Наследственное право

Право Древнего Востока исходила из того, что после смерти главы семьи имущество считалось равно унаследо­ванным всеми его сыновьями, в том числе и от наложниц (если они признавались им). Вдова имела право на управ­ление имуществом семьи (до совершеннолетия сыновей), свое приданое и вдовью долю. Все сыновья получали рав­ную долю, незамужние дочери приданое. Некоторые особен­ности имело наследственное право Индии. Если сыновья были от одной жены или жен, принадлежавших к одной варне, имущества делилось поровну. В том случае, когда сы­новья были от жен из разных варн, действовало иное пра­вило. По нему четыре доли отходило сыну брахманки и да­лее по нисходящей. Цель таких правил было предоставле­ние привилегий высшим варнам и сохранение условий, пре­пятствовавших развитию межкастовых браков на основе равенства ¹².

Впрочем, в праве Древнего Востока можно увидеть и зачатки завещательного права. Египетское и вавилонское законодательства позволяло отцу дарить одному из сыно­вей, "приятному в глазах", или жене различное имущество, которое после его смерти не подлежало разделу.

Следует отметить, что лишение одного из сыновей наследства было возможно лишь в исключительных случаях и только по суду.

Преступления и наказания

Ни в одном правовом памятнике Древнего Востока мы не найдем меткого определения понятия преступления и общих принципов уголовного права. Вместе с тем, древне­восточному праву были известны, выражаясь современным языком, многие уголовно-правовые понятия и институты:

формы вины, обстоятельства, отягчающие и смягчающие вину, соучастие и т.п. О различном подходе к формам вины в виде умысла и неосторожности свидетельствуют Законы Хаммурапи. Так, неосторожное ранение в драке одного человека другим освобождала от наказания свободного человека, ему сле­довало только оплатить врача (ст.206). Нанесение в дра­ке побоев, повлекших смерть потерпевшего, наказывалось не смертной казнью, а штрафом, размер которого зависел от социальной принадлежности умершего (ст.207,208). По­добное отношение к формам вины было характерна и для Китая, где тяжесть наказания за телесные повреждения зависела от того, были они нанесены со "злодейским умыс­лом" или в драке, т.е. по неосторожности.

Рецидив как отягчающее вину обстоятельство был известен не везде. По крайней мере правовые памятники Египта и Вавилона о нем не упоминают. Этого нельзя сказать об Индии и Китае, где за повторные кражи преду­сматривалась более высокая ответственность. По Законам Ману при первой краже у вора отрубали два пальца, при второй - руку и ногу, при третьей он лишался жизни (IX, 227). К обстоятельствам, отягчающим вину, относились вы­сокая степень ущерба, предварительный сговор.

Древневосточное право знало и институт соучастия. В форме недоносительства и укрывательства оно упомина­ется в Законах Хаммурапи применительно к содержатель­ницам питейных заведений и лицам, укрывающим беглых ра­бов. Как в том, так и в другом случае соучастие наказы­валось смертной казнью (ст. 16, 109,). В Китае институт соучастия был тесно связан с принципом "коллективной от­ветственности. Этот принцип распространялся на лиц, объе­диненных кровными, территориальными и административными узами. Под влиянием конфуцианства в китайском праве на­чинает утверждаться принцип взаимоукрывательства, нес­колько смягчающий первый принцип. Указ 66 г. ханьского императора Сюан-ди предписывал: "Отныне сын укрывает от­ца и мать, жена укрывает мужа, внук укрывает деда и баб­ку, и все они не должны считаться сообщниками..."¹³.

Древневосточное право, давая обширный перечень при­сущих обществу преступлений и предписывая ответные меры воздействия на преступников, демонстрировало соотношение этих преступлений с точки зрения их большей или меньшей социальной опасности. Наряду с общими для всех стран факторами (максимально строгое отношение к тем, кто на­сильственно лишил жизни члена общества), иерархия пре­ступлений формировались под воздействием религиозных, философских и иных концепций, присущих только данному обществу. Тем не менее, вполне возможно выделить общие группы преступных деяний для разных древневосточных об­ществ.

Первостепенное внимание право уделяло государственным преступлениям. К ним относились измена монарху, бунт, заговор, неподчинение распоряжениям монарха, фаль­шивомонетничество, нарушение царской монополии и пр. Впрочем, следует отметить, что за исключением Китая, в памятниках права других стран перечень государственных преступлений практически отсутствовал. Такое "упущение" можно объяснить особой тяжестью и "греховностью" по­добных преступлений и очевидностью самых суровых санк­ций, установленных и освященных многовековой традицией. Большую группу составляли преступления против личности: убийство, телесные повреждения, оскорбление сло­вам и действием, ложные обвинения, похищение свободного человеками пр. Суровость наказания за эти преступления зависела oт формы вины, от социального положения преступника и потерпевшего. Последнее было обусловлено тем, что в праве не существовало никакой единой (абстрактно понимаемой) цены человеческой жизни и достоинства. В Ин­дии самым тяжким преступлением считалось убийство брах­мана, в Китае - убийство родственников. Показательно, что убийство отца приравнивалось в Китае к убийству правителя: "Если сын умертвил отца, подданный убьет го­сударя, то их нельзя освободить от обычного наказания". Весьма примечательно, что в древнеиндийском праве, при­менительно к трактовке убийства, фактически формулиру­ется понятие "необходимая оборона". Законы Ману уста­навливали: "Убивающий, защищая самого себя, при охране жертвенных даров, при защите женщин и брахмана по зако­ну не совершает греха" (VIII, 349).

Социальное (сословное) положение учитывалось и при оскорблении словом или действием. По Законам Хаммурапи нанесение телесных повреждений авилумом авилуму наказы­валось по принципу талиона, мушкенуму - денежной ком­позицией (ст.ст.196-198,200). В Индии оскорбление словом и действием равного или вышестоящего наказывалось штра­фом. Такое же преступление шудры в отношении "дваждырожденного" влекло телесное наказание по принципу сим­волического талиона. Шудра, плюющийся "из наглости на высших", подвергался отрезанию губ.

Еще в одну группу объединялись преступления против собственности (имущественные преступления). К ним относились кража, грабеж, повреж­дение или уничтожение чужого имущества. К этим общим для всех стран преступлениям добавлялись специфические. Например, игра в кости и битье об заклад, которые в Ин­дии рассматривались как кража. Следует отметить, что в праве Индии и Китая проводилось четкое различие между кражей и разбоем. Кражей считалось тайное или открытое присвоение чужого имущества в отсутствие владельца. Сущ­ность грабежа состояла в похищении вещи с помощью наси­лия.

Древневосточное право различало кражу частного и государственного (царского, храмового) имущества. Судя по юридическим документам Египта, за кражу личного иму­щества полагалось возмещение в двукратном или трехкрат­ном размере. Это наказание следует признать исключи­тельно мягким, так как по вавилонским законам допуска­лось десятикратное возмещение и даже - смертная казнь. Особенно показательно, что в Египте допускалось полю­бовное соглашение между вором и потерпевшим, если первый не мог уплатить штраф. Более сурово относилась египет­ское и вавилонское право к посягательствам на храмовое имущества. Они наказывались возмещением в тридцатикратном размере в Вавилоне. Еще более жестокими были кары в Египте. Согласно декрету о защите храма Осириса в Наури предписывалось возмещение украденных вещей в стократном размере, а за угон скота – отрубание носа и ушей, порабо­щение жены и детей преступника и даже сажание на кол. Весьма своеобразными были нормы, касающиеся скупки краденого. В Вавилоне скупщик карался смертью, если он не ног представить продавца и свидетелей, при которых была произведена покупка; В Египте он мог оправдаться ссылкой на неведение¹⁴.

₎

Существенное внимание древневосточное право уделя­ло преступлениям против семейных устоев, К ним относи­лись кровосмешение, прелюбодеяние жены, подмена ребенка, отказ усыновленного от приемных родителей, непочтитель­ное отношение к родителям, старшим и т.п.

Правовые памятники ряда стран содержали нормы, от­носящиеся к воинским преступлениям. К ним относились де­зертирство, нарушение воинской дисциплины, бегство с поля боя, осуждение приказа начальника, переход на сто­рону врага. Все эти преступления карались либо смертной казнью, либо членовредительскими наказаниями.

Что касается религиозных преступлений, то их невоз­можно выделить в отдельную группу, так как правона­рушения были одновременно нарушениями и религиозных норм..

Основной целью наказания в странах Древнего Восто­ка являлось возмездие, предостережение от совершения преступлений и устрашение потенциальных преступников. '"Накажи одного человека и люди Поднебесной испугаются и не осмелятся своевольно совершать дурные дела», - го­ворилась в одном из древнекитайских сочинений. Наказа­ние считалось основным средством, охраняющим существую­щий социальный порядок. Если бы царь не применял нака­зания, "никто не имел бы собственности и произошло бы перемещение высших и низших", "все варны испортились бы, все преграды были бы сокрушены".

В Древнем Египте, Вавилоне, Индии карательные меры были весьма разнообразны, но целостная система наказа­ний так и не сложилась. Существовала квалифицирован­ная смертная казнь в форме сожжения, утопления, сажания на кол, закапывания, отдания на растерзание животным. Простая смертная казнь осуществлялась путем повешения и отрубания го­ловы. В этих странах широко применялись телесные наказания (членовредитель­ские и болезненные), обращение в рабство, изгнание из общины, штрафы, ссылка в рудники. В качестве дополни­тельных наказаний предусматривались религиозные санкции: наложе­ние епитимий, предписание совершить жертвы.

В отличие от этих стран, в Китае разнообразные ка­рательные меры постепенно сложились в "пять видов нака­заний": клеймение (на лоб наносилась татуировка), отрезание носа, обрубание ступней ног, кастрация и смертная казнь. "Пять видов наказаний" дополнялись обращением в рабство, битьем палками и штрафами. Данная система наказаний не была первой. Еще в глубокой древности, когда действовал приоритет этичес­кой нормы над правовой, в Китае возникла система сим­волических наказаний. Ее суть сводилась к тому, что вме­сто нанесения преступнику увечий и физических страданий вплоть до смертной казни, правонарушитель отлучался от коллектива и выставлялся на всеобщее осуждение. Внешни­ми признаками отлучения служили различные части одежды осужденного. Основной целью системы символических нака­заний являлось перевоспитание правонарушителя. По мере развития китайского общества и государства эта система исчезает, хотя отдельные попытки ее возрождения пред­принимались в эпоху Хань.

Следует отметить, что при этой династии в Китае сформировалось представление, не имеющее себе аналогов, о связи применения наказания с природой. По этим пред­ставлениям, прочно вошедшим в позднейшие правовые тео­рии Китая, смертные казни могли совершаться только осенью и зимой, когда природа умирала, и не в коем слу­чае - весной и летом. Впрочем, запреты на совершение смертных казней не распространялись на государственных преступников и рабов, покушавшихся на хозяи­на¹⁵.

Большое влияние на наказание оказывал принцип та­лиона. Талион мог быть материальным (наказание в этом случае соответствовало нанесенному вреду) и символическим (когда наказанию подлежала та часть тела, которым было совершено преступление). Наиболее после­довательно материальный талион проводился в Законах Хаммурапи. Практико­вался этот принцип и в Китае. В символической форме его можно обнаружить в Законах Ману.

Особенностью уголовного права являлось то, что на­личие факта вины было не единственным основанием привлечения к ответственности. Широкое распространение име­ло объективное вменение, т.е. наказание без вины. В ря­де случаев объективное вменение проистекало из принципа талиона. Самым характерным примером в этой случае слу­жит ст.230 Законов Хаммурапи. Если в результате обвала дома погибает сын хозяина, смертной казнью наказывают сына строителя. В Китае с III в. до н.э. за государст­венные преступления вместе с преступником подлежали смертной казни все его родственники по трем линиям родства – отца, матери, жены.

На характер наказания оказывало влияние социаль­ное положение преступника и потерпевшего, так как жизнь, здоровье и достоинство привилегированных сословий оце­нивалось дороже. В ряде случаев закон предусматривал применение к ним более мягких наказаний. Например, брахман, совершивший преступление, за которое члену другой варны грозила смертная казнь, подлежал ссылке в рудники. Освобождались брахманы и от телесных наказаний. В Китае представители знати освобождались от увечащих (члено­вредительских) наказаний. В конечном итоге отказ от про­возглашаемого легистами принципа равенства перед зако­ном на рубеже древности и средневековья в Китае привел к принятию "Восьми условий для (благоприятного) рассмо­трения дел". Смысл этого акта сводился к тому, что пред­ставители высшей бюрократии и знати подлежали освобож­дению от наказания за многие преступления.

СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС

Первой и в течение длительного времени ведущей формой судебного процесса являлся состязательный про­цесс. Это было результатом несомненного влияния порядка разбирательства споров при родовом строе. Состязательная форма судебного процесса характеризовалась относительно пассивной ролью государственных органов и активной ролью заинтересованных частных лиц. Эти лица должны бы­ли сами возбуждать дела и поддерживать свои претензии или обвинения. В большинстве случаев истец или потерпевший сам доставлял ответчика или обвиняемого в суд.

Процесс имел публичный и гласный характер, был уст­ным. Исключение составляло письменное судебное разбира­тельство в Египте. И та и другая стороны при отстаива­нии своей правоты и представлении доказательств были формально равны. Ответчик до судебного разбирательства не подвергался принудительному задержанию, а суд не проводил предварительного расследования.

В качестве доказательств могли служить свидетель­ские показания, письменные документы. Известны древне­восточному "процессуальному праву" такие понятия, как "алиби", "вещественные доказательства". Большое значе­ние имели формальные доказательства: клятва, указание оракула, гадание, ордалии или "суд божий". Считалось, что ложная клятва влечет за собой неминуемую кару бо­гов. Ордалия могла состоять в испытании водой. Напри­мер, обвиняемого бросали в реку. Если река (бог реки) забирала его, он признавался виновным. Если выходил из реки невредимым, считался оправданным. В Индии в каче­стве ордалии применяли испытание огнем. Отказ произнести клятву, подвергнуться испытанию был равносилен призна­нию вины. В Египте часто обращались за указанием к ора­кулу. Этот прием встречался и в других странах, но толь­ко в Египте к указанию оракула относились со всей серь­езностью и принимали во внимание.

В некоторых странах Древнего Востока состязатель­ный процесс был связан с дополнительными формальностями. В Индии в качестве свидетелей не могли выступать дети, рабы, люди с "дурной славой". Женщины, "вследствие не­постоянства женского ума", имели право давать показания только относительно женщин, О "дваждырожденных" могли свидетельствовать только "дваждырожденные". Если свиде­тели расходились в своих показаниях, то суд отдавал предпочтение показаниям большинства или тек, кто имел "хорошие качества". В Китае свидетелями не могли быть родственники обвиняемого, старики в возрасте 80 лет, ума­лишенные, слепые.

При вынесении решения суд, за исключением тех слу­чаев, когда использовались клятвы, ордалии и иные фор­мальные положения не был связан какой-либо заранее оп­ределенной оценкой доказательств. После же вынесения решения дело не могло подлежать новому рассмотрению.

Хотя в древневосточном праве не проводилось раз­граничение между гражданским и уголовным процессами, там применялась и следственная форма. Главным условием вы­бора этой формы являлась особая тяжесть, с точки зрения властей, совершенного преступления.

Первые свидетельства о появлении зачатков следст­венного процесса относятся ко времени Старого царства в Египте (III тыс. до н.э.), когда мятеж против царя, ос­корбление царя стали открывать перечень "грехов". По этим преступлениям царем назначались специальные долж­ностные лица, которые проводили сыск и задержание пре­ступников, вели судебный процесс. Особое значение сыск приобрел е бурную эпоху X династии Среднего царства (конец III тыс. до н.э.). Высокопоставленный сановник Дедусебек прямо хвалился своими следовательскими спо­собностями, называя себя "тем, кто над тайною дворца в допросе скрытного сердцем, узнающим мужа по тому, что на устах его, тем, кому обнажала утроба то, что в ней, за­ставляющим изрыгнуть сердце, проглоченное им"¹⁶.

В Индии следственные начала утверждаются в эпоху Маурьев (IV - II в. до н.э.), когда государство, не дожидаясь частного обвинения, само стало проявлять ини­циативу в выявлении и задержании опасных преступников. Для этой цели государство использовало огромный штат тайных осведомителей и доносчиков.

В Китае следственный процесс постепенно вытеснял состязательный и со времени империи Цинь (221 - 207 гг. до н.э.) утвердился безраздельно. Следственный процесс в Индии и Китае был связан определенными формальностя­ми. Главным основанием для возбуждения дела и начала расследования являлся донос. Однако в Китае право на донос зависело от социального положения лица и его ме­ста в системе кровнородственных связей. Рабы, донесшие на хозяина, подлежали удавлению. Нельзя было доносить на родителей, деда и бабку: "Всякий, кто донес на де­да, бабку, отца или мать, подлежит удавлению". Исклю­чение составляли только преступления против государя. Китайское право не признавало и анонимного доноса, он просто сжигался.

В ходе следственного процесса к обвиняемым применялись пытки, которые служили основным средством полу­чения признания обвиняемого. Следует отметить, что их применение было регламентировано. В Индии от пыток ос­вобождались брахманы, дети, старики, больные, беремен­ные женщины и сознавшиеся. В Китае от пыток освобожда­лись беременные женщины. Если обвиняемый выдерживал троекратный допрос под пыткой, наступала очередь донос­чика.

Несомненно, что утверждение следственных начал и ограничение состязательного характера судопроизводства отражало усиление роли государственных органов в борьбе с преступностью и соответствовало объективным потребно­стям социально-экономического развития. Вместе с тем, в рамках следственного процесса утрачивались публичность и гласность, возрастала возможность злоупотреблений и произвола со стороны судей.

Право Древнего Востока, основы которого в общих чертах были изложены выше, представляло собой хорошо разработанную и достаточно цельную правовую систему, ус­пешно обслуживающую нужды древневосточного общества. Бу­дучи тесно связанной с устойчивыми социальными, религи­озными и иными институтами Востока, эта система в зна­чительной степени сумела сохранить свою форму и содер­жание не только в рамках древнего мира, но и в последую­щие исторические эпохи.

При вынесении решения суд за исключением тех слу­чаев, когда использовались клятвы, ордалии и иные фор­мальные положения не был связан какой-либо заранее оп­ределенной оценкой доказательств. После же вынесения решения дело не могло подлежать новому рассмотрению.