Показания графа Нортумберленда (1572 г. )

... Во время пребывания при дворе (летом 1569 г. ) я имел беседу с испанским послом, который говорил о том, какие добрые чувства питает ко мне король (Испании), особенно за мою приверженности к католической религии, возмущался падением веры в королевстве (Англии) и сказал, что дело каждого знатного и христолюбивого[74] человека - способствовать славе господа и истинной религии... Я высказался о желательности брака испанского короля с Марией Шотландской, но о провозглашении ее королевой Англии ничего сказано не было, как и о вторжении иностранцев... В беседе с епископом Россом ⁹⁴ тот спросил меня об отношении знати, а также джентльменов северных областей к королеве Шотландии и к ее возможному браку с герцогом ⁹⁵.

(Рассказав о нескольких, предпринимавшихся летом 1569 г., попытках похищения Марии Стюарт из-под стражи, сорвавшихся из-за нерешительности заговорщиков, Нортумберленд продолжал:) Целью ее освобождения было изменить положение в религии... а также вызвал ту, кого мы почитали вторым лицом в королевстве (после королевы Елизаветы)... Я не помню, чтобы слышал о намерении провозгласить ее королевой Англии...

Вопрос: Когда начал складываться заговор, приведший к восстанию?

Ответ: Мы стали говорить об этих делах, когда герцог отъехал от двора в свои вотчины ⁹⁶. Это вызвало толки, что решается вопрос о наследовании короны. Герцог отъехал в свои земли, другие из знати поступили так же, и поэтому мы полагали, что все королевство, будет охвачено смутой. Это побудило меня послать гонца к герцогу, а также собрать своих друзей для совета с ними. Оказалось, что они очень склонны к этому делу, и что многие джентльмены думали [75]присоединиться к герцогу, если речь пойдет об изменении религии или об утверждении наследника... Но позже мой посыльный передал мне, что друзья герцога и самые видные джентльмены графства ⁹⁷ отказались поддержать его и посоветовали возвратиться ко двору...

Затем герцог прислал графу Уэстморленду весть, что решил вернуться к королеве, и просил его пока воздержаться от мятежа, ибо это будет стоить ему головы...

После возвращения герцога ко двору я, узнав, что слухи о назначении наследника оказались неверны, делал все, чтобы воспрепятствовать мятежу. Что касается тех джентльменов, которые присоединились ко мне, то часть их, как и я, выступали только за решение вопроса о религии и наследовании, другие же, казалось, могли пойти на все.

Наши разговоры касались только изменения религии и защиты второго лица в королевстве, королевы Шотландии, которую мы рассматривали как истинную наследницу. Я полагал, что большая часть знати королевства, и прежде всего сторонники истинной религии, поддержат оба эти дела, однако после заключения герцога в Тауэр мои надежды рухнули. После ареста герцога мы засомневались, согласуется ли с божественным законом восстание против государыни или нет. Знатоки писания, к которым мы обратились, сказали, что мы не можем вести войну с нашей помазанной государыней, пока она не будет отлучена от церкви ее главой. Маркенфельд же изложил нам мнение доктора Мортона ⁹⁸, что так как королева отказалась принять послов папы, то тем самым она как бы отлучена и, следовательно, мы можем поднять против нее оружие. Большинство из нас посчитало, что это собственное измышление Маркенфельда. Это сомнение не только побудило меня препятствовать делу, но и вызвало отъезд от нас некоторых джентльменов. Доктор Мортон, когда он был у меня, ничего не говорил о булле папы ⁹⁹ или о помощи нам со стороны последнего...

Я предложил собиравшимся у меня джентльменам узнать настроения остальных (местных джентльменов), на поддержку большинства которых они рассчитывали. В начале октября они решили захватить президента и Совет Севера, чтобы таким образом не только избавиться от опасений наказания за намечавшееся в сентябре выступление, во и получить возможность привлечь к нам большинство или даже всех джентльменов и население края. Было решено захватить графа Сассекса с Советом, мэром и олдерменами Йорка во время воскресной проповеди (в кафедральном соборе Йорка) и заставить их присоединиться к нам. Граф Уэстморленд был не очень склонен к этому плану, не желая, как и я, такого предприятия, которое могло повлечь за собой кровопролитие...

Я убеждал их посоветоваться с высокими особами, которые благорасположены к нашему делу, прежде чем начинать его, и поэтому предложил написать графу Дерби, королеве Шотландии и (испанскому) послу. Королева Шотландии обещала нам деньги и поддержку, но пока советовала не восставать, такой же ответ дал и посол, и после этого наша компания была полностью обескуражена, и мы проводили время, съезжались и разъезжались, не зная, на что решиться: то ли бежать, то ли взяться за оружие...

Никакой помощи, обещанной нам, мы не получили - ни от Марии Шотландской, ни от послов, ни от кого-либо другого... Только во время восстания, в начале декабря к вам явился человек шотландской королевы с поручением от испанского и французского послов и от епископа Росса узнать о нашем положении и о том, как долго мы сможем продержаться, и обещал нам, что в течение 20 дней герцог Альба пришлет нам помощь...

Memorials.., р. 189-213.