которой придано руководящее значение.

Таким образом, рассматривая эти формы юриди­ческой практики, можно сделать вывод, что в каче-

¹ Алексеев С. С. Указ. соч. Т. 1. С. 340—341.

² См. там же. С. 352—354.

§ 1. Судебная практика по гражданским делам 65

с тве таковой рассматривается опыт применения за­конодательства, выраженный в решениях судов как первой инстанции, так и высших судебных инстан­ций, а также опыт применения законодательства, выраженный в виде конкретизирующих норм пред­писаний (постановлений пленумов высших судеб­ных инстанций).

С. Н. Братусь и А. Б. Венгеров выдвинули поло­жение о том, что «судебная практика как итог су­дебной деятельности есть результат толкования норм права в процессе их применения судом при разрешении конкретных дел. Эти результаты рас­крывают и углубляют содержание применяемой нормы, конкретизируют ее в форме определенных положений своеобразного нормативного характе­ра— правоположений. Судебная практика представ­ляет собой единство: а) того вида судебной деятель­ности по применению правовых норм, который свя­зан с выработкой правоположений на основе раскрытия смысла и содержания применяемых норм, а в необходимых случаях их конкретизации и детализации; б) специфического результата, итога этой деятельности самих правоположений»¹.

В отличие от С. С. Алексеева, С. Н. Братусь выд­вигает следующее положение: «Необходимо со всей решительностью отвергнуть мысль о том, что к су­дебной практике относится любое решение народно­го суда, определение кассационной либо надзорной инстанции или даже сумма решений по конкретной группе дел»². С его точки зрения, судебная практи­ка — это только та часть судебной деятельности, ко­торая связана с выработкой правоположений, кото­рые тоже включаются в понятие судебной практики

¹ Братусь С. Н.> Венгеров А. Б. Понятие, содержание и форма судебной практики. М., 1975. С. 16—17.

² Судебная практика в советской правовой системе / Под ред. С. Я. Братуся. М., 1975. С. 8.

66