Билет 7

1.Антиохийская Христология: Диодор Тарсийский и Феодор Мапсуэтский.

Диодор Тарсийский.

Одним из первых учителей антиохийской школы, которая развивала учение «Логос-Антропос» был Диодор Тарсийский. Дошло мало его произведений. Обсуждая «рождённую» природу Христа, Диодор выступал против утверждения, что Бог-Слово родился дважды: один раз «прежде всех век», а второй раз как человек, от Марии Девы. Диодор предпочитал говорить, что, согласно Своей природе Христос рожден от Отца до начала времен как Бог, тогда как Тот, Кто родился от Марии, сделался Его храмом, Его обителью. Такого рода понимание логично и может быть подкреплено образами из Писания. Например, в 9-ой главе книги Притчей «Премудрость» выстроила себе храм на семи столбах; антиохийская экзегетическая школа понимала Премудрость как Логос, а храм – как человечество Иисуса Христа. И действительно, в Ин. 2:19-21 Спаситель говорит о Своем теле как о храме. Исходя из такого в некотором отношении буквального толкования отдельных библейских текстов, Диодор говорил о Сыне Божьем и об Иисусе, сыне Марии (Который есть лишь храм, обитель Слова), как «о двух сынах».

Феодор Мапсуэтский.

Феодор Мопсуэтский, ученик Диодора, поддерживая своего учителя, стал на позиции строго разделения природ в Спасителе. Он рассматривал Иисуса Христа во время Его земной жизни как простого человека, как Сына Божьего по благодати. Феодор учил о двух сынах Божьих: один Сын единосущен с Богом Отцом, другой – рождённый от Девы Марии, постепенно через борьбу и искушения шёл вперёд по пути нравственного совершенствования, пока, наконец, через воскресение не сделался совершенно непорочным и не удостоился соединения с истинным Сыном Божьим. Таким образом, Феодор Мопсуэтский учил о двух лицах в Иисусе Христе. Он решительно отвергал ипостасное соединение в Нём Божества и человечества, потому что не мог мыслить Божества и человечества совершенными, без самостоятельных ипостасей. Иисус, сын Пресвятой Девы Марии, и Бог Слово были для него двумя отдельными, нравственно соединёнными друг с другом лицами. Протоиерей Георгий Флоровский называл учение Феодора «антропологическим максимализмом», потому что здесь прослеживалась опасность видеть в человеческой природе Христа пассивный сосуд Божества, теряя из вида того, что Спаситель, в первую очередь – Царственная обитель, живое и единственное место полноты присутствия Духа, Который есть Его собственный Дух.

2.Догматическая система Григория Богослова.

Церковная память усвоила св. Григорию имя «троического богослова». И это характерно для него не только потому, что всю жизнь он богословствовал о Троице в борьбе с лжеучениями и лжеучителями, но еще и потому, что для него созерцание Пресвятой Троицы было пределом и средоточием всей духовной жизни. В учении о св. Троице св. Григорий повторяет и развивает мысли Василия Великого, которого он признавал и называл своим «учителем догматов». Он пользуется той же богословской терминологией, но вносит в нее большую стройность и точность и не колеблется «новотворить имена», когда это нужно для ясности и благочестия. Вместе с тем, у Григория гораздо сильнее, чем у Василия, чувствуется прямое влияние св. Афанасия, в особенности в учении о Божестве Святого Духа. Для него Троичность есть выражение Божественной любви: Бог есть любовь и Триединство есть совершенное выражение «единомыслия и внутреннего мира».

Совершенное единство Внутрибожественной жизни выражается прежде всего в безусловной вневременности Божественного бытия. Бог вечен по природе и выше всякой последовательности и разделения. В Божестве и в Божественной жизни нельзя мыслить или представлять какие бы то ни было изменения, какие бы то ни было «деления времени»... Сверхвременность и совечность ипостасей не исключает зависимости между ними. Сын и Дух «безначальны в отношении к времени» и «небезначальны в отношении к Виновнику». Но Отец не первоначальнее Их, ибо ни Он, ни Они не стоят под временем. В Троице ничто не возникает, ничто не становится, ибо Божество есть полнота, «бесконечное море сущности». Св. Григорий подчеркивает всю трудность и недомыслимость этого различения, в котором путаются «люди простодушные».

Совершенное и непреложное единство Божественного бытия определяет единосущие Троических ипостасей — «тождество сущности»... Но в единстве Божества не исчезает различие ипостасей.

Во исповедании Троицы исполняется полнота Богопознания. Св. Григорий напоминает Крещальный символ и спрашивает: «В Кого ты крестился? Во Отца! Хорошо. Однако, это иудейское... В Сына! Хорошо. Это уже не иудейское, но еще не совершенное. В Духа Святого! Прекрасно, это совершенное. Но просто ли в Них ты крестился, или в общее Их имя? Да, и в общее имя. Какое же это имя? Без сомнения, имя Бога...»

С особенной силой св. Григорий останавливается на раскрытии Божества Духа. Это был спорный и прорекаемый вопрос в 70-х годах и на самом Втором Вселенском Соборе. В раскрытии единосущной Божественности Святого Духа св. Григорий следует за Афанасием и опирается прежде всего на крещальную формулу: крещение совершается во имя Святой Троицы, Троицы неизменной и нераздельной, единородной и равночестной...