Там не может быть истинной добродетели, где нет истинной религии

Хотя бы и оказалось, что душа блестящим образом повелевает телом, а разум пороками; но если сама душа и разум не служат Богу так, как сам Бог заповедал служить Ему, они отнюдь не повелевают телом и пороками правильным образом. Ибо каким господином над телом и пороками может быть ум, не ведающий истинного Бога, не подчиненный Его власти, а поддавшийся под развращающее влияние порочнейших демонов? Почему и самые добродетели, которыми, по-видимому, располагает он, через которые повелевает телу и порокам принимать или удерживать то или иное направление, если он к Богу их не относит, скорее пороки, чем добродетели. Хотя некоторые тогда считают добродетели истинными и честными, когда они бывают относимы только к ним самим, а не ради чего-либо другого ищутся; но они тогда надменны и горды, а потому должны быть считаемы не за добродетели, а за пороки. Как не от плоти, но выше плоти то, что дает плоти жизнь: так не от человека, а выше человека то, что дает блаженную жизнь человеку, и не человеку только, но и всякой Власти и Силе небесной.

Пока оба града взаимно перемешаны, пользуемся и мы миром Вавилона, из которого народ Божий освобождается верою так, как бы находился в нем во времен-ном странствовании. Поэтому-то и Апостол увещевает церковь молиться за царей и начальствующих, прибавляя и говоря: Да, тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте. И пророк Иеремея, когда предсказывал древнему народу Божию предстоящий плен, и от лица Божия повелевал, чтобы с покорностью шли в Вавилонию, служа своему Богу самым этим терпением, убеждал также, чтобы молились за нее, говоря, что в мире ее будет мир вам, разумеется, мир временный, общий и добрым и злым.

...Итак, в жизни настоящей справедливость в ком бы то ни было сводится к тому, чтобы Бог повелевал повинующимся Ему человеком, душа телом, а разум порока-ми, еще упорствующими или в состоянии подавления, или в состоянии сопротивления; и чтобы у самого же Бога просить и благодати заслуг, и прощения грехов, и Ему же приносить благодарение за полученные блага.

О великости прародительского преступления, за которые все, обращающиеся вне благодати Спасителя, повинны вечному мучению

Но вечные мучения на человеческий взгляд кажутся потому жестокими и несправедливыми, что при настоящем расслаблении смысла смертных нет в нас того чувства высочайшей и чистейшей мудрости, которое давало бы нам сознавать, какое безмерное преступление совершено было нашими прародителями. Ибо чем большим прародитель пользовался от Бога, тем с большим нечестием оставил Бога, и сделался достойным вечного зла, сам погубивши то благо, которое могло быть вечным. За это осуждена вся масса человеческого рода: потому что учинивший это впервые наказан со всем потомством, которое в нем коренилось, так что от этого справедливого и заслуженного наказания никто не освобождается иначе, как милосердою и заслуженною благодатью; и род человеческий распределяется таким образом, что на некоторых открывается вся сила благодати, на остальных же - вся сила правосудного отмщения. А то и другое на всех не открывается: потому что, если бы все оставались в состоянии наказания вечным осуждением, ни на ком не проявилась бы милосердая благодать Искупителя; с другой стороны, если бы все возводились от тьмы к свету, ни на ком не осуществилась бы строгость отмщения. Но в последнем состоянии находится гораздо большее число, чем в первом, чтобы видно было, чему должны бы быть повинны все. Если бы это состояние было уделом и для всех, то в таком случае никто не имел бы права упрекать правосудие Бога-Отмстителя; а если от него столь многие освобождаются, то пусть они воздают великую благодарность за этот незаслуженный дар Бога-Освободителя.